Труды Института российской истории. Выпуск 5 / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. А.Н.Сахаров. М.: Наука, 2005. 350 с. 22 п.л. 23,1 уч.-изд.л. 400 экз.

«Кремлевский диссидент»: документы об Отто Куусинене в ЦК КПСС в середине 1950-х - начале 1960-х годов

Автор
Журавлев Сергей Владимирович

Аннотация

Ключевые слова

Шкала времени – век
XX

Библиографическое описание:
Журавлев С.В. «Кремлевский диссидент»: документы об Отто Куусинене в ЦК КПСС в середине 1950-х - начале 1960-х годов // Труды Института российской истории. Вып. 5 / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. А.Н.Сахаров. М., 2005. С. 322-347.

Текст статьи

[322]

С.В. Журавлев

“КРЕМЛЕВСКИЙ ДИССИДЕНТ”: ДОКУМЕНТЫ ОБ ОТТО КУУСИНЕНЕ В ЦК КПСС В СЕРЕДИНЕ 1950-х-НАЧАЛЕ 1960-х ГОДОВ[*]

 

           Сухие строки официальной биографии оставляют без внима­ния многие сюжеты, аспекты и периоды жизнедеятельности че­ловека, которые со временем кажутся едва ли не наиболее суще­ственными и определяющими, не говоря уже о характере, чело­веческих качествах, манере говорить, важность которых трудно переоценить при характеристике личности. В связи с этим хочет­ся сослаться на такие современные направления исследований, как историческая антропология, новая семейная и биографиче­ская история, которые ставят и успешно решают вопросы, тради­ционно казавшиеся несущественными, раскрывая во взаимной увязке все стороны истории индивидуума. Сказанное выше несо­мненно относится к политическим деятелям, принимающим ре­шения государственной важности, многие поступки которых под­час невозможно объяснить вне широко понимаемого биографи­ческого контекста.

           Об Отто Вилле Куусинене (1881-1964), несмотря на то, что его имя вошло в энциклопедии и биографические словари, в России известно сравнительно немного, а то, что известно, относится в ос­новном к сухим официальным данным. Немало споров о Куусине­не до сих пор идет и на его родине. Он родился в Финляндии в семье портного, окончил Хельсинкский университет, с юности участвовал в социал-демократическом движении, считался боль­шевиком ленинской когорты революционеров. В 1920-1930-е го­ды был одним из руководителей Коминтерна, во время “зимней войны” руководил созданным Сталиным в СССР так называемым финским народным правительством, а затем возглавлял Карело- Финскую ССР и работал в ЦК КПСС. За свою долгую жизнь Ку­усинен получил немало высоких советских регалий. Он стал акаде­миком, Героем Социалистического Труда, кавалером пяти орде­нов Ленина, а после кончины был с высшими государственными почестями похоронен у Кремлевской стены.

           [223] С кем бы ни приходилось разговаривать о Куусинене в Рос­сии и Финляндии, эта личность никого не оставляла равнодуш­ным. Его могли уважать или ненавидеть, называть предателем родины или “кремлевским диссидентом”. Наиболее спорными и неясными периодами его биографии остаются время массовых репрессий и “зимней войны”, когда Куусинен, у которого были арестованы близкие родственники, оказался, по существу, залож­ником режима, пережив глубокую личную драму. Здесь, по-види­мому, кроются истоки столь решительных действий Куусинена по развенчанию сталинизма, его безусловная поддержка Хруще­ва в разоблачении культа личности, а также объяснение специ­фики “последнего аккорда” биографии Куусинена - его работы в ЦК КПСС в середине 1950-начале 1960-х годов.

           Этот период биографии наиболее сложен, противоречив и ху­же всего изучен в научном плане. Именно поэтому по инициати­ве финских коллег и при участии ИРИ РАН в 2002 г. была пред­принята работа по прояснению роли Куусинена как советского партийного деятеля и теоретика КПСС. По данной теме в Моск­ве состоялась международная научная конференция, а в 2003 г. на основе выступлений участников, включая автора, была подгото­влена книга на финском языке под редакцией профессора уни­верситета г. Хельсинки Тимо Вихавайнена[1]. В основе настояще­го доклада, являющегося частью указанного общего проекта, ле­жат архивные изыскания в фондах РГАСПИ и РГАНИ, а также записанные автором в 2002 г. интервью с близко знавшими Отто Куусинена академиком Г.А. Арбатовым и известным публици­стом Ф.М. Бурлацким.

 

           ШТРИХИ К ПОЛИТИЧЕСКОМУ ПОРТРЕТУ

           «Что такое идея? Для Ленина идея есть познание плюс стрем­ление (хотение) человека. Сравни с теорией Станиславского о “сверхзадаче”»[2] - записал однажды, размышляя наедине с листом бумаги, Отто Куусинен. Таких раздумий, сравнений, рефлексий, как бы невзначай выявляющих недюжинную эрудицию автора и свойственных скорее людям творческого труда, нежели совет­ским партийным функционерам, разбросано немало среди его документов конца 1950-начала 1960-х годов. Из них можно со­ставить некоторое представление о сложной и противоречивой фигуре Куусинена как человека и политика.

           В приведенной выше цитате, не предназначенной для печати, Куусинен сверяется с Лениным, и это совсем не случайный эпи­зод. О чем бы ни заходила речь, Ленин для него - едва ли не глав[324]ный и непререкаемый авторитет, своеобразный универсальный компас в оценке спорной ситуации и принятии решений. В этом смысле, конечно, при всей его творческой натуре, Куусинен предстает из документов фанатиком и догматиком ленинизма, не допускающим для себя или других даже мысли о возможной неправоте Ленина или необходимости корректировки его идей в существенно изменившихся исторических условиях 1950- 1960-х годов. Впрочем, думается, что даже если бы тень сомне­ния у Куусинена-человека и закралась, то Куусинен-политик ни­когда бы в этом публично не признался. Он слишком хорошо по­нимал, что в той острейшей ситуации в стране и руководстве де­сталинизация и обновление социализма были возможны лишь под лозунгом возвращения к ленинским нормам партийной жизни, точнее, они могли осуществляться исключительно под не­запятнанным знаменем ленинизма. В общественном мнении, от которого скрыли текст разоблачительной речи Хрущева на XX съезде партии, во второй половине 1950-х годов образ Стали­на продолжал сохранять во многом культовый характер. И срав­ниться с ним по “божественной силе” мог только мифологизиро­ванный образ Ленина.

           На практике имя Ленина (все знали, что старый большевик Куусинен, член партии с 1905 г. был из “ленинской когорты”) и ленинское теоретическое наследие частенько применялись Куу­синеном как грозное оружие. В идеологическом противостоянии рубежа 1950-1960-х годов правильно подобранная и использо­ванная к месту ленинская цитата была главным и подчас единст­венным “убойным” аргументом в споре с оппонентом из партно­менклатурной среды. Опытный аппаратчик Куусинен прекрасно знал принятые в ней правила игры и сам успешно играл по этим правилам. Куусинен в очных и заочных дискуссиях (чаще всего в виде писем и докладных записок руководству партии) выглядит не только как яркий теоретик и лучший в ЦК тех лет знаток ле­нинских работ, но и как умный, расчетливый политик. Он, в частности, умеет не размениваться по мелочам, выжидать, скры­вать свои эмоции и идти на тактические компромиссы ради дос­тижения главной цели.

           В каждом из изученных архивных комплексов в зависимости от обстановки Куусинен предстает как бы разным человеком. В докладных записках Н.С. Хрущеву, написанных в классическом партаппаратном стиле с соблюдением правил субординации, он - многоопытный и хитрый стратег, пользующийся особыми отно­шениями с первым лицом страны. Формально он представляет дело так, будто обращается к руководству за советом. На деле же [325] в логически выверенной и построенной в наступательной манере обосновывающей части записок сквозит тонкий расчет ситуации и знание психологии руководителя, умение убедить и привлечь его на свою сторону. Заручившись принципиальной поддержкой Хрущева, можно было пускать записку по малопредсказуемым партийным инстанциям обычным порядком.

           Другим - явно не самым активным и принципиальным, под­час идущим на поводу у партийных консерваторов - он был на за­седаниях Комиссии ЦК КПСС по вопросам идеологии, культуры и международных партийных связей (далее - Идеологическая ко­миссия), где решалась масса текущих вопросов. Комиссию воз­главлял М.А. Суслов, а Куусинен был одним из ее членов. Здесь Куусинен оказывался в ситуации “своего среди чужих, чужого среди своих”. Изучение протоколов заседаний этой комиссии ру­бежа 1950-1960-х годов и подготовительных материалов к ним показывает крайнюю противоречивость принятых ею решений. На одном и том же заседании с участием Куусинена и при его по­ложительном голосовании могли быть одобрены положения, по духу напоминающие сталинскую традицию “держать и не пу­щать”, и одновременно - меры, направленные на демократиза­цию жизни общества.

           Третий, совершенно иной, откровенный и размышляющий Куусинен предстает из разного рода написанных им подготови­тельных материалов, не предназначавшихся для постороннего глаза.

 

           1957 г.: ВОЗВРАЩЕНИЕ В “БОЛЬШУЮ ПОЛИТИКУ”

           В октябре 1952 г. по решению XIX съезда партии Политбю­ро было преобразовано в Президиум ЦК КПСС с расширением численного состава. Тогда-то, на исходе сталинского правления и безусловно с санкции самого “хозяина”, впервые в состав высше­го партийного органа страны вошел секретарь ЦК партии Отто Вильгельмович Куусинен. В первом составе Президиума ЦК он оказался по стажу самым опытным политиком. Однако уже в марте 1953 г., после смерти Сталина, в новый состав Президиума его не избрали.

           Взлет Куусинена и его избрание по инициативе Н.С. Хруще­ва членом Президиума ЦК партии в июне 1957 г. связаны с дву­мя главными обстоятельствами. Во-первых, Хрущеву, судя по его воспоминаниям, постоянно ощущавшему в то время зыбкую по­литическую почву под ногами, были крайне необходимы имя и [326] авторитет Отто Куусинена, начало политической карьеры кото­рого четко ассоциировалось с ленинским периодом истории. Вероятно, также учитывался аппаратный опыт секретаря ЦК, немалое влияние и давние зарубежные связи Куусинена как быв­шего лидера Коминтерна, а также его особо острое неприятие сталинских репрессий (его первая жена и сын были репрессиро­ваны). Действительно, в благодарность за развенчание культа Сталина и разрушение ГУЛАГа Куусинен готов был многое про­стить Хрущеву. Наконец, в условиях острой внутрипартийной борьбы важным плюсом Куусинена оказался его возраст и отсут­ствие властных амбиций.

           Во-вторых, это назначение и возникновение особо довери­тельных отношений Куусинена с Хрущевым связаны в немалой степени с ярким выступлением Куусинена в его защиту на Плену­ме ЦК в июне 1957 г., где обсуждалось поведение “антипартий­ной группы” Г.М. Маленкова, Л.М. Кагановича, В.М. Молотова и др.

           В отличие от 1970-х годов, когда материалы этого Пленума не дали даже советнику Л.И. Брежнева - Г.А. Арбатову, сейчас они хранятся в РГАНИ, рассекречены и доступны исследовате­лям[3]. Пленум не получил должной оценки историками как важ­ный, переломный момент десталинизации и как один из немногих партийных форумов, итоги которого были заранее непредска­зуемы даже для его участников. Речь идет о решительном бое, который сплотившаяся “сталинская гвардия”, решила дать Хру­щеву. Впервые за многие годы не узкая группа амбициозных чле­нов высшего руководства (накануне Президиум ЦК большинст­вом голосов принял-таки решение об отстранении Хрущева), а срочно созванный по инициативе сторонников Хрущева и про­ходивший в крайне напряженной обстановке Пленум ЦК, по су­ти дела, решал судьбу страны.

           Куусинену на Пленуме изначально не отводилась ведущая роль. Он выступал в прениях под № 36. Однако это обстоятель­ство давало и известные преимущества: он имел возможность выслушать и обдумать не только речи главных действующих лиц (формально основным оппонентом Маленкова выступал М.А. Суслов), но и значительную часть выступавших членов ЦК. При этом Куусинен сориентировался, на ходу меняя первона­чально подготовленный текст. О том, что это было именно так, что часть его выступления - это домашняя заготовка, а другая - явный экспромт, хорошо видно из стенограммы Пленума.

           Несколько слов об основных моментах и особенностях вы­ступления Куусинена. Во-первых, оно отличалось сильной теоре[327]тической базой, обильным цитированием и ссылками на Ленина. Тем самым Куусинен продемонстрировал свои задатки теорети­ка партии.

           Разоблачая Сталина, он обратил внимание на то, что тот сво­им культом личности подмял диктатуру пролетариата. Видимо, Куусинен посчитал, что данная постановка вопроса должна быть понятной для большинства присутствующих на Пленуме. Таким образом, его выступление можно было истолковать как призыв к восстановлению норм диктатуры пролетариата, против чего уча­стникам Пленума возразить было нечего. О том же, что диктату­ра пролетариата уже давно изжила себя, в его выступлении не бы­ло и намека. Говорить об этом пока было не время и не место.

           Далее Куусинен обратил внимание на международные отзву­ки XX съезда, сказав, что иностранные коммунисты не до конца верят в искренность избавления от наследия культа личности в СССР, в том числе потому, что разоблачен только умерший Ста­лин, но не живые его подручные, также ответственные за ре­прессии и сталинскую политику.

           Наконец, Куусинен счел нужным откликнуться на неожидан­ное для многих утверждение хитрого Молотова о складывании вместо разоблаченного культа личности Сталина культа Хруще­ва (против этого, мол, он и предпринимал усилия в ЦК партии, квалифицированные как деятельность антипартийной группы). Куусинен взял Хрущева под защиту и сказал, что не нужно сме­шивать культ личности и популярность Хрущева как руководите­ля. Последнее, наоборот, хорошо и полезно для страны и партии.

           “Я лично узнал о попытках членов антипартийной группы сместить т. Хрущева только здесь, из сообщения т. Суслова. Но если бы я узнал раньше, я бы считал честью для себя участ­вовать, вместе с другими членами ЦК, в этом бою[4]”, - такими ре­шительными словами под зафиксированные в стенограмме апло­дисменты Куусинен закончил свою речь.

           На июньском 1957 г. Пленуме Куусинен вновь избирается членом Президиума ЦК (он находился в его составе вплоть до смерти в мае 1964 г.) и тем самым возвращается в “большую по­литику”. Это назначение с сохранением должности секретаря ЦК партии и особые отношения с Хрущевым открывают ему воз­можности для более смелых самостоятельных действий.

 

           [328] ТРИ ДОКУМЕНТА О РОЛИ ДИКТАТУРЫ ПРОЛЕТАРИАТА (СЕНТЯБРЬ-ОКТЯБРЬ 1957 г.)

           В личном фонде Куусинена в РГАСПИ сохранилось несколь­ко важных документов, имеющих тематическое единство. В сен­тябре 1957 г. им была подготовлена, а в октябре направлена в ад­рес партийного руководства “Записка о современной трактовке диктатуры пролетариата”[5]. Как видно из сохранившихся на полях пометок секретаря, по просьбе Куусинена она была послана Н.С. Хрущеву, а также двум другим наиболее влиятельным чле­нам руководства - А.И. Микояну и М.А. Суслову. Куусинен про­сил их высказать мнение, следует ли вопрос о новой трактовке диктатуры пролетариата поставить на обсуждение Президиума ЦК КПСС, так как приближающееся 40-летие Великого Октяб­ря - хороший повод для авторитетного выступления ЦК с дан­ным заявлением к советскому народу.

           Записка начиналась словами: “Считал бы целесообразным обсудить вопрос о современной трактовке диктатуры пролета­риата в свете исторического опыта развития СССР и других со­циалистических стран. Вопрос о диктатуре пролетариата был и остается одним из основных вопросов марксизма-ленинизма”[6].

           Можно представить, что в то время в партийных кругах эта записка могла вызвать настоящий шок. Более того, справедливо­сти ради, скажем, что она не совпадала с позицией самого Кууси­нена, озвученной на недавнем июньском 1957 г. Пленуме ЦК. В его неожиданное “прозрение” в период с июня по сентябрь ве­рится с трудом. Скорее, критический пассаж в адрес Сталина на Пленуме с противопоставлением культа его личности идеям дик­татуры пролетариата был обычным тактическим ходом. О том, что вопрос о диктатуре пролетариата встал в 1957 г. не случайно, свидетельствуют и рассмотренные ниже обстоятельства подго­товки под руководством Куусинена учебного пособия “Основы марксизма-ленинизма”.

           Основная идея подготовленного Куусиненом теоретического документа звучала крамольно - диктатура пролетариата истори­чески изжила себя. Автор писал, что она необходима в условиях классовой борьбы, войны, ее главный элемент - насилие, подав­ление сопротивления буржуазии. Но все это в истории СССР уже пройденный этап. Диктатура пролетариата фактически перерос­ла в социалистическую демократию, настаивал Куусинен, ведь в условиях отсутствия эксплуататоров общество, народ не могут осуществлять диктатуру и насилие над самим собой, это нонсенс. И об этом партия должна открыто заявить. Он трактовал работу [329] Ленина “Государство и революция” таким образом, чтобы дока­зать, что, по мысли Ленина, диктатура пролетариата применима при переходе лишь от капитализма к социализму, но не к комму­низму, как считалось ранее.

           Вопрос о диктатуре пролетариата только на первый взгляд имел сугубо теоретическое звучание. На самом деле проблема носила принципиальный характер. Диктатура пролетариата от­носилась к аксиомам сталинской идеологии. Она сыграла не пос­леднюю роль в обосновании политики репрессий и печально зна­менитого тезиса об обострении классовой борьбы по мере при­ближения к коммунизму. Ее пересмотр мог привести к далеко идущим последствиям и одновременно оказаться первой брешью в разрушении системы догматизированных представлений, ут­вердившихся в сталинский период. Кроме того, на практике дог­мат о диктатуре пролетариата был шлюзом, тормозившим демо­кратизацию в обществе тех лет, мешал развитию народовластия, проведению полноценной реабилитации репрессированных и др.

           Куусинен хорошо понимал, какую реакцию вызовут его не­ожиданные для многих мысли. Поэтому он стремился, во-пер­вых, быть крайне осторожным в формулировках, чтобы не отпугнуть колеблющихся, во-вторых, воздвигнуть крепкую дока­зательную базу в виде многочисленных ссылок и цитат из клас­сиков марксизма-ленинизма, подтверждающих преходящий хара­ктер периода диктатуры пролетариата. С высоты сегодняшних дней частокол из ленинских цитат, умело выстроенный в записке Куусинена, выглядит едва ли не начетничеством и демагогией, тем более, что при желании в произведениях классиков можно подобрать едва ли не любые, подчас взаимоисключающие утвер­ждения. Но, судя по всему, у Куусинена не было выбора. Про­толкнуть свежую мысль в тех условиях можно было только ис­пользуя Ленина, применяя риторику тех лет и следуя принятой в партийных кругах процедуре рассмотрения вопросов.

           В данном документе Куусинен идет даже на то, чтобы в од­ном случае взять в союзники Сталина. Доказывая историческую закономерность и якобы историческую преемственность предла­гаемых идей, Куусинен пишет, что СССР отказался от идеи дик­татуры пролетариата и провозгласил всенародную демократию еще в середине 1930-х годов, что нашло закрепление в Конститу­ции 1936 г. Далее была война с естественным отходом от демо­кратических норм, а назревшие в 1950-е годы меры по расшире­нию социалистической демократии - это всего лишь продолже­ние и развитие того, что провозглашалось ранее, в том числе и Сталиным. Для доказательства Куусинен включил в текст своей [330] записки цитату Сталина из доклада на XVIII съезде партии, где тот признавал, что функция подавления сопротивления эксплуа­таторов внутри страны уже отмерла.

           Вообще, судя по записке, для Куусинена было характерно не уничижительное отношение к поверженным соперникам, а серьезный, основательный и вместе с тем критический, аргу­ментированный подход к теоретическим построениям Сталина. Он несколько раз подчеркивает, что Сталин претендовал на роль теоретика партии, а значит, к его высказываниям нельзя отно­ситься походя, как к случайным фразам. В анализируемой запис­ке эта полемика выглядит как своеобразная заочная дискуссия двух теоретиков - Куусинена и Сталина, высшим арбитром у ко­торых выступает Ленин. Корень разногласий в следующем. Все - за сильное государство. Но для Сталина сила государства - в си­ле армии и карательных органов. Он пытался доказать, что наси­лие и при социализме сохраняется как главное средство воздейст­вия. “Это грубейшая теоретическая ошибка, которая привела на практике к тяжелым последствиям”[7], - замечает Куусинен. Наоборот, для него (со ссылкой на Ленина) сила государства - в сознательности и преданности СССР широких народных масс. Куусинен убежден, что коммунизм нельзя строить на насилии, нужно расширять социалистическую демократию, вовлекать трудящихся в управление государством, заниматься воспитанием трудящихся и одновременно нужно строить прочный экономиче­ский фундамент коммунизма.

           Искусство Куусинена-политика заключалось в том, что он за­ранее просчитывал возможные возражения. Например, предви­дел, что его идея отказаться от диктатуры пролетариата может вызвать серьезное по тем временам обвинение в социал-демокра­тическом уклоне. Поэтому в записке он поспешил отмести по­добные обвинения, вероятно, намеренно сделав это в форме классических партийных агиток: “В этом вопросе мы должны дать самый решительный отпор социал-демократам и всем ново­явленным ревизионистам в рядах некоторых зарубежных ком­партий, подвергающим нападкам учение марксизма-ленинизма о диктатуре пролетариата”[8].

           К упомянутой записке Куусинена о современной трактовке диктатуры пролетариата прилагался проект Постановления ЦК КПСС “О правильном освещении вопроса о диктатуре пролета­риата и вопроса о социалистической демократии”[9]. По сравне­нию с запиской это в меньшей мере научный и в большей - поли­тический документ, в котором в соответствующей партийным решениям форме излагались основные идеи записки. “ЦК КПСС [331] считает, что сложившееся в научной и пропагандистской работе освещение вопроса о диктатуре пролетариата во многом устаре­ло и не отвечает современной обстановке в нашей стране. Вопре­ки указаниям основоположников марксизма-ленинизма об исто­рически преходящем характере диктатуры рабочего класса, в на­шей теоретической и пропагандистской литературе проявляется тенденция если не увековечить ее, то во всяком случае распро­странить на все этапы развития социализма... ЦК КПСС считает, что необходимо решительно устранить догматическое толкова­ние вопроса о диктатуре пролетариата...” и др.

           Третьим документом данной тематики является хранящийся в архиве набросок для части предполагаемого доклада Н.С. Хру­щева на праздновании 40-летия Октябрьской революции (октябрь 1957 г.) под названием “О диктатуре пролетариата и со­циалистической демократии”[10]. Здесь в более яркой, эмоцио­нальной форме, адаптированной к особенностям устной речи, из­лагаются основные идеи записки Куусинена. В частности, прямо говорится о необходимости избавиться в вопросе о диктатуре пролетариата, названном кардинальным, от “всякого абстракт­ного и догматического подхода”. Высказан и крамольный тезис о том, что в теории нет “священных коров”, что все положения марксизма, как и любой теории, должны быть историчны и изме­няться, совершенствоваться вместе со временем и конкретной обстановкой. “Диктатура пролетариата исчерпала свои функции в Советском Союзе. Поэтому вполне естественно, что Президиум ЦК КПСС решил в специальном Постановлении указать на это положение и объяснить его”[11], - отмечалось в документе.

           Смелая постановка Отто Куусиненом вопросов о пересмотре роли диктатуры пролетариата и необходимости коренной демо­кратизации жизни советского общества встретила принципиаль­ную поддержку Н.С. Хрущева, но резкие возражения в аппарате ЦК партии. Дискуссии и споры по этому вопросу продолжились и в дальнейшем, при подготовке партийных учебников и третьей Программы КПСС.

 

           МАКЕТ УЧЕБНОГО ПОСОБИЯ “ОСНОВЫ МАРКСИЗМА-ЛЕНИНИЗМА”

           Популярное и рассчитанное на массового читателя, это учеб­ное пособие готовилось с 1956 г. по решению ЦК партии как аль­тернатива устаревшему сталинскому “Краткому курсу”. Авторам была поставлена задача соединить теорию с практикой соцстрои[332]тельства, уйти от догматизации ленинского учения и одновремен­но создать средство пропаганды марксизма-ленинизма, предна­значенное для советского и зарубежного читателя. Авторам бы­ло дано задание не навязывать догмы и теоретические положе­ния для запоминания, а аргументировать и убедить читателя в правоте марксизма-ленинизма.

           Авторский коллектив, руководить которым поручили О.В. Куусинену, был подобран аппаратом ЦК из старых “прове­ренных кадров”, оказавшихся в конечном итоге не способными мыслить по-новому, освободиться от прежних стереотипов. Куу­синену в 1957 г. и начале 1958 г. пришлось заниматься формиро­ванием нового коллектива авторов, в основном из незнакомой ему среды молодых ученых (в их числе оказались Г.А. Арбатов и позже Ф.М. Бурлацкий). Процесс замены активизировался с лета 1957 г., после избрания Куусинена членом Президиума ЦК пар­тии, что дало ему необходимые властные полномочия. О ходе создания учебного пособия, в связи с которым в числе прочих в авторском коллективе с участием Куусинена активно дискутиро­вался и вопрос о диктатуре пролетариата, известно из воспомина­ний авторов.

           Как видно из архивных документов, по наиболее принципиаль­ным теоретическим вопросам Куусинен советовался и заручался поддержкой лично Хрущева. Сохранилось, например, недатиро­ванное письмо Куусинена Хрущеву, относящееся, вероятно, к пе­риоду конца 1957 - начала 1958 г., т.е. наиболее активной работы нового авторского коллектива над пособием[12]. Письмо начина­лось словами: «Дорогой т. Хрущев Н.С. В ходе работы над учеб­ником “Основы марксизма-ленинизма” возникло несколько весь­ма важных вопросов, по которым было бы необходимо посовето­ваться лично с Вами...» Среди этих вопросов, во-первых, вновь - и в который уже раз - присутствовала проблема трактовки роли диктатуры пролетариата, во-вторых, закрепление в учебном по­собии возможности революции и установления в некоторых странах народовластия без этапа диктатуры пролета­риата, в-третьих, допустимость говорить о противоречиях в со­циалистическом обществе. “Прошу Вас, Никита Сергеевич, при­нять меня для короткой беседы по этим вопросам, если только позволит Ваша занятость”[13], - завершал письмо Куусинен.

           Окончательный вариант текста “Основ марксизма-лениниз- ма”, в котором Куусинен лично целиком написал вводную и за­ключительную части, был в основном закончен в октябре 1958 г. 5 ноября 1958 г. Куусинен от имени авторского коллектива на­правил его членам и кандидатам в члены Президиума ЦК КПСС. [333] В архиве сохранилась подробная пояснительная записка к тексту (макету пособия), подписанная Куусиненом[14]. Цель его рассылки изложена предельно четко: “Авторы заинтересованы в получе­нии критических замечаний, советов, пожеланий со стороны Президиума ЦК КПСС”[15]. О том, каковы были эти замечания, мы документально не знаем. Но очевидно, что осторожный Куу­синен стремился заручиться формальной поддержкой высшего партийного руководства страны. Потому-то в пояснительной за­писке по каждому разделу пособия сформулировано и специаль­но выделено подчеркиванием немало спорных моментов для об­суждения с обозначением точки зрения авторского коллектива.

           Структура пособия такова. В первом разделе излагались фи­лософские основы марксистско-ленинского мировоззрения (диа­лектический материализм). Во втором разделе (материалистиче­ское понимание истории) присутствовали новаторские главы об общественном прогрессе (с теоретическим обоснованием прево­сходства социализма над капитализмом), а также глава о роли народных масс и личности в истории с развернутой трактовкой критики культа личности Сталина. В третьем разделе - “Полит­экономия капитализма” - не просто излагались в популярной форме основные положения экономической теории К. Маркса, но впервые предлагался взгляд на них с высоты конца 1950-х го­дов. В связи с рассмотрением вопроса о положении современно­го рабочего класса Куусинен показал себя реалистом, знающим ситуацию на Западе. Он предложил отказаться от вульгаризации некоторых положений, в частности тезиса о постоянном обни­щании рабочего класса при капитализме, который только дис­кредитировал марксизм-ленинизм в глазах иностранных рабо­чих, добившихся после войны немалых успехов в отстаивании своих материальных интересов и социальных условий жизни. Тот же реалистический подход был продемонстрирован и в главе об анализе и критике современного капитализма.

           В четвертом разделе - “Теория и практика международного коммунистического движения” - содержалось немало новых по­ложений. Например, Сталин рассматривал иностранные компар­тии и колониальные национально-освободительные движения в качестве “резервов” СССР. Тем самым отрицался самостоятель­ный характер их деятельности. Куусиненом это было исправле­но, он предлагал признать и закрепить их безусловную самостоя­тельность. Далее. Сталин считал основной задачей революции на первом этапе не свержение самодержавия, а изоляцию либераль­но-монархической буржуазии, и на втором этапе - не свержение буржуазии, как писал Ленин, а изоляцию мелкобуржуазной демо[334]кратии. Куусинен предлагал вернуться к ленинской трактовке. Здесь же рассмотрены вопросы о единстве действий рабочего класса и всех демократических сил народа (ранее опыт таких со­вместных действий вообще не изучался).

           В пятом, последнем разделе пособия - “Учение о социализме и коммунизме” центральным стал вопрос о роли диктатуры про­летариата в период от победы социализма до построения комму­низма. Куусинен отметил в пояснительной записке, что он оста­вил этот вопрос открытым для обсуждения в связи с подготовкой нового проекта Программы КПСС. Данная формулировка на­глядно свидетельствует о существовавших разногласиях по дан­ному вопросу и отсутствии единства даже в период подготовки третьей Программы КПСС. Не менее актуальными в тех услови­ях были и затронутые в учебном пособии вопросы о пролетар­ской демократии, о мировой социалистической системе (с введе­нием нового понятия “социалистический интернационализм”).

           Пособие заключала глава о постепенном переходе от социа­лизма к коммунизму, которая должна была содержать научный прогноз и потому давалась авторам с огромным трудом. В пред­ставленном макете она оказалась не завершенной. Вместо нее содержался обзор развития партии и государства после 1953 г., оценка современной ситуации в связи с задачами построения ком­мунизма в СССР. Куусинен, который в конце концов сам взялся за ее написание, явно выжидал, пока определятся основные кон­туры новой Программы КПСС, чтобы привести пособие в соот­ветствие с ними. В конце 1958 г. еще существовала так и не сбыв­шаяся вероятность того, что работа над Программой будет пору­чена Куусинену.

           Оценивая с высоты сегодняшних дней учебное пособие “Основы марксизма-ленинизма”, подготовленное под руководст­вом О.В. Куусинена, обращаешь внимание на несколько момен­тов. Во-первых, на его историческую роль в разрушении сталин­ской концепции марксизма-ленинизма. Во-вторых, на смелость, незашоренность и реалистичность мышления Куусинена, стре­мившегося по-своему “осовременить” марксизм-ленинизм, осво­бодить его от очевидных атавизмов, взглянуть на его положения не только из-за толстых кремлевских стен, но и глазами, напри­мер, иностранного рабочего. Судя по воспоминаниям, на этот же творческий путь он вдохновлял своих молодых коллег-соавторов, большинство из которых впоследствии стали активистами горба­чевской перестройки. В-третьих, на примере пособия лучше по­нимаешь критическое отставание советского обществоведе­ния 1970-1980-х годов, ведь предложенные еще Куусиненом [335]и членами его коллектива во второй половине 1950-х годов базис­ные теоретические установки и термины составили основу для всех позднейших аналогичных учебников советского времени.

 

           ТРЕТЬЯ ПРОГРАММА КПСС

           Судя по архивным документам, на рубеже 1950-1960-х годов Куусинен много времени и внимания уделял участию в подготов­ке третьей Программы КПСС. История ее подготовки по боль­шому счету еще не написана. Известно, что имелось несколько проектов, которые обсуждались и совершенствовались. На на­чальном этапе Куусинен был привлечен к ее разработке, но за­тем это направление поручили Б.Н. Пономареву. Тем не менее, Куусинен не самоустранился. С января 1960 г. общее руководст­во подготовкой новой Программы КПСС было возложено пар­тией на Н.С. Хрущева. Предполагалось, что вслед за Програм­мой будет обновлена и Конституция СССР.

           В начале 1960-х годов О.В. Куусинен продолжал пользовать­ся расположением Н.С. Хрущева. Из документов видно, что он регулярно и методично направлял свои замечания прямо ему, как руководителю работы над Программой. Судя по характеру их пе­реписки, не исключено, что не сильно сведущий в марксистско- ленинской теории Хрущев вначале сам просил Куусинена быть его неофициальным советником и критиком в этом трудном для него деле. По крайней мере, складывается впечатление, что до­говоренность такого рода между ними была, и Куусинен действо­вал в соответствии с нею. Так, 29 марта 1961 г. он сообщал Хру­щеву в препроводительной записке: «Дорогой Никита Сергее­вич! Посылаю Вам: 1) Некоторые общие замечания ко II-й части Проекта Программы; 2) Замечания к разделу “Задачи КПСС в области подъема благосостояния народа”. Когда Вы в апреле бу­дете заниматься проектом Программы, прошу Вас ознакомиться и с этими моими замечаниями. Через несколько дней имею в ви­ду послать Вам также предложения, касающиеся вопроса о куль­те личности. В апреле в Москве постараюсь обдумать вопросы I-й (международной) части Проекта Программы (подпись)»[16].

           Сохранились его заметки, комментарии, замечания и предло­жения к разным вариантам едва ли не всех разделов проекта Программы, позволяющие составить довольно полное представ­ление о замыслах Куусинена тех лет. Прежде всего видна эволю­ция по сравнению с представлениями 1957-1958 гг. Его взгляды стали радикальнее. Если суммировать его предложения, то мож­но говорить, по сути дела, о вынашиваемой им идее реформиро[336]вания советской системы в направлении ее демократизации по ленинскому образцу. Основные предложения Куусинена могут быть сведены к следующему:

           1. Отказ от доставшегося в наследство от сталинских времен тотального партийного контроля за всеми сферами жизни стра­ны, возвращение от всевластия КПСС ко власти Советов и дру­гих общественных организаций.

           2. Коренная реорганизация системы Советов, утерявших реальную власть и превратившихся в придаток партийного и со­ветского аппарата, с передачей максимума полномочий депута­там на местах; Советы должны обладать одновременно и зако­нодательной, и исполнительной властью.

           3. Реформа избирательной системы с целью привлечения гра­ждан к реальному управлению государством через своих предста­вителей.

           Едва ли не самое поразительное в заметках секретаря ЦК партии и члена Президиума ЦК КПСС Куусинена - обилие рез­кой критики в отношении роли партии в современном ему совет­ском обществе. КПСС - универсальный административно-распо­рядительный орган, который работает и решает за всех, подме­няя всех и вся. Эту ситуацию нужно менять, пишет он Хрущеву летом 1961 г. В другом месте Куусинен вновь акцентирует внима­ние на мелочной опеке, фактической подмене деятельности Со­ветов партаппаратом, который вполне привык к такому положе­нию вещей и никак не хочет меняться. Он приводит пример из будней Карелии. Тамошний секретарь горкома партии, чувст­вующий себя царьком, в разговоре сокрушается: “Что это та­кое - депутаты суют свой нос не в свои дела, предлагают даже без ведома горкома построить прачечную. Разве это дело депута­тов?” Именно это и есть дело депутатов, а не горкома партии, считает Куусинен.

           Не меньше критических стрел достается и советской системе. Советы превратились в районах в фикцию, пишет он, они штам­пуют на сессиях решения, подготовленные аппаратом. Нужно от­нять реальную власть у исполкома, превратившегося в бюрокра­тический придаток госаппарата, не подотчетного депутатам, и передать как можно больше власти самим депутатам. Районный совет должен стать постоянно действующим органом. Для этого нужно чаще собирать Совет, создать вместо исполкомов постоян­но действующие комиссии с частичным освобождением депута­тов от основной работы на производстве и др. Со ссылкой на Ле­нина Куусинен выступает против разделения законодательной и исполнительной власти, так как это принцип буржуазной демо[337]кратии, закрепленный Сталиным в Конституции 1936 г. Нужно упразднить все райисполкомы, как бюрократический аппарат, и отдать всю законодательную и исполнительную власть самим де­путатам. Из постоянно действующих Куусинен предлагал оста­вить Президиум Совета (работа между сессиями) во главе с Пред­седателем (позднее он все же согласился, что нужен секретарь и небольшой исполком, но с усеченными функциями, ни в коем случае не подменяющий Совет).

           Для лучшей координации работы Совета с парторганизацией Куусинен предлагал совмещать пост руководителя местного Со­вета и первого секретаря райкома партии, а секретари райкома стали бы членами Президиума Совета. Тем самым удастся, по мнению Куусинена, убить сразу трех зайцев - обеспечить партий­ное руководство работой Совета, заставить секретаря райкома отчитываться перед всеми избирателями и сократить платный партийный аппарат. Во что на деле выливалось совмещение со­ветских и партийных должностей - мы из истории хорошо знаем. Это была явно утопичная идея.

           Другая утопия - идея Куусинена, чтобы все депутаты мест­ных советов ежедневно, кроме выходных дней, после основной работы не отдыхали, самосовершенствовались или проводили время с семьей и детьми, а спешили заниматься делами своего Совета. 'Платить ли за эту работу небольшое вознаграждение малообеспеченным депутатам? - спрашивал риторически Кууси­нен. И сам же отвечал: “Вряд ли это нужно”. Для обоснования приводилось ленинское высказывание многолетней давности: “Целью нашей является бесплатное выполнение государствен­ных обязанностей каждым трудящимся по отбытии 8-часового рабочего дня. Переход к этому особенно труден. Но только в этом переходе залог окончательного упрочения социализма”. Су­дя по всему, буквальное следование ленинским заветам на сей раз оказалось сильнее ощущения реальности. Куусинен явно преуве­личивал и материальный достаток, и уровень сознательности обычных людей.

           Среди архивных документов особый интерес представляет написанная Куусиненом записка под названием “О реформе из­бирательной системы” для раздела Программы КПСС “Задачи партии в области развития социалистической демократии”. “Вы­боры у нас прямые, и внешне это выглядит как будто демокра­тично”, - писал Куусинен. На самом же деле это только фор­мальная демократия. Далее он выступил фактически с критикой построенного в СССР реального социализма, его политической основы - Советов, показал их бюрократический характер, пол[338]ную зависимость от партийного аппарата. Многие пассажи из этого документа звучат как записки диссидента, а не члена выс­шего партийного руководства.

           Реформа избирательной системы должна состоять из не­скольких принципиальных моментов, которые призваны вы­рвать власть из рук аппарата и привлечь население к реальному управлению страной. Что для этого нужно сделать? Вместо тер­риториального избирательного округа, введенного при Стали­не, основной избирательной единицей он предлагал сделать производственные ячейки, как это было при Ленине (с сохране­нием территориальных округов для пенсионеров и домохозяек). Депутат от трудового коллектива, в отличие от депутата от тер­риториального округа, никуда не скроется, вся его жизнь как на ладони, он каждый день на работе общается с избирателями, а потому будет чувствовать большую ответственность и силу за спиной.

           Куусинен много писал о важности регулярной отчетности де­путатов перед избирателями и о реализации права на досрочный отзыв депутата, не оправдавшего доверие. Эти мысли 40-летней давности актуальны не только для послесталинского СССР, но и для законодательства современной постсоветской России.

           Существенными кажутся также замечания Куусинена по по­воду культа личности и отношения к социал-демократии. Кууси­нен обращает внимание Хрущева на то, что вопрос о культе лич­ности вообще “обойден” авторами проекта Программы КПСС. Видимо, пишет он, этот вопрос отнесен ими ко второстепенным. Но это не так. 27 февраля 1960 г. Куусинен пишет Хрущеву: “Обращаю Ваше внимание, что в проекте нет никакой критики и никакого предупреждения против возможного проявления куль­та личности. Выступив против идеологии и режима культа лич­ности, КПСС совершила великое историческое дело”. Борьба с культом личности - “это не история, которую надо поскорее за­быть”. Это вопрос программный, считает он, настаивая на его включении в Программу КПСС.

           Не прошел Куусинен и мимо представленной в проекте Программы огульной критики в адрес социал-демократии, которая может принести, по его мнению, только вред. Он пред­ложил отделять партийную верхушку социал-демократии от ря­довых трудящихся-социалистов, потенциальных союзников коммунистов.

 

           [339] КУУСИНЕН О КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ В СССР

           Особый интерес представляет позиция Куусинена относи­тельно детализации в проекте Программы партии конкретных сроков перехода к коммунизму. Здесь он выступал за реалистич­ный и трезвый подход, предлагая, в частности, начать с того, что­бы четко разграничить ближние и конечные, перспективные цели строительства коммунизма.

           Он не боялся критиковать, спорить и высказывать свое мне­ние по самым острым вопросам. Обратимся, в частности, к напи­санным Куусиненом 27 февраля 1960 г. и посланным Хрущеву за­мечаниям на II часть программы КПСС.

           Куусинен, например, не разделял содержащееся в проекте Программы утверждение о скором отмирании государства в СССР, из чего делались далеко идущие выводы. По его мнению, ситуация требует не заниматься прожектерством, а бросить силы на развитие социалистической демократии как важнейшей пред­посылки для постепенной передачи государственных функций в руки народа. А государство отомрет не скоро, оно еще довольно долго будет нужно для защиты Отечества, на международной арене, в общественном производстве и др.

           Слишком лихо авторы проекта обошлись и с тезисом о ско­ром стирании национальных различий между народами СССР. Куусинен возражал: это настолько далекая цель коммунизма, что разумно в нынешнем проекте Программы партии об этом во­обще не упоминать. Если же говорить, то вместо “слияния” нуж­но иметь в виду разумную тенденцию сближения народов. В этом вопросе он предлагал быть предельно щепетильными и учиты­вать не только национальные чувства, но и международные пос­ледствия утверждений о “слиянии” наций как ближайшей цели коммунизма, поскольку национальная самостоятельность, само­определение - цель современного мирового национально-осво­бодительного движения, поддерживаемого прогрессивными людьми.

           Куусинен выступил и против включения в Программу явно нереальной задачи преодоления различий между городом и де­ревней, между людьми физического и умственного труда уже к 1980 г. Он напоминал, что “не так все просто, нужно учесть и ве­ковую отсталость деревни, и явное отставание людей физическо­го труда от культурного уровня интеллигенции”. Поэтому пре­одоление данных различий может наступить только при зрелом коммунизме, в далекой перспективе.

           [340] Но самый большой просчет проекта Программы, по его мне­нию, состоит в том, что она похожа на “манну небесную”, так как ориентирует людей не на активное созидание и тем самым при­ближение коммунизма, а расхолаживает, настраивает сидеть сло­жа рука и ожидать прихода коммунизма уже через 20 лет. “Все это выглядит, как какие-то обещания подарков населению со стороны партии и государства”, - с едкой иронией замечает Куу­синен в письме Хрущеву. Не лучше ли вместо этого прямо ска­зать людям, что успехи в области благосостояния целиком зависят от усиленного труда самих этих людей? Очевидно, что главный источник повышения благосостояния и роста заработков - повы­шение производительности труда. Но, продолжал свою мысль Куусинен, об этом в проекте Программы вообще ничего не гово­рится.

           Куусинен выступил и против провозглашенного Программой сокращения разницы в доходах различных слоев населения, вплоть до скорого введения уравнительного распределения по коммунистическому принципу “от каждого по способности, каж­дому по потребности”. Если нивелировать зарплату и другие ис­точники материального благосостояния, то исчезнет и самый мощный - материальный - стимул производительного труда, а с ним и материальная заинтересованность, рассуждал он. На этапе перехода от социализма к коммунизму, когда требуется достичь наивысшей производительности труда, а также мотивировать по­вышение образования и квалификации работников, отказ от дей­ственных материальных стимулов невозможен. Этот вопрос он предлагал отдельно продумать. Здесь Куусинен выступил, по су­ти, оппонентом самого Хрущева, который на XXI съезде партии специально остановился на том, что в условиях быстрого роста общественных фондов потребления доходы по труду скоро поте­ряют свое значение. Куусинен в записке назвал это положение ошибочным и утверждал: “Общество не может отказаться от регулирования ранее, чем будет достигнуто полное изобилие, а до этого материальная заинтересованность должна быть”. Пло­хой и хороший работник не могут получать одинаково. Если пре­ждевременно отказаться от принципа материальной заинтересо­ванности, то производство попросту рухнет, предупреждал он Хрущева.

           Куусинен критиковал раздел Программы “Задачи КПСС в области подъема благосостояния народа” за чрезмерную детали­зацию и перечисление конкретных благ с разбивкой на их полу­чение через 10 и через 20 лет. В частности, уже к 1970 г. каждой семье было обещано по отдельной квартире, а к 1980 г. - завер[341]шить полную электрификацию страны, обеспечить водопровод­ное снабжение, газификацию всего жилья и др. Куусинен назвал этот раздел “недостаточно обоснованными предсказаниями, но­сящими агитационный характер”. Где же серьезные научные вы­кладки, где учет экономических факторов и возможностей для реализации всего этого в скором будущем, обращался Куусинен с вопросом к Хрущеву. Конечно, Ленин писал, что агитация в га­зетах и брошюрах необходима, но Программа партии должна от­личаться точностью, взвешенностью и реалистичностью. В про­тивном случае эффект может быть обратным, предупреждал Ку­усинен.

           Весьма скептически он отнесся и к предусмотренному проек­том Программы скорому введению в СССР “бесплатности” в сферу коммунальных услуг, транспорта, общественного пита­ния. Все эти вещи он считал экономически не просчитанными и потому не реалистичными. Куусинен писал, что это популист­ский ход, не выделяющий никаких приоритетов, но потребую­щий громадных затрат и совершенно неоправданный ни с моральной точки зрения, ни с позиции соревнования двух систем.

           Бесплатная медицина - это понятно, это забота государства о самом святом - о здоровье своих граждан. То же самое - государ­ственное пенсионное обеспечение, дотации на детские учрежде­ния, на санатории и дома отдыха, на стипендии студентам - это совершенно оправданно как с точки зрения гуманистической со­ставляющей, так и для повышения производительности труда. “Но чем может быть мотивирован переход на бесплатное жилье, коммунальный транспорт и бытовые услуги? В этом нет крайней необходимости. Гораздо важнее значительно улучшить качество медицинского обслуживания населения, пустить деньги на строи­тельство новых домов, больниц, санаториев”, - писал Куусинен. “Очевидно, что в настоящее время на более-менее неопределен­ный период мы вынуждены считаться с платной формой пользо­вания благами”, - заключал он свои наблюдения о ситуации в СССР в начале 1960-х годов. Таковы были “несвоевременные мысли” “кремлевского диссидента” О.В. Куусинена, высказан­ные в письмах Н.С. Хрущеву и противоречившие официальной позиции ЦК КПСС.

           Вышесказанное позволяет, на наш взгляд, по-новому взгля­нуть на личность Куусинена, а через нее - на сложные и проти­воречивые процессы, происходившие в высшем советском руко­водстве хрущевского времени.

 

           [342] СНОСКИ оригинального текста

 

ОБСУЖДЕНИЕ ДОКЛАДА

           Г.Д. Алексеева:

           - Понимал ли Куусинен, с каким полуграмотным деятелем в лице Хрущева он имеет дело?

           И второй вопрос - каковы особенности финского издания - это памятник их соотечественнику или очередное средство борь­бы с коммунизмом и социализмом?

           С.В. Журавлев:

           - Я начну с последнего вопроса. Идея этого издания родилась именно потому, что в литературе присутствует много разных Ку­усиненов и слишком уж эта литература была долгое время у нас политизирована. Так вот, основная идея этого издания - попы­таться показать реальное значение и реальную роль Куусинена в истории. То есть не политические пристрастия, а научность - это самое главное, что, на мой взгляд, должно присутствовать в этом издании. Вы знаете, например, что Куусинен лично, когда он ру­ководил Карело-Финской ССР, очень многое сделал для создания Петрозаводского государственного университета, который был после смерти назван его именем.

           В начале 1990-х годов на волне антикоммунизма руководите­ли этого университета отказались от его имени. И сейчас этот университет не носит имя Куусинена, что, на мой взгляд, неспра[343]ведливо. Книгой о Куусинене мы, в частности, могли бы поста­вить вопрос о возвращении его имени университету.

           Что касается первого вопроса, то я бы не согласился с Вами в характеристике Хрущева как полуграмотного человека.

           Федор Бурлацкий, который хорошо знал Хрущева, писал ему тексты, присутствовал на его официальных и “застольных” высту­плениях, отмечал его ум и способности. Он, между прочим, гово­рил о том, что Хрущев очень быстро входил в курс дела, схваты­вал все налету, недостаток образования компенсировался природ­ной сметкой. В частности, когда Хрущеву заранее писали речи, то он часто сбивался. И это почти всегда получалось плохо, текст ка­зался чужеродным. Зато, когда он выступал экспромтом, просы­пались ораторские способности, а речь была яркой, образной.

           Время было очень противоречивое, и Хрущев олицетворял его сложность и противоречивость.

           Г.Д. Алексеева:

           - В теории он абсолютно ничего не понимал. Абсолютно ни­чего!

           С.В. Журавлев:

           - Спорить бесполезно, да и все на свете знать невозможно. Для руководителя страны важнее подчас умение сформировать команду профессионалов. Что он и сделал, в частности, исполь­зуя теоретические знания Куусинена.

           Г.А. Куманев:

           - У меня такой вопрос. Он несколько выходит за рамки док­лада, но, может быть, Вы в фондах Куусинена что-то находили относительно его участия как главы нашего марионеточного правительства Народной Республики Финляндия во время так на­зываемой зимней советско-финляндской войны.

           Я думаю, что эта история, которая занимает важную страни­цу в его политической биографии, конечно, наложила опреде­ленный отпечаток на его действия, на его жизнь и т.д.

           С.В. Журавлев:

           - В рамках общего проекта у меня была очень ограниченная за­дача. Она была ограничена и тематикой, и периодом. Поэтому я не занимался зимней войной. Но знаю, что Центральный архив ФСБ совместно с финскими коллегами собирается опубликовать большой сборник документов. Он так и будет называться - “Зимняя война”.

           А.К. Соколов:

           - Есть такая пословица: “Скажи мне, кто твой друг, и я ска­жу, кто ты”. Каков был круг общения Куусинена? С кем он об[344]щался в руководстве страны, кто ему ближе был по его настрое­ниям? Вот, скажем, с Пельше какие у него были отношения и т.д.?

           С.В. Журавлев:

           - Я тоже пытался установить его круг общения. Судя по все­му, у Куусинена были хорошие отношения с А.И. Микояном. Ви­димо, эти отношения основывались на старых контактах в руко­водстве партии. Второй человек, с которым он тоже был в хоро­ших отношениях, - это Ю.В. Андропов. Как известно, в начале своей биографии Андропов работал на Севере, они там пересека­лись с Куусиненом по работе, и был один неприятный момент для Андропова, когда Куусинен ему очень сильно помог. Речь шла о возможных неприятностях по политической линии: был донос, которому Куусинен не дал ходу, и поэтому Андропов был благо­дарен ему всю жизнь. Они постоянно общались во время работы в ЦК КПСС.

           Но если говорить в целом, то Куусинен, по словам Г.А. Арба­това и Ф.М. Бурлацкого, был очень одинок. Он чувствовал, что он другой - не такой как партаппаратчики. Именно поэтому я употребил этот термин - “диссидент”. Действительно, это был своего рода “партийный диссидент”.

           Что еще характерно? И Арбатов, и Бурлацкий считают, что социал-демократическое прошлое Куусинена (а он начинал свою политическую биографию именно как финский социал-демо­крат) определило те идеи, которые он высказывал на склоне лет. По сути дела, он пытался возвратить Советский Союз к транс­формированным в условиях советской системы, но тем не ме­нее - к социал-демократическим ценностям.

           Г.Д. Алексеева:

           - Какая у него семья? Кто жена?

           С.В. Журавлев:

           - Он женился второй раз. От второго брака у него было двое детей. Одна из дочерей Куусинена (по-моему, ее звали Херта) вернулась в Финляндию, активно занималась политической дея­тельностью и даже, если я не ошибаюсь, стала депутатом парла­мента. Она была очень популярной фигурой в политических кру­гах и была влиятельным финским политиком.

           Л.H. Нежинский:

           - Херта Куусинен была действительно очень известной дея­тельницей в рамках Финляндии, занималась государственной внешней политикой.

           [345] С.В. Журавлев:

           - Есть еще один интересный момент. Трагедия Куусинена за­ключалась в том, что после войны он так и не смог побывать на родине, в Финляндии. Во время Хрущева, в 50-е годы, он поста­вил вопрос перед руководством, чтобы его направили туда в со­ставе делегации. Связались с руководством компартии Финлян­дии, а она в то время была довольно большой и влиятельной, од­нако руководство Финской компартии выступило против приезда Куусинена. Они не могли гарантировать его безопасность. Нас­только эта фигура была одиозной в глазах многих финнов, на­столько явной была ненависть к нему как к предателю, что даже компартия посоветовала ему не приезжать. Для Куусинена это была трагедия.

           Г.А. Куманев:

           - Мне доклад понравился. Понравился своей взвешенностью, объективным подходом, объективной оценкой. Мы получили до­статочно новый материал о Куусинене. О нем как-то мало было известно, а ведь он занимал очень высокий пост в партийно-госу­дарственной иерархии: был не только членом Президиума, но и секретарем ЦК партии.

           Я не случайно задал вопрос об участии Куусинена в так назы­ваемом народном, но по существу марионеточном правительстве Финляндии, поскольку это все потом наверняка сказалось на его душевном настроении.

           Мне Анастас Иванович Микоян рассказывал, что накануне того, как мы на рассвете 30 ноября открыли боевые действия против Финляндии, Куусинен был вызван в Кремль. Но каким образом? Это было глубокой ночью. За ним приехали, позвони­ли или постучали в дверь. Он открыл и увидел людей в плащах. У него затряслись руки. Он был в ночном колпаке, в ночном ха­лате. Ему сказали: “Собирайтесь”. Его посадили в машину и при­везли в Кремль. Там сказали: “Будете главой народного прави­тельства Финляндии, Народно-демократической Республики Финляндия”.

           Так потом и получилось. Куусинена заставили возглавить правительство. И даже когда заканчивалась война и в Москве шли мирные переговоры (возглавлял их с финской стороны Рюти), правительство Куусинена не было свернуто. Оно закон­чило свою деятельность некоторое время спустя. Позже я ни ра­зу не встречал ни одного документа, где бы он сам коснулся этой истории.

           Ведь какая была идея у Сталина? Под влиянием событий 1918 г., когда финский рабочий класс активно помогал нашей ре[346]волюции, у Сталина сформировалось представление: “Мы начи­наем боевые действия против Финляндии. И финский народ сра­зу откликается, опрокидывает свое буржуазное правительство. И мы идем как освободители”.

           Кое в каких документах проскользнуло, что это наша затея, а не компартии Финляндии. Между тем компартия Финляндии все послевоенные годы, со времени марта 1940 г., всю вину брала на себя, утверждая, что это их затея. Да, в Москве тогда было пять или шесть членов Центрального комитета Финляндии. Осталь­ные были или репрессированы, или находились в эмиграции.

           В результате вместо революционной мы в ответ получили народную войну. Во многом по собственной вине. Ведь когда началась война, вся вокзальная площадь в Хельсинки была запружена ликующим народом, рабочим классом Финляндии. Но потом наши авиаторы на глазок ударили, бросили бомбы на жилые кварталы Финляндии. После чего все на сто процентов поменялось.

           Но, конечно, Куусинен - эта фигура весьма любопытная. Как он оценивал события зимней войны? Эти материалы было бы очень интересно найти.

           Л.Н. Нежинский:

           - Доклад был сам по себе интересен. Это тот пример, когда через призму анализа деятельности крупной фигуры, фигуры об­щественно-политической, фактически затрагиваются вопросы более крупного плана - истории, общественно-политического развития системы и т.д. Поэтому я думаю, что мы можем одоб­рить в целом доклад, пожелать автору и дальше работать в этом направлении, тем более что книга (я имею в виду готовящийся сборник), конечно, вызовет очень большой интерес.

           Буквально два слова хочу добавить в развитие того, о чем сказал Г.А. Куманев. Понятно, почему Куусинен никогда не вспоминал об этой акции, когда его фактически насильно поста­вили во главе так называемого правительства народной Финлян­дии. И не только поставили, а на следующий день заставили под­писать Договор о дружбе и сотрудничестве правительства с госу­дарством, которого не было в наличии! А дальше было то, что прекрасно знал Куусинен: немедленно финские власти опублико­вали все это в печати, они быстро об этом узнали, ибо тайны из этого не получилось. И вот это, наряду с теми бомбардировками, о которых Вы говорили, сыграло очень большую роль в том, по­чему так быстро перевернулось общественное мнение в Финлян­дии на “оборонительную войну”, как они писали, “против агрес­сора”. Поэтому что же он мог вспоминать, тем более, что в пос[347]левоенные годы ему тут крепко добавили. И не случайно руко­водство Финской компартии, о чем докладчик сказал, категори­чески предлагало Куусинену не появляться больше в Финляндии, несмотря на то, кстати, что Херта Куусинен играла очень боль­шую роль в 1946-1947 гг. в общественно-политических процес­сах, происходивших в Финляндии, что ей дорого обошлось. А именно: когда в 1947 г. был создан Коминформ, между прочим, одна из немногих компартий, которая не была официально при­глашена на заседание в Польшу, была именно Финская компар­тия. Финны написали несколько возмущенных писем, но им ниче­го на это не ответили.

           Видите, как все переплелось. Об этом прекрасно знал и Отто Куусинен.

           В воспоминаниях жены Куусинена я наткнулся на один факт. Она утверждает, что в 1924 г., был большой скандал в Великоб­ритании, в Европе в связи с известным коминтерновским пись­мом Зиновьева. Мы доказали и, кстати, это же доказали авторы недавнего сборника документов “Коминтерн и идея мировой ре­волюции”, что это была фальшивка. А вот бывшая супруга Куу­синена утверждает, что автором этого письма фактически был Отто Куусинен. Якобы первый экземпляр этого письма он напи­сал на русском языке. Что было дальше, она не знает.

           Закончу тем, что это тот пример, когда через биографию та­кой крупной личности - нестандартной, необычной - мы имеем возможность исследовать целый ряд весьма существенных сто­рон общественно-политической истории нашего государства, на­шего общества в период существования СССР.

           Так что мы благодарим Сергея Владимировича за доклад и желаем и дальше - тоже через биографические очерки, через изучение биографий крупных личностей - продолжать свои ис­следования.