Труды Института российской истории. Выпуск 7 / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. А.Н.Сахаров. М.: Наука, 2008. 428 с. 27 п.л. 27,2 уч.-изд.л.

История «Молодой гвардии» (г. Краснодон): взгляд через 60 лет

Автор
Петрова Нина Константиновна

Аннотация

Ключевые слова

Шкала времени – век
XX

Библиографическое описание:
Петрова Н.K. История «Молодой гвардии» (г. Краснодон): взгляд через 60 лет// Труды Института российской истории. Вып. 7 / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. А.Н.Сахаров. М., 2008. С. 201-233.

Текст статьи

 

[201]

Н.К. Петрова

ИСТОРИЯ “МОЛОДОЙ ГВАРДИИ” (г. КРАСНОДОН): ВЗГЛЯД ЧЕРЕЗ 60 ЛЕТ[*]

 

           Понятие времени весьма субъективно. Для истории 60 лет мо­жет показаться и кратким мгновением, и длительным периодом.

           Осенью 2002 г. исполнилось 60 лет с момента создания и на­чала деятельности комсомольско-молодежной подпольной орга­низации “Молодая гвардия”, действовавшей в г. Краснодоне в пе­риод временной оккупации Украины в годы Великой Отечест­венной войны 1941-1945 гг. Члены этой организации почти все были арестованы, подвергнуты пыткам, а затем расстреляны или живыми сброшены в шурф шахты № 5.

           “Молодая гвардия” - одна из многих молодежных подполь­ных организаций, которая возникла по инициативе самой моло­дежи, без организующей и руководящей роли партийных инстан­ций. Действовала она всего несколько месяцев, так как 1 января 1943 г. начались аресты ее членов и продолжались они в течение всего месяца. Незадолго до освобождения Ворошиловградской области (сейчас - Луганская область) в ночь с 8 на 9 февраля бы­ли расстреляны последние молодогвардейцы в г. Ровеньки.

           Возраст молодых подпольщиков от 14 до 29 лет. Среди них школьники и только что окончившие ее, студенты, военнослужа­щие, бежавшие из плена и вернувшиеся в Краснодон. Это была интернациональная организация: в ее составе были русские, украинцы, белорусы, молдаванин, евреи, азербайджанец, армянин. Всех их объединило одно желание - бороться с оккупантами своей Родины.

           Впервые мы узнали о краснодонских молодогвардейцах вес­ной 1943 г. И каждый из нас (мы имеем в виду тех, кто родился до конца 60-х годов прошлого века) знает что-то о “Молодой гвар­дии”, но никто не знает о ней всего. В течение многих лет по кру­пицам собирается материал о тех, кто был ее членами.

           “Молодая гвардия” одна из многих подпольных организаций, действовавших на временно оккупированной территории. Осо[202]бенносгью является то, что ее деятельность стала широко из­вестна, что о ней не замалчивали долгие годы, как это было с другими, занимаясь проверками по линии спецорганов и выясняя, кто был кто в каждой из них.

           В книге воспоминаний В.Е. Семичастного, вышедшей в 2002 г. под названием “Беспокойное сердце”, думается, совершенно верно дано объяснение причин сохранения известности “Молодой гвар­дии”. В.Е. Семичастный писал, что если бы Н.С. Хрущев «напря­мую не обратился к Сталину, эта организация, как и многие по­добные ей, канула бы в неизвестность, попав на проверку в МГБ (Министерство государственной безопасности - так называ­лись органы государственной безопасности с 1943 года до самой смерти Сталина). А там сразу: кто кого предал, кто кому изме­нил и т.д. И это могло тянуться годами! Но поскольку указы были подготовлены своевременно и подписаны быстро Хруще­вым и Сталиным, дело завершилось благополучено.

           Членов “Молодой гвардии” наградили еще во время войны...

           Правда, были и издержки: например, в число славных моло­догвардейцев не попал В. Третьякевич» (см. с. 51).

           С общим объяснением бывшего Председателя КГБ СССР, а во время расследования истории “Молодой гвардии” секретаря ЦК ЛКСМУ В.Е. Семичастного можно согласиться. Но нельзя согласиться с одним - с подходом к “издержкам”: В. Третьякевич, один из организаторов “Молодой гвардии”, не только не попал в список молодогвардейцев в 1943 г., а затем в уточненный и до­полненный список, составленный в конце 40-х годов Ворошилов­градским обкомом КП(б)У. Рядом с фамилией В. Третьякевича по ложному навету до 1959 г. витало обвинение в том, что он пре­дал членов своей организации.

           И это не одна “издержка” в истории “Молодой гвардии”.

           Вообще-то истории этой организации как таковой нет. Она до сих пор не написана. В целом ряде опубликованных работ про­ходит краткое изложение действий членов этой организации, да­ется характеристика членов ее штаба по наградным документам 1943 г., описывается роль коммунистов в руководстве этой орга­низацией. Но так ли все это было? А если не так, то почему все идет по установившимся правилам?

           Многие документы долгое время были не известны. В начале XXI в. была предпринята попытка пересмотреть историю “Мо­лодой гвардии” от первого о ней упоминания. В 2003 г. вышел в свет сборник документов и материалов под названием «“Молодая гвардия” (г. Краснодон) - художественный образ и историческая реальность». Сборник включает подлинные документы и может [203] быть источником для изучения советского общества 40-90-х го­дов прошлого столетия.

           История подпольной организации “Молодая гвардия” долгие годы была для журналистов, писателей, для всех, кого волновали проблемы воспитания молодежи, благодарным материалом, да­ющим примеры мужества, патриотизма, служения народу, яркие образцы для подражания. К сожалению, в настоящее время, с об­разованием СНГ интерес к этой истории упал.

           В настоящее время историю “Молодой гвардии” некоторые специалисты называют “локальной историей, не имеющей широ­кого звучания”. Остается только сожалеть, что это мнение суще­ствует и отчасти реализуется на практике.

           Скажите, знает ли современная молодежь, кто такие молодо­гвардейцы, что это за подпольная организация “Молодая гвар­дия” и кто написал роман, посвященный ее борьбе в годы Отече­ственной войны? Изучая социологические опросы последнего времени, мы получим неутешительные, отрицательные ответы на все вышеназванные вопросы.

           От рассуждений вернемся к истории вопроса.

           Впервые, по горячим следам, после сообщения о “Молодой гвардии” о ней написали очерк журналисты А. Гуторович и В. Ляс­ковский, очень быстро они подготовили брошюру о “Молодой гвардии”. А.А. Фадеев создал яркий очерк “Бессмертие”. Все это было в 1943 г. Затем на документальной основе был написан роман A.A. Фадеева “Молодая гвардия”. Еще до выхода в свет его главы печатались в газете “Комсомольская правда” и в ряде журналов. Роман пришел в солдатские окопы первыми главами. Книга сража­лась в прямом смысле слова на фронтах Великой Отечественной войны. Весь роман был написан за год и 9 месяцев, окончен 18 де­кабря 1945 г. и в 1946 г. вышел отдельным изданием. В июне того же года автор получил Государственную премию 1-й степени.

           Роман А.А. Фадеева - это документ эпохи. В нем мысли и чувства молодежи военного времени, их характеры. Это произве­дение вошло в золотой фонд советской литературы, соединив в себе документальную правду и художественное осмысление. Сам А.А. Фадеев по этому поводу говорил: «Хотя герои моего рома­на носят действительные имена и фамилии, я писал не действи­тельную историю “Молодой гвардии”, а художественное произ­ведение, в котором много вымышленного и даже есть вымыш­ленные лица. Роман имеет на это право»[1]. Однако многими, в том числе и историками, этот роман воспринимался как канонизиро­ванная история организации. Были годы, когда считалась кра­мольной сама мысль что-то уточнить или в чем-то усомниться.

           [204] История “Молодой гвардии” - это долгий и трудный поиск истины, причем сейчас это делать не легче, чем раньше: ведь се­годня история “Молодой гвардии” - это часть истории самостий­ной Украины. Но у нас была одна Великая Отечественная война, которая объединила все народы для разгрома врага, и “Молодая гвардия” - это часть нашего общего исторического прошлого, в котором важно отделить правду от художественного вымысла, отдать должное всем тем молодым людям, которые сражались с врагом, восстановить забытые или поспешно вычеркнутые чьей- то рукой добрые имена молодогвардейцев.

           Не думая о том, как их будут называть потомки и все ли они правильно делают, молодогвардейцы делали то, что мог­ли, что было им по силам: разоблачали дезинформацию, рас­пространяемую оккупантами на советской земле, вселяли в на­род веру в неизбежный разгром захватчиков, добывали ору­жие, чтобы в нужный момент приступить к открытой воору­женной борьбе. Члены организации писали от руки или печа­тали в примитивной типографии листовки, распространяли сводки Совинформбюро, в ночь на 7 ноября 1942 г. вывесили красные флаги на зданиях школ, жандармерии и других учре­ждениях. Флаги были пошиты девушками вручную из белой ткани, затем окрашены в алый цвет - цвет, который для ребят символизировал свободу.

           По решению штаба “Молодой гвардии” было сожжено зда­ние немецкой биржи труда со всеми документами, освобождены из концентрационного лагеря свыше 80 советских военноплен­ных. Отбито стадо скота из 500 голов, предназначенное к вывозу в Германию, и т.д. В канун нового, 1943 г. было совершено напа­дение на немецкие машины, которые везли оккупантам новогод­ние подарки и почту. Подарки ребята унесли с собой, почту со­жгли, а остальное спрятали, планируя переправить затем на базу, созданную для партизанской борьбы.

           Эта последняя акция ускорила разгром “Молодой гвардии”, за которой уже не первый месяц охотились краснодонская поли­ция и жандармерия вместе с немецкими, итальянскими и румын­скими спецслужбами Ворошиловграда (ныне Луганск), Красного Луча, Ровеньков и Сталино (ныне Донецк). А затем были звер­ские, поистине средневековые пытки. Начальник полиции Соли­ковский старался изо всех сил. До неузнаваемости изуродовали Ивана Земнухова. Евгения Мошкова обливали водой, выводили на улицу, потом оттаивали на печке и вели на допрос. Сергею Тюленину прижигали рану на руке раскаленным прутом. Ульяну Громову подвешивали к потолку за косы...

           [205] Казнили их у шахты № 5-бис. В ночь на 15 января расстреля­ли и затем сбросили в шурф первую группу молодогвардейцев, причем некоторых из них бросали в шахту живыми. Среди них был Виктор Третьякевич - один из организаторов “Молодой гвардии”. До 31 января палачи расправились с остальными аре­стованными молодогвардейцами, среди которых был Сергей Тю­ленин.

           Олега Кошевого задержали 22 января 1943 г. около станции Картушино. На дороге его остановили полицаи, обыскали, на­шли пистолет, избили и под конвоем отправили в Ровеньки. Там его снова обыскали и под подкладкой пальто нашли два бланка временных членских билетов и самодельную печать “Молодой гвардии”. Начальник полиции узнал юношу (Олег был племянни­ком его знакомого). Когда Кошевого допрашивали и били, Олег выкрикивал, что он комиссар “Молодой гвардии”. За шесть дней допросов он поседел.

           В Ровеньках пытали также Любовь Шевцову, Семена Оста­пенко, Виктора Субботина и Дмитрия Огурцова. Олега Кошево­го расстреляли 26 января, а Любовь Шевцову - в ночь на 9 фев­раля.

           После освобождения Краснодона, 1 марта 1943 г. в парке имени Комсомола с утра до вечера шли похороны 49-ти молодо­гвардейцев.

           А потом “Молодая гвардия” и ее история стали легендой, символом советского патриотизма, материалом для агитационно­пропагандистской работы среди молодежи. Так уже было с Ни­колаем Гастелло, Зоей Космодемьянской, Александром Матро­совым. Теперь героями стали и самые активные молодогвардей­цы. Первое сообщение о них поступило в партийные и комсо­мольские органы Украины уже 31 марта 1943 г.[2] Первый секре­тарь ЦК ЛКСМУ B.C. Костенко доложил по фронтовому “ВЧ” Хрущеву о “Молодой гвардии”. Никита Сергеевич дал команду: “Возьмите образец, как мы пишем И.В. Сталину - напишите текст и приложите указы о награждении”. Костенко, вспоминая об этом летом 1992 г., сказал: «Мы, т.е. ЦК, подготовили и при­несли. Хрущев взял в руки и спросил: “Все здесь правильно?” По­лучив утвердительный ответ, Хрущев, не читая, подписал все до­кументы»[3]. Так был подготовлен главный документ о “Молодой гвардии” - записка Хрущева на имя Сталина от 8 сентября 1943 г.

           Как известно, Н.С. Хрущев питал особенно теплые чувства к Донбассу, где он проходил свои трудовые “университеты”. Поэ­тому он принял сообщение о “Молодой гвардии” близко к серд­цу. В записке Хрущева на имя Сталина подчеркивалось, что «вся [206] деятельность “Молодой гвардии” способствовала усилению со­противления населения оккупантам, вселяла веру в неизбеж­ность разгрома немцев и восстановления Советской власти»[4]. В записке ничего не говорилось о партийном руководстве работой молодогвардейцев. Однако в этот документ уже была заложена и определенная дезинформация, касавшаяся состава руководства молодежной организации. Создателями “Молодой гвардии” были названы Олег Кошевой, Иван Земнухов и Сергей Тюленин, тог­да как Виктор Третьякевич и Василий Левашов в записке на имя Сталина не фигурировали и соответственно к награждению пред­ставлены не были[5].

           Сталин поддержал предложение украинского лидера о по­смертном награждении героев “Молодой гвардии”, записка Хру­щева со сталинской резолюцией пошла к Председателю Прези­диума Верховного Совета СССР М.И. Калинину. Решение было быстрым. Указ о награждении Калинин подписал уже на следую­щий день - 13 сентября 1943 г. Олегу Кошевому, Ивану Земнухо­ву, Ульяне Громовой, Сергею Тюленину и Любови Шевцовой по­смертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Был награжден и ряд других молодогвардейцев, и мать Олега Коше­вого - Е.Н. Кошевая (она получила орден Отечественной войны II степени - за активную помощь, оказанную “Молодой гвар­дии”). Газета “Правда” от 15 сентября сообщила об этом.

           Родителям, дети которых посмертно были награждены, этот Указ Президиума Верховного Совета СССР принес временное облегчение от сознания того, что о погибших сыновьях и дочерях помнят. Но ненадолго. В народе, как это всегда бывает, стали об­суждать, кто и за что получил награды, так как многие из тех, кто погиб, не получили даже медалей.

           Одновременно “изучение вопроса” вели и спецслужбы, ак­тивно искавшие предателя, выдавшего организацию.

           Не улучшило, а скорее обострило обстановку в Краснодоне посещение города известным писателем А. Фадеевым. Информа­ция о том, что было в городе в период оккупации, как создава­лась и что сделала “Молодая гвардия”, попала к писателю от Е.Н. Кошевой, ярко и убедительно пересказавшей все то, что она слышала от других, что знала сама. ЦК ВЛКСМ предоставило Фадееву обширный документальный материал. Писатель беседо­вал с работниками следственных органов. Материалы, как заяв­лял Фадеев, произвели на него огромное впечатление и были по­ложены в основу романа[6].

           А.A. Фадеев сознательно нарушил неписаный закон творче­ства, согласно которому браться за создание произведений о важ[207]нейших исторических событиях следовало лишь после того, как они отойдут в далекое прошлое. В результате в его романе исто­рическая действительность смешалась с вымыслом, приобрела художественную форму, но вместе с тем утратила и часть своей достоверности.

           Тираж романа разошелся мгновенно. Мы не будем останав­ливаться на его художественных достоинствах. В Донбассе спрос на произведение превышал предложение - книг в магазинах не хватало. Но вскоре наряду с восторженными отзывами о “Моло­дой гвардии” хлынул поток вопросов к местной партийной вла­сти, к писателю, в различные инстанции, и т.д. Это объясняется тем, что краснодонцы приняли роман “Молодая гвардия” как историю деятельности организации, молодежного подполья их родного города. Люди, чьи дети погибли, не находили о своих близких упоминания, или написанное не совпадало с тем реаль­ным, что было. Возмущались искажением действительности. Особенно точным совпадением образа Евгения Стаховича, чело­века, предавшего организацию, с портретом Виктора Третьяке­вича, который был одним из организаторов и комиссаром “Молодой гвардии”.

           Никакие объяснения не принимались. Отстаивали правду не только родственники В. Третьякевича. Многие родители были возмущены. Обкому ЛКСМ Украины приходилось, как вспоми­нал в 1989 г. бывший секретарь Ворошиловградского обкома Н.В. Пилипенко, “восстанавливать взаимопонимание среди се­мей молодогвардейцев”. В качестве “подкрепления приехала из Киева группа комсомольских работников во главе с секретарем ЦК ЛКСМУ Митрохиным. Они прибыли выполнять специаль­ное указание первого секретаря ЦК ЛКСМУ В. А. Костенко: «чи­тать семьям молодогвардейцев роман “Молодая гвардия” и про­сить их, чтобы они знали историю создания этой организации по книге». Задание есть задание.

           О том, как оно выполнялось, рассказал Н.В. Пилипенко на совещании в ЦК ВЛКСМ в апреле 1989 г. Думаю, что его рассказ стоит воспроизведения, так как до этого его не печатали. «Мы с Митрохиным поехали в Краснодон, - вспоминал Пилипенко. - Читали книгу по семьям, по квартирам. И просили всех: Давайте историю “Молодой гвардии” будем излагать так, как это показа­но в книге Фадеева»[7]. О том, что такая “история” была, расска­зывал и В.Е. Семичастный в беседе с составителями сборника до­кументов о “Молодой гвардии” в июле 2000 г. Он говорил, что наиболее активных и шумных приходилось “успокаивать слова­ми”. Приходилось говорить, что сегодня ваш сын (или дочь) - ге[208]рой, о нем знают, но если не угомонитесь, то сделаем так, что из героя он превратится в предателя. Такие “разъяснительные” бе­седы велись с наиболее активной семьей Тюлениных. Конечно, говорил это родственникам молодогвардейцев Семичастный не от себя лично, а потому, что существовала “партийная установ­ка”. Было тогда общепринято: решение партии не обсуждать, так как они всегда верные. А на проекте Указа о награждении моло­догвардейцев размашисто было написано: “За. И. Сталин”. Одна подпись и вопрос решен[8]. Такое было время. И на какое-то вре­мя люди затихали. А потом вновь писали в Москву письма, воз­мущаясь и требуя восстановить справедливость.

           Выход в свет книги Е.Н. Кошевой[**] “Повесть о сыне” вызвал новую волну писем. На вопрос одного из комсомольских руково­дителей области, которому она дарила книгу: “А все ли объектив­но в ней описано?” Кошевая покраснела и ответила: “Знаете, пи­сали книгу писатели. Но с моего рассказа”. А по поводу обнару­женных неточностей, расхождений с действительностью, Елена Николаевна ответила: “Видите, теперь уже не исправишь в книге ничего. Что написано, видно, пером, то не вырубить и топором”[9]. Долгое время действительность доказывала, что это верно.

           А.А. Фадеев в своем произведении выписал обаятельный об­раз Олега Кошевого, комиссара “Молодой гвардии”, который смог создать и руководить подпольной организацией, объединив­шей в своих рядах около ста человек в возрасте от 14 лет (Радик Юркин) до 29 лет (М. Шищенко). Надо подчеркнуть, что в этой организации было немало людей, отслуживших в Красной Ар­мии, как М.И. Шищенко и Н. Жуков, или попавших в окружение или в плен и бежавших из лагерей (Б. Главан, В. Гуков). В орга­низации было несколько человек, окончивших разведшколу в Луганске (это два брата Сергей и Василий Левашовы, В. Заго­руйко, Л. Шевцова). Н. Иванцова и О. Иванцова, окончив курсы морзисток, были оставлены для работы в тылу врага.

           А.A. Фадеев “не заметил” или не посчитал нужным показать, что по возрасту это была далеко не школьная подпольная орга­низация, там были и молодые офицеры (достаточно вспомнить Е. Мошкова и В. Туркенича).

           Определенное объяснение случившемуся дал в 1965 г. быв­ший секретарь ЦК ЛКСМУ П.Т. Тронько. «В первые месяцы по­сле освобождения Краснодона сведения о деятельности “Моло­дой гвардии” были получены главным образом от родителей мо­лодогвардейцев (в основном от матери Олега Кошевого), а не от [209] оставшихся в живых молодогвардейцев. Мать Олега Кошевого... развила бурную деятельность по возвеличиванию сына и изобра­жала работу организации в выгодном для нее освещении. Работу вела вся группа, коллектив. Звания Героя Советского Союза до­стойны и Туркенич, и Третьякевич. Это были наиболее зрелые люди в организации, остальные были очень молоды. Но посколь­ку в то время Третьякевича подозревали в предательстве, его имя замалчивалось...»[10].

           Что касается романа, то пресса встретила “Молодую гвар­дию” в целом комплиментарно. Превозносились “гражданский подвиг” Фадеева, его “художественные достижения”, отмечались подкупающее обаяние и бесстрашие парней и девушек из Крас­нодона. Газеты “Культура и жизнь” и “Правда” 30 ноября и 3 де­кабря 1947 г. откликнулись на выход романа редакционными статьями, где высоко оценивалась эпопея о юных подпольщи­ках - детях шахтерского края. Но вскоре прозвучала и критика: “Из романа выпало самое главное, что характеризует жизнь, рост, работу комсомола, - это руководящая, воспитательная роль партии, партийной организации”, - вынесла приговор “Правда”, перечеркнув многое из того, что она же хвалила.

           Подхватив эту критическую ноту, периодическая печать ка­либром помельче принялась, в свою очередь, распекать писателя за дефицит “цементирующего партийного начала”, “ущербность образов большевиков”, показанных, дескать, никчемными орга­низаторами, спотыкающимися на каждом шагу.

           Фадеев не защищался. Напротив, немедленно “взял под козы­рек”, так как по опыту знал беспощадную мощь идеологическо­го диктата Системы. В итоге он пошел на существенную перера­ботку текста романа. У молодогвардейцев в романе появились партийные наставники и руководители. Идея ведущей и направ­ляющей роли ВКП(б) вновь продемонстрировала свою всепобе­ждающую силу. А ведь вначале, по горячим следам своей первой поездки в Краснодон он писал в опубликованном в “Правде” 15 сентября 1943 г. очерке “Бессмертие”, который воспринимает­ся сейчас как эскиз к первому варианту романа, нечто совсем иное: «Люди старших поколений, оставшиеся в городе для того, чтобы организовать борьбу против немецких оккупантов, были вскоре выявлены врагом и погибли от его руки или вынуждены были скрыться. Вся тяжесть организации борьбы с врагом выпа­ла на плечи молодежи. Так осенью 1942 года сложилась в городе Краснодоне подпольная организация “Молодая гвардия”».

           Этот вывод A.A. Фадеева подтверждает и “Отчет Вороши­ловградского обкома КП (б)У о партизанском движении и дея[210]тельности подпольных партийных организаций в период вре­менной оккупации области немецко-фашистскими захватчика­ми”. В нем говорится, что в конце 1941 г., ни партколлективам в подполье, ни партизанским отрядам развернуть подрывную работу не довелось, ибо фронт частично стабилизировался, и Ворошиловградщина еще не была оккупирована. Поэтому большинство подпольных и партизанских подразделений было расформировано, их личный состав призван в РККА, а отдель­ные “нелегалы” переброшены для выполнения спецзаданий в другие области. И только в связи с новым продвижением вражеских войск в глубь страны Ворошиловградский обком КП (б)У вторично приступил к созданию подпольных партий­ных организаций и партизанских отрядов. В районах и горо­дах Ворошиловградщины были сформированы подпольные райкомы и горкомы КП (б)У[11]. Но у них не хватало сил для того, чтобы обеспечить руководство молодежным подпольем в Краснодоне.

           В исторической литературе до сих пор нет полного исследо­вания по истории молодежной подпольной организации “Моло­дая гвардия”, но достаточно много статей и публикаций о том, кто был кто в ней, а именно: кто был комиссаром - О. Кошевой или В. Третьякевич. Бесспорно, хотелось бы поставить точку в этом вопросе. Но главное - не изучение распределения ролей и должностей по подполью, а воссоздание всей ее истории по кру­пицам, по деталям. Для историков важно выяснить ее состав, де­ятельность (хотя этот вопрос наиболее изучен); причины прова­ла, кто и зачем фальсифицировал некоторых ее активных участ­ников. Не последнее место в этой длинной череде не изученных, не обобщенных проблем занимает восстановление доброго име­ни каждого, на ком долгие годы висел ярлык “предатель”. До сих пор нет полного списка ее участников. Но есть канонизирован­ный список, утвержденный в свое время решением Бюро Луган­ского обкома КП (б)У в 1945 г.[12]

           Чтобы узаконить партийное руководство “Молодой гварди­ей” оформлялись соответствующие документы. 20 апреля 1945 г. секретарь Краснодонского РК КП (б)У П.Я. Зверев и начальник РО НКГБ М.И. Бессмертный подписали письмо на имя секрета­ря Ворошиловградского обкома КП (б)У П.Л. Тульнова. Его со­держание дает ответы на некоторые вопросы:

           "...В момент отхода частей Красной Армии летом 1942 г. Краснодонским РК КП (б)У и РО НКГБ было создано в районе несколько партизанских групп и оставлено в тылу врага со спе­циальным заданием...

           [211] Из имеющихся в нашем распоряжении и РО НКРГБ матери­алов видно, что оставленные партизанские группы никаких действий в тылу врага не проводили, отдельные члены этих отрядов стали активными пособниками немецких оккупантов.

           В период оккупации коммунист, работавший при немцах в центрально-электромеханической мастерской т. Люти­ков Ф.П. имел намерение по собственной инициативе организо­вать партизанскую группу.

           Лютиковым было создано ядро группы, куда вошли члены ВКП(б)[***] Бараков, Дымченко, беспартийные Артемьев, Соко­лов[****] и др. Однако указанная группа каких-либо действий в ты­лу врага не успела сделать, так как в начале января месяца 1943 г. все они во главе с Лютиковым были арестованы полици­ей и расстреляны...

           Партизан-одиночек, которые бы вели борьбу в тылу нем­цев нами в Краснодонском районе не установлено”[13]. Ниже под­писи авторов сообщения.

           А вслед за этим, очевидно, по рекомендации обкома КП (б)У 28 апреля 1945 г. был заслушан на бюро Краснодонско­го РК КП (б)У доклад “Об организации по собственной иници­ативе партизанского отряда в г. Краснодоне в период времен­ной оккупации немцами Краснодонского района”. Докладчика­ми были первые лица власти г. Краснодона: П. Зверев (секре­тарь РК КП (б)У); Бессмертный (начальник РО НКГБ) и Ми­щук (должность не указана). А за тем, как полагалось, было принято постановление. В констатирующей части отмечалось, что при оккупации города “по инициативе отдельных комму­нистов, оставшихся в связи с окружением (обращаю внимание: не оставленных на задания, а оставшихся, т.е. не сумевших эва­куироваться. - Н.П.), было намерение организовать партизан­скую группу для борьбы с врагом. Группа Лютикова-Баракова избрала первого командиром, а второго - комиссаром, поста­вила задачи - вселять уверенность в народе в возврате и ско­ром освобождении района Красной Армией... Однако, указан­ная группа каких-либо действий в тылу врага сделать не успе­ла, так как в начале января 1943 г. все ядро во главе с Лютико­вым и Бараковым было арестовано полицией и все участники группы расстреляны.

           Исходя из вышеизложенного, бюро РК КП(б)У постанов­ляет:

           [212] 1. Считать Лютикова Филиппа Петровича и Баранова Ни­колая Петровича организаторами партизанской группы в г. Краснодоне, зверски замученными немецко-фашистскими за­хватчиками - ПАРТИЗАНАМИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ.

           2. Список партизан и молодогвардейцев... утвердить.

           3. Просить бюро Обкома КП(б)У утверждать данное ре­шение”[14].

           Вот так, спустя более двух лет после освобождения города, незадолго до окончания Отечественной войны был составлен этот документ. Далее он был утвержден согласно просьбе, изло­женной в третьем пункте постановления.

           Скажем для уточнения, что создание этого отряда численно­стью 50 человек датировано декабрем 1942 г.[15], а организация “Молодой гвардии” была создана в сентябре того же года. Вста­ет вопрос: кто кому помогал, и кто кем руководил?

           Посмотрим глазами документов, как воссоздавалась эта стра­ница “истории”. В течение десятка лет наше общество знало о ру­ководящей роли коммунистов молодежным подпольем в Красно­доне. Кому мы обязаны тем, что эта сказка стала былью?!

           Чтобы укрепить эту “позицию” в 1948-1949 гг., Ворошилов­градский ОК КП (б)У создал комиссию, которой поручил со­брать «дополнительные материалы о подпольной комсомоль­ской организации “Молодая гвардия” и роли коммунистов в ее работе». 18 февраля 1949 г. на заседании этой комиссии отмеча­лось, что “у нас нет документов, которые были бы оставлены прямо партийной организацией... Несмотря на то, что нет та­ких документов, мы все же можем восстановить картину дея­тельности партийного подполья..."[16].

           Подводя итоги этого совещания, секретарь обкома Алентье­ва дала указание “найти материалы партийного подполья Краснодона”. Но “если не сохранились документы этой эпохи, то сохранятся документы 1949 года. А эти документы мы должны видеть в массовом признании, в лице партийного акти­ва и официальных записей бюро обкома КП (б)У”[17], - сделала вывод Алентьева.

           И это не все. Стенограмма другого совещания вышеназван­ной комиссии, от 28 апреля 1949 г. - это яркий образец того, как партийные инстанции “участвовали в восстановлении” истории “Молодой гвардии”. Алентьева как главный партийный идеолог области сделала вывод: “Фадеев писал художественное произве­дение. Мы считаем, что создаем исторический документ, пока­зать Третьякевича нельзя. Третьякевич не должен быть пока­зан, как один из активнейших людей, это будет исторически не[213]правильно (курсив мой. - Н.П.)”[18]. И как результат работы, 14 июня 1949 г. на заседании бюро OK КП (б)У по вопросу “О Молодой гвардии” Алентьева сделала вывод (несмотря на от­сутствие соответствующих документов), что «именно партийная организация начала[*****] свою деятельность до “Молодой гвардии”... Мы решили (обратите внимание - “мы решили”. - Н.П.) Третья­кевича изъять. Играть будут роль Лютиков и Бараков»[19]. Так со­здавался очередной миф о руководящей и направляющей роли партии.

           А.A. Фадеев, судя по содержанию тех документов, с которы­ми он знакомился, бесед с уцелевшими молодогвардейцами, об этом, конечно, знал. Однако он щедро ввел в повествование вы­игрышные для ВКП (б) новые эпизоды. Практически им были заново написаны семь и фундаментально перестроены двадцать пять глав романа. Фигуры коммунистов-наставников юношества были вылеплены во второй редакции объемно, почти монумен­тально. В то же время молодежное подполье оказалось в “обно­вленном” романе на задворках Сопротивления, превратившись, как и положено любой комсомольской организации, в помощни­ка и резерв партии.

           Но Фадееву доставалось не только и даже не столько от ре­цензентов, сколько от читателей - преимущественно земляков и родных погибших молодогвардейцев. Трудно измерить горе се­мьи В.И. Третьякевича, которое принес им созданный Фадеевым образ предателя Стаховича, как две капли воды похожий на их сына Виктора. Отца Третьякевича парализовало, братьев “уш­ли” с партийной работы.

           Сначала, весной и летом 1943 г. Виктор Третьякевич еще числился в списке руководителей “Молодой гвардии” наряду с Сергеем Тюлениным, Иваном Туркеничем и Олегом Кошевым. Но затем в расследование обстоятельств, связанных с деятельно­стью и провалом “Молодой гвардии”, вмешался СМЕРШ, актив­но занявшийся поиском предателей.

           В 1943 г. не принималось во внимание то, что немцы имели определенную информацию о формировании подполья на окку­пированных территориях. В фонде Центрального штаба парти­занского движения при Ставке Верховного главнокомандования сохранился один интересный документ из отдела специнформа­ции о развитии партизанского движения в 1942 г. (перевод с итальянского). Обращает на себя внимание такой момент: ин­формированность этого немецкого “ведомства”. В разделе “Обу[214]чение” читаем: “Большевики с начала войны организовали... спе­циальные школы, где проводился регулярный курс обучения. Только в одном Воронеже находится 15 таких школ, в том числе одна для женщин. Остальные школы находятся в Ворошиловгра­де и Ростове. Школы Москвы, Ленинграда и Сталинграда явля­ются самыми крупными”. Известны были руководители школ, характер обучения, планы преподавания, и даже детали о том, что в “Ворошиловграде и в Миллерово (около Сталинграда) школа для шпионов и диверсантов имеет двухнедельный срок обучения. Во многих школах молодежь обучают специальному искусству поджогов”[20].

           Это еще раз свидетельствует о том, что оккупанты постоян­но вели сбор информации, используя ее для отслеживания подоз­реваемых лиц. С этой целью “начальники тайной полевой поли­ции, генералы-командующие войсками безопасности и главноко­мандующие северо-центральных и южных армий завели специ­альные списки партизан, их помощников, шпионов и подозри­тельных большевистких агентов.

           Эти списки были разосланы всем частям тайной полевой полиции, полевым и местным гарнизонам, информационным бюро полиции по обеспечению безопасности, в лагеря военно­пленных... Эти списки содержат в себе точные, по возможно­сти, персональные данные, описание внешности, адрес, место деятельности и принадлежность к определенному партизан­скому отряду”[21]. Если мы считали, - констатируется в этом документе, - что с уничтожением Красной Армии партизан­ская борьба пойдет на убыль, то теперь (напомним, шел 1942 г. - Н.П.) борьба с партизанами является одной из важней­ших задач, поставленных перед немецкими войсками, находящи­мися в тылу”. Для немцев партизаны и подпольщики не имели различия - это были их враги. Немцы говорили, что “эти фана­тики, несмотря на суровые меры, часто отказываются давать какие-либо показания”[22], когда попадают в гестапо.

           После того, как первичный материал о “Молодой гвардии” был собран местной комиссией комсомольских работников во главе с Евдокией Корниенко, из Москвы 26 июня 1943 г. приле­тела комиссия ЦК ВЛКСМ в составе заместителя заведующего спецотделом ЦК А. Торицына и инструктора ЦК Н. Соколова. Одним из основных источников информации для них стали бесе­ды с Е.Н. Кошевой. Трудно сказать, как складывалась у Торицы­на версия о предательстве Третьякевича, но в докладной записке по итогам поездки он уже писал о том, что Виктор, “по показани­ям наших следственных органов... не выдержав страшных пы[215]ток” “давал подробные показания о членах организации и о ее боевой деятельности”[23]. После этого имя Третьякевича стали вы­марывать из документов о деятельности “Молодой гвардии” и изъяли его из списка героев-молодогвардейцев. Нет его поэтому и в романе Фадеева.

           Однако Виктор Третьякевич не был предателем, как вообще не было какого-то одного изменника, провалившего “Молодую гвардию”. Показания, которые содержали какую-либо информа­цию о деятельности организации, дали на допросах под пытками несколько молодогвардейцев (не будем забывать, что это были совсем молодые ребята), но это не означает, что их можно счи­тать предателями. 14 декабря 1960 г. в “Правде” появилась замет­ка “Отважный сын Краснодона”, посвященная посмертному на­граждению Виктора Третьякевича орденом Отечественной вой­ны I степени. Только через 16 лет награда нашла одного из руко­водителей “Молодой гвардии”, ставшего жертвой клеветы.

           История с реабилитацией В. Третьякевича показывает, как сложно было снять с человека навешенный на него ярлык. Не менее трудно было доказать, что составленный в 1943 г. в ЦК ВЛКСМ с учетом информации советских спецслужб список мо­лодогвардейцев неполон, что в нем есть пробелы, с которыми трудно смириться родным и близким погибших членов “Молодой гвардии”. Так, выяснилось, что в акте Чрезвычайной государст­венной комиссии о преступлениях немецко-фашистских захват­чиков в Краснодоне документирована гибель еще трех молодо­гвардейцев - Е. Климова, Н. Петрачковой и В. Гукова. Их имен нет в списке А. Торицына[24]. В 1955 г. партийные и советские ор­ганы Краснодона возбудили ходатайство о награждении H.H. Пе­трачковой медалью “Партизану Великой Отечественной войны”. Комиссия по делам бывших партизан при Президиуме Верховно­го Совета УССР под председательством С.А. Ковпака признала H.H. Петрачкову членом “Молодой гвардии” и поддержала пред­ставление о ее посмертном награждении.

           Однако время шло, а положительного решения очевидного, казалось бы, вопроса все не было. Тогда отец девушки, член КПСС с 1924 г., почетный шахтер и кавалер ордена Ленина Н.С. Петрачков направил в начале 1956 г. письмо в ЦК ЛКСМ Украины с просьбой разобраться в этом деле. Секретарь ЦК ЛКСМУ С. Кириллова 16 февраля 1956 г. обратилась к секрета­рю ЦК ВЛКСМ А.Н. Шелепину с просьбой «ходатайствовать пе­ред Президиумом Верховного Совета СССР о награждении чле­на подпольной организации “Молодая гвардия” тов. Петрачко­вой H.H. медалью “Партизану Отечественной войны” II степе[216]ни», мотивируя это тем, что она “случайно была пропущена в списках представленных к награждению молодогвардейцев пра­вительственными наградами”[25]. В 1958 г. ходатайство было по­вторено, и тогдашний первый секретарь ЦК ВЛКСМ, будущий председатель КГБ В.Е. Семичастный распорядился “подготовить материалы для инстанции”[26]. Однако до развала СССР этот воп­рос так и не был решен. Видимо, в ЦК ВЛКСМ его посчитали слишком “мелким”.

           Нельзя не согласиться с мнением, высказанным членами созданной в начале 90-х годов межрегиональной комиссии по изучению истории “Молодой гвардии” - Союза молодежи Лу­ганщины, что одни молодогвардейцы были “канонизированы в качестве бессмертных героев, другие выступают как антиге­рои, а третьи, хотя и принимали активное участие в основных акциях, проходят как исключительно рядовые, довольно бес­цветные личности”[27]. Это относится, в частности, к A.B. Кова­леву. По воспоминаниям, он выглядит, как личность яркая, му­жественная, отважная. Главным “недостатком” его было то, что он сумел бежать, когда его с товарищами везли на казнь к шурфу шахты № 5. Помог ему ехавший с ним М.Н. Григорьев, который зубами развязал веревку. Побег был неожиданно­стью. Полицейские не сразу поняли, что произошло, а затем, опомнившись, начали стрелять по убегавшему. Ковалев был ранен, но ему удалось скрыться среди домиков поселка[28]. За­тем его лечили и прятали родные, А. Титова (любимая девуш­ка) и некоторые друзья. Потом Анатолия вывезли из Красно­дона в район Днепропетровска. Когда туда пришла Красная армия, его там не оказалось. Что с ним случилось, никто не знает. Он пропал без вести. До сих пор подвиг A.B. Ковалева, бывшего кумира молодогвардейцев, не отмечен даже медалью “Партизану Отечественной войны”.

           Нет в списке героев и Юрия Полянского, хотя его тело было поднято в феврале 1943 г. из шурфа шахты и захоронено в брат­ской могиле 1 марта 1943 г. Между тем Торицын объявил его по­чему-то “пропавшим без вести”, видимо, руководствуясь тем, что сестру Юрия Серафиму заподозрили в предательстве еще одной группы подпольщиков под руководством М. Шищенко и Н. Сум­ского, которая действовала в Краснодоне в составе “Молодой гвардии”. (Ее членов предали, и в ночь на 18 января 1943 г. они были расстреляны или живыми сброшены в шахту.)

           В различных документах и публикациях называется от 70 до 130 молодогвардейцев. В первом опубликованном отчете ЦК ВЛКСМ их было свыше ста, а в седьмом издании сборника вос[217]поминаний и документов “Бессмертие юных” - только 71[29], хотя согласиться с этой цифрой, по-моему, нельзя.

           Чем же можно объяснить подобные расхождения? Не будем забывать, что список участников организации восстанавливался по памяти родителей и родственников, а также по акту Чрезвы­чайной государственной комиссии, где указаны те, кого опознали близкие. Но ведь были и те, кто остался неопознанным, как в Краснодоне, так и в Ровеньках.

           Мешала установлению причастности к организации и версия, согласно которой причиной провала и разгрома “Молодой гвар­дии” было предательство среди самих молодогвардейцев. Одним из первых после освобождения города был арестован Г. Почеп­цов. О том, что он, якобы, предатель, сообщил бывший следова­тель М.Е. Кулешов. Первое время Почепцова вызывали в след­ственные органы, допрашивали, но отпускали. На допросах паре­нек путался в ответах, не знал даже, как называлась подпольная организация: “Молот” или “Молодая гвардия”. Он не знал, кто был кем в организации, он знал только свою “пятерку”. В ходе допросов вспомнили, что его дядя, родственник отца, служил в полиции, а о том, что его отчима - Громова-коммуниста, как и всю семью, преследовала полиция, знать не захотели. По совету все того же Кулешова, Г. Почепцов, уставший от допросов с при­менением физического воздействия, “признался” в предательст­ве. Он надеялся, что на заключительном заседании суда откажет­ся, объяснится и ему поверят. Но... шла война. Пятнадцатилетний Г. Почепцов был обречен на смерть, обвинен без улик в преда­тельстве своих друзей. Первыми были публично расстреляны в Краснодоне 19 сентября 1943 г. Г.П. Почепцов, его отчим В.Г. Громов и бывший следователь Кулешов. Затем в число по­дозреваемых попали не только некоторые молодогвардейцы, но и многие юноши и девушки, не имевшие к организации никакого отношения. Несмотря на то что вопрос о причастности к органи­зации того или иного человека поднимался неоднократно, кано­низированный список с 1943 г. не расширялся. Этим можно отча­сти объяснить и то, что не были отмечены наградами молодо­гвардейцы В.М. Борисов, B.C. Гуков, A.B. Ковалев, Н.И. Миро­нов, П.Ф. Палагута, H.H. Петрачкова, Ю.Ф. Полянский, В.И. Ткачев и др.[30] Их признали участниками “Молодой гвар­дии”, почти всех внесли в списки членов организации еще в 1943 г., но в списки для награждения по разным причинам не включили.

           Были случаи, когда представленные к наградам (В.В. Михай­ленко и И.А. Савенков) не получили их и в дальнейшем были ис[218]ключены из списков “Молодой гвардии”. Неизвестно, кто и за­чем это сделал. Может быть, посчитали так: раз остался жив, это и есть лучшая награда. Но, скорее всего это делалось от безраз­личия, бездушия, по принципу: “Война все спишет”. Не получили своих медалей и те молодогвардейцы (а их было около 50)[31], ко­торые после освобождения Краснодона сразу же ушли на фрон­ты Великой Отечественной войны. Остались без наград и те, кто переменил место жительства, так что о многих из них до сих пор ничего не известно.

           Безосновательные и бездоказательные обвинения в измене и предательстве, за которыми следовали скорое следствие и суро­вый приговор, были выдвинуты против более чем 30 краснодон­ских юношей и девушек, которые к подпольной организации не имели никакого отношения. Среди них были З.А. Вырикова, O.A. Лядская, С.Ф. Полянская, Г.В. Стаценко, Н.Г. Фадеев и др. Впоследствии их оправдали из-за отсутствия состава преступле­ния[32]. Об этом знают далеко не все, и в памяти многих (согласно версии романа Фадеева) они так и остались предателями. Одни из них сменили место жительства, другие - фамилию. Даже их дети, стаи уже дедушками и бабушками, не посещают тех мест, где ро­дились их родственники.

           Работу по созданию объективной истории “Молодой гвар­дии” нельзя считать законченной, тем более что до сих пор про­должаются попытки опорочить светлую память тех, кто боролся в ее рядах с немецко-фашистскими захватчиками. Так, в газете “Совершенно секретно” (1999. № 3) под броской рубрикой “Архивы спецслужб” был опубликован материал Эрика Шура: «“Молодая гвардия”: подлинная история, или уголовное дело № 20056». Автор тщательно, хотя далеко и не беспристрастно изучил хранящиеся в архиве ФСБ 28 томов материалов следст­вия, которое шло по горячим следам событий в Краснодоне в 1943 г. Дело было возбуждено по обвинению полицаев и немец­ких жандармов в расправе над “Молодой гвардией”. И вот к ка­кому выводу приходит Э. Шур: «“Молодую гвардию” придумали дважды». “Сначала, - пишет он, - в Краснодонской полиции. По­том Александр Фадеев. До того, как было возбуждено уголовное дело по факту хищения новогодних подарков... такой подпольной организации в Краснодоне не было. Или все-таки была?”

           Э. Шур оставляет свой истинно иезуитский вопрос без ответа. Он обильно цитирует архивные документы, подтверждающие надругательства краснодонской полиции над молодогвардейца­ми; рассказывает, как полицаи вышли на организацию, схватив на рынке продавца сигарет - тех самых, из новогодних подарков, [219] захваченных ребятами в ночь на 26 декабря 1942 г. Но общая то­нальность статьи призвана создать у читателя впечатление, что члены “Молодой гвардии” не совершили никаких героических поступков, что вся их работа - детская игра, пустяки, мелочь...

           В средствах массовой информации уже прошли публикации журналистов России и Украины, возмущенных подобной трак­товкой деятельности “Молодой гвардии”. Но вывод Э. Шура сов­падает отчасти с мнением полковника НКВД Павловского, кото­рый летом 1943 г. “настаивал на том, что организация и ее дея­тельность инспирированы гестапо”, и оказывал давление на сек­ретаря Ворошиловградского обкома КП (б)У А.И. Гаевого, убе­ждая его в том, что “Молодой гвардии” не было. Об этом расска­зал бывший секретарь ЦК ЛКСМУ B.C. Костенко, готовивший документы по награждению членов “Молодой гвардии” на под­пись у Хрущева для отправки Сталину[33].

           Но Гаевой с этим не согласился. И был прав. В 1947 г., в од­ной из поездок у B.C. Костенко оказался в купе попутчик - про­курор УССР P.A. Руденко. В 1945-1946 гг. он выступил главным обвинителем от СССР на Нюрнбергском процессе главных нацист­ских военных преступников. P.A. Руденко показал B.C. Костенко бланк МВД Германии и машинописный перевод текста на нем. Он гласил: «Мой фюрер, - докладывал Гиммлер, - на Украине, не то в Красноводске, не то в Краснограде, не то в Красно­доне ... гестапо нашло и ликвидировало злостную подпольную комсомольскую организацию “Молодая гвардия”. Хайль!» Через некоторое время Костенко написал письмо Руденко и попросил представить копию этого письма для публикации, но ответа не последовало...[34]

           Чем дальше от Отечественной войны уводит нас время, тем сложнее отвечать на вопросы, поставленные военной историей. Проходят годы, уходят люди. У очевидцев и участников событий слабеет память. В живых сегодня никого не осталось. В Ровень­ках и Краснодоне на могильных плитах многие годы было высе­чено имя О. Кошевого. Сейчас оно только на месте его расстре­ла, в Ровеньках. На краснодонском надгробии появилось, нако­нец, и имя В. Третьякевича.

           А ведь совсем недавно это решалось с большими трудностя­ми. История и художественная линия романа “боролись” друг с другом. 1970-1980-е годы - это период особой активности В.Д. Борц: она на протяжении ряда лет обращалась в различные инстанции с письмами, возражая против малейших попыток уточнения или внесения изменений в трактовку деятельности “Молодой гвардии”, роли и места в ней Олега Кошевого. Для [220] подготовки ответов на письма В.Д. Борц[******] отвлекалось немало людей. Периодически создавались комиссии, как по линии ЦК ВЛКСМ, так и по поручению ЦК КПСС. В оба ЦК представля­лись объемные докладные записки. Казалось бы, все спорные вопросы были решены, все точки расставлены.

           В течение 1979-1980 гг. В.Д. Борц знакомилась с материала­ми организации “Молодая гвардия” в ЦК ВЛКСМ, беседовала с работниками архива, которые в разное время занимались истори­ей этой организации. Затем попросила руководство архива про­вести криминалистическую экспертизу временных комсомоль­ских билетов с целью установления первоначальных подписей, подчисток. Речь идет о том, что по свидетельству ряда участни­ков “Молодой гвардии”, а также первым фотографиям билетов на них было заранее набрано клише “Славин” (подпольная клич­ка В. Третьякевича). Борц настоятельно просила также выяснить партийную биографию братьев Третьякевичей.

           По поводу этих просьб бывший заведующий Центральным архивом (далее - ЦА) ВЛКСМ В. Шмитков в докладной записке секретарю ЦК ВЛКСМ Б.Н. Пастухову в 1980 г. изложил свое мнение: «...Любые исторические исследования деятельности “Молодой гвардии”, ведущиеся под флагом Кошевого или под флагом Третьякевича, - наносят вред делу коммунистического воспитания... История пропаганды деятельности “Молодой гвар­дии”, учитывая исключительную популярность книги А. Фадее­ва, очень сложна, противоречива, а порой и прямо тенденциозна то в одну, то в другую сторону». К мнению В. Шмиткова прислу­шались, так как на докладной стоит резолюция: “1) Пригласить в ЦК тт. Левашова, Борц и тактично провести разговор о необхо[221]димости не выходить за рамки общепринятого. 2) Сделать в “Мо­лодой гвардии” (очевидно речь идет об издательстве. - Н.П.) ка­кой-то документальный сборник, где расставить акценты...»[35]

           В.Д. Борц писала в ЦК ВЛКСМ и в ЦК КПСС. В связи с этим принимались определенные “меры”. Так, в начале апреля 1980 г. у Пастухова В.Н. (секретаря ЦК ВЛКСМ) рассматривались неко­торые вопросы пропаганды истории деятельности “Молодой гвардии”. В отложившейся справке, в разделе IV “Наша позиция. Задачи пропагандистов” читаем: «Есть партийные критерии опенки деятельности молодогвардейцев[*******]. Они, прежде всего, в “Указах о награждении их наградами Родины”. Коротко и ясно. Какие еще нужны комментарии?!

           ЦК ВЛКСМ обращал при этом внимание на то, что нельзя за­бывать[********] “о политической целесообразности уточнений, разно­чтений и т.п.» И еще: “Недооценивать последствий возможного выхода информации, содержавшейся в переписке родственников и молодогвардейцев, на массовые средства пропаганды, или на непосредственную аудиторию, нельзя. С ними нужно рабо­тать...”[36]

           Очевидно, определенная “работа” была проведена. Но В.Д. Борц удалось успокоить не надолго. После публикации ма­териала “На весах правды” в “Комсомольской правде” 5 января 1989 г., темой которого было восстановление доброго имени В. Третьякевича, В. Борц обратилась с письмом на имя главного редактора газеты В. Фронина с резкой критикой публикации.

           Реагируя на это письмо, а практически защищая позицию га­зеты, В. Фронин в письме в ЦК ВЛКСМ констатирует, что “в це­лом создается впечатление, что автор письма находится в плену той самой совершенно неверной концепции, о которой говорится в материале: представления о том, что восстановление честного имени и правды об одном герое бросает тень на другого”. В. Фро­нин предложил, что если, несмотря на многочисленные комиссии ЦК КПСС и ЦК ВЛКСМ “В. Борц считает, что до сих пор вся правда... не установлена, возможно, имеет смысл создать еще раз компетентную комиссию из специалистов-исгориков”[37].

           В. Хорунжий, зав. ЦА ВЛКСМ, в письме секретарю ЦК ВЛКСМ Пальцеву Н.И. 21 января 1989 г. после очередного пись­ма Валерии Давыдовны Борц высказал соображение о необходи­мости «еще раз вернуться к документам организации, находя­щимся на хранении в ЦК ВЛКСМ, чтобы внести окончательное [222] решение и опубликовать итоги на страницах газеты “Комсомоль­ская правда”.

           Так как по своему объему документы организации - это большой массив, работа над ними требует значительного време­ни». В. Хорунжий просил продлить срок ответа до 23 марта 1989 г., т.е. еще на два месяца.

           Судя по резолюциям, об этом было доложено первому секре­тарю ЦК ВЛКСМ В.И. Мироненко. 26 января 1989 г. последова­ла реакция в адрес тех, кто стоял в исполнителях: “...Не пора ли поставить точку в этой крайне некрасивой истории? Если этого по каким-либо причинам сделать невозможно, то объясните по­чему. Ваши предложения?”

           Очевидно, секретарь по идеологии Н.И. Пальцев аргументи­рованно объяснил суть проблемы, и срок был продлен. Но этих двух месяцев было недостаточно. Поэтому по истечении указан­ного срока на имя Мироненко В.И. поступила очередная записка уже не только от зав. ЦА ВЛКСМ, а за подписью тех лиц, на ко­торых было возложено исполнение поручения: «Информируем, что по письму т. Борц В.Д. ведется аналитическая работа с доку­ментами подпольной комсомольской организации “Молодая гвардия”. Однако состав комиссии по решению спорных вопро­сов о “Молодой гвардии” сформирован не полностью. Просим продлить срок работы над письмом до 1 мая 1989 г.» Далее под­писи: Н. Пальцев, В. Хорунжий, И. Шестопалов. На бумаге в ар­хиве стоит штамп: «Резолюция т. Мироненко В.И. “Продлено”».

           По материалам ЦК ВЛКСМ не удалось проследить, о какой комиссии писали своему боссу комсомольские деятели. Ясно лишь одно, что к “аналитической” работе попросили подклю­читься Д.И. Полякову, журналиста и историка. Она провела ра­боту по сбору дополнительных материалов и публикаций о “Мо­лодой гвардии” как в России, так и на Украине, а также изучила материал и в ЦА ВЛКСМ, в партархиве.

           Срок ответа по письму В.Д. Борц* близился к концу, и тогда было принято разумное решение (жаль, что оно раньше никому не пришло в голову и не было реализовано, хотя бы лет 10-15 тому назад): провести в ЦК ВЛКСМ встречу по вопросам деятельности подпольной комсомольской организации “Молодая гвардия”.

           27 апреля 1989 г. эта встреча состоялась. Сохранилась рас­шифрованная магнитофонная запись этой встречи-обсуждения. Участниками ее были работники ЦА ВЛКСМ (В. Хорунжий, Э.М. Буянова, Т.А. Каменева), ученые - Д.И. Полякова, [223] И.Н. Пилипенко, В. Левашов (член “Молодой гвардии”), В.И. Третьякевич (брат погибшего Виктора Третьякевича). Борц В.Д. не было, хотя многие выступавшие говорили о ней, о ее позиции. Как заметил В. Левашов «до 1978 года она (т.е. В.Д. Борц. - Н.П.) никогда о “Молодой гвардии” ни одним словом не обмолвилась. Она не хотела истории касаться... И только вот в 1978-м году то ли по чьему-то наущению, когда вышла в отстав­ку. По чьему?» Интересно заметить, что оставшиеся в живых мо­лодогвардейцы ВСЕ, подчеркиваю - ВСЕ, вместе ни разу не соби­рались[38]. Ни сами, ни ЦК ВЛКСМ, ни ЦК ЛКСМУ не догадались проявить такую инициативу. По мнению В. Левашова, оставшие­ся в живых по-разному оценивали роль и место Олега Кошевого в работе “Молодой гвардии”. Читаем по стенограмме: “Кто-то за то, чтобы было так, как было на самом деле, кто-то за то, чтобы было в пользу Олега Кошевого. Да. То есть фальсификация... Кто был комиссар, Олег или Третьякович. Вот из-за этого избе­гали встреч... Стремления, чтобы все собрались, не было ни у ко­го. С Арутюнянцем, с Радиком Юркиным, Лопуховым мы соби­рались часто”[*********].

           Для каждого из них, как сказал В. Левашов, было вопросом совести восстановление доброго имени Виктора Третьякевича, его роли в организации и деятельности “Молодой гвардии”. Они не могли простить себе, что в 40-е годы, после освобождения Краснодона не встали на защиту доброго имени Третьякевича, когда был пущен слух о его предательстве, а имя его на годы ис­чезло из истории “Молодой гвардии”.

           Не время разбираться сейчас в этом. Сегодня их всех нет в живых. Не будем забывать, что долгие годы люди, побывавшие в оккупации, старались не вспоминать об этом периоде жизни и предпочитали помалкивать, чтобы не оказаться в местах, далеких от цивилизации, за колючей проволокой. Действительность советского общества по отношению к уцелевшим участникам подполья порой была суровой, и требовала доказать, если ты вы­жил, то почему; что помогло тебе спастись. Отвечать на эти воп­росы было непросто: мешала подозрительность тех, кому было доверено устанавливать истину. Об этом не раз и не два писалось в работах историков.

           Но вернемся к совещанию 1989 г. Оно проходило в условиях проснувшейся гласности. В начале этой встречи В. Хорунжий, правда, сказал, что будто бы в ЦК ВЛКСМ недавно собирали бывших молодогвардейцев, даже «состоялась длительная беседа, [224] и большинство из оставшихся в живых членов этой организации свидетельствовали, что комиссаром был Олег Кошевой. Вместе с тем, как показывает анализ наших комсомольских документов, эти товарищи не являлись членами штаба и не могли знать истин­ного положения дел в “Молодой гвардии”». В материалах ЦК ВЛКСМ нет ни стенограммы, ни упоминания о том, что такое со­вещание было. Косвенно о нем говорится в одном из писем В. Борц. Кто же в нем мог участвовать из девяти человек, уцелев­ших после гибели организации? Напомним, что И. Туркенич по­гиб в 1944 г., Г. Арутюнянц умер в 1973 г., Р. Юркин - в 1975 г., М. Шищенко - в 1979 г., Н. Иванцова - в 1982 г. Оставшиеся в жи­вых О. Иванцова, В. Борц, В. Левашов и А. Лопухов вместе, под­черкиваю вместе, в ЦК ВЛКСМ встретились первый раз во вто­рой половине 80-х годов. Что обсуждали - неизвестно. Стено­грамма не велась.

           Никакой аналитической записки в 1989 г. после этого сове­щания не отложилось. Очевидно, ограничились обсуждением. То же было и после совещания в апреле 1989 г. Участники его даже не поправили свои выступления по распечатке стенограм­мы (кроме Д.И. Поляковой). Подписи по предложению Н. Хорунжего были поставлены в конце заседания-встречи на чистом листе бумаги, а затем был уже отпечатан текст. Практи­ка привычная. Такие вещи бывали неоднократно во времена СССР. История об истории “Молодой гвардии” имела свое продолжение.

           По рекомендации вышестоящих комсомольских органов Украины Луганский ОК ЛКСМУ 9 октября 1990 г. принял реше­ние о создании рабочей группы по сбору «всех возможных мате­риалов, касающихся истории “Молодой гвардии”, изучению эпи­зодов, связанных с именами О. Кошевого и В. Третьякевича, с со­бытиями, вызывающими спорные трактовки». В состав рабочей группы вошли комсомольские работники, научные сотрудники вузов города, журналисты, представители КГБ, народные депу­таты СССР, “неформалы”. Было решено обратиться за помо­щью к оставшимся в живых участникам “Молодой гвардии”[39]. Рабочая группа поставила своей целью оказать содействие в восстановлении истины о деятельности подполья в г. Краснодо­не. При этом группа отмечала, что нельзя ставить под сомнение сам подвиг, совершенный молодогвардейцами: “Подвиг нельзя отменить по конъюнктуре. Его можно умолчать или исказить, что делалось долгие годы...”[40]

           После нескольких заседаний группа пришла к выводу о необ­ходимости ее реорганизации в Межрегиональную комиссию по [225] изучению антифашистской деятельности комсомольской органи­зации “Молодая гвардия”.

           В процессе более двух лет работы эта комиссия исследовала как известные, так и закрытые ранее для изучения документы, зачастую противоречивые, исключающие друг друга показания и свидетельства участников и очевидцев событий в Краснодоне пе­риода его оккупации. Члены комиссии встретились с В.Д. Борц, В.Д. Левашовым, О.И. Иванцовой; с теми, кто считался долгие годы предателями организации, а ныне полностью реабилитиро­ваны правоохранительными органами: с Выриковой З.А., Ляд­ской O.A., Стаценко Г.В. Свыше 40 человек были собеседника­ми комиссии[41].

           Результатом работы Межрегиональной комиссии явилась «Записка по изучению проблемных вопросов в деятельности краснодонской антифашистской комсомольско-молодежной ор­ганизации “Молодая гвардия”», подписанная всеми членами ко­миссии 23 марта 1993 г., за исключением одного ее члена - дире­ктора краснодонского музея “Молодая гвардия” А.Г. Никитенко. Он высказал свое “особое мнение” по спорным вопросам.

           Это относится к роли О. Кошевого и В. Третьякевича в соз­дании и руководстве “Молодой гвардией”. Имеют место и разно­гласия в интерпретации отдельных фактов истории комсомоль­ско-молодежного подполья, в оценке исторической достоверно­сти “Повести о сыне” Е.Н. Кошевой, в подходе к проблеме пре­дателей “Молодой гвардии”. Попытки согласовать эти разногла­сия и выработать единую точку зрения весной 1993 г. не увенча­лись успехом[42].

           Из предложений комиссии многое осталось не реализован­ным. Хочется надеяться, что может быть, в связи с “круглой да­той” создания “Молодой гвардии” будут отмечены наградами су­веренной Украины те участники подполья, которые ранее не по­лучили правительственных наград СССР.

           В течение 90-х годов не раз на страницах печати, как и в на­званном выше документе, высказывалось предложение о хода­тайстве перед правительством Украины о награждении организа­тора подполья “Молодая гвардия” Виктора Иосифовича Третья­кевича высшей наградой суверенной Украины[43].

           Если это произойдет, то это будет дополнительной страницей к истории “Молодой гвардии”, дополнительной, но не последней. Поиск истины, как показывает история подполья г. Краснодона, это сложный путь к правде, особенно, когда прошли годы, когда ушли в мир иной люди, знавшие о “Молодой гвардии”.

           Но истина тем и хороша, что рано или поздно она будет уста[226]новлена. Она нужна людям, как нить, связующая поколения, как очищение от скверны, как свидетельство того, что память о “Молодой гвардии” будет жить. Должна жить.

 

           [226] СНОСКИ оригинального текста

 

[227]

ОБСУЖДЕНИЕ ДОКЛАДА

           Г.А. Куманев. У меня вопрос. Если Вы считаете, что Почеп­цов не был предателем, то какие для этого есть серьезные осно­вания? Почему его немцы не арестовали? Как Вы относитесь к его заявлению? Он написал его задним числом, 20 декабря 1942 г. Жукову, начальнику шахты, о том, что ему известна эта подполь­ная организация.

           Второй вопрос. Когда появился Туркенич? В августе или позднее? Его в Краснодоне называли командиром.

           Н.К. Петрова. И. Туркенич с июля по август 1942 г. был в 614 АП ГАП 52 армии в качестве помощника начальника штаба полка. В городе он появился в конце августа - начале сентября, и некоторое время изучал обстановку.

           Василий Левашов и Сергей Левашов (его двоюродный брат) 23 августа 1942 г. были отправлены вместе с группой из восьми че­ловек в район г. Красный Лиман (Донецкая область). Но по ошибке пилота всю группу сбросили на территорию Харьковской области. На связь с “Центром” группа не вышла (согласно сводкам в Цент­ральном штабе партизанского движения). Но В. Левашов в своей книге “Найди себя в строю флотском” (г. Пушкино, 1996. С. 21-22) писал о том, что радисты группы связались с Москвой. Командир группы попал в плен, оставшиеся в живых решили отходить, про­дуктов и оружия не было. Пробираясь домой, был задержан поли­цией в районе г. Славянска, но затем отпущен.

           В. Левашов пришел в г. Краснодон 5 сентября 1942 г. Его брат Сергей на три дня раньше. В городе уже работали подпольные группы, и Левашовы через знакомых ребят связались с ними.

           В ряде документов В. Левашов доказывал, что “Молодая гвардия” как организация была создана в августе, но он о ней уз­нал только в середине сентября. К созданию прямого участия не имел, так как его в августе не было в городе.

           Оставшийся в живых член “Молодой гвардии” Г. Арутюнянц весной 1944 г. был вызван в Москву. Во время беседы (к сожале­нию, не известно с кем, но копия ее записи хранится в РГАСПИ) Арутюнянц сказал, что О. Кошевой вместе с Туркеничем при­шли в организацию перед 7 ноября. По другим данным - в конце октября 1942 г.

           Г.А. Куманев. За несколько месяцев до этого Кошевой всту­пил в комсомол.

           Н.К. Петрова. В комсомол он вступил в марте 1942 г. А Третьякевич был в комсомоле с 1939 г., в 1940 г. его избрали секретарем организации школы № 4, в которой он учился.

           [228] А теперь по поводу Почепцова. Вы неправы. Почепцова аре­стовывали 5 января 1943 г., держали несколько дней, затем выпу­стили и не только Почепцова. Ряд людей были в полиции, а по­том их выпускали, и мы не можем считать, что они предатели.

           Насчет этого списка, которого никто не видел. Арестован­ный бывший следователь Кулешов сказал, что Почепцов напи­сал своей рукой об организации и отдал этот список начальнику шахты Жукову. Но в ходе следствия Жуков это не подтвердил. К сожалению, это выяснилось уже тогда, когда Г. Почепцов был расстрелян, как предатель.

           Почепцов не знал всей организации. Он знал только свою “пятерку”, и мог назвать тех, кто был активным в школе, так как он жил и учился в Краснодоне. О том, что он член подпольной организации знало 2-3 человека.

           Почепцов по складу характера, по той аттестации, которая на него имеется, был духовно очень близок к Третьякевичу. Это бы­ли два интеллигента в поселке. Что касается Громова, отчима По­чепцова, он был коммунистом до войны, ничем себя не дискреди­тировал. Под его началом на шахте работали Соловьев Г.П., Талу­ев Н.Г. - лейтенанты, попавшие в окружение, оказавшиеся в Крас­нодоне. Один из них из Ленинграда, второй - с Урала. Оба были арестованы в начале января 1943 г., когда начались аресты. Их казнили как коммунистов. Что же касается Почепцова, то нет ни одного документа из полиции - нет ни одного допроса, ни одного протокола - нет ничего о том, как это было. Почему? Во-первых, в ходе допросов на практике, которая существовала, писали крат­кие реляции. То, что сочиняли в полиции, было сожжено в февра­ле 1943 г. недалеко от города Ровеньки в чистом поле, потому что боялись, что эти бумаги попадут в руки Красной Армии, а не в Аб­вер, резиденция которого находилась в Донецке.

           Л.Н. Нежинский. Спасибо, Нина Константиновна, за Ваше интересное и, в некотором роде, драматическое сообщение. Мы по­желаем и тому подразделению, где вы работаете, и вам лично продолжить работу по исследованию этой очень непростой исто­рии нашего народа, очень серьезного события в местной истории народа нашей страны в годы Великой Отечественной войны.

           Мы делаем вывод, что нам нужно будет подумать и также об­ратить внимание на те явления, которые имеют место в новей­шей истории и России, и в новейшей истории советского периода, которая нуждается в дальнейших уточнениях, в исследованиях, добавлениях и т.д.

           Это сообщение было очень интересным по своей фактуре. Оно выходит за рамки только фактологического оповещения.

           [229] Это и доклад, который заставляет нас подумать шире о научно­методологических проблемах нашей истории, исследования на­шей истории XX столетия, особенно периода истории советского общества.

           Ю.А. Поляков. Сегодняшний доклад носил особый эмоцио­нальный характер.

           Можно сделать вывод: как сложна наша история, как много эпизодов. Подполье изучать очень трудно, поскольку в докумен­тах здесь есть своя специфика. Насколько сложна наша история, насколько трагичны все стороны: не только то, что было при немцах, но и то, как все это было запутано потом, как это все пе­рекручивалось.

           Это все надо изучать, добиваться правдивой, объективной ис­тории, правдивого и объективного изложения.

           Значение доклада Н.К. Петровой в том, что он направлен против дегероизации, которая в нашем обществе существует и которая распространяется в средствах массовой информации. И про Космодемьянскую десятки лет пишут и говорят.

           Но конечно, много было во время войны сделано неточно­стей, а надо понимать суть.

           Не раз писали о 28 панфиловцах. Даже в гимне Москвы ска­зано: “Двадцать восемь самых, самых храбрых сынов”. Но они не сыны Москвы. Панфиловская дивизия, как известно, формирова­лась в Казахстане. Пять человек остались живы, и у них судьбы складывались по-разному. Суть очерка Лидова заключалась в том, что 28, все до одного погибли, защищая Москву, и не отсту­пили.

           Для нас это главное. Про Зою пишут, что она и конюшню по­дожгла, и “живую” избу, с людьми подожгла. Конечно, масштаб содеянного имеет значение. Лучше, если бы она подожгла штаб, а не конюшню. Но мы должны воспитывать молодежь на этом. И я думаю, что наш президент это имеет в виду, не раз обраща­ясь к истории и к учебникам. Главное не то, что она подожгла, а главное - ее окрыленность, ее преданность, главное в ее настоя­щем, подлинном патриотизме.

           И если говорить о 28-ми, то важно не то, кто остался жив, раненый или не раненый, а то, что тогда Щербаков правильно сказал. Когда кто-то засомневался, он сказал: “ну если не это, то рядом происходят десятки таких эпизодов”.

           Это главное, и в этом задача нашего института и Центра по истории войны. И мы забывать об этом не должны.

           Г.А. Куманев. Товарищи, я тоже думаю, что доклад Н.К. Петровой был очень интересным, содержательным.

           [230] Она в свое время взялась за создание сборника «“Молодая гвардия” (г. Краснодон) - художественный образ и историче­ская реальность», который явился основой данного доклада. За подготовку сборника и доклад мы должны быть ей благо­дарны.

           По некоторым вопросам у меня есть расхождения с доклад­чиком. В марте 1966 г. вместе с бывшим сотрудником нашего Института В.Д. Шмитковым, который потом стал работать в ЦК комсомола, заведовал Центральным архивом ВЛКСМ, я был командирован в Краснодон. По какому вопросу? Стали по­ступать письма, а особенно интенсивно в начале 1966 г. от род­ственников молодогвардейцев - письма о том, как не совсем правильно или достойно вела себя Елена Кошевая. Нина Кон­стантиновна в докладе сказала, что Виктор Третьякевич был посмертно награжден Орденом Отечественной войны I степени, но он представлялся по первичным документам к званию Героя Советского Союза, и Кошевая приложила нечеловеческие уси­лия, чтобы этого не было, поскольку считала, что этим самым будет возведен поклеп на ее Олега.

           В одном из писем родственников молодогвардейцев, которое написала мать Сергея Тюленина (она, кстати, была мать-герои­ня - у нее было 12 детей), речь шла о том, что Александр Фаде­ев квартировал у Елены Николаевны, которая была, по расска­зам, симпатичная, а потом поползли слухи о каких-то амурных отношениях ее с Фадеевым.

           Во время этой командировки (она была в течение недели) удалось ознакомиться с документами в Ворошиловградском ар­хиве. Я работал в областном Архиве КГБ, беседовал с председа­телем Комитета госбезопасности Ворошиловградской области, который в годы войны был председателем Краснодонского рай­исполкома, беседовал с сотрудниками КГБ.

           Какая картина выявилась? Первое. Конечно, дел у “Молодой гвардии” было не так уж много, как им приписал Фадеев. Это первое.

           Второе. У докладчика проскользнуло это мнение не без осно­ваний: дети играли в войну. У них было много наивного даже в этих патриотических делах. Скажем, захватили они машину с не­мецкими рождественскими подарками. И что сделали? Собра­лись в Клубе им. Горького, где у них были репетиции, и стали делить эти подарки между собой. Они ели конфеты (изголодались по конфетам), а обертки бросали на пол... Случайно пришел немецкий солдат, поднял обертку, что-то прокричал и убежал. И это тоже был повод для их ареста.

           [231] По всем документам проходит, что все-таки В. Третьяке­вич не был комиссаром. Он был командиром “Молодой гвар­дии” (это мое мнение) на первом этапе ее деятельности, пото­му что Иван Туркенич появился гораздо позже - через месяц- другой после создания этой организации. Третьякевич был очень авторитетным. Я уже с места сказал, что он был секре­тарем комсомольской организации средней школы буквально накануне войны.

           А когда стали арестовывать членов организации “Молодой гвардии”, то нескольким молодогвардейцам удалось спастись, в том числе и Ивану Туркеничу. Он перешел линию фронта и бдительные органы СМЕРШ (“Смерть шпионам”) его тут же арестовали. Он потом под их диктовку написал на большом бе­лом картоне остро отточенным карандашом отчет. И там мно­го, видимо, под диктовку наплел лишнего, в том числе о своих заслугах, и прочее. Этот документ лежал в музее “Молодой гвардии” в Краснодоне. Но, повторяю, там много есть сомни­тельного.

           Наконец, в музее я держал в руках бланки комсомольских би­летов, без всяких подчисток. И там было так написано: «Коман­дир партизанского отряда “Молот” Славин», т.е. Третьякевич. “Комиссар отряда - Кашук” (Кошевой). Но все они, те молодо­гвардейцы, с которыми я встречался (уцелевшие), говорили: что “он у нас был очень хороший сборщик членских взносов”. Вот такая была его роль. Он еще мальчишка был совсем, только не­давно в комсомол вступил. И как он попался? Он взял с собой бланки комсомольских билетов, пистолет и зашил их себе в под­кладку пальто. Дорожный патруль остановил его, обыскали, и обнаружили у него и пистолет, и прочее.

           Очень наивно попался Ваня Земнухов. Сидел дома. К нему прибежали, говорят: “Ваня, уже арестовали целый ряд наших то­варищей. Беги!” - «А меня мама заперла. Она на базар ушла, ска­зала: “никуда не уходи, Ваня. Все будет в порядке!)”» Мама при­шла, открыла, и он куда пошел? Тут же пошел в комендатуру. “Я руководитель кружка художественной самодеятельности. На каком основании членов моего кружка арестовали?” немцы: “О-о! Мы думали, ты уже за сотню километров удрал, а ты сам пришел”.

           И еще раз о Почепцове. Почепцова немцы не арестовывали. А потом его арестовали и посадили в камеру в качестве подсад­ной утки. Потом его выпустили. Я не знаю, откуда взялся этот благородный образ молодого интеллигента, но по всем докумен­там, по всем свидетельствам он проходит как предатель.

           [232] Я держал в руках допросы Лядской, Выриковой, очные став­ки с Мошковым Почепцова. И по ним тоже многое было видно. И когда наши освободили Краснодон, его случайно увидел Чер­нышев, который сидел с ним в камере. И он его схватил и гово­рит: “Товарищи, вот это предатель”. Он никуда не пришел, он был переодет в красноармейскую форму, и немцы его оставили как будущего осведомителя.

           Я согласен с тем, что много запутанного, много недосказан­ного, много противоречивого об этой организации.

           Н.К. Петрова. То, что сказал Георгий Александрович, не сов­падает с теми документами, которые я читала и которые лежат в архиве РГАСПИ на Калужской. Я уже говорила, что бланки вре­менных комсомольских билетов в свое время, в 1989 г., по требо­ванию В. Борц прошли экспертизу в соответствующих инстанци­ях. Были выявлены подчистки на слове “Славин”.

           Что касается ареста И. Земнухова, то со слов его родите­лей (к ним присоединились и воспоминания сестры И. Земну­хова) все было не так, как озвучил Г.А. Куманев. 1 января 1942 г. Е. Мошков и И. Земнухов шли по дороге. К ним на са­нях подъехали полицаи и спросили: “Кто из вас Мошков?” После этого Мошков, а он был директором клуба, отдал пап­ку с бумагами И. Земнухову, и его увезли. А Иван пришел до­мой, спрятал во дворе бумаги, поговорил с отцом, был очень печален, потом оделся и вышел. Его арестовали на улице. Род­ные только вечером узнали об этом.

           И еще раз о Почепцове. Да, Чернышев сидел с ним в одной камере. Но Почепцова обвинил в предательстве не Чернышев, а как я говорила выше, Кулешов. Г. Почепцов не скрывался, в красноармейскую форму не переодевался. Его вызывали, как и других, для дачи показаний несколько раз. Ордер на арест был выписан в апреле 1943 г., а город освободили 14 февраля.

           Что касается его согласия быть осведомителем, то нет ника­ких бумаг. Да и кого и о чем осведомлять было, когда Красная Армия стремительно освобождала Донбасс?

           О том, что сотрудничать с полицией стала одна из девушек, названных Г.А. Куманевым, то это есть в документах архива. Называть фамилию не буду. В свое время она была арестована, отсидела. В 90-х годах реабилитирована.

           И последнее. Хочу напомнить, что до 1991 г. было указание партии: “Молодая гвардия” в том облике, в котором мы ее приня­ли по роману и к которому прикипела душа всего населения СССР и всего мира (а роман тиражировался широко и многократно), и должна остаться. Менять в ее истории ничего было нельзя, несмо[233]тря на то что факты подтверждали обратное. Работали три комис­сии: от ИМЭЛ, от ЦК партии и совместно с ЦК Украины. Члены комиссий консультировались в КГБ Украины, писались доклад­ные записки и с пометой “секретно” ложились в сейфы.

           Соответствующие органы, следящие за порядком, - госбезо­пасность - на уровне Луганской (в прошлом Ворошиловград­ской) области держали все под контролем.

           Сейчас все, что касается истории “Молодой гвардии”, из об­ласти перевезено в Киев, и попробуйте теперь это получить!

           Л.Н. Нежинский. Все ясно. Нина Константиновна, вы будете иметь полную возможность подробнейшим образом обсуждать и исследовать этот круг проблем. Мы желаем Вам всяческих успе­хов в этом направлении.