Международные отношения в конце XIX-начале XX в. в политической карикатуре
Автор
Рыбаченок Ирина Сергеевна
Аннотация
Ключевые слова
Шкала времени – век
XX XIX
Библиографическое описание:
Рыбаченок И.С. Международные отношения в конце XIX-начале XX в. в политической карикатуре // Труды Института российской истории. Выпуск 8 / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. А.Н.Сахаров, сост. Е.Н.Рудая. М.: Наука, 2009. С. 154-189.
Текст статьи
[154]
И.С. Рыбаченок
МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В КОНЦЕ XIX-НАЧАЛЕ XX в. В ПОЛИТИЧЕСКОЙ КАРИКАТУРЕ[*]
Слово “карикатура”, как известно, происходит от итальянского caricare - “отягощать”, “усиливать”, “сгущать”. Объясняется это тем, что в изображении предмета, животного, лица или фигуры человека какая-либо деталь акцентировалась за счет нарушения пропорций и тем самым рисунок получался как бы отягощенным, шаржированным. Такое нарушение соотношений не было следствием ошибки художника - его плохого глазомера или неумелой руки. Напротив, все преувеличения вносились вполне сознательно. Художник фиксировал и переносил в рисунок те несообразности, которые являлись характерными признаками отображаемого, а в результате оно производило комическое впечатление, вызывало смех.
Определения, которые даются карикатуре, прежде всего подчеркивают эту сторону[1]. Карикатура - “рисунок или скульптура, имеющая целью осмеять кого-нибудь или какое-нибудь деяние, общественное событие, общественный строй”. Эта способность вызывать смех, который, по словам Рабле, есть “отличительное свойство человека”, является знаковой чертой карикатуры. Издревле люди развлекались тем, что потешались над забавным, вышучивали свои и особенно чужие недостатки, насмехались над своими врагами, иронизировали по поводу несоответствия видимого и сущего, пародировали даже самые священные оригиналы, обличали пороки частной и общественной жизни человека. Шкала смеха, таким образом, оказывалась весьма протяженной - от тонкой усмешки до безумного хохота.
Дополняет определение карикатуры констатация того факта, что “юмористическое звучание рисунка может конкретизироваться и поддерживаться сопровождающим его более или менее [155] кратким текстом”. Этот последний, как правило, имеет форму простого или распространенного предложения, монолога или диалога. Опыт показывает, что чем удачнее рисунок, тем короче сопровождающий его текст.
История карикатуры уходит корнями в далекое прошлое[2]. Следы ее существования специалисты находят в Древнем Египте; отмечают видное место, которое отводилось ей в Древней Греции и своеобразие приемов и форм в Средние века; подчеркивают аллегоричность карикатуры эпохи Возрождения и фиксируют обстоятельство, что в это время она перестает быть анонимной.
В ходе Реформации сатира стала одним из действенных средств борьбы ее лидеров против папской власти. Особенно широкое распространение сатира получила в Германии: тысячными тиражами разносились по стране листки со стихами или прозой и с непременной гравюрой карикатуры, наглядно пояснявшей смысл текста. Римская церковь в ответ на критику также заговорила на языке сатиры, изображая в карикатурном виде Лютера и Кальвина.
Ожесточенная борьба в ходе религиозных войн сделала карикатуру ходовым товаром, который приносил большие барыши. Многие французские типографии печатали только продукцию этого рода, причем одновременно работали как на католиков, так и на гугенотов. В Англии широкое распространение получили карикатуры на пуритан. При Людовике XIV и Людовике XV пышным цветом расцвела сатира на общественные нравы, моды, прически и тому подобное, поскольку королевская власть почти уничтожила политическую карикатуру.
В России первые изображения юмористического или сатирического характера в виде лубочных картинок известны с конца XVII в. Они появились под влиянием потешных немецких листков, занесенных через Польшу, и голландских лубочных гравюр. В ту пору высмеивались физические уродства, бытовые пороки, нравы эпохи, иноземные наряды высших классов. Рисунки обязательно сопровождались ритмизованным или рифмованным текстом.
Во второй половине XVIII-начале XIX в. карикатура получила продолжение в гравюрах на меди, в альбомных зарисовках, стала оригинальной по замыслу и исполнению. Настоящий бум она пережила в годы Отечественной войны 1812 г., явив массу сатирической графики на тему французов, битых русскими партизанами и казаками. Автор карикатур - И.И. Теребенев - считается родоначальником отечественной художественной карикатуры[3]. В огромном количестве карикатуры на Наполеона появились и во многих странах Европы. Особенно многочисленны и разнообразны были они в Англии, став своеобразным художест[156]венным комментарием к деяниям полководца-проконсула-императора. Важно отметить, что самый талантливый из художников - Гильрэ - был близким другом лорда-канцлера У. Пита, который давал мастеру идеи для карикатур против Наполеона и редактировал рисунки[4].
Во Франции политическая карикатура возродилась после падения Наполеона и объектами критики стали государственные и политические деятели, король и его двор. После революции 1830 г. мишенью для журналистов и художников оказался Луи-Филипп. Ту истину, что “политическая карикатура питается главным образом лицами”, убедительно продемонстрировал французский художник Филиппон - хрестоматийным образчиком политической сатиры стала карикатура на Луи-Филиппа, изображавшая физиономию короля в виде груши.
Изобретение литографии позволило соединить прессу с карикатурой и выпускать периодические листки. Первым журналом, всецело посвященным карикатуре, во Франции стал “La Caricatur” под редакцией Филиппона, выходивший по четвергам с октября 1830 г. Через два года появилась ежедневная сатирическая газета “Charivari”, правда, просуществовала она не долго и была закрыта после принятия в 1834 г. закона о печати. В последнем номере редакция газеты перепечатала текст судебного постановления, но набран он был ... в виде груши.
Всемирную известность приобрели чуть позже сатирический журнал “Punch”, выходивший в Англии с 1841 г., и издававшиеся в Германии “Die Fliegende Blatter” (Мюнхен) и “Ulk” (Берлин с 1862 г.). “Punch” и “Ulk” главным образом были посвящены политической карикатуре и живо откликались на каждое более или менее важное событие, происходившее не только во внутриполитической жизни Англии и Германии, но и в мире в целом. Стоит отметить, что заставка на титульном листе журнала “Punch” очень ярко передает соль карикатуры: Панч - английский аналог русского Петрушки - с плутоватой усмешкой стоит перед мольбертом; ему позирует полная самомнения собака, а под кистью “художника” появляется портрет... льва.
К концу XIX - началу XX в. сатирических изданий в европейских странах и в Америке стало существенно больше. Наиболее известные журналы, публиковавшие карикатуры, выходили во Франции, Германии, Австрии, Италии, Англии, Швейцарии: Charivari, Le Grelo, Le Pilori, La Silhouette, Le Pelerin, Le Monde Illustre, Le Libre Parole, Le Petit Parisien (во Франции); Deutsche Wespen, Ulk, Liistige Blatter, Der Wahre Jacob (в Германии); Humoristiche Listy, Der Floh, Figaro, Kikeriki (в Австрии); Le Pester Lloyd (в Венгрии); Pasquino, [157] Fischietto (в Италии); Punch, Pall Mall Budjet (в Англии); Don Quichotte (в Испании); Nebelspalter (в Швейцарии); De Nederlandische spectatore (в Голландии); Puck, Judie (в Америке).
В России из-за жестких действий цензуры политическая карикатура не получила значительного развития. Первая попытка издавать “Журнал карикатур” в начале 1808 г. была пресечена по повелению Александра I: изготовленные А.Г. Венециановым и уже отпечатанные листы, а также офортные доски были конфискованы. Первый русский юмористический сборник “Ералаш” выходил под редакцией M.JI. Неваховича в 1846-1849 гг. В нем сотрудничал Н.А. Степанов, впоследствии основатель сатирических журналов “Искра” и “Будильник”. В конце 50-х годов XIX в. в России с разной периодичностью выходило несколько журналов с карикатурами: “Карикатурный листок”, “Гудок”, “Рассказы карандаша” (1857-1858). Затем появился и был широко распространен журнал “Стрекоза”, из недр которого вышел в 1908 г. “Сатирикон”. Всего в начале XX в. в России издавалось более 250 сатирических журналов разной политической направленности.
Основными признаками карикатуры как художественного явления специалисты считают: преувеличение и выдвижение на первый план характерного; сглаженность или отсутствие второстепенного, несущественного; теснейшую связь со своим временем, актуальность; способность говорить на понятном для всех языке - языке улицы; пренебрежение запретными темами, игнорирование рангов, чинов, званий и прочих социальных градаций.
С середины XIX в. благодаря большим тиражам многочисленных и разнообразных периодических изданий карикатура становится явлением массовым. Широкое распространение газет и журналов способствовало появлению талантливых карикатуристов в разных странах. И хотя каждый из них обладал присущей именно ему манерой и техникой, но вместе с тем все мастера одной страны имели что-то общее в передаче натуры и в понимании сюжета. Это позволяет говорить также и о наличии национальной специфики художников-графиков.
Вместе с тем под карандашом или пером художника, независимо от его национальности, каждая держава обретала свои характерные атрибуты-символы. Так, Германию изображали в виде крупной мужской фигуры в кирасе, каске с шишаком и с саблей на боку (иногда женской фигуры в каске); Австрию - высоким офицером; Италию - господином во фраке или в широкополой шляпе с пышным пером, часто - с лицом премьер-министра Франческо Криспи. Англию обычно символизировал Джон Буль - коренастый сэр в костюме для верховой езды; или высокий сухощавый [158] джентльмен в клетчатом пальто с пелериной и тростью; или - во фраке и с моноклем. Образ Франции, как правило, воплощался в лице Марианны во фригийском колпаке; в виде петуха; в виде барышни с петушиным гребнем или и с гребнем, и с петушиным хвостом, наконец, в пышной юбке с надписью “Франция”.
Россию символизировали медведь; казак в тулупе, опоясанный саблей; мужичок в сапогах и меховой шапке или девушка в кокошнике и с длинной косой. Искаженный образ России давно и стойко существовал в европейском сознании. На одном из обедов во время визита русской эскадры в Тулон в 1893 г. известный французский литератор Мельхиор де Вогюэ напомнил, что долгое время Россию представляли в образе казака, сидящего на глыбе льда, а с понятием “Россия” ассоциировалось что-то “очень далекое, очень холодное и очень темное”. Такой карикатурный образ России прослеживается в рисунках многих европейских художников того периода.
Европейская пресса конца XIX-начала XX в. значительное внимание уделяла внешнеполитическим проблемам своих стран и международным отношениям в целом, многие из них находили отражение и в сатирической графике. Проследим перечисленные выше специфические черты и особенности карикатуры на конкретных сюжетах: противостояние Тройственного союза Германии, Австро-Венгрии и Италии и Двойственного союза России и Франции; позиция Англии и изменения в расстановке сил на международной арене на рубеже веков; Первая конференция мира в Гааге 1899 г.; Англо-бурская война 1899-1902 гг.; “боксерское” движение в Китае 1900-1902 гг.; Русско-японская война 1904-1905 гг.
Карикатура всегда злободневна - она синхронна событиям международной жизни, однако это не сухая хроника, а отображение событий в восприятии художника, как правило емко и точно выражающего их суть. При этом того эффекта, которого публицист добивался броской фразой, художник достигал иногда двумя-тремя штрихами, создавая определенный образ, часто становящийся знаковым. Так, германского канцлера О. Бисмарка все карикатуристы изображали с тремя волосками на темени, и даже если портретного сходства не наблюдалось, всем было ясно, что речь идет о создателе Тройственного союза.
Суть этого союза удачно отражена в целом ряде рисунков. На одном из них (художник J. Blass) зритель видит три фигуры его участников (с очевидным портретным сходством), скованных кольцами на лодыжках, запястьях, вокруг талии и даже в ноздрях; на другом союз представлен в виде мышеловки с тремя входами, а особенно образно - в неопубликованной в свое время в прессе карикатуре “Друзья мира” известного французского ху[159]дожника Tiret-Bognet. В изображении троицы приятелей, мирно покуривающих вокруг бочки с надписью “Порох”, явно читается отношение автора к этому союзу, который создает угрозу миру.
Карикатура “Последнее представление” (из “Der Wahre Jakob”) наглядно являет немецкому обывателю те последствия, которые ждут Германию в результате франко-русского сближения - войну на два фронта. Поучительная подпись под текстом разъясняет необходимость для нее, зажатой между Россией и Францией, постоянно наращивать свои вооружения. Но именно угроза со стороны Германии толкала Россию и Францию к сближению.
Двойственный союз стал противовесом Тройственному. Хотя о заключении в 1891 г. дипломатического соглашения между Россией и Францией широкой публике в то время не было известно, иностранная и русская пресса отметила качественную перемену в международных отношениях. Русская газета “Новое время” писала: “Теперь франко-русское сближение всеми признается за политический факт, столь же серьезный, как возобновление Тройственного союза”. Этот тезис получил яркое воплощение в карикатуре “Романс без слов”, опубликованной в журнале “Стрекоза”, и изобразившей милую парочку спокойно прогуливающейся по “Международной улице” под настороженными, удивленными или завистливыми взглядами.
Другие рисунки того же художника (скрывшегося под псевдонимом “Овод”) представляют сближение двух стран как “Братание” двух матросов в Кронштадте (1891 г.), а затем их новую встречу в Тулоне (1893 г.) - “Брехуны из Тройственного союза”[5]. В этих карикатурах нашли отражение факты визитов французской военно-морской эскадры в Россию и русской - во Францию. Официальные, проведенные на высоком уровне и весьма торжественно эти мероприятия должны были свидетельствовать о новых отношениях, установившихся между двумя державами.
Важно отметить, что физиономии матросов на двух последних рисунках те же, только бороды наших героев заметно выросли. Изюминка замысла - окружившая друзей стая разномастных псов, заливающихся яростным лаем, на ошейниках которых читаются названия крупнейших английских, германских, австрийских и итальянских газет: “Times”, “Standard”, “Neue Freie Presse”, “Neue Zeitung”, “Pester Loiyd”, “Tribuna”. Сопровождающий карикатуру текст - заключительная строфа из басни И. Крылова - точно работает на замысел: “Завистники, на что ни взглянут, /Поднимут вечно лай; / А ты себе своей дорогою ступай: / Полают, да отстанут”. Это, пожалуй, единственная карикатура, в которой нашел отражение сюжет о западноевропейской [160] периодической печати, далеко не дружелюбно освещавшей события сближения двух стран, и прекрасно передающая отношение русского художника к выпадам недругов.
Адекватное отражение нашли в карикатуре причины заключения Двойственного союза: политические, финансовые, военные. На австрийской карикатуре “Самый приятный для русских парад войск во Франции” (“Le Flot”), прекрасно сочетаются портретное сходство персонажей и легко прочитываемый образ. Зритель видит французского президента Сади Карно, обнимающего русского адмирала Ф.К. Авелана, и выстроившиеся в шеренги мешки денег. Рисунок сопровождается монологом адмирала: “Будьте уверены, господин президент, что русские могут оценить значение этих войск, посланных на подкрепление французскими друзьями, мы и впредь надеемся на их помощь”.
[161] Коренная причина сближения Франции и России - “Милитаризм в Германии” - отражена в одноименной карикатуре (художник J. Keppler) из американского “Puck”. Огромных размеров рулон с надписью аршинными буквами “Военный законопроект”, который Вильгельм II держит в руках, вызывает вполне естественную озабоченность императора Александра III и президента Сади Карно. В целом это хороший пример преувеличения в карикатуре. Однако общее впечатление в известной степени снижается из-за перегруженности деталями: здесь мы видим и портретное сходство персонажей, и соответствующую атрибутику (горностаевая мантия, короны, фригийская шапочка), и пояснительные подписи “Россия”, “Германия”, “Франция”, а на стене возле фигур еще и изображения двуглавого орла и петуха.
Удачно сочетаются портретное сходство и образ в полной мягкого юмора карикатуре из австрийского “Humoristiche Listy” “Не всем это понравится”. На ковре у кальяна, скрестив ноги сидят Сади Карно и Александр III, причем известное портретное сходство дополнено атрибутикой - фригийском колпаком на [162] голове президента и меховой шапкой - царя. На трубке кальяна, которую держит президент, надпись “Кронштадт”, на той, что в руках царя - “Тулон”, а в клубах дыма, витающего над их головами, читается слово “Alliance”. Позади главных персонажей видна фигура женщины с пышными формами, разметавшимися волосами, в прусской каске и с надписью чуть пониже спины “Германия”; она стоит уткнувшись лицом в стену, поскольку ей противно смотреть на происходящее. Сопровождает рисунок характерный диалог: “Франция: Боже мой, как хорошо! Россия: Это превосходно. Германия: Черт побери, меня от этого тошнит!”.
Французская карикатура “Отъезд в Кронштадт”, напротив, прекрасный пример преувеличения характерного: высокая фигура Республики и маленькая - президента (с подарками в обеих руках) создают впечатление напутствия мамаши своему чаду. Подпись удачно дополняет рисунок: “Помни, малыш, чтобы там ни говорили твои министры, русский самодержец будет принимать Французскую Республику”. Другой вариант того же образа находим на буклете популярной в то время песенки “Самый сильный во Франции”: крупная фигура президента в рубахе с засученными рукавами и рабочем фартуке держит на ладони маленький бюстик Марианны.
Интересные результаты дает сравнение национальных вариантов одного и того же сюжета. На французской карикатуре из “La Silhouette” (художник Charvic) “Помолвка” и на германской “После праздников” из “Deutsche Wespen” (художник A. Kruger) представлена встреча Франции и России в Тулоне. Судя по датам публикации, последняя - ремейк первой, но выражает совершенно иные чувства. На французской - трепетная радость свидания: адмирал Авелан, командующий русской Средиземноморской эскадрой, привез Марианне обручальное колечко. На немецкой - неприкрытая грубость: получив подарки и лихо закручивая ус, Авелан отворачивается от Марианны со словами: “А теперь, малышка Франция, ты снова можешь называть меня на Вы”. Современникам событий был хорошо понятен язык улицы, на котором говорила карикатура. Сегодня далеко не все смогут узнать в Марианне Жюльетт Адан - известную французскую журналистку, редактора “La Nouvelle Revue”, пропагандировавшую в своих статьях сближение России и Франции и с энтузиазмом готовившую подарки для жен и сестер русских моряков.
Другой пример. Всенародное ликование в Тулоне и Париже в связи с визитом русских моряков в 1893 г. французская газета “Soleil” характеризовала как национальное празднество: “Можно сказать, что Россия овладела Францией”. С этим тезисом пере[163]кликалась пикантная карикатура Ad. Wiliette “Марианна и северный медведь”. Полог с символикой двух держав приоткрывал постель, где добродушный мишка обнимал одетую лишь во фригийскую шапочку Марианну, которая вопрошала косолапого: “Скажи-ка, дорогуша, я отдам тебе сердце, но получу ли я твою шубку зимой?”. Корреспондент германской “Vossische Zeitung”, естественно, менее лояльно настроенный, съязвил по поводу французских восторгов: “Париж лежит у ног России”. Это положение ярко воплощено в злобной карикатуре “Русский гарем в Париже” из берлинского “Ulk”. Перед развалившемся в невысоком кресле Александром III, изображенном в виде султана в чалме, шароварах, сапогах со шпорами, с кнутом за поясом и с бутылкой в руке, склонились три женские фигуры в легких туниках, на которых читаются надписи: “Egalité”, “Liberté”, “Fratemité”. Подпись гласила: “Ему достаточно махнуть платком”. Три ипостаси Республики, сгибавшиеся перед автократом, должны были уязвить и Россию, и Францию. Используя такой способ, немецкий карикатурист вел своеобразную “войну на два фронта”.
Итальянские карикатуры столь же открыто демонстрируют недоброжелательность и озлобленность, часто имеют характер пасквиля, вполне оправдывая название одного из сатирических журналов - “Pasquino”. Желание уколоть Францию проявляется в изображении латинской сестры с петушиными гребнем и хвостом, очень часто в виде девицы с манерами кокотки. На одной из итальянских карикатур Франция предстает даже в виде торговки ... медвежьими шкурами. Фигуранты те же, что в рисунке французского художника “Марианна и северный медведь”, но какая разница в оттенках!
Французские карикатуры остроумны, образны, с большим чувством юмора и вкусом к нюансам. И даже если они слегка фривольны, они никогда в отличие от итальянских, не бывают пошлыми. А главное - французы умеют посмеяться над собой. Эталоном может служить карикатура “Это русский!”, опубликованная в “Le Petit Parisien” и перепечатанная затем в “Стрекозе”. Уставшие от нескончаемых празднеств, русские офицеры переодевшись в штатское бродили по Парижу. Но их повсюду узнавали и шумно приветствовали, даже ... завидев у уличной уборной!
Столь же различны французская и германская трактовка результатов визита президента Феликса Фора в Россию в 1897 г. и провозглашения факта существования франко-русского союза. На французской карикатуре “Триумфальное возвращение” (“Le Grelo”) шутливо изображен малыш Фор (как и на рисунке
[164]
“Отъезд в Кронштадт”) в полном параде - черном фраке, с лентой Почетного легиона и в цилиндре, увенчанном лавровым венком; президент несет воздушный шарик с надписью “Alliance”, приговаривая: “Клянусь, там что-то есть!”. Гораздо ехиднее “Прощание” из берлинского “Lüstige Blätter”: в окне спального вагона скорого поезда Петербург-Париж видны фигуры министра иностранных дел Габриеля Аното и Ф. Фора, причем последний изображен в виде разряженной старухи в огромной шляпе с цветами. Император Николай II в походной форме и с саблей на боку, догоняя отходящий состав, протягивает Фору фунтик с надписью “Alliance” и говорит: “Держи, вот безделушка для твоих ребятишек, чтобы они не кричали, что ты им ничего не привез”.
[165] Для карикатуриста нет запретных тем и неприкасаемых лиц. Так, на австрийской карикатуре “Постель для президента”, Фор изображен с явной издевкой - в шлепанцах, исподнем и с крышкой от ночного горшка в руке. Дело происходит в Петергофском дворце, где разместили французского президента, и где за две недели до него проживал германский кайзер. Два визита глав государств с таким коротким интервалом отразили начало своеобразной борьбы Германии и Франции за благосклонность России. Диалог президента и горничной под стать изображению: “Скажи-ка, милая, не здесь ли почивал император Вильгельм? - Конечно, папаша. - Ох, тогда постели мне в другом месте, боюсь, что тут я не сомкну глаз’’.
Французы тоже подтрунивают над Фором, но делают это гораздо изящнее. Художник Фертом (“Le Pilorie”) в серии карикатур на разные лады развивает тему: президент, мечтающий стать монархом. В обобщенном виде она ярко воплощена в карикатуре “Мечта Фора” (в “La Libre Parole”). Отчасти даже употребляя сходную с австрийской карикатурой атрибутику, французский художник (под псевдонимом Ж. Шантеклер) тонко использует аллюзию. Фор изображен отдыхающим в каюте крейсера “Потюо”, на котором он прибыл в Россию. В тумбе возле постели чуть заметен пресловутый сосуд; на полу - башмаки с белыми гамашами; початая бутылка тминной водки; открытая жестянка с надписью “Икра” и торчащей из нее столовой ложкой; рассыпавшиеся костяшки домино (одной из любимых игр Николая II); на тумбе - томик “Жизнь Цезаря”. А снится президенту собственная коронация: облаченный в горностаевую мантию, со скипетром и державой в руках, он важно шествует во главе процессии, направляющейся к Собору Парижской Богоматери, в то время как над толпой несется возглас “Да здравствует Феликс I!”. Цветовое решение - белые ночной колпак и рубашка, синее одеяло и красная лента ордена Почетного легиона - символизирует цвета национального флага.
Значение того факта, что президент Французской Республики был принят в России в 1897 г. с почестями, подобающими венценосцам, прекрасно передает карикатура “Петух и Бюст” знаменитого Каран д’Аша (настоящее имя - Эммануэль Пуаре). Кортеж торжественно движется по галерее бюстов в Петергофе, императорский оркестр наяривает “Марсельезу”, а у бюста Людовика XIV глаза лезут на лоб от удивления.
Новая ситуация на международной арене, созданная русско- французским сближением, по-разному видится из Парижа, Цюриха, Нью-Йорка и Лондона. На французской карикатуре “Италь[166]янская музыка” ясно обозначено противопоставление двух союзов - вооруженного до зубов и миролюбивого. Другое отношение читается в американской “Мир в Европе обеспечен”: перепуганный Ангел мира не знает, чего ждать от этого противостояния. Во французской карикатуре “Европейское равновесие” из “Le Grelo” (художник Пепэн) старушка-Европа представлена в виде балансира: в одной руке - клетка с надписью “Triplice”, в другой - корзинка цветов с надписью “Antente franco-russe”. Старушка крайнее удивлена: трехместная клетка полностью уравновешивается двухместной корзинкой. Подпись гласит: “Достаточный противовес Тройственному союзу”. Ту же идею швейцарская “Nebelspalter” в карикатуре “Мир в Европе” трактует совсем иначе: три фигуры на одном плече детских качелей оказываются весомее двух - на другом. При этом каждая из групп старается перетянуть на свою сторону Джона Буля.
Вообще позиция Англии и ее роль в расстановке сил на международной арене постоянно находится в поле зрения художников. Но при этом французские и русские авторы, в отличие от швейцарских или английских, ставят иные акценты. В отечественной карикатуре “Романс без слов” англичанин снимает шляпу перед франко-русской парой; во французских - остается наблюдателем за происходящим. “Не вижу для себя ничего хорошего в этом небольшом визите” (художник под псевдонимом Бобб в “La Siluette”), - заявляет Джон Буль, который в гордом одиночестве пристально следит со своего острова в подзорную трубу за встречей царя с президентом. Ту же тему развивает А. Лемоль (в “Le Pelerin”). На карикатуре “Большой европейский концерт” видим: взявшись за руки Николай П и Феликс Фор раскланиваются со сцены многочисленной публике, которая восторженно рукоплещет, а в сторонке три фигуры с перекошенными от злобы физиономиями обсуждают происходящее. Англичанин - рядом с участниками Тройственного союза, но не вместе с ними, так же, как и в карикатуре Фертома “Тройственный союз под дождем” (из “Le Pelori”): под одним большим зонтом три фигурки, сбившись в кучку, укрываются от “дождя” русских и французских флажков, тогда как англичанин сидит чуть поодаль под своим зонтиком. В этих рисунках присутствует преимущественно констатация факта, а не его оценка. Лишь едва заметный намек - следы тревоги на физиономии англичанина - дают понять, что приходит время делать выбор.
Наконец, на английском рисунке “Блестящая изоляция Дж. Буля” та же ситуация, что и на швейцарской, получает и развитие, и оценку. Мы видим уже не 1893, а 1897 год, фигуры легко [167] узнаваемы: слева Вильгельм II, Франц-Иосиф II и Умберто; справа - Николай II и Ф. Фор. Качели уравновешены, поскольку лорд Солсбери стоит строго посередине. На его лице самодовольная ухмылка, тогда как на лицах всех остальных - напряженное ожидание. Подпись точно соответствует общему настроению: “С момента ратификации русско-французского союза баланс сил определяется Англией”.
Но уже современникам было ясно, что расстановку сил на международной арене во многом будет определять англо-германский антагонизм. В карикатуре А.Ф. Соколовского “Береженого и Бог бережет” (“Новое время”) создан яркий образ этого противостояния. Фигуры спящих солдат, символизирующие Германию и Англию, лежат на поставленных голова к голове походных кроватях; возле каждой - ружья с примкнутыми штыками, а рядом - пистолеты и шпаги. В начале 1900-х годов художники- карикатуристы разных стран неоднократно возвращались к этой теме, причем каждый из них подчеркивал разные ее аспекты.
Непрочность равновесия сил в Европе определялась и тем, что обе группировки продолжали наращивать свои сухопутные и военно-морские силы несмотря на все заверения о мире. В Англии, Германии, Японии, России были приняты программы усиления военно-морского флота. Яркий образ вооруженного мира воплощен в карикатуре “После больших маневров” из “Figaro”: [168] Ангел мира со страдальческой гримасой и с оливковой ветвью в руке лежит на остриях штыков в окружении пушечных ядер и снарядов. То, как дорого обходится державам гонка вооружений прекрасно отражено на карикатуре “Изнуряющий питомец” из испанского “Don Quichotte”: мамаша-Италия истощена до крайней степени, в то время как младенец - военный бюджет - очень удобно расположившись на стволе пушки цветет и пухнет.
Все страны были вынуждены тратить громадные средства на развитие армии и флота. Один из французских журналов опубликовал в 1898 г. сведения о вооруженных силах государств, как по численности, так и по стоимости их содержания. В Европе под ружьем постоянно находилось 4 250 000 человек, а в случае войны с учетом резервов в поход могло выступить 34 млн. Эта колоссальная армия, выстроенная в одну колонну в четыре шеренги, растянулась бы от Мадрида до Петербурга. В мировой войне могли бы биться 44 250 000 человек. Солдаты всего мира, выстроенные в одну линию так, что ружье каждого лежало бы на плече впередистоящего, образовали бы непрерывную цепь вокруг экватора. Лишь один залп, одновременно произведенный из всех этих ружей стоил бы 2,5 млн франков[6]. Но несмотря на это, почин России созвать международную конференцию для изыскания способов приостановить гонку вооружений был встречен в мире неоднозначно: народы отнеслись к предложению восторженно, правительства - недоверчиво.
Эти настроения образно, но очень зло выражает карикатура “Чудо дрессировки” из мюнхенского журнала “Simplicisimus”, опубликованная после обнародования русского предложения. Огромный медведь, которого держит на цепи Ангел мира, большущей метлой выметает с земного шара ружья, сабли, пушки и всякую военную амуницию, а за его действиями наблюдают державы, обозначенные соответствующими символами: галльский петух, британский лев, германский орел и т.д. На рисунке удачно показано множество оттенков восприятия русского предложения со стороны этих держав: злоба Германии и Австро-Венгрии, удивление Франции, сомнения Италии, настороженность и недоверие Англии. В тоже время явно прочитывается и отношение художника, который однозначно трактует инициативу России как медвежью услугу.
Хотя в августовском циркуляре 1898 г. не было слова “разоружение”, восторг и недоверие отчасти объяснялись тем, что в общественном восприятии сложилось представление, будто Россия предложила всеобщее разоружение. Именно так называлась карикатура Каран д’Аша напечатанная в “Figaro” в октябре [169] 1898 г. На ней отражены “Ответы держав” на русскую ноту, а рисунки сопровождали подписи. «Англия: “В настоящее время это меня ни к чему не обязывает, я охотно соглашусь”; Австрия: “Если друг Вильгельм за, я тоже за”; Италия: “С удовольствием”; Испания: “Я соблаговолю”; Турция: “Я попытаюсь”; Германия: “Я готова, не желаю ничего лучшего”».
Обращает внимание остроумное изящество, с которым французский художник подчеркивает чрезмерную, а потому неискреннюю готовность Германии к миру. На острие холодного оружия у представителей всех держав надеты предохранители, а у фигу[170]ры, символизирующей Германию, они к тому же и на шишаке каски, и даже... на кончиках усов а ля Вильгельм II, который “бронированным кулаком” намеревался добыть для империи “место под солнцем”!
Изображение Франции отсутствует, приводится лишь текст ее ответа: “Увы, сир, мы только это и делаем”. Вскоре после карикатуры Каран д’Аша в “Новом времени” был опубликован вариант ответа, который дает Англия на предложение России, в трактовке русского художника А.Ф. Соколовского. По смыслу ответ совпадает с французской версией. “Ол Райт. Теперь и о всеобщем разоружении можно поговорить”, - название карикатуры и прямая речь Джона Буля, который с самодовольной усмешкой, уверенно стоит широко расставив ноги, среди пушечных ядер и орудийных снарядов, а за его спиной виднеется мощная армада британского флота, самого сильного в мире.
А вот ответ Франции в версии английского “Panch’a” - “Дружественное предложение” - совсем иной, чем во французской. На обращение Николая II: “Дорогая союзница, бросьте ваш меч и вступайте вместе со мною в Лигу за мир” она отвечает: “Когда Германия вернет мне Эльзас и Лотарингию, я посмотрю”. В данном случае ответ буквально воспроизводит рисунок, на котором царь (изображенный с известным портретным сходством), бросив саблю наземь протягивает перехваченный шнуром свиток Франции, тогда как она, закованная в латы и опираясь правой рукой на обнаженный меч, настроена весьма воинственно. На первый взгляд простая по замыслу карикатура очень емко отражает сложные перипетии в отношениях между державами. Английский художник не только намекает на франко-германский антагонизм, порожденный франко-прусской войной 1871 г., отказывает Франции в стремлении к миролюбию (в этот период англофранцузские колониальные противоречия достигли пика своей остроты), но и подчеркивает разномыслие между союзницами, которое действительно имело место.
Взаимное недоверие, царившее между государствами, нежелание и опасение сокращать свои вооружения прекрасно отражает карикатура “Момент истины” из американского “Puck”: стоящие по разные стороны океана лидеры крупнейших держав держат в руках огромные жернова с надписью “Военный и Морской бюджет”, но никто из них не решается первым расстаться с сей обременительной ношей, бросив ее в воды Атлантики. В июле 1899 г., когда первая конференция мира в Гааге завершалась, эта карикатура была перепечатана нидерландским “Dagblad”. В том же номере помещена не менее пессимистическая карика-
[171]
[172]тура “На дороге к миру” из берлинского “Humoristische Blatter”. В ней создан образ многотрудного пути к вершине “Мира” по узкой каменистой тропе над пропастью “Войны”: обливаясь потом и высунув от натуги язык, тяжело груженая пушками и ружьями, плетется по извилистой дороге лошадь, а Ангел мира, натягивая вожжи, погоняет ее пальмовой ветвью. И в рисунке, и в подписи: “Не рухнет ли лошадь под тяжестью постоянно увеличивающегося бремени?” отчетливо звучит сомнение автора.
В карикатуре Раталанга “Что сулит конец века”, опубликованной в “Der Wahre Jakob” и перепечатанной в “Новом времени”, автор использует те же атрибуты, но его рисунок оптимистичнее. Четверка лошадей, запряженных попарно, везет катафалк, груженый пушками, снарядами и ядрами; траурное шествие замыкает Смерть с косой в руке, а за ее спиной тянется длинная извилистая река крови, над которой кружит воронье. И лишь несколько мелких, но важных штрихов, вносят в эту мрачную картину луч света: белые султанчики и попоны на лошадях, белые плюмажи и оборочки на катафалке, козлы под возничим покрыты белой тканью, на которой вместо черепа с костями улыбающаяся рожица в обрамлении ангельских крылышек, и, наконец, сама Смерть, утирающая слезы белым платочком. В такой трактовке явно проглядывает надежда на то, что погребальные дроги рано или поздно увезут в небытие все оружие в мире.
Рисунок был опубликован в январе 1899 г., после второй ноты России с программой конференции, которая, казалось, давала возможность найти консенсус по ряду вопросов международного права и обычаев ведения войны. Но, как известно, державы не пришли к согласию ни относительно приостановки гонки вооружений, ни относительно применения только мирных средств для разрешения конфликтов. Старые противоречия в Европе, на Балканах и Ближнем Востоке сплелись с новыми - в Африке и на Дальнем Востоке - в один клубок. Их решение толкало на создание тех или иных политических комбинаций между державами и стимулировало гонку вооружений. Вскоре после закрытия мирного форума началась Англо-бурская война, затем “боксерское” движение в Китае, куда для его подавления все державы ввели свои войска, наконец, разразилась Русско-японская война 1904-1905 гг.
На примере работ одного художника - Соколовского (с 1900 г. подписывал свои работы псевдонимом “Core”), опубликованных в газете “Новое время”, рассмотрим как отражен в отечественной карикатуре начальный период Англо-бурской войны и [173] “боксерское” движение. При этом обратим внимание не только на саму карикатуру, но и на ее сопряженность с текстом, а также на верстку газетной полосы, поскольку степень восприятия читателем (зрителем) во многом зависит от того, где и как рисунок размещен. Известно, что визуальная информация в отличии от вербальной воспринимается не только сознанием, но и подсознанием, на ее долю приходится до 80% информации. В наше время карикатура в газете обычно заверстывается в текст статьи, составляя с ней единое целое. В конце XIX-начале XX в. такой прием уже практиковался в зарубежной прессе, а в отечественной к этому еще не пришли.
“Новое время” - большая ежедневная политическая газета - дважды в неделю выходила со вкладкой на бумаге лучшего качества и меньшего формата, где кроме небольших заметок печатались фотографии, рисунки и карикатуры. С 1900 г. карикатуры начинают публиковаться не только на вкладке, но и непосредственно на газетной полосе. Вначале рисунок помещался на второй, третьей или четвертой полосе, как правило, в верхнем левом или правом углу. Оптимальное место его расположения - верхний левый угол в начале диагонали - то есть так, как традиционно просматривает текст европейский читатель: сверху вниз, слева направо - было найдено, видимо, интуитивно. Но сама карикатура и текст, рядом с которым она заверстана, как правило еще не сопрягаются.
Англо-бурская война 1899-1902 гг. вызвала в России живой отклик и сочувствие к бурам - потомкам голландских поселенцев, создавших в середине XIX в. Оранжевое Свободное Государство (Оранжевая Республика) и Южно-Африканскую Республику (Республика Трансвааль). Обнаруженные там крупнейшие в мире месторождения золота и алмазов стали объектом вожделений английских захватчиков. Хотя некоторые исследователи называют эту войну первой битвой XX в., учитывая применение новинок военной тактики, вооружения, оснащения и снаряжения, а также мер по изоляции пленных (использование концентрационных лагерей и колючей проволоки)[7], ее с полным основанием можно считать и последней крупной колониальной войной этого периода.
Для наблюдения и непосредственного участия в военных действиях на юг Африки отправились русские добровольцы; был сформирован отряд Красного Креста. Отечественная пресса разных направлений внимательно следила за ходом событий, публикуя передовые статьи, телеграммы иностранных агентств, информацию собственных корреспондентов, карты и схемы [174] боевых действий, портреты их участников, а также многочисленные политические карикатуры. Они позволяют в совокупности с текстами статей и информационных сообщений не только следить за ходом дел, но, во-первых, выявить отношение к происходившему на далеком от России материке, где ее собственные интересы, казалось бы, не были затронуты, а во-вторых, показать какими средствами формировалось у отечественного читателя восприятие событий.
Одна из первых в серии карикатур, посвященных Англо-бурской войне - “На острове Святой Елены” - четко отражает сочувственную по отношению к бурам позицию газеты “Новое время”. Карикатура опубликована без подписи и, возможно, не принадлежит Соколовскому. Рисунок незамысловат: солдаты- лилипуты обступили со всех сторон связанного по рукам и ногам великана - бура. В предыдущем номере была помещена информация от собственного корреспондента газеты в Лондоне. В статье выражалась надежда на более гуманное обращение со стороны англичан с пленными бурами, высокая смертность среди которых обусловливалась жуткими условиями содержания.
Карикатура “Если бы Трансвааль был морской державой” очень образно передает соотношение сил противников: крохотная беззащитная рыбка, которую вот-вот проглотит вооруженная до зубов и покрытая броней акула-Британия. Важно отметить, что рисунок имеет отношение не только к конкретной ситуации, но является отражением той полемики, которая шла в это время в отечественной прессе по проблеме строительства современного военно-морского флота в России. Флот становится в это время основным орудием мировой политики, и во время международных кризисов морская демонстрация довольно часто применяется в качестве меры воздействия. “Новое время” пропагандировало необходимость создания мощного океанского флота в России (хотя многие государственные и военные деятели считали ее преимущественно континентальной державой) с тем, чтобы успешно противостоять натиску морских держав, прежде всего “владычице морей” - Британии.
После ряда поражений, англичане одержали несколько побед, и буры предложили заключить мир. Для этого решено было обратиться к международному посредничеству. Серия карикатур посвящена поездке по Европе президента Трансвааля Стефануса Крюгера в надежде получить поддержку со стороны великих держав для мирного урегулирования конфликта. На первой из карикатур крайне удивленный Крюгер изображен стоящим на лестничной площадке перед закрытой дверью с надписью “Европа”; [175] рисунок сопровождает монолог президента: “Не открывают. Вероятно никого нет дома”.