Русские средневековые хожения в отечественной и зарубежной историографии. История и перспективы изучения

Автор
Малето Елена Ивановна

Аннотация

Ключевые слова

Шкала времени – век
XX XIX XV XIV XIII XII

Библиографическое описание:
Малето Е.И. Русские средневековые хожения в отечественной и зарубежной историографии. История и перспективы изучения // Труды Института российской истории. Вып. 5 / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. А.Н.Сахаров. М., 2005. С. 38-63.

Текст статьи

[38]

Е.И. Малето

РУССКИЕ СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ХОЖЕНИЯ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ ИСТОРИОГРАФИИ. ИСТОРИЯ И ПЕРСПЕКТИВЫ ИЗУЧЕНИЯ[*]

           В источниковедческом комплексе, связанном с историей сре­дневековой Руси, важное место занимают материалы нарратив­ных источников. Среди них особую группу составляют путевые записки русских путешественников XII-XV вв. о Византии, Пале­стине, Египте и других заморских землях, так называемые хож­дения (по-древнерусски - хожения). Большинство рассказов о хо­жениях, являясь важными историческими доказательствами при­оритета России в ряде географических открытий, свидетельст­вом ее давних дипломатических, торговых и культурных связей с другими странами, содержат разнообразный и богатый фактиче­ский материал, позволяющий восстановить уровень осведомлен­ности средневековых авторов об истории, экономике, географии, быте и нравах, религии, политической и социальной ориентации разных земель и народов.

           Судьба их в отечественной науке не была простой. В XIX в. они пользовались пристальным вниманием исследователей, за­тем были забыты, главным образом по причинам идеологи­ческим, и, наконец, вновь получают заслуженную научную оценку.

           Цель настоящего доклада - с одной стороны, реконструиро­вать историю изучения хожений, отметить новые тенденции и на­правления исследований источников в работах отечественных и зарубежных специалистов, перспективы их изучения. С другой - показать научную актуальность и необходимость специального исторического изучения и переиздания источников. В задачи ав­тора входил только анализ основных исследований и публикаций памятников, а не их оригинальных списков, подразумевающий в том числе и характеристику рукописных традиций “Хожений”, что выходит за рамки сообщения.

           [39] Начало изучения хожений в отечественной историографии тесно связано с деятельностью в первой четверти XIX в. Румян­цевского кружка (Н.П. Румянцев, К.Ф. Калайдович, И.И. Григо­рович, А.Х. Востоков, П.М. Строев, А.Ф. Малиновский и др.). Участники кружка собирали и публиковали документальные па­мятники, в том числе описания древних путешествий[1]. Исследо­ватели намеревались выявить максимальное количество списков каждого памятника для использования их в качестве вариантов. Разработка плана издания была поручена А.Ф. Малиновскому, а непосредственное осуществление возлагалось на П.М. Строева. А.Ф. Малиновский предложил включить в будущую публикацию 36 описаний путешествий (в процессе подготовки их число увели­чилось приблизительно до 40). Каждое сочинение должно было сопровождаться комментариями, содержащими характеристику времени, целей, а также авторов описаний.[2] К сожалению, подго­товка широко задуманного издания в связи с уходом из Комиссии печатания государственных грамот и договоров П.М. Строева ог­раничилась лишь сбором и копированием списков памятников[3].

           Деятельность Румянцевского кружка дала импульс к даль­нейшему изучению хожений. Н.М. Карамзин в “Истории Госу­дарства Российского”, в примечаниях использовал выписки из древнерусских путешествий[4]. В 30-е годы XIX в. П.М. Строев из­вестил о находке хожения в Царьград Добрыни Ядрейковича, и после этого М.А. Максимович дал его разбор в “Истории древ­ней российской словесности”[5]. И.П. Сахаров подготовил к изда­нию три сборника хожений: “Путешествие русских людей в чу­жие земли” (СПб., 1837), “Путешествие русских людей по Святой земле” (СПб., 1839), “Путешествие русских людей” (СПб., 1849). Последний сборник составил восьмую книгу знаменитого труда “Сказания русского народа”, где были собраны 15 различных хожений[6].

           К 60-м годам XIX в. было выявлено столько паломнических хожений, что потребность их научного обзора стала насущной. Одну из первых попыток в этом направлении предпринял Н.В. Докучаев, который в начале 60-х годов написал диссертаци­онную работу, а затем напечатал в “Черниговских епархиальных известиях” в 1867-1869 гг. обзор - “Древнерусское паломничест­во по Святым местам Востока вообще и путешествия русских раскольников в те же места в частности”[7]. В 70-е годы появились обзоры паломнической литературы, не имеющие научного зна­чения, обзоры архимандрита Леонида справочно-практического [40] характера - “Обозрение цареградских памятников и святынь XIV-XV вв. по русским паломникам” и “Иерусалим. Палестина и Афон по русским паломникам в XIV-XVI вв., сводные тексты оных, с объяснительными примечаниями, основанными на мест­ных исследованиях”[8].

           С 80-х годов XIX в. эту работу продолжило Православное Па­лестинское общество, которое в 1883 г. приступило к изданию “Православного Палестинского сборника” и в последующие де­сятилетия развернуло работу по публикации паломнических хо­жений[9]. В подготовке текстов участвовали М.В. Веневитинов, Х.М. Лопарев, С.О. Долгов, С.Р. Розанов, архимандрит Леонид, В.Г. Васильевский и другие ученые. В результате их деятельно­сти с 1883 по 1914 г. многие памятники древнерусской литерату­ры впервые увидели свет[10]. Издания сопровождались вступитель­ными статьями историко-филологического характера. В них можно найти попытки сопоставить тексты записок русских и за­падноевропейских путешественников, а также рассмотреть мар­шруты их следования на Восток. С этими же изданиями связано пробуждение внимания к метрологическим данным хожений[11].

           Анализу ряда памятников древнерусской литературы, в том числе двух хожений (“Хождение суздальского епископа Авраа- мия” и “Первое хождение священноинока Варсонофия ко свято­му граду Иерусалиму”) было посвящено исследование 1898 г. Н.С. Тихонравова[12]. Однако и оно не выходило за пределы разра­ботки историко-религиозных проблем. Литературоведческий характер присущ исследованию П.В. Владимирова[13] и четырех­томной работе А.Н. Пыпина[14], которые были опубликованы на рубеже XIX-XX вв. К середине 20-х годов XX в. относится на­чало изучения хожений как жанра древнерусской литературы[15].

           Таким образом, в конце XIX-начале XX в. характер изучения хожений оставался таким же, как и в середине XIX в. В исследо­вании этих источников преобладали литературоведческое и исто­рико-религиозное направления.

           Тесно связанные с историей русской православной церкви, хо­ждения в первой трети XX в. оказались на “периферии” отечест­венной науки: вихри революций, мировой и гражданской войн серь­езно затруднили процесс накопления и систематизации знаний о них. Значительный крен в сторону идеологии, невнимание к духов­ным процессам, к роли человека в истории были характерны для многих исследований тех лет и не лучшим образом повлияли на развитие отечественной науки, в том числе медиевистики.

           Новый этап изучения хожений начался в советское время, ко­гда были изготовлены их новые публикации. В 1934 г. М.Н. Спе[41]ранский завершил работу по научному изданию текстов “Хожде­ния Стефана Новгородца” и “Сказания о святых местех, о Кон- стянтинеграде”. Ученый предпринял попытку на основе названных памятников восстановить текст не дошедшего до нас хожения, которое получило условное название “Описание Константинопо­ля начала XIV в.”[16] В 40-50-х годах в серии “Литературные па­мятники” вышли одно за другим два издания хожения Афанасия Никитина, подготовленные большим коллективом исследовате­лей под руководством Б.Д. Грекова и В.П. Адриановой-Перетц[17]. Эти публикации предварялись введением и сопровождались ком­ментариями.

           В.П. Адрианова-Перетц охарактеризовала Никитина совсем иначе, чем это делали авторы, склонные видеть в нем купца-ди- пломата[18]. Она справедливо заметила, что из текста источника не видно, что торговые дела путешественника складывались удачно. Основательнее, чем ее предшественники, исследова­тельница подошла к анализу языковых особенностей этого хо­жения. В частности, ею были исследованы варваризмы - от­дельные слова, фразы и целые разделы, написанные Никити­ным на своеобразном тюркско-персидском жаргоне, на кото­ром, очевидно, изъяснялись купцы, торговавшие в Передней и Средней Азии. Всего же за эти годы хожению Афанасия Ники­тина было посвящено около 70 работ[19], но и они рассматривали прежде всего литературные и историко-географические аспек­ты этого памятника.

           Весомый вклад в дальнейшее изучение хожений внесли ста­тьи В.П. Адриановой-Перетц, опубликованные в т. 1 и 2 “Исто­рии древнерусской литературы”[20], статья В.Д. Кузьминой «Све­дения об арабах и арабской культуре в Палестине начала XII в. по “хождению” игумена Даниила»[21] и А.И. Першиц “Этнографи­ческие сведения об арабах в русских хождениях XII-XVII вв.”, где содержатся интересные наблюдения и сведения, необходимые для реального комментария к древнерусским хожениям на Вос­ток[22]. Автор последней из упомянутых статей подробно проана­лизировал причины хожений русских путешественников в стра­ны Востока (игумена Даниила, инока Зосимы, гостя Василия), охарактеризовал сведения этнографическою характера, которые нашли отражение в этих источниках, и цели русских путешест­венников, довольно подробно рассмотрел общественно-полити­ческую обстановку в указанном регионе. На основании проведен­ного исследования был сделан вывод о том, что русские люди приходили на Восток не как завоеватели-крестоносцы, они не были отгорожены от местного населения стеной вражды и нена[42]висти, поэтому Киевская и Московская Русь знала об арабах больше достоверного, нежели Западная Европа[23].

           Ряд исследований 50-60-х годов был посвящен историко-ли­тературному изучению хожения игумена Даниила. В.В. Данилов в статье «К характеристике “хождения” игумена Даниила» дока­зал, что русский паломник не был частным лицом, а являлся офи­циальным послом великого киевского князя. На основе словар­ного, фольклорного и географического анализа памятника исследователь пришел к выводу об южнорусском, точнее черни­говском происхождении Даниила, который до принятия монаше­ства был вотчинником[24]. Н.В. Водовозов рассмотрел хожение Даниила в связи с той обстановкой, которая сложилась в Пале­стине в результате крестового похода, организованного католи­ческим Западом[25]. В этой работе ученый доказывает, что Дани­ил был послан в Иерусалим для наблюдений за происходящими событиями и что основная идея хожения Даниила заключалась в том, чтобы показать, что восточное православие в завоеванной крестоносцами Святой земле не терпит притеснения ни со сторо­ны “латинян”, ни со стороны “срацин”.

           В 1963 г. появились еще две работы о хожении игумена Дани­ила: раздел в книге Б.А. Рыбакова[26] и статья Ю.П. Глушаковой “О путешествии игумена Даниила в Палестину”[27]. Если вторая статья внесла новации в датировку хожения (было высказано суждение, что наиболее вероятным временем путешествия игу­мена Даниила следует считать 1104—1106 гг.), то наблюдения Б.А. Рыбакова представляли интерес привлечением нового мате­риала, доказательными предположениями. Вслед за Н.М. Карам­зиным, Б.А. Рыбаков признает, что после своего возвращения из Палестины игумен Даниил был назначен епископом в погранич­ном г. Юрьеве и что им была написана повесть о Шаруканском походе 1111 г.

           Важное научное значение имели также публикации, подгото­вленные в 1965 г. Ю.К. Бегуновым и В.А. Кучкиным и посвящен­ные русскому описанию Дербента 30-х годов XV в.[28] Так называ­емое “Сказание о Железных вратах” - рассказ, записанный со слов путешественника, побывавшего в 1436-1447 гг. в Дербенте и Ширване, известно сегодня благодаря публикаторской деятель­ности именно этих ученых. Описание, как полагают исследователи, явно заимствовано из остававшегося до 60-х годов XX в. неиз­вестным хожения, причем не на Ближний Восток, а на Кавказ, где не было почитаемых православными святых мест, но фикса­ция виденного имела место. Близость повествования “Сказания о Железных вратах” и хожения гостя Василия 1465-1466 гг. в Ма[43]лую Азию, Египет и Палестину позволили предположить, что их автором мог быть один и тот же купец.

           Таким образом, в 1950-1960-е годы в центре внимания уче­ных по-прежнему находились два памятника древнерусской лите­ратуры - хожения игумена Даниила и Афанасия Никитина, кото­рые и на сегодняшний день являются наиболее изученными. Но на­ряду с продолжавшейся кропотливой текстологической работой, поиском филологами новых памятников и списков хожений в архивах и музеях, следует отметить значительный вклад в расши­рение направлений исследования этих источников, внесенный представителями советской исторической науки.

           Реальные изменения в изучении хожений произошли во вто­рой половине 60-х и в 70-е годы. К этому времени в мировой ис­ториографии все активнее стали заявлять о себе приверженцы “нетрадиционнонных” (социально-психологических) аспектов и методов изучения истории, так называемого менталитета или ментальности, тесно связанные с наиболее передовым направле­нием западной медиевистики - “Школой Анналов” во Франции и наиболее близкими к ней школами в других странах (француз­ские историки Р. Бутрюш, Ж. Легофф, Ж. Дюби, немецкие исто­рики Т. Телленбах, Р. Шпрандель и др.)[29]. Веяния мировой исто­риографии тех лет ориентировали исследователей разных стран на активное и систематичное изучение субъективного фактора - роль людей и их поведения в ходе истории, заметно повлияв на развитие отечественной науки: значительно расширился исследо­вательский диапазон, все новые информационные слои хожений оказывались в поле зрения историков.

           Отечественные медиевисты накопили обильный фактиче­ский материал, позволивший на практике осуществить комплекс­ное изучение средневековой эпохи. В частности, появились пер­вые обобщающие исследования, посвященные общественно-по­литической мысли средневековой Руси. Среди них монография И.У. Будовница “Общественно-политическая мысль Древней Ру­си”[30], монография А.И. Клибанова “Реформационное движение в России в XIV-первой половине XVI в.”[31], установившая этапы русских реформационных движений и их гуманистические идеи; труд Л.В. Черепнина “Образование русского централизованного государства XIV-XV вв. Очерки социально-экономической и по­литической истории Руси”[32], внесший существенный вклад в изу­чение идеологии отдельных социальных групп господствующего класса, в том числе и русских путешественников (Стефана Нов­городца, Анонима, гостя Василия, Афанасия Никитина), записки которых рассматривались автором как произведения, выражаю[44]щие политическую идеологию горожан, а также работы Я.С. Лу­рье, Н.Н. Масленниковой, А.Л. Гольдберга и др.[33], имевшие большое значение для изучения вопроса о месте и роли средневе­ковой Руси в общеевропейской и мировой истории.

           Отечественные ученые, в том числе и на материалах хоже­ний, занялись разработкой вопросов ментальности (среди них психологи Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия, С.Л. Ру­бинштейн, а также историки и литературоведы М.А. Барг, А.Я. Гуревич, Ю.М. Лотман, Д.С. Лихачев и др.)[34]. Однако ука­занная проблема по-прежнему остается одной из малоизученных как у нас, так и за рубежом[35].

           Успехи в изучении путей сообщения (вопросов метрологии, транспортных средств, скорости и сроков передвижения) в ука­занные десятилетия были тесно связаны с исследованиями М.Н. Тихомирова[36]. В них автор на новом научном уровне рас­смотрел международные контакты Русского государства со сла­вянскими странами, Византией и странами Западной Европы, положив начало комплексному изучению роли Руси в системе международных отношений позднего средневековья XIV-XV вв. Среди изученных проблем немалое место отведено анализу пу­тей сообщения Русского государства и Византии, дана разверну­тая характеристика Днепровского пути. Волжского и Донского путей сообщения, обстоятельно рассмотрены средиземномор­ское, западноевропейское, восточное направления торговли, а также контакты Руси, Византии, славянских и западноевропей­ских стран в области культуры. М.Н. Тихомиров фактически пер­вый обратил внимание на вопросы, смежные с проблемой путей сообщения (вопросы скорости и сроков передвижения). Анализи­руя в одной из своих работ хожение Игнатия Смольнянина, опи­савшего поездку из Руси в Константинополь митрополита Пиме­на, ученый составил таблицу, в которой подсчитал протяжен­ность сухопутного и морского маршрутов путешественника[37]. Правда, его разработки требуют уточнения, что проделано сов­ременными исследователями[38].

           Вопросы связи русских княжеств со странами Ближнего Вос­тока (Византией, Малой Азией, Сирией, Палестиной, Египтом) оказались в центре внимания Д.М. Данцига[39]. Ученый сумел показать огромный интерес русских людей к странам этого реги­она. На основе изучения древнерусских хожений Д.М. Данциг пришел к выводу, что пребывание там паломников, непосредст­венное восприятие действительности, знакомство с природой и жизнью народов Востока оставили большой след в истории рус­ской культуры и географии[40].

           [45] В 1970-е и особенно отчетливо в 80-е и 90-е годы проявился новый этап в изучении хожений, тесно связанный с возросшим интересом общества, переживавшего перестроечные процессы, к отечественной истории и культуре. Заметно активизировалось внимание к истории русской православной церкви и к хожениям не только у нас, но и за рубежом[41]. Возрождение интереса к этим источникам сопровождалось их новыми публикациями.

           В 1980 г. вышла в свет монография Н.А. Казаковой “Запад­ная Европа в русской письменности XV-XVI вв.”, внесшая суще­ственный вклад в изучение связей Руси со странами Западной Европы в области культуры периода образования и укрепления Русского централизованного государства[42]. На основе анализа дипломатической документации, летописей, хронографов и хо­жений (Неизвестного Суздальца, Авраамия Суздальского, Симеона Суздальского) исследовательница пришла к выводу, что русские политические деятели и книжники располагали значитель­ным комплексом сведений о Западной Европе. В 1981 г. в серии “Памятники литературы Древней Руси XIV-XV вв.” было опуб­ликовано “Хождение Стефана Новгородца” с комментариями Л.А. Дмитриева[43].

           Свидетельством возросшего интереса к хожениям стала “Книга хожений”, подготовленная доктором филологических на­ук, профессором Н.И. Прокофьевым и объединившая свыше де­сятка сочинений о путешествиях в Царьград, Афон, на Ближний Восток, в Египет, Индию и европейские страны, ранее известных только по поздним спискам[44]. К сожалению, лишь некоторые из опубликованных там памятников соответствовали требованиям современной текстологии. Научный аппарат этого исследования и, в частности, комментарии к нему также нельзя считать совер­шенными, но все же в плане литературоведения оно явилось важ­ной вехой в изучении хожений.

           Не меньшее значение имела публикация в 1987-1989 гг. “Словаря книжников и книжности Древней Руси”[45], куда вошли материалы о древнерусских писателях и книжниках XI-XVI вв., в том числе сведения об авторах хожений - Антонии (Добрыне Ядрейковиче), Данииле, Стефане Новгородце, госте Василии, Зосиме, Афанасии Никитине и др.

           Исследование 1976 г. западногерманского ученого К.Д. Зее­манна “Русская паломническая литература. Теория и история литературного жанра” носит литературоведческий характер. Вместе с тем без внимания автора не остались и историко-геогра­фические вопросы, которые были затронуты в историческом об­зоре этого исследования при анализе текстов хожений [46] XII-XVIII вв., в частности, хожения игумена Даниила, Стефана Новгородца, инока Зосимы, первого и второго хожения священ­ноинока Варсонофия, гостя Василия и других авторов. Безуслов­ным достоинством работы К.Д. Зееманна явились подробная ха­рактеристика маршрутов русских путешественников в странах Востока, а также обстоятельная аргументация и уточнение ав­торства и датировки отдельных хожений[46].

           Важным событием стало появление в начале 80-х годов тру­да американского ученого Дж. Маджески “Записки русских путе­шественников и паломников о Константинополе XIV-XV вв.”. В этой работе автор охарактеризовал паломнические хожения XIV-XV вв. на основе исследования пяти памятников древнерус­ской литературы. На материале хожения Игнатия Смольнянина и дьяка Зосимы, Дж. Маджеска подробно рассмотрел Донской и Днестровский пути сообщения Руси и Византии. Положитель­ным результатом исследования хожения Игнатия Смольнянина было обстоятельное описание и уточнение пути следования рус­ских пилигримов, включая малоизученные до сих пор сведения о районах, простиравшихся к югу от русских рубежей[47]. Кроме то­го, Дж. Маджеска коснулся различных внутриполитических событий в Византии, получивших отражение в источнике (дворцо­вый переворот 1390 г., венчание Мануила II Палеолога в 1392 г.).

           Комментируя эти факты, Дж. Маджеска показывает, что Иг­натий Смольнянин по сравнению с другими известиями дает бо­лее достоверное их описание[48]. Существенными являются ре­зультаты изучения обстановки, вызвавшей в 1389 г. поездку в Константинополь Пимена[49]. Правда, Дж. Маджеска выпускает из виду подробности столкновения русского митрополита с предста­вителями константинопольского патриарха, о котором умалчи­вает Игнатий, но которое засвидетельствовано актовыми мате­риалами[50]. Обратил внимание американский ученый и на цен­ность метрологических данных в хожениях. Но некоторые его выводы в этой области уязвимы[51]. Автор исходит из устарелых представлений о соотношении древнерусских мер длины, что приводит его при вычислениях к ошибочному результату. Произ­вольно интерпретируются в публикации и метрологические дан­ные хожения Зосимы, что повлекло за собой ошибку в установ­лении пути следования русских путешественников[52]. Вторая часть книги представляет собой исследование в виде коммента­риев к свидетельствам хожений о более чем 40 константинополь­ских реликвиях. Работа Дж. Маджески, несмотря на ряд неточно­стей и ошибок, стала важной вехой в изучении хожений и сегод­ня сохраняет свое научное значение.

           [47] Среди работ зарубежных исследователей 1980-х годов, посвя­щенных хожениям, наряду с трудами Г. Подскальского, Т.Г. Ставру и П.Р. Вейсенселя, чье внимание сконцентрировано в основном на хожениях ХII—XIII вв., выделяются статьи Е. Мацу­ки и В. Накамуры, опубликованные на страницах журнала “Past and Present”[53]. Демонстрируя устойчивый интерес зарубежных коллег (как филологов, так и историков) к этим источникам, а также к вопросу о месте Руси и отдельных русских княжеств в средневековом мире, они вносят существенный вклад в изучение активности русских в бассейне Черного моря в XIV-XV вв., а так­же в исследование исторических, политических и идеологических обстоятельств, на фоне которых в XIII-XIV вв. были осуществле­ны многочисленные путешествия в Константинополь. Этот инте­рес не ослабевает и сейчас, о чем свидетельствуют материалы международных конгрессов исторических и византиноведческих наук[54], новые публикации и исследования хожений[55].

           В 1993 г. автором этих строк была предпринята попытка изу­чить и систематизировать сведения информационных слоев хо­жений, которые все еще оставались невостребованными в плане изучения отечественной культуры: об общественной мысли, мен­тальности, путях сообщения, транспортных средствах, скорости и сроках передвижения[56]. А в 2000 г. издана монография, которая в методическом плане во многом продолжала эту работу[57]. На ос­нове анализа каждого из информационных слоев хожений выяв­ляются новые информационные возможности этого вида источ­ников, расширяются традиционные подходы к их изучению. Основную часть занимает конкретный анализ всей совокупности имеющихся сведений о путешественниках средневековья, в том числе о путях сообщения средневековой Руси с Причерноморьем и Прикаспийским районом, со странами Востока и Запада, пред­лагаются новые подходы к изучению особенностей мировоспри­ятия иных вер, народов, стран; прослеживается эволюция миро­восприятия христианских святынь в сознании русских право­славных людей более чем за три столетия. Это первый опыт комплексного исследования хожений XII-XV вв., подготовлен­ный историком.

* * *

           Таким образом, наш краткий обзор показывает, что филоло­ги и историки в изучении хожений долгое время шли рука об руку.

           На начальном этапе изучения хожений в отечественной исто­риографии еще не могла идти речь об углубленном исследовании [48] этих источников. Стремления ученых были направлены в основ­ном на поиски новых памятников и списков, а также на создание общих обзоров паломнической литературы. Православное Пале­стинское общество и “Православные Палестинские сборники” несомненно сыграли выдающуюся роль в изучении хожений, но их значение, как правило, сводилось к текстологическим и исто­рико-религиозным разысканиям.

           В советское время традиции пошатнулись: изучение хожений стало прерогативой историков древнерусской литературы, а ред­кие труды профессиональных историков, посвященные этим памятникам, не меняли сложившейся системы.

           Пик исследовательского интереса к ним, как в отечествен­ной, так и в зарубежной историографии пришелся на 70-80-е и 90-е годы XX в. Хожения “обросли” солидной литературой, среди которой выделяются труды Н.И. Прокофьева, Г.М. Прохо­рова, К.Д. Зеемана, Дж. Мафиски.

           Но наука не стоит на месте. Существующие сегодня теорети­ческие и источниковедческие работы показывают, что к изуче­нию хожений, которые уже давно стали библиографической ред­костью, в последние годы все активнее подключаются историки. Между тем добротного переиздания текстов этих средневековых памятников, необходимость которого давно назрела, до сих пор нет. На наш взгляд, весомую пользу на этом пути принесет толь­ко возрожденный профессиональный союз историков и литера­торов. Относительно иных перспектив изучения хожений, кото­рые без сомнения являются яркой составной частью культурного наследия средневековой Руси, следует упомянуть актуальность сравнительно-исторического анализа русских и западноевропей­ских паломничеств (игумен Даниил-Зевульф и др.), скандинав­ских паломничеств по территории Руси, а также путевых записок русских купцов, дипломатов ХVI-ХVII вв. Ведь во всей полноте смысл русской истории приоткрывается лишь тогда, когда в ис­торический кругозор включается вся совокупность сохранивших­ся от прошлых веков памятников.

           [48-55] СНОСКИ оригинального текста

[56]

ОБСУЖДЕНИЕ ДОКЛАДА

           В.Я. Гросул:

           - Нельзя ли подробнее остановиться на тех странах, через ко­торые шли основные пути русских паломников? Вы упомянули Днепровский, Днестровский и Донской пути.

           Е.И. Малето:

           - В моей монографии “Хожения русских путешественников XII-XV вв.” (М.: ИРИ РАН, 2000) достаточно подробно все изложе­но, поэтому я только перечислю. Это и земли Великого княжества Литовского, и владения Золотой Орды, и территория Днестровско- Прутского междуречья, которая в разное время контролировалась и золотоордынцами, и молдавскими князьями, и пр. Перечень можно продолжить. Но хотелось бы подчеркнуть, что путями сообщения в эпоху средневековья мало кто занимался. А если и занимались, то лишь в контексте экономической истории. На основе хожений - пу­тевых записок русских паломников, купцов, дипломатов - маршруты русских путешественников почти не исследовались. Впрочем, про­фессор Мэрилендского университета (США) Дж. Маджеска пред­принял такую попытку и достаточно успешно реализовал ее в сере­дине 80-х годов прошлого столетия. Касался этих вопросов и запад­ногерманский ученый К.Д. Зееманн, перу которого принадлежит один из наиболее авторитетных в научных кругах трудов о жанро­вом своеобразии хожений “Die altrussische Wallfahrtsliteratur. Theorie und Geschichte eines literarischen Genres” (München, 1976).

           [57] Это очень интересные материалы, которые свидетельствуют о широте и многообразии средневекового мира, хотя долгое вре­мя мы говорили о его замкнутости, сословной ограниченности. Средневековые русские хожения опровергают этот устоявшийся в отечественной историографии стереотип и показывают, что средневековый мир был достаточно широк и подвижен. Наши да­лекие соотечественники, не имея современных транспортных средств, преодолевали за короткий срок далекие расстояния. Из Киева, Новгорода Великого, Смоленска, Троице-Сергиевой Лав­ры и прочих центров земли русской они достигали пределов Ви­зантийской империи, посещали крупнейшие центры христиан­ского мира того времени - Константинополь, Иерусалим, Афон, Синай. Путешественники знали, где можно остановиться (мона­стыри охотно предоставляли и пропитание, и ночлег); очень хо­рошо ориентировались в военно-политической обстановке; уме­ло проходили сложные участки пути, договаривались с татарами, литовцами и другими народами; шли пешком, плыли на кораблях или ехали на телегах. Кто-то из них, после возвращения, мечтал стать богатым купцом, кто-то - подняться выше в церковной ие­рархии, но большинство путешественников, о которых я написа­ла в своей книге и говорила в докладе, вела на Восток идея слу­жения Отечеству, прикосновения к святыням христианского мира, приобщения к мировой культуре, идея служения своему народу.

           На мой взгляд, взгляд историка, эти идеи в настоящее время приобретают и для читателей, и для исторической науки особое значение. Это родники русской культуры, которые дают возмож­ность смелее смотреть в будущее, лучше познать себя и то, что составляет наше культурное наследие. Сегодня в мировой исто­риографии растет интерес к русской истории. Благодаря актив­ной деятельности американских и западноевропейских ученых, исследования которых хорошо финансируются, мировая общест­венность имеет возможность лучше познакомиться с ее отдель­ными страницами. Нарастает и поток публикаций, посвященных хожениям, в частности, в Италии, Японии, США, Германии. А мы не торопимся эти источники сделать всеобщим достоянием, пере­издать. Они хорошо знакомы специалистам, о них периодически говорят, но так, чтобы это вошло в жизнь каждого школьника, стало достоянием наших учебников, вот этого нет.

           Ю.А. Тихонов:

           - Каким образом совершаются хожения? Сначала путешест­венники идут по Дону, дальше переплывают море на кораблях или идут по суше вдоль побережья?

           [58] Е.И. Малето:

           - И то и другое. По-разному. Я выделяю в своей монографии сухопутные, морские и комбинированные маршруты, пути сооб­щения с Причерноморьем и Прикаспийским районом, пути сооб­щения с Западом. В основном это каботажное плавание. Хотя есть материалы болгарского происхождения, которые показыва­ют, что и “посуху”, т.е. через западное побережье Черного моря, русские путешественники приходили в Константинополь.

           В.А. Кучкин:

           - Каковы хронологические рамки доклада? Вы говорите о сре­дневековье, и в нашем представлении это ограничивается XV столе­тием. В. Данциг, например, в своих работах писал о хожениях XVI и XVII вв. Когда Вы говорите о задачах изучения хожений распро­страняется ли это на XVI-XVII вв. или ограничивается XII-XV вв.?

           Е.И. Малето:

           - В. Данциг в своем труде “Ближний Восток в русской науке и культуре дооктябрьского периода”, изданной в 1973 г., наряду с древнейшими материалами действительно исследовал хожения XVI и XVII столетий. Они очень интересны, но я имела в виду, конечно, XII-XV вв. (Ю.А. Тихонов: XVI-XVII вв. - тоже инте­ресные века).

           Да, интересные, но я занимаюсь средневековьем. Остальные материалы мне знакомы, но в меньшей степени, чем XII-XV вв. (Ю.А. Тихонов: А если расширить?).

           Расширить в принципе можно, но вряд ли нужно, так как ко­личество иногда бывает в ущерб качеству. Я думаю, что XVI-XVII вв. - это отдельный период, имеющий свои нюансы, и объединять все вместе не имеет смысла. Здесь нужно отдельное, и подчеркну, добротное исследование. (Ю.А. Тихонов: Зато появ­ляется динамика, сравнение).

           Сейчас в различных европейских центрах растет интерес к изучению европейского паломничества, в том числе и на времен­ном отрезке XVI-XVII вв. в сравнительно-историческом контек­сте. Например, в Польской академии наук активно работают исследователи и в других центрах тоже. По периоду же XII-XV вв. трудов значительно меньше.

           Ю.А. Тихонов:

           - Имеется ли какая-то возможность поиска новых хожений, или уж больше ничего не найти.

           Е.И. Малето:

           - Все мы знаем состояние наших архивохранилищ, условия работы в них. Они отнюдь не располагают к тому, чтобы что-то [59] найти. Но я уверена, что материалы есть. Правда, для успешной работы и обнаружения новых источников нужно иметь исследо­вательское чутье, ведь многое уже опубликовано. Надо хорошо и быстро ориентироваться в материале, отличать известное от неизвестного. Впрочем, жизнь не стоит на месте и, полагаю, в наших рядах есть исследователи, которые будут заниматься этими вопросами в дальнейшем. Возможно, кого-то ждет удача и в архивах.

           Ю.А. Тихонов:

           - Можно ли установить адресное различие: путешественники идут в Египет, Палестину, Византию; какую-то разницу в содер­жании хожений по указанным странам можно выявить или же ис­точники не дают такой возможности?

           Е.И. Малето:

           - Конечно, разница есть. Каждый автор индивидуален с точ­ки зрения личного кругозора, уровня образования, каких-то пси­хоэмоциональных качеств. В связи с тем, что в средние века со­блюдались определенные каноны жанра, информации об авто­рах хожений в их путевых записках практически нет. Описыва­ются природа, памятники истории и культуры, достопримеча­тельности основных центров христианской культуры, будь то Константинополь, Иерусалим или Афон; описываются особен­ности жизни и быта народов: фортификационные сооружения, плотины, мельницы, караван-сараи, дороги и т.д. На сегодняш­ний день установлено, что эти данные заносились в хожения не на основе произвольного желания того или иного путника. Хоже­ния были организованы русскими князьями, официальными представителями русской церкви и Русского государства и пре­следовали политические, политико-экономические и дипломати­ческие цели. Авторы хожений иногда под личиной паломников, купцов скрывали свои дипломатические полномочия и т.п. Это была достаточно распространенная форма сбора информа­ции в средние века. Поэтому в большинстве случаев хожения сле­дует рассматривать как официальные отчеты о поездке.

           В.А. Кучкин:

           - То, что рассказано, это достаточно подробная и вниматель­ная характеристика вопроса. Но я бы обратил внимание доклад­чика на следующее. В частности, имеется очень интересная рабо­та В. Янина относительно состава княжеских имен, которые упо­минает игумен Даниил в описании своего хожения. Затем, нельзя пройти мимо блестящих открытий, связанных с передатировкой “Хожения Афанасия Никитина”. В свое время считали, что этот [60] источник относится к более раннему периоду. Теперь полагают, что в 1475 г. хожение было завершено. И связано это с тем, что, к тому времени, когда хожение было получено на Руси, Афанасий Никитин скончался в 1475 г. около Смоленска, а его записки были привезены Василию Мамыреву, дьяку великого князя Ивана III. В целом вполне соглашусь с докладчицей в том, что можно найти новые хожения. Из собственной практики могу ска­зать, что “Сказание о Железных вратах”, которое было обнару­жено мной, а позднее Бегунов претендовал на приоритет в этом открытии, это сказание представляет собой отрывок из хожения, которое явно не связано с посещением святых мест. Там описыва­ется город Дербент, его стены, расстояния между стенами и т.д., что наводит на мысль об информативности этой группы источни­ков и говорит о том, что действительно такие вещи могут быть.

           Еще о нескольких аспектах доклада. В нем не обращено вни­мание на изучение рукописной традиции сказаний. Сейчас выпу­щены описания рукописей XIV в. и есть предварительный список XV столетия. Видимо, там открыть что-то новое невозможно. Значит нужно смотреть рукописи XVI-XVII столетия, чтобы в поздних списках найти ранние произведения. Из Вашего обзора видно, что этой рукописной традицией Вы специально не занима­лись. А это очень важная вещь, которая может указывать, напри­мер, на места, где проходили маршруты этих хожений, или кос­венно проливать свет на авторство хожений, свидетельствовать и о том, как это воспринимали читатели.

           Необходимо вполне осознанно и рационально оценивать эти памятники. Конечно, хожения это памятники русской культуры, вехи. Но есть и другие памятники - летописи, например, есть “Слово о полку Игореве” и другие произведения древнерусской литературы, которые в гораздо большей степени отражают рус­скую культуру. Но можно согласиться с тем, что в хожениях есть такие элементы, которые в других источниках найти сложно. Попытку извлечь из хожений данные о том, как русские смотре­ли на другие народы - считали ли они их равноправными, нерав­ными или наоборот, предпринял, в частности, А.И. Клибанов.

           Это существенный момент. А в целом в докладе дан подроб­ный обзор хожений и обзор получился интересным. Он прости­мулирует развитие дальнейшего интереса к этим источникам.

           Я.Н. Шапов:

           Во-первых, сами хожения представляют собой интересный жанр, но все-таки это материал по изучению связей между Русью и теми странами, куда ходили. В этом плане можно было бы, на­верное, продолжить исследования. Связи с Ближним Востоком, [61] прослеженные на тех источниках, которые Вы привлекли, - вот один из интересных сюжетов. Я в микрофильмах в Петербурге, а потом в рукописи на Синае обнаружил свидетельства о том, что новгородцы в конце XII в. привезли книгу “Месяцеслов”, чтобы поминать своих родственников в Синайском монастыре. Разве это не интересный сюжет? До сих пор было известно, что связи Руси с Синаем были не старше XIV в., а теперь у нас есть и сви­детельства ХII-ХШ вв. В таком плане собирать сведения о связях с Палестиной, с Ближним Востоком, с Египтом и т.д. - это одно из интереснейших направлений. Что же касается самих хожений, то перспективным направлением является сравнительное изуче­ние русских хожений с западноевропейскими. Так же, как из Ру­си ходили путешественники и паломники, так практически и из всех западноевропейских стран. Причем, как известно, эти хоже­ния сохранились, так как организация паломничества всегда была на высоком уровне. Во Франции на южном побережье, в Марселе и в других местах были в XII в. специальные дома, куда со­бирались паломники. Затем они отправлялись на кораблях в Свя­тую землю и т.д. Такие материалы есть, и они тоже любопытны.

           Во-вторых, скандинавские паломничества. В последнем Еже­годнике “Древнейшие государства в Восточной Европе” опубли­кованы новые скандинавские хожения с переводом на русский язык. Известно,что скандинавские хожения проходили по терри­тории Руси. Было бы интересно сравнить русские хожения соот­ветствующим образом со скандинавскими хожениями.

           И третье направление. Желательно продлить изучение на бо­лее позднее время, где были путешествия в Египет и в другие ме­ста. Вот сюжет, которым я занимался. В Палестине в Еврейском университете хранится сербская рукопись некоего Гавриила Та­дича с описанием Иерусалима. Это практически путеводитель по евангельскому Иерусалиму, с рисунками и т.п. В XVIII - начале XIX в. издавали сочинения с гравированными изображениями Иерусалима. Историческая библиотека издала такой каталог. Там представлен ряд гравюр, где изображается Иерусалим. Они были распространены в России, их читали. Ознакомившись с эти­ми материалами, я увидел связь с описанием Гавриила Тадича. Это древнерусская традиция, поэтому важно посмотреть как ис­пользовали эти хожения в более позднее время, так как мы стра­на, в которой письменность существовала на родном языке с очень раннего времени. В отличие от Запада, на Руси постоянно переписывали, переделывали, редактировали свои старые сочи­нения для того, чтобы их воспринимать в более позднее время, в XVI-XVIII вв., например.

           [62] Ю.А. Тихонов:

           - Доклад интересный, очень впечатляет историографический обзор. Подчеркну, что нужно приветствовать пожелание доклад­чика укреплять союз историков и филологов. Союз с представи­телями других гуманитарных дисциплин всегда плодотворен и приводит к хорошим результатам. Но надо иметь и свою истори­ческую нишу. Филологов, литературоведов, конечно, интересу­ют прежде всего связи культурные, духовные, религиозные. Но ведь хожения отражают и экономический аспект междуна­родных связей, хозяйственный, политический, т.е. то, что прежде всего волнует и интересует историков. Поэтому мне кажется, что главное в будущем изучать хожения в плане многостороннего ос­вещения всех международных связей: и духовных, и экономиче­ских, и политических и т.д. Нужно будет придать новое освеще­ние известным источникам, тем более, если учитывать всю лите­ратуру и все, что нам известно о развитии международных связей с XII по XV вв. и позже. Это одна из перспектив, которую можно наметить в изучении этих источников. Хожения - это источник по истории международных связей, международных отношений, и задача состоит в раскрытии этих связей, в расширении инфор­мации об этих связях для историков. Неплохо было бы заглянуть и дальше, в XVI-XVII вв.

           Е.И. Малето:

           - Я благодарю всех, кто выступил, дав мне материал для раз­мышлений своими пожеланиями, замечаниями, и хочу ответить оппонентам.

           Прежде всего, что касается датировки хожения Афанасия Никитина. Она была пересмотрена Л.С. Семеновым и учтена в моей монографии.

           Теперь, что касается информации, которая прозвучала от Я.Н. Щапова. Я согласна со всем, что здесь услышала. Но мне представляется спорным пожелание о возможности изучения этих материалов лично мной на более позднем отрезке времени. Мне кажется, что это должно быть отдельное исследование.

           Что касается сравнительного изучения хожений русских и за­падноевропейских путешественников, то здесь есть над чем поду­мать. Еще в XIX в. ученые (Х.М. Лопарев, архимандрит Леонид, С.О. Долгов и др.), стоявшие у истоков создания Православного Палестинского общества и “Православного Палестинского сбор­ника”, на страницах которого и были опубликованы тексты мно­гих хожений, думали об этом. Возьмем, к примеру, публикацию М. Веневитинова хожения игумена Даниила в одном из номеров упомянутого выше сборника. Там был напечатан текст путеше[63]ствия Зефульфа в Святую землю и в предисловии содержится очень много информации сравнительно-исторического характе­ра. Исследователи давно заметили, что русские паломники, куп­цы, дипломаты - авторы русских хожений - в описании святых мест более подробны и детальны, чем западноевропейцы. Во мно­гом благодаря русским описаниям того же Константинополя и Иерусалима, мы сегодня можем подробно реконструировать от­дельные памятники материальной культуры (соборы, храмы и т.д.), которые позднее в ходе военных завоеваний Константино­поля и Иерусалима были разрушены. В этом смысле они имеют непреходящее значение.

           Вместе с тем сравнительное изучение русских и западноевро­пейских хожений - задача не простая. Она требует высокого профессионализма, добротной языковой подготовки, финанси­рования, наконец. Насколько я знаю, в европейских научных центрах осуществляются исследования подобного рода. Запад­ных историков интересует прежде всего западноевропейское паломничество.

           Что касается нашего Отечества, то российская наука, и меди­евистика в частности, переживает кризис и кадровый, и интеллек­туальный. Этого тоже нельзя не учитывать. Между тем исследо­вание такого уровня, а я имею в виду глубокое, а не поверхност­ное изучение памятников, так вот, если им заниматься серьезно, то для начала надо иметь хотя бы хорошее финансирование. В современных российских условиях браться за подобное дело рискованно и весьма проблематично. Если в перспективе ситуа­ция не будет меняться к лучшему, то вряд ли кто-то сможет осу­ществить эти замечательные планы, потому что красивые идеи - это одно, а наличие качественно сделанного, хорошо отредакти­рованного научного продукта - это другое.

           Я хочу быть оптимистом и надеюсь, что со временем трудно­сти будут преодолены и на нашем историческом небосклоне поя­вятся талантливые исследователи, обладающие аналитическим умом, свободно владеющие несколькими иностранными языка­ми, в том числе и древними, которые смогут реализовать эти светлые мечты.

           Ю.А. Тихонов:

           - Доклад Е.И. Малето - содержательный, в нем хорошо показаны этапы изучения данного вида источников не только в отечественной, но и в зарубежной историографии и намечены перспективы дальнейшей исследовательской работы.