Правые партии в России в 1905-1917 годах
Автор
Кирьянов Юрий Ильич (1930-2002)
Аннотация
Ключевые слова
Шкала времени – век
XX
Библиографическое описание:
Кирьянов Ю.И. Правые партии в России в 1905-1917 годах // Труды Института российской истории РАН. 1999-2000. Вып. 3 / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. А.Н.Сахаров. М.: ИРИ РАН, 2002. С. 110-138.
Текст статьи
[110]
Ю.И.Кирьянов
ПРАВЫЕ ПАРТИИ В РОССИИ В 1905-1917 годах*
К правым партиям обычно относят консервативно-монархические партии крайнего и умеренного толка, отстаивавшие традиционный уклад жизни и выступавшие за сохранение общественно-политических основ существующего строя. При этом понятие традиционного уклада распространяется на политическую, социальную и духовную жизнь общества, на экономику, а также на быт россиян. Правыми эти партии назывались потому, что в парламентах европейских стран (а с 1906 г. и в Государственной Думе России) они занимали правую от председателя сторону зала, в то время как сторонники радикальных взглядов занимали места с противоположной, левой, стороны.
Основными правомонархическими партиями в России в начале XX в. были возникший в ноябре 1905 г. «Союз русского народа» (во главе с А.И.Дубровиным, а с 1909-1910 гг. возглавлявшийся Э.И.Коновницыным и Н.Е.Марковым), возникшая весной 1905 г. «Русская монархическая партия» (руководители – последовательно – В.А.Грингмут, отец И.И.Восторгов, полковник В.В.Томилин и С.А.Кельцев), образованный в марте 1908 г. «Русский народный союз имени Михаила Архангела» (во главе с В.М.Пуришкевичем), созданный в конце 1911 г. Всероссийский Дубровинский Союз русского народа (во главе с А.И.Дубровиным, вышедшим из руководства прежнего Союза) и созданный в июне 1915 г. «Отечественный патриотический союз» (во главе с В.Г.Орловым). К этим основным партиям «примыкали» многочисленные имевшие различные названия правые партии и орга[111]низации. С определенными оговорками к ним относили «Всероссийский Национальный союз» и Объединенное дворянство. Но еще накануне и особенно в годы войны позиции «националистов», «объединенного дворянства» и некоторых других монархических консервативных партий и объединений стали меняться. Большая же часть крайне правых партий и организаций продолжала действовать в рамках своих прежних установок, образуя значительный, хотя и разноликий, сегмент партийного движения в стране.
Это были партии в полном смысле слова с соответствующей атрибутикой; у них были программа, устав, центральные органы, отделения на местах, они проводили съезды. Руководители же этих партий называли их союзами, стремясь подчеркнуть, тем самым, что они не часть (в дословном переводе «партия» – это часть), а все православное, верноподданное население страны. По их мнению, все православное население России и должно было составлять эти партии.
В литературе, которая выходила до 90‑х гг. XX в., их называли ретроградами, реакционерами, мракобесами, погромщиками-черносотенцами, подонками и тому подобное. В последнее время эти характеристики, которыми крайне правых наделили их политические противники, практически не используются, а употребляются термины: правые монархисты или традиционалисты-монархисты, то есть монархисты, исповедовавшие определенные сложившиеся традиции – государственные, политические, религиозные, социальные, экономические и бытовые. Их идейно-политическая триада включала такие позиции, как первенство православной веры, неограниченное самодержавие и первенство русской народности. Их толкование в литературе было довольно свободное и обычно неправильное, неверное. Между тем первенство православной веры подразумевалось лишь на территории коренной России, без окраин: без Финляндии, Прибалтики, Польши, Кавказа и Средней Азии. [112] Все, исповедующие другую религию на территории коренной России, иноверцы, могли жить на коренной территории без какого-либо стеснения, но не заниматься пропагандой своей религии. Более того в программных документах СРН выражалось особое почтение тем, кто исповедовал Магометов закон, то есть ислам. На национальных окраинах же совершенно свободно исповедовался католицизм, буддизм и иные верования.
Что касается неограниченного самодержавия, имелось в виду сохранение традиционной для России формы государственного правления, причем это обосновывалось тем, что Россия – многонациональное, многоконфессиональное государство, государство, в котором имеются различные по своей структуре административные подразделения (включая Финляндию со своим парламентом и Хивинское ханство), что это громадная территория с протяженными границами. Самодержавный правитель являлся, по их мнению, связующим, сцепляющим началом в таком государстве.
Наконец, разъяснялось, что русская народность (под нею понимались великороссы, украинцы и белорусы) являлась «державной», так как именно она в основном создавала Российское государство. «Державное положение» выражалось в том, что русский язык должен был быть государственным, а при приеме на работу и получении образования какое-то преимущество должно было отдаваться представителям русской национальности. И более ничего. В комментариях же этого положения говорилось, что все народы любой национальности, населяющие коренную Россию, являются сородичами русского населения.
Правые партии стали возникать уже весной 1905 г. как своеобразная реакция на революционное, либеральное и рабочее движение. Первыми такими партиями был «Союз русских людей», затем весной возникла «Русская монархическая партия», возглавлявшая Грингмутом. Но основной вехой формирования этих партий явился но[113]ябрь 1905 г., потому что волна их создания не только в центре – в Петербурге, Москве, но и в других городах, – явилась откликом на появление царского Манифеста 17 октября 1905 г., за которым последовали массовые митинги. Люди либерального толка открыто приветствовали этот Манифест. На этих же митингах, наряду с либералами, присутствовали и радикалы, которые, естественно, выражали недовольство и призывали к тому, чтобы добиваться большего. Как правило, все это проходило на соборных площадях, на людных местах, где были церкви, откуда выходил народ, который, естественно, еще сохранял твердые монархические устои. Начиналась перепалка, доходившая до стычек, столкновений, заканчивавшихся иногда ранениями и даже убийствами, а также арестами. Таких выступлений в период с 17 октября и до возникновения правых партий было около восьмисот. «Союз русского народа», возглавлявшийся Дубровиным, по воспоминаниям, возник 8 ноября 1905 г. В ноябре же произошла смена руководства «Союза русских людей», который стал возглавлять князь А.Г.Щербатов, занявший более жесткую позицию по сравнению с прежним руководством. Таким образом, движение правомонархических партий развертывается с ноября месяца, а массовые уличные столкновения произошли ранее.
На первых порах царь высоко оценил движение правомонархических организаций, устраивал приемы на Рождественские дни, посылал телеграммы. Во всяком случае, правомонархисты чувствовали себя весьма комфортно, имели «вход» к великим князьям, через которых выражали свои пожелания, делали какие-то рекомендации, на что царь, видимо, обращал внимание. Так было примерно до лета 1907 г. Тогда была получена телеграмма, в которой царь благодарил «Союз русского народа» и выражал уверенность, что этот Союз будет образцом поведения, порядка и законности. Но после лета 1907 г., особенно с 1908 г., как это не покажется странным, судьба [114] главной правомонархической организации «Союза русского народа» резко изменилась (об этом специально будет сказано далее).
«Союз русского народа» возник как всесословная организация, в которую, как говорилось в уставе, могли записаться все православные русские коренные люди, женщины и мужчины, представители любых сословий. В состав организации, местной, в частности, могли войти и обрусевшие инородцы, то есть инородцы, принявшие православие. Единственным исключением из этого правила являлись представители еврейской национальности. Этому вопросу посвящена большая литература. Основная исходная позиция подобного отношения сводилась к тому, что евреи стремятся к мировому господству. Соответствующая оговорка была во всех уставах правых партий, за исключением «Отечественного патриотического союза».
Это были всесословные организации. В них входили дворяне, крестьяне, рабочие, мещане, представители духовенства и другие. На съездах и совещаниях присутствовали люди в мундирах и, вместе с тем, – в самой простой одежде, в армяках. Крестьянин, которому не хватало земли, уживался с дворянином-землевладельцем, помещиком благодаря приверженности триаде: первенству православия (большинство населения было православным), самодержавию и первенству русской народности. Со временем к этой триаде прибавилось четвертое положение, которое звучало так: Россия должна быть единой и неделимой. Это положение есть не что иное, как девиз деятелей Великой Французской революции 1789 г. Монархисты не посчитали зазорным использовать его, когда дело касалось государственных интересов. Формула, в конечном счете, могла принимать и иную форму. Хорошо известен девиз «За Веру, Царя и Отечество». Здесь о первенстве русской народности вообще не говорилось, что могло быть более понятным инородцу и особенно соответствовало обстановке Первой мировой войны. [115]
Если иметь в виду состав правых партий, то, несмотря на сословный характер, это были партии простонародья, состоявшие в основном из крестьян и отчасти из рабочих. Со временем все сословия по разным причинам стали отходить от этих партий, но в большей мере это было заметно в тех секторах, которые заполнялись привилегированными слоями и интеллигенцией. Интеллигенция особенно болезненно чувствовала несоответствие своих устремлений с некоторыми программными положениями и действиями этих партий.
Евреи, как было отмечено, не могли быть членами этих правых партий. Но на практике были и исключения. Как отмечается в книге Уолтера Лакера, В.А.Грингмут, основатель одной из первых монархических партий, был крещеным евреем. Настоящая фамилия одного из видных публицистов правых – Г.В.Бутми (Бутми де Кацман). Б.А.Пеликан-одесский, В.А.Бернов тоже были крещеными евреями. Таких в составе руководящих деятелей было немного, но они были.
В настоящее время опубликованы материалы о составе некоторых партийных организаций в 1916 г. (в журнале «Вопросы истории» и в двухтомнике «Правые партии», вышедшем в 1998 г.). В публикациях приводятся пофамильные списки членов этих организаций с указанием сословия и некоторых других данных. Из них следует, что членами были и крымские татары, едва ли принявшие христианство (видимо, записывали, если не было возражений, и таких людей). Было более десяти человек греческих подданных. Они были, конечно, православными, но подданными другого государства. В Иркутске были записаны представители мусульманского вероисповедания.
Теперь рассмотрим вопрос о численности этих организаций. Несколько раз Департамент полиции МВД делал попытки выяснить реальную численность правых организаций для того, чтобы иметь реальное представление, можно ли их использовать и каким образом, если [116] вдруг возникнет необходимость? Две попытки оказались вполне успешными. Одна из них относится к первой половине 1908 г.: членов крайне правых партий в России оказалось более 400 тыс. чел. Это была, бесспорно, массовая организация. Напомню, что в 1907 г. социал-демократы, которые были, конечно, в другом положении (полулегальном), насчитывали 150 тыс. чел. В 1916 г. положение резко изменилось. По данным Департамента полиции, в лучшем случае членов правых партий оказалось всего 45 тыс. чел. Cреди них было, видимо, довольно большое число всяких приписанных. Реально же насчитывалось не более 30-35 тыс. Правда, значительное падение численности этих партий (в 9 раз!) наблюдалось во всей партийной структуре России. Если социал-демократов в 1907 г. было 150 тыс., то членов большевистской партии в феврале 1917 г., по исчислению С.Г.Струмилина, было 24 тыс. По данным же документов, оказалось, что членов большевистской партии к Февральской революции было примерно 10-12 тыс. чел. Плюс меньшевики. Возможно, в общей сложности социал-демократов было 25 тыс. И радикальные партии тоже переживали довольно резкое падение численности членов. Это важно иметь в виду, когда заходит речь о том, кто же и какую роль сыграл непосредственно в февральско-мартовских событиях 1917 г.
Теперь перейдем к почти детективной истории, которая связана с резким изменением отношения правительства и царя к крайне правым партиям после 1907 г. Как уже было отмечено, правые пытались оказывать определенное влияние на царя, давая какие-то рекомендации через высоких представителей царского окружения, и с этим столкнулся П.А.Столыпин, ставший премьером и одновременно министром внутренних дел в 1906 г. Он и его министры расценили такую ситуацию, как возникновение «второго правительства». И тогда был разработан план устранения Дубровина и реорганизации «Союза [117] русского народа». Дело было не только в личных помехах, которые ощущал Столыпин. Та ситуация, которая возникла в России в период революции, не устраивала демократическое и либеральное общественное мнение России и зарубежное, международное общественное мнение. И царь, и правительство вынуждены были с этим считаться.
План был реализован следующим образом. Столыпин договорился с начальником Петербургского охранного отделения Герасимовым о том, чтобы он подобрал материалы, которые показали бы никчемность некоторых правых организаций, которые присылали послания царю, одобряя или протестуя против каких-то действий Государственной думы и того же самого правительства. Царь на это отреагировал положительно, и в результате отношения между царем и «Союзом русского народа» «испортились» и после этого никаких особых встреч, приемов уже почти не происходило. В марте 1912 г. царь принял К.Н.Пасхалова, но как частное лицо, затем, в феврале 1913 г. принял депутацию, которая была на монархическом съезде, посвященном 300-летию царствования дома Романовых. Но других приемов не было даже тогда, когда просили делегации правых в период Первой мировой войны. Так существенно изменилась ситуация. В этой связи показательны и следующие факты. В Петербурге на центральной площади в особняке жил староста Исаакиевского собора генерал Е.В.Богданович. В его доме было нечто вроде политического салона. Жена Богдановича к тому же вела дневник. И вот за конец 1907 г. она сделала следующую запись: «Приходил Пуришкевич, он организует новый Союз, этот Союз, будет называться затем “Русским народным Союзом имени Михаила Архангела” и официально будет утвержден в марте 1908 г. Он сказал, что получит на это 10 000 рублей». Откуда будут получены деньги, не говорилось, но очевидно, что это делалось по правительственным каналам. Сам Пуришкевич рабо[118]тал в Управлении печати Министерства внутренних дел. Есть целый ряд писем и партийных документов Дубровинского съезда 1911 г., где прямо говорится, что организация Пуришкевича была создана для раскола, ослабления, развала прежнего «Союза русского народа». Буквально через год Дубровина вытеснили из руководства Союза. Во время его отъезда на юг на лечение товарищем председателя был избран граф Эммануил Иванович Коновницын, с которым у Дубровина были натянутые отношения. Дубровин вышел из руководства и только спустя несколько лет смог с помощью своих сподвижников провести еще один съезд и создать «Всероссийский Дубровинский Союз русского народа». С этого времени в России действовали два «Союза русского народа». Для того, чтобы усилить разрушающие факторы, Столыпин в 1906 г. издал указ, запрещающий чиновникам, служащим и военным действительной службы вступать в какие-либо партии, в том числе и в правые. После образования «Союза Михаила архангела» Пуришкевича, в том же году был создан еще один Союз, более левого направления. Он стал называться «Всероссийским Национальным союзом». Это была правительственная партия, и она, естественно, тоже оттянула определенное число людей в свои ряды. Такова была формальная картина.
Рассмотрим программные установки, которые выдвигали эти правые партии, или, как теперь принято говорить, их модели государственного, социального, экономического и иного устройства и развития общества.
Что касается государственного устройства, то их позиция кратко уже была охарактеризована. Каковы же были их взгляды на экономику, экономическое развитие страны? Правые исходили, как и в первом случае, из того, что Россия развивалась и развивается своеобразным, самостоятельным путем, и она не должна копировать западные страны ни в политическом, ни в экономическом плане. Это, может быть, было признанием и [119] своеобразным оправданием того, что Россия отставала от Запада. Правые считали, что Россия была сугубо аграрной страной. Правда, на съездах кануна Первой мировой войны прозвучала уже другая формулировка: Россия – страна сельскохозяйственная, а также фабрично-заводская и торгово-промышленная. Они признали значительное развитие промышленного производства, но в промышленности видели, прежде всего, развитие среднего, мелкого и кустарного производства. Они выступали за государственное покровительство и сельскому хозяйству, и промышленному производству, отстаивали интересы отечественного производителя. Вместе с тем они выступали за то, чтобы промышленное производство поднималось, поскольку это нужно было для обороны и для того, чтобы вести более успешно сельскохозяйственное производство. Они выступали за то, чтобы ввести пошлины на вывоз сырых материалов, в частности кож (это и не было сделано, оставаясь актуальным и в позднейшее время).
Отношение к Столыпинской аграрной реформе у так называемых обновленцев (Марков, Пуришкевич и другие) было более чем восторженное. Они надеялись, что благодаря разрушению общины и выходу крестьян на отруба и хутора появится новый класс мелких, маленьких помещиков. Дубровинцы, другое крыло этих же крайне правых партий, будучи законопослушными верноподданными, не являлись противниками реформы, выступая за ее проведение, в частности, за успех переселенческой политики в Сибирь. Но они все время подчеркивали те негативные, отрицательные явления, которые могли последовать за разрушением общины. Если крестьянин, вышедший из общины, оказывался в тяжелом положении в результате неурожая или других подобных обстоятельств, то помочь ему, по мнению дубровинцев, уже никто не мог. Он превращался в пролетария, против чего очень резко выступали правые. Дубровинцы видели в общине гаранта того, может быть, не очень устойчивого [120] благополучия, которое имел крестьянин, не выходя из общины.
Если иметь в виду период Первой мировой войны и даже предвоенные годы, то никаких вопросов относительно передела земельной собственности, частной собственности никто никогда не ставил, в том числе и правые крестьяне. Но, тем не менее, вопрос о возможной покупке земель – с полного согласия помещиков – Государственным банком и дальнейшей продаже этих земель на льготных условиях крестьянам – ставился. Причем, комиссия Съезда правомонархических партий в 1913 г. эту позицию зафиксировала и доброжелательно к ней отнеслась, не говоря уже о мнениях местных отделов, которые выражали надежду на то, что в связи с юбилеем Дома Романовых последует царская милость и крестьянам чуть ли не бесплатно будет передана какая-то часть казенных земель. Что же касается периода войны, то ставка была сделана на немецкое землевладение. 2 февраля 1915 г. последовал царский указ о его ликвидации. Предполагалось, что из числа этих земель крестьяне, прежде всего участники войны, инвалиды, кавалеры Георгиевских орденов, будут наделены землей. Расчет был также на то, что будет выплачена контрибуция побежденной стороной (под которой подразумевалась Германия) и эта контрибуция тоже пойдет на удовлетворение нужд крестьян.
При решении рабочего вопроса правые выступали все время (и это подчеркивалось либералами, радикалами) как приверженцы «малых дел». Они говорили о необходимости улучшить положение рабочих за счет создания потребительских обществ, кооперативов, а также артелей, которые мыслились как своеобразные посредники по приисканию работы и вместе с тем как гаранты выполнения самой работы, если дело касалось портов, а также военных заказов на казенных предприятиях.
[121] Теперь относительно культурно-просветительной и патриотической деятельности. Все правые были патриотами, государственниками, и в этом смысле они проводили и с нашей сегодняшней точки зрения, большую, полезную работу. В 1909 г. 200-летие Полтавской битвы широко отмечалось широко в правой печати, а также лекционной пропагандой. В 1912 г. – 100-летие Отечественной войны. То же самое – специальные лекции, брошюры о Кутузове и о самой войне. Было немало работ, посвященных Смуте начала XVII в., подвигам К.Минина и Д.М.Пожарского. Если иметь в виду отношение к выходившей литературе и кинематографу, то в этом отношении преуспел, прежде всего, «Союз Михаила архангела». Очень высоко оценивались русская литература, русские писатели, которых Пуришкевич относил к «блестящей плеяде». Правые собирали деньги на памятники А.П.Чехову и И.А.Гончарову. Исключение составляли Л.Н.Толстой, Т.Г.Шевченко, но не как писатели, а как верооступники.
Правые пытались расширить церковно-приходское школьное образование (то есть, самые низшие его ступени). В этом отношении они достигли определенных положительных результатов. Но деятельность этих партий в отношении среднего или высшего образования характеризовалась своеобразным изоляционизмом. Они всячески пытались отмежеваться от западных влияний, что на практике, когда свободно издавалась литература, выходили газеты, сделать было практически невозможно. Так что тут было очевидное противоречие с жизнью.
Следует отдать должное, правые уже накануне Первой мировой войны, четко улавливали угрозу, откуда может грянуть гром. В.М.Пуришкевич организовал в 1913 г. группу своих сотрудников, чтобы прорецензировать учебники и выявить, насколько они отвечают требованиям правых, их триаде. Оказалось, что эти учебники выходили за рамки религиозного воспитания, «отклонялись» от второго принципа (самодержавия) и т.п. Тогда же бы[122]ла издана книга с критическими замечаниями на вышедшую детскую и школьную литературу под названием «Школьная подготовка второй русской революции». В предисловии Пуришкевич писал: «Если так дело пойдет и дальше, то через десять лет русская армия будет не верноподданной Его Императорского Величества, а будет верноподданной той самой оппозиции либералов, которые сейчас пишут учебники для школьников». Он ошибся только в сроках: все свершилось гораздо раньше. Правые четко улавливали, откуда идет угроза, но предотвратить ее не имели возможности.
Весьма обостренным было их отношение к войне и миру. Правые очень тяжело переживали поражение в Русско-японской войне 1904-1905 гг. После этого важно было найти правильное отношение ко всем возможным и возникающим внешнеполитическим осложнениям. Надо сказать, что эти вопросы беспокоили правых. Ими занимался и руководитель правой фракции III Государственной Думы А.С.Визигин (профессор, историк). На основании тех документов, которые проходили через него, он очень скептически оценивал возможности русской армии накануне первой мировой войны. Такой настрой был у многих правых. Когда возникли осложнения на Балканах в 1912-1913 гг., а затем осложнения улеглись, правые восприняли это известие с облегчением. В феврале 1914 г. председатель правой группы Государственного Совета, известный деятель, бывший министр Петр Николаевич Дурново подал на имя царя «Записку», в которой писал о том, что Россия ни в коем случае не должна ввязываться в войну, тем более в войну с Германией, где такая же форма государственного правления, как в России (в отличие от Франции, где была республика, Англии). Дурново обосновывал свою позицию тем, что в стране, которая потерпит поражение (имелось в виду, что ею будет Германия), произойдет революция, которая, однако, через какое-то время перекинется в страну-побе[123]дительницу. По этой причине ввязываться в войну было нельзя. Но когда 19 июля 1914 г. война началась, то естественно позиция правых должна была измениться.
Однако, и в это время некоторые правые скрытно склонялись к заключению сепаратного мира на том основании, что выступления народных масс, якобы, позволяли России заключить мир, и этаким образом выйти из войны. Дело дошло до того, что газету А.И.Дубровина «Русское знамя» официально в печати стали называть «Прусским знаменем». Правая печать, Н.А.Маклаков, один из видных деятелей Государственного Совета оправдывались, заявляя, что нельзя обвинять правых в германофильстве. Твердую англофильскую позицию занимал лишь Пуришкевич, и с ней все более стала расходиться позиция Дубровина и Маркова.
Рассмотрим еще несколько вопросов.
Отношение к сильной власти. Правые стали действовать тогда, когда появился такой сильный человек (кроме царя, конечно), каким был Столыпин. Правомонархисты не были принципиальными противниками «сильной власти», но отношение к Столыпину у них по многим причинам было негативным. Однако в годы Первой мировой войны вопрос о сильной власти встал с особой остротой в связи с тем, что наступила разруха, нужно было налаживать снабжение продовольствием и предметами первой необходимости, налаживать работу транспорта, хозяйственную жизнь страны. Кроме того, уже в конце 1916 г. начались крупные массовые выступления, которые продолжались и в начале 1917 г. Если взять заседания Государственной Думы, которые происходили в феврале 1917 г., но еще до известных событий, то председатель правой фракции Сергей Васильевич Левашов, выступая на заседании Думы, заявил о том, что наступило время введения диктатуры и необходимо решить вопрос о назначении диктатора, который действовал бы от имени царя. При этом он подчеркивал, что это не его личное мнение, а мнение фракции правых. В каком-то смысле [124] царь прислушался к этому мнению: может быть, отблеском этого явилось назначение, хотя и неудачное, Хабалова, человека, который должен был усмирить положение, по крайней мере, в столице. Но было уже поздно. Во всяком случае, позиция правых сводилась к установлению сильной власти. Расшатывание самодержавной власти монарха либералами, прогрессивным блоком правые всячески осуждали. Они направляли различного рода челобитные царю, премьеру, министрам относительно того, что Земский союз и Городской союз принимали политические решения, хотя это выходило за пределы их обычных функций. Правые требовали запретить эти Союзы, а если не будут послушными, – разогнать. Но сделать они ничего не могли в силу изначальной установки – легитимности.
В чем причины кризиса и краха этих партий?
В начале марта 1917 г. последовало распоряжение правительства о запрещении правых партий, и не произошло ни одного массового выступления не только в Петербурге, но и в стране. Затем появились дополнительные распоряжения о закрытии правых газет. И вновь полное послушание.
Относительно причин кризиса и краха в литературе высказывалось достаточно много различных мнений, суждений. Сразу же можно заметить, что речь должна идти, конечно, о совокупности причин.
Прежде всего, как сами они утверждали, исчез объект для борьбы, т.е. революционное движение, которое было в 1905-1907 гг.
Отношение правительства, П.А.Столыпина определялось нежеланием иметь рядом «второе правительство», которое мешало им действовать. И, вместе с тем, Столыпин, как и царь, должны были считаться с общественным мнением. Радикальное и либеральное общественное мнение, естественно, давало своим политическим противникам резко негативные оценки.
[125] Есть целый ряд высказываний относительно того, что многие правые, начиная с «низов» и кончая губернаторами (например, губернатором Тульской губернии Тройницким), считали, что царь не вознаградил верноподданных монархистов за услуги и старания в 1905-1907 гг. Это тоже надо принять во внимание.
Война вовлекла в армию очень большое число крестьян, часть рабочих. Это активное население уже не могло играть позитивную роль в правом движении в тылу.
Условия войны оказались неблагоприятными. Были запрещены всякие конференции, совещания, съезды. Два совещания, в ноябре 1915 г. были проведены с согласия правительства для того, чтобы противопоставить мнение правых, народа мнению Прогрессивного блока. Но в других случаях на подобного рода запросы правых следовали отказы правительства, властей.
Нужно учитывать и раскол, который был в самой среде правых. Несмотря на то, что на конференциях правых осени 1915 г. удалось помирить Н.Е.Маркова и А.И.Дубровина, раскол продолжался. Возникшая новая партия «Отечественный патриотический союз» с целью вовлечения новых сил в партию ввела в устав необычное для правых партий положение, позволявшее принимать в «Отечественный патриотический союз» инородцев и иноверцев. Это «новшество» все остальные партии восприняли как допущение в состав этой организации и евреев. Против новой партии последовали резкие выступления. И когда встал вопрос о проведении очередного Съезда в начале 1917 г., его статус был определен, таким образом, что «Отечественный патриотический союз» оказался лишенным права участия, так как не имел необходимого для этого двухлетнего стажа. К этому следует добавить, что Пуришкевич практически отошел от правого дела. Он сразу же заявил, что ни в каких съездах и совещаниях в период войны участвовать не будет. По его мнению, основная задача заключалась в это время в помощи фронту, что он и делал. К этому следует добавить, что [126] основная часть правых, включая и Дубровина, и Маркова, были если не явными, то скрытыми германофилами, а Пуришкевич – откровенным англофилом.
Теперь об агитации правых. В тяжелое военное время она имела мало привлекательности среди «низов» общества, для которых более естественной была любая оппозиция и критика правительства, и каких-то других структур. Необходимо иметь в виду и то, что произошло определенное расхождение позиции «низов» и позиции руководства правых партий по отношению к стачкам. Руководство запрещало членам партии участвовать в массовых выступлениях даже в годы войны, когда рабочие вынуждены были активно отстаивать свои экономические интересы. Рабочий – член правой партии не мог участвовать в забастовке. Это отстраняло рабочих от правых партий и союзов.
Организовывать, как раньше, газеты, было уже невозможно. Не хватало ни денег, ни интеллектуальных сил, чтобы хорошо вести дело. Показательно, что сами правые критиковали и «Русское знамя», и «Колокол», и «Волгу», которая издавалась в Саратове, как никчемные газеты. Говорили, что это рептилии, не заслуживающие внимания.
Наконец, необходимо отметить определенную роль в дезорганизации правых и ослаблении их первичных организаций самого факта отречения Николая II. То ли для самооправдания, но возможно и действительно по убеждению, многие правые, по крайней мере, высокопоставленные, говорили: «Раз Николай II отрекся от престола, то моя присяга не имеет силы». Таким было, например, заявление видного правого деятеля графа А.И.Коновницына, поданное в Чрезвычайную следственную комиссию. К этому можно добавить, что ореол самого царя поблек в связи с создавшейся обстановкой, с коррупцией, о которой писали газеты, а также в связи с деятельностью темных сил, Распутина прежде всего. Монархические [127] убеждения в «низах» дали трещину, хотя, конечно, нельзя считать, что они исчезли совсем.
Наконец, кратко о вопросах, по поводу которых в литературе велись и ведутся споры. Прошлая литература называла правых погромщиками. Но можно утверждать, что с 1907 по 1917 г. никаких погромов или каких-то массовых действий, в том числе и направленных против еврейского населения, не было. Между тем были два острых повода, которые давали основания для такого рода выступлений. В сентябре 1911 г. произошло покушение на Столыпина в городе Киеве, расположенном в черте еврейской оседлости, которое совершил, видимо, сотрудник Департамента полиции еврейской национальности М.Богров. И второе – это так называемое дело М.Т.Бейлиса. И даже не столько дело Бейлиса, сколько дело об убийстве, якобы, в ритуальных целях мальчика Андрюши Ющинского на окраине Киева в имении, управляющим которого был некто Бейлис. Бейлиса, имевшего шестерых детей, обвиняли лишь в том, что он, будучи управляющим, не сообщил об убийстве мальчика. Специальная комиссия подтвердила, что убийство было совершено в ритуальных целях. Бейлису грозило даже если бы он был осужден, минимальное наказание, поскольку его обвиняли не в убийстве. Это был второй повод, когда можно было организовать в Киеве, со значительной долей еврейского населения, такого рода выступления. Но их не было. Период 1905-1907 гг. требует дополнительного изучения, но во всяком случае некоторые авторы утверждают, что те массовые выступления, которые были связаны со столкновением (вероятно, и с несчастными случаями), произошли до образования основных правых партий, т.е. до середины ноября 1905 г. Это были спонтанные, стихийные выступления. Такова была психология части населения, имевшей определенный уровень политической культуры и шедшей на такие акции, исходя из желания сохранить старую государственную и политическую власть.
[128] Второй вопрос, который обсуждался в нашей литературе и обсуждается сейчас в западной литературе (тем же самым Уолтером Лакером), сводится к следующему: можно ли считать правые партии предшественниками, зародышами фашизма. В 1925 г. появилась книжка С.Д.Любоша «Русский фашист Владимир Пуришкевич». У.Лакер, издавший книжку относительно недавно, тоже склоняется к тому, что истоки фашизма можно усмотреть в правых организациях 1905-1907 гг. Петербургский исследователь Д.И.Раскин, который написал соответствующую главу в книжке «Национальная правая прежде и теперь», (Ч. I. СПб., 1992) тоже склоняется к тому, что правые в России были зародышем фашистской организации. По этому поводу высказывалось в литературе и другое мнение. При этом приводились следующие доводы. Правые отстаивали уже существовавшие государственные устои и институты. Фашизм же ниспровергал старые устои и насаждал новые порядки. Раскин указывал также на зарождение идеи вождизма уже в 1905-1907 гг. Но документов, в которых Пуришкевича, Маркова и других называли бы вождями, не существует. Что же касается Дубровина, – это имело место. Но понимание вождизма Дубровина было совсем иным, чем то, с которым мы встречаемся при описании немецкого фашизма. Достаточно сказать, что правые, называя Дубровина вождем, осмеливались не выполнять его указания.
Что можно вынести из опыта деятельности правых партий? Кто-то может оспаривать девиз «Единая и неделимая?», сепаратисты, естественно, отвергают это положение. Но многими это положение воспринималось и одобрялось.
Идея сильной власти тоже имела и имеет до сих пор хождение.
У В.И.Ленина (как известно, крайне отрицательно относившемуся к правым партиям) есть высказывание, согласно которому в заслугу правомонархистам ставится то, что они всколыхнули крестьянскую массу, неграмот[129]ную, не вовлеченную в политическую жизнь. А дальше – часть крестьян приняла участие в борьбе против помещиков (см.: Исторический архив. 1992. № 1. С. 18).
Что касается патриотической, а также культурно-просветительной работы на низовом уровне, – она была сильной стороной их деятельности.
Покровительственная политика в отношении экономики. Эта черта, зафиксированная тогда продолжалась и позже.
У них было довольно много рациональных оценок ситуации и происходивших явлений и очень правильные подсказки, как выйти из них. Но, будучи связаны легитимностью, верноподданническим послушанием и положением людей партийных, выйти за эти рамки они не могли.
Вместе с тем правые демонстрировали негибкость, неповоротливость своей тактики, что особенно было заметно в годы Первой мировой войны, когда они действовали по старинке, не выходя за узкие рамки. В этом отношении они явно проигрывали не только социал-демократам, но и либералам, что констатировал ряд исследователей.
Несколько слов о судьбе основных деятелей правого толка, которая сложилась по-разному. Точка зрения литературы о том, что некоторые правые перешли и стали большевиками в советское время, отвергается или считается недоказанной (см. статью С.В.Леонова: Вопросы истории. 1999. № 11-12). Относительно руководителей нет таких данных. Тот же самый Пуришкевич уехал на юг и пытался там создать (единственный случай!) партию на территории армии Деникина, которую иронически называли партией курортников. Сам Пуришкевич умер от сыпного тифа, Замысловский тоже скончался от тифа на юге. Орлов, руководитель «Отечественного патриотического союза», железнодорожный служащий, был расстрелян в Пятигорске вместе со своим министром С.В.Рухловым. О некоторых видных деятелях сведений нет. Что [130] касается Н.Е.Маркова, то он вместе со своей компанией (В.П.Соколовым и др.), видимо, эмигрировал (через Эстонию) и в 1921 г. в Рейхенгалле в Германии создал Высший монархический Совет, который пытался объединить более широкий круг деятелей, чем члены бывших правомонархических партий (включая членов Русского собрания). Но непосредственно влияния на деятельность в России они уже не оказывали.
ОБСУЖДЕНИЕ ДОКЛАДА
В.Я.Гросул:
Что можно сказать о международных связях правых, их контактах с зарубежными монархистами? В эмиграции они очень тесно сотрудничали с монархистами Германии, в частности, с фашистами, уже в 1920-1921 гг.
Второй вопрос. Были ли в России реакционные партии и организации или их вообще не существовало?
Третий вопрос. Правые и церковь. Вы считаете, что в организациях «Союза русского народа» были только представители низших слоев? Я обнаружил неопубликованное письмо Алексия I, довольно уважаемого в советское время патриарха, который оправдывался, что его в 1909 г. заставили возглавить тульское отделение «Союза русского народа». Значит, были какие-то директивы по линии церкви. Известно ли вам об этом?
Н.В.Синицына:
Вы сказали, что в уставе «Союза русского народа» был пункт о недопущении лиц еврейской национальности. Идет ли речь о еврейской национальности или о вероисповедании, об иудаизме?
[131] Ю.А.Тихонов:
Были ли вообще в России партии, которые можно сейчас называть реакционными?
Ю.И.Кирьянов:
О международных связях правых. Что касается досоветского периода, то документов, характеризующих международные связи крайне правых партий России, я не встречал. Сотрудница Института всеобщей истории Е.М.Макаренкова нашла в Парижском архиве документ, относящийся к 1902 и 1903 гг., в котором представители организации, возникшей в Харькове в это время, призывали французскую общественность оказать содействие консерваторам в России.
Тогда крайне правых партий еще не было, единственной организацией было Русское собрание примерно такого же плана в области идеологии. Но это была особая организация. Вступительный взнос – 10 руб., в то время, как в партии – 50 коп.
После 1917 г. многие правые эмигрировали. Эмигрировал, в частности, Н.Е.Марков, один из руководителей, его заместитель и товарищ В.П.Соколов. В 1921 г. в Рейхенгале, в Германии, был проведен Всероссийский съезд монархистов бывшей Российской империи, где был создан Высший монархический совет, председателем которого был избран Марков. Он пробыл на этом посту до 1927 г. Известно, что после этого он переехал в Германию и сотрудничал с нацистами (скончавшись в 1945 г.). Другие документы подобного рода о российских эмигрантах правого толка мне не встречались.
Для того, чтобы ответить на вопрос, были ли правые партии в России реакционными партиями или нет, надо договориться какой смысл мы вкладываем в это понятие «реакционные партии», потому что у нас – одно представление, а у тех, кто писал об этом и называл их реакционными партиями представление было, видимо, несколько иным. Полагаю, что называть правые партии на[132]чала века реакционными едва ли корректно, также как неправомерно, с моей точки зрения, называть правые партии «черносотенцами», имея ввиду погромщиков. Они не отказывались от этого термина, но вкладывали в него совсем другое содержание нежели их политические противники. Они понимали под черносотенцами верноподданных царя – людей, которые ему служат, «черносошных людей» и т.д. А в публицистике в этот термин вкладывали совсем другой смысл – «погромщики», «убийцы». В оговоренный мной период 1907-1917 гг. свидетельствую (в связи с публикацией документов): ни одного погрома не было, представители правых партий не участвовали в погромах.
Что касается высшего духовенства, то в его среде были лица, которые поддерживали контакты с правыми партиями, хотя функционерами они в силу своего положения быть не могли. Достаточно назвать Храповицкого, который после 1917 г., после всяких злоключений (он даже был арестован) выехал и стал главой Зарубежной православной церкви. Некоторые высокопоставленные священнослужители, вероятно, получали какие-то подсказки о том, чтобы возглавить организации, но я, просмотрев довольно много документов, такого рода указаний не встречал. Съезды правых партий не раз обращались к Синоду с просьбой рекомендовать местным священнослужителям активно включаться в деятельность правых организаций. Известно, что некоторые организации возглавлялись священнослужителями.
Полагаю, что уставные ограничения, касавшиеся членства в правых организациях, относились к представителям еврейской национальности и естественно иной религии, хотя, как уже отмечалось, среди видных правых деятелей были крещеные евреи (В.А.Грингмут, Г.В.Бутми, Б.А.Пелипан и др.)
А.П.Корелин:
Правые партии России, особенно «Союз русского народа», – достаточно сложное явление. Докладчик поста[133]рался показать насколько это сложное и до конца еще не изученное явление в плане состава программы, тактики.
Но у нас утвердилось впечатление, что это промонархическая организация, которая своей главной целью ставила восстановление неограниченного самодержавия в России. И есть какая-то тенденция обелить эту организацию. Доказывается, что она не причастна к погромному движению, к очень многим убийствам. Я думаю, что такое шарахание из стороны в сторону, из крайности в крайность не очень-то украшает исследователей. В данном случае сложившееся впечатление о черносотенных организациях – это не только впечатление советской историографии. Оно складывалось еще у современников. Скажем, Совет объединенного дворянства, съезд уполномоченных дворянских обществ с очень большим подозрением и более того – с презрением относились к этой организации. Они даже не хотели иметь с ними никаких отношений, несмотря на то, что некоторые деятели из объединенного дворянства – Пуришкевич, Марков – участвовали в «Союзе русского народа». В восприятии современников осталось мнение, что это, может быть, не жульническая и не люмпенская организация, но организация, которая нечиста на руку – по крайней мере, ее руководство. Понимание этого очень важно. Есть признания чиновников высокого ранга Департамента полиции МВД о том, что эта организация финансировалась, что между лидерами движения шла большая драчка за распределение средств, что было одним из поводов для того, чтобы расколоть движение, которое в результате и удалось расколоть.
Я думаю, что «Союз русского народа» не сыграл той роли, которая ему отводилась. Более того, «Союз русского народа» приложил руку к тому, что государственная «лодка» раскачивалась и слева, и справа, и еще неизвестно, кто оказал большее влияние на расшатывание [134] самодержавного режима. С одной стороны, правые всячески подталкивали царя к заявлениям о том, что все будет по-старому, и царь давал такие обещания, что он будет править по-старому, и таким образом они все время сбивали его с определенного курса; с другой стороны, когда оказалось, что царь все-таки придерживается взятого курса, обещанного Манифестом 17 октября 1905 г., изменилось отношение к династии в целом. Не было принято, чтобы царя критиковали (этим всегда занимались лишь левые). Но когда в правом лагере стали критиковать царя, когда пошла личностная критика, это был уже такой перебор, что нельзя было говорить какой-то промонархической организации. Это с одной стороны. С другой стороны, там существовали разные течения. Были люди, стоявшие за реставрацию самодержавия в чистом виде, за разгон Думы, но были люди, считавшие, что думская организация им на пользу, она дает им представительство, дает возможность выражать свои взгляды и проводить свою политику, и не только в Думе, но и в Государственном Совете. Это тоже было одним из мотивов, который содействовал дестабилизации и монархического лагеря, и самого Союза.
Если говорить об отношении к Столыпинской реформе, то следует сказать, что правые поддерживали реформу примерно до 1908-1909 гг., когда явственно обнаружился крен в деятельности Крестьянского банка по скупке помещичьих имений. Тут они начали бить во все колокола и говорить о том, что реформа идет не так, не в ту сторону. И второе (это, правда, уже больше на материалах Объединенного дворянства, но это высказывали и Пуришкевич, и Марков): они от первоначальной ориентации на крестьянство как свою массовую опору, как на возможных союзников отсюда попытки образования Крестьянского союза. Союза землевладельцев) перешли к такой критике крестьянского движения и их требований, что крестьянство у них превратилось в самого непосред[135]ственного противника. Так что говорить о какой-то крестьянской подоплеке в «Союзе русского народа» все-таки сомнительно. Политика изменилась. Изменились взгляды, изменилось отношение. Это сказалось на отношении к крестьянству, как к союзнику. Этот момент, по-моему, ни в одном исследовании не прослеживается. Надо признать, что «Союз русского народа» терял опору в среде крестьянства. Почему это произошло? Вы говорите о «Всероссийском национальном союзе», но он базировался на юго-западных губерниях. И здесь, пожалуй, другая организация, другое направление, другая программа.
Вы привели много интересных фактов об этом движении, но думаю, что остается не меньше «белых пятен», которые нам надо ликвидировать, чтобы составить представление о правом лагере, о том, почему династия потеряла опору в России. Ведь никто на ее защиту в 1917 г. практически не выступил.
А.Л.Хорошкевич:
Современники считали для себя недостойным даже общение с представителями этой партии. Какие современники? Те, кто назывался интеллигенцией того времени, считали недостойным даже упоминание организации под названием «Союз русского народа». И нельзя становиться на позицию некоей реабилитации правых сил.
Ю.А.Тихонов:
В докладе я увидел попытку объективно разобраться в правых партиях. Да, современники отнеслись к ним с презрением и негодованием, но если вспомнить, что численность всех правых организаций около 400 тыс., и часть депутатов Государственной думы проходила от этих организаций, значит какие-то слои их поддерживали. В докладе стоило бы сказать и о территориальном срезе: какие губернии давали большую численность правых партий, какие регионы (юго-западные регионы – это особая статья). Тогда у нас было бы более конкретное [136] представление, где они успевали что-то сделать, а где встречали полное равнодушие.
Ю.И.Кирьянов:
В настоящее время нет ни у кого каких-либо оснований обелять крайне правые партии в России начала XX в.: они сами многократно признавали кризис своих партий и в конечном счете свой крах в связи с февральско-мартовскими событиями 1917 г. Но когда изучается история этих партий, то вполне правомерно отбросить все наносное, привнесенное в их характеристику политическими противниками, а в известной мере и представителями правительственных учреждений.
Абсолютно правильно, что дворяне-землевладельцы очень часто относились к правым без почтения. Дворяне-землевладельцы выступали против создания сельских организаций поблизости от имений, видя в них реально существующие организации, которые могут поддержать какие-то претензии крестьян. Но известно, что немало дворян состояло в правых организациях.
Деньги от правительства правые получали и не стыдились об этом говорить и в Чрезвычайной следственной комиссии, а позднее писать об этом в своих мемуарах, отмечая, что это не обуславливалось какими-либо требованиями. Вместе с тем они напоминали, что кадеты получали иностранные деньги для свержения существовавшего тогда в стране строя. Не афишировали же правые получение денег, потому, что не хотели, чтобы при этом упоминался царь, который к этому был как-то причастен.
Определенная драка была между ними. Известное расхождение, которое произошло между Дубровиным, Пуришкевичем и Марковым, было на почве неполучения денег, на почве невыделения денег дубровинцам, что делалось по рекомендации Крыжановского. Крыжановский на этот счет представил соответствующие бумаги относительно невыделения денег правомонархической ярославской газете и самому Дубровину. Был и известный слу[137]чай столкновения Н.Е.Маркова-II и Б.В.Никольского на заседании Русского собрания, когда Никольский произнес слова о «темных» деньгах, а Марков пошел на него чуть ли не врукопашную... И после этого получали деньги не только так называемые «обновленцы», то есть Пуришкевич, Марков и другие, но и Дубровин. Более того, Дубровин просил деньги на «Русское знамя», потому что в 1916 г. положение газеты, как он отмечал, было критическое. Однако смысл упрека в получении «темных» денег сводился к тому, что эти деньги использовались правыми-обновленцами на развал, раскол существовавшего «Союза русского народа».
Что касается Столыпинской реформы, я думаю, тут расхождений нет, воспринимали они ее положительно. Большинство правых и к Думе в конечном счете отнеслось с известным пониманием и пыталось ее использовать в своих целях.
О территориальном размежевании. В нашей литературе все сводилось к тому, что в ряде юго-западных губерний сложилась необычная ситуация, когда крестьяне (если не русские, то украинцы) были православными, помещики были поляками, а посредники-торговцы – представителями еврейской национальности. Но когда я столкнулся с этими материалами о влиянии тех или иных групп правых, то для меня стало очевидным, что влияние правых не в меньшей, а может быть, в большей степени, чем на Юго-Западе, было в центральных губерниях России, откуда происходили Н.Е.Марков, Г.А.Шечков (крупный землевладелец), В.Ф.Доррер (граф и председатель правой фракции III Государственной Думы на каком-то этапе) и некоторые другие деятели. Все дело в том, что автор монографии о правых С.А.Степанов руководствовался при определении численного расклада правых сил по стране официальными полицейскими данными, согласно которым на Волынскую губернию приходилось 105 тыс., чего на самом деле не было. Были учтены [138] не правые организации, а религиозные братства. Но если считать как С.А.Степанов, то тогда Юго-Запад перетянет. Там был определенный очаг – в этом нет никаких сомнений, но не в меньшей степени таким же очагом являлся и центр страны.
Ю.А.Тихонов:
Докладчик остановился на тех вопросах, которые ему казалось нужным подчеркнуть сейчас и с точки зрения анализа предшествующей историографии, и с точки зрения понимания коренных проблем истории правых партий.