Труды Института российской истории. Выпуск 5 / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. А.Н.Сахаров. М.: Наука, 2005. 350 с. 22 п.л. 23,1 уч.-изд.л. 400 экз.

Антропометрическая история России XVIII-XX веков: теория, методика, источники, первые результаты

Автор
Миронов Борис Николаевич

Аннотация

Ключевые слова

Шкала времени – век
XX XIX XVIII

Библиографическое описание:
Миронов Б.Н. Антропометрическая история России XVIII-XX веков: теория, методика, источники, первые результаты // Труды Института российской истории. Вып. 5 / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. А.Н.Сахаров. М., 2005. С. 173-205.

Текст статьи

[173]

Б.Н. Миронов

 

АНТРОПОМЕТРИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ РОССИИ XVIII-XX ВЕКОВ: ТЕОРИЯ, МЕТОДИКА, ИСТОЧНИКИ, ПЕРВЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ[*]

 

           При изучении благосостояния населения России XVIII-XX вв. состояние источников далеко не всегда позволяет оперировать такими традиционными показателями благосостояния, как наци­ональный доход на душу населения, личные доходы, уровень не­равенства, реальная заработная плата. Что же касается XVIII- первой половины XIX в., даже если бы мы и располагали такими показателями, они были бы явно недостаточными, чтобы охарак­теризовать материальное положение народа. Крестьянство, составлявшее более 80% населения, было мало связано с рынком товаров и труда. Значительная часть немногочисленного город­ского населения по своему образу жизни мало отличалась от кре­стьян и также занималась земледелием. В силу этого, для реше­ния задачи о динамике благосостояния населения воспользуемся данными об изменении роста, или длины тела, мужского населе­ния, призываемого в армию. Колебания среднего роста служат хорошим индикатором изменений в биологическом статусе насе­ления, или биологическом уровне жизни[1]. Ввиду новизны поста­новки подобного вопроса в отечественной историографии крат­ко остановимся на исходных теоретических предпосылках, лежа­щих в основе антропометрического подхода к социально-эконо­мической истории.

           Как установлено современной биологией человека, средний рост людей до момента достижения полной физической зрелости (20-25 лет) зависит от качества их жизни в годы, предшествую­щие измерению, или от биологического статуса, т.е. от питания, перенесенных болезней, интенсивности и условий работы, меди­цинского обслуживания, жилищных условий, климата, воды, воз­духа и других факторов среды. Генетический фактор имеет боль­шое значение для роста отдельного человека, но генетические [174] различия теряют свое значение, когда измеряются массы людей и сравниваются средние величины роста, а не его индивидуаль­ные значения. То же и на уровне целых народов - различия в ро­сте определяются не их этнической или расовой принадлежно­стью, а условиями существования. Таким образом, в современной науке принято считать, что данные о росте универсальны для всех людей, всех исторических периодов и для всех стран; расо­вые и этнические признаки не имеют серьезного влияния, если вообще его имеют[2].

           С биологической точки зрения, человек до достижения пол­ной физической зрелости превращает потребленные продукты в энергию, которая затем расходуется на различные нужды - на поддержание жизнедеятельности организма, работу, учебу, сек­суальные отношения, спорт, борьбу с инфекциями, болезнями и т.п., а чистый остаток энергии от питания преобразуется в рост и при избытке питания - в вес. После достижения полной физи­ческой зрелости рост уже не изменяется, при понижении биоло­гического статуса происходит снижение веса, а при повышении - увеличение веса. Потенции для роста, заложенные в генах чело­века, полностью реализуются лишь при благоприятных условиях среды, и, наоборот, при продолжительном голодании происходит задержка роста, которая может, по крайней мере частично, ком­пенсироваться быстрым увеличением роста в другие, благопри­ятные периоды - что называется компенсаторным ростом. Наверстывание может быть полным, если голодание было уме­ренным, и неполным, если было суровым и продолжительным и приходилось на ранние годы жизни. Ученые установили, что для роста человека особенно важны 1-й, 6-8-й, 13-15-й годы жизни, называемые критическими, или чувствительными, возрастами, когда длина тела особенно восприимчива к действиям угнетаю­щих и благоприятствующих росту факторов[3].

           Как показали исследования, возраст наступления физической зрелости со временем изменяется. В конце XIX в. увеличение ро­ста у мужчин продолжалось до 25-26 лет. С середины XX в. и вплоть до настоящего времени в большинстве европейских стран стабилизация роста наступает раньше - в возрасте 18-20 лет, у женщин - в 16—17 лет, вследствие того, что половое созревание происходит быстрее и наступает раньше, чем в XIX в. После до­стижения полной физической зрелости и до 50 лет рост остается постоянным, а потом начинает немного уменьшаться.

           Таким образом, рост 25-летнего мужчины зависит от биоло­гических условий существования в течение 25 лет и определяет­ся чистой разницей между потребленной энергией от питания и [175] израсходованной энергией на абсолютно все потребности в тече­ние всей предшествующей жизни, другими словами, рост отража­ет историю чистого потребления. Из этой парадигмы следует, что высокие люди, взрослые и дети, в массе своей лучше пита­лись, имели лучший уход, меньше болели и т.д., т.е. в массе обла­дали более высоким биологическим статусом, чем люди с низким ростом. Например, в XVIII-XIX вв. по среднему росту представи­тели отдельных сословий ранжировались так: дворяне, купечест­во, белое духовенство, мещане, крестьяне. Это говорит о том, что дворяне в массе жили в наиболее благоприятных с точки зрения питания, жилища, воздуха и т.п. условиях сравнительно с пред­ставителями других сословий, а крестьяне - в наименее благопри­ятных. Эти чрезвычайно важные выводы мы делаем без прямых данных о доходах и жизненных условиях разных сословий, а ос­новываясь лишь на данных о росте.

           Данные о росте отражают также и динамику биологическо­го статуса населения, если мы располагаем большими сериями данных, благодаря чему историк имеет возможность следить за изменениями роста и условий жизни во времени, а при нали­чии большого количества данных - даже за ежегодными изме­нениями[4].

           Биологический статус не является синонимом благосостоя­ния и уровня жизни, соответственно низкий рост не говорит пря­мо о жизненном уровне. Но данные о росте позволяют заглянуть в желудок человека. Если бы богатые люди тратили свой боль­шой доход на дворцы, одежду, драгоценности и т.п., но плохо питались и не заботились о своем здоровье, а люди со средним до­статком хорошо питались и заботились о здоровье, тогда бы бо­гатые были ниже ростом, чем представители среднего класса. Но биологический статус в существенной степени определяется уровнем жизни или доходом, что позволяет делать выводы о ди­намике благосостояния народа и национальном доходе страны по изменению среднего роста ее граждан. Расчеты показывают, что средний рост взрослого населения в данной стране примерно на 70% определяется национальным доходом на душу населения. Кроме того, для слабо- или среднеразвитых стран поддержание биологического статуса поглощает большую часть доходов насе­ления, что еще больше увеличивает связь между благосостояни­ем и биологическим статусом. Согласно самым ранним и надеж­ным бюджетным российским обследованиям 1870-х годов, кре­стьяне, занятые земледелием, расходовали на поддержание биологического статуса около 54% своих доходов, а занятые ку­старными промыслами - 78%. В 1984 г. только на питание, глав[176]ную составляющую биологического статуса, в СССР тратилось 37% общих расходов на личное потребление, в то время как в США - 13%[5].

 

           МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДИКА ИХ ОБРАБОТКИ

 

           Важнейшим источником в антропометрической истории яв­ляются массовые измерения роста мужчин во время медицинско­го осмотра, имеющего целью определить их пригодность для воинской службы и соответствие тем требованиям, которые предъявлялись к росту и здоровью. В России рекрутская повин­ность на некоторые категории населения была введена в 1699 г., на все податное население была распространена в 1705 г. Однако измерения роста начались после введения ростового ценза в ноя­бре 1730 г. За 1730-1872 гг. было проведено 92 рекрутских набора. На каждого рекрута заводился формулярный список, в который заносились данные о возрасте, росте, месте рождения, социаль­ном и семейном положении, здоровье и грамотности. Рекрутские формулярные списки сохранились не по всем наборам. Но, бла­годаря тому, что в армию брали лиц в возрасте от 16 до 35 лет, а иногда и старше, имеющиеся сведения позволяют получить пред­ставление об изменении роста за каждый год. Число принятых на службу колебалось от 14 тыс. в 1730 г. до 439 тыс. в 1912 г. До 1917 г. сведения собирались рекрутскими присутствиями и предоставлялись в Военную и Адмиралтейскую коллегии, с 1803 г. - в Военное и Морское министерства, с 1874 г. - также и в Министерство внутренних дел. После 1917 г. сведения о росте новобранцев собирались военкоматами и предоставлялись в Во­енный и Морской наркомат, с 1946 г. - в Министерство обороны. В дореволюционное время были опубликованы обобщенные данные о результатах призыва за 1874—1912 гг., в советское вре­мя - только за 1927 г.

           Для оценки изменений в биологическом уровне жизни я обра­ботал индивидуальные формулярные списки 100 тыс. новобран­цев, родившихся в 1700-1856 гг. и призванных на службу в тече­ние 1730-1874 гг., индивидуальные формулярные списки 65 тыс. новобранцев, родившихся в 1939-1980 гг. и призванных на служ­бу в 1959-1999 гг., а также обобщенные данные о росте всех лиц, призванных в армию в 1874-1912, 1927 гг., т.е. родившихся в 1854-1892 и 1907 гг.[6]. И до и после введения всеобщей воинской повинности состав новобранцев был однородным - они состояли преимущественно из крестьян и мещан, что важно, так как суще­ствовали различия в росте по сословиям. Сведения о росте ново[177]бранцев дополнены данными о росте московских рабочих за 1821-1955 гг., сельского населения за 1821-1910 гг. и городского населения за 1921-1961 гг.[7].

           Требования к росту и возрасту в течение 1730-1913 гг. изме­нялись, и это представляет некоторые трудности для сравнения данных за разные годы. С 1730 до 1845 г. ростовой ценз был ра­вен 160 см. Между 1845 и 1854 гг. он упал до 155,6 см. В 1874 г. был установлен новый ростовой ценз, равный 153,4 см, который не изменялся до 1915 г. В 1917 г. ростовой ценз был отменен. По­нижение ростового ценза приводило к небольшому понижению среднего роста новобранцев. С 1730 и до 1873 г. в армию прини­мались мужчины преимущественно в возрасте от 18 до 35 лет, с 1874 и до 1912 г. - в возрасте 20 лет, с 1913 г. - в возрасте 19 лет. Средний возраст рекрутов до 1873 г. составлял округленно 23 го­да, в 1874—1912 гг. - 20 лет, в 1913-1915 гг. - 19 лет. В 1925— 1935 гг. возрастной ценз равнялся 21 году к 1 января года призы­ва, с 1936 г. - 19 лет, с 1967 г. - 18 лет ко дню призыва. Снижение среднего возраста приводило к незначительному уменьшению роста призывников, так как мужчины в то время росли до 26 лет.

           Рост рекрутов зависел также и от того, в какой род войск они назначались служить. Самые высокие рекруты направлялись в гвардию, ростом пониже - в гренадеры и т.д.

           Существенным вопросом является точность оценки роста и возраста новобранцев. Инструмент для измерения (ростомер) и процедура измерения были примерно такими же, как сейчас. Только на шкале были нанесены деления, равные аршинам, вершкам и восьмым долям вершка. Точность измерения в XVIII в. чаще всего ограничивалась 1/4 вершка (1,111 см). При поступлении к месту службы рекрутов повторно измеряли и на­меренное искажение роста обнаруживалось. Если рост оказы­вался ниже положенной нормы, рекрута могли отправить назад за счет приемщиков. Ради перестраховки приемщики имели тенденцию слегка занижать фактический рост, так как в тече­ние дня рост человека изменяется от 5 до 20 мм. Как показало вторичное измерение рекрутов, занижение находилось именно в этих пределах.

           Инструкции требовали проверки возраста по ревизским сказкам и метрическим книгам, но это была обременительная процедура. Поэтому в XVIII в., как правило, ограничивались оп­росом, причем, спрашивался не год рождения, а возраст. В ре­зультате, как это обычно бывает при проведении переписей ма­лограмотного населения, новобранцы предпочитали возраст, оканчивавшийся на 0 или 5, и свой возраст несколько преувели[178]чивали. Зная об этой особенности, чиновники из приемной ко­миссии, по-видимому, возраст рекрутов скорее преуменьшали. Искажения возраста требуют особой осторожности при опери­ровании годовыми данными о росте и заставляют предпочитать средние 5-летние и 10-летние данные, в которых проблема иска­жения возраста снимается. В начале XIX в. качество измерения при приеме на службу существенно улучшилось - точность при измерении повысилась до 1/8 вершка (0,556 см) и возраст обяза­тельно проверялся по документам. С 1874 г. данные о росте и возрасте стали вполне надежными. Соответственно и точность данных повысилась.

           В антропометрической истории, как правило, используются выборочные данные. У меня размеры выборки по отдельным пятилетиям колеблются от 222 до 11 тыс., соответственно и точ­ность выборочной средней роста изменялась. Отметим, что во всех опубликованных на Западе работах по антропометрической истории XVIII-XIX вв. исследователи опирались на выборки мень­шего объема. Исключением является база данных для Австро- Венгерской империи XVIII-первой половины XIX в., включающая 150 тыс. рекрутов. Я посчитал величину возможных ошибок выбо­рочных средних для высокого уровня вероятности - 95%. Оказа­лось, что ошибка выборочной средней всего в двух пятилетиях превышала 2 мм. Но даже при максимально возможной ошибке выборочных средних (она равна 6 мм) картина динамики роста ре­крутов не изменяется. Таким образом, точность данных о росте и возрасте рекрутов за 1700-1873 гг. не была идеальной. Но она на­ходилась на таком уровне, который позволяет использовать рос­товые сведения в научном анализе и получать на их основе объек­тивную картину динамики роста мужского населения.

           Прежде чем обратиться к анализу данных о росте, необходи­мо сделать одно важное для понимания дальнейших рассуждений пояснение. Данные о росте привязываются к году рождения, а не к году измерения, во-первых, потому что в противном случае их трудно анализировать, так как возраст измерения роста для людей одного года рождения часто бывает различным; во-вто­рых, при последовательном, год за годом или пятилетие за пяти­летием, сравнении ростовых данных решающим для роста ока­зывается первый год жизни, т.е. год рождения. Поэтому когда мы, например, говорим, что рекруты в 1700-1704 гг. были на 37 мм выше, чем рекруты в 1795-1799 гг., это означает, что рек­руты 1700-1704 гг. рождения были на 37 мм выше рекрутов 1795-1799 гг. рождения. Или если мы говорим, что в 1700-1724 гг. средний рост рекрутов систематически снижался, [179] это означает, что рост рекрутов, рожденных в 1705-1709 гг., был ниже роста тех, кто родился в 1700-1704 гг., а рост у рожденных в 1720-1724 гг., был ниже роста родившихся в 1715-1719 гг.

           После этих замечаний обратимся к анализу данных о росте, представленных на графике, где они, как принято в антропомет­рии, привязаны к году рождения, а не к году измерения.

 

           РЕЗУЛЬТАТЫ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ

 

           Сразу оговоримся, что полученные статистические результа­ты и соответственно сделанные на их основе выводы носят пред­варительный характер, так как работа по созданию базы данных продолжается. Расширение базы антропометрических данных в будущем позволит уточнить как периодизацию, так и саму вели­чину роста населения.

           В средних пятилетних ростовых данных за 1700-1980 гг. ори­ентировочно выделяются девять периодов в изменении роста и соответственно биологического статуса и, вероятно, благососто­яния населения: 1) в первом периоде, 1700-1724 гг., охватывав­шем примерно 25 лет, рост, статус и благосостояние понижались; 2) во втором, 1725-1744 гг., продолжительностью 20 лет, - повы­шались; 3) в третьем, 1745-1794 гг., продолжительностью 50 лет, - понижались; 4) в четвертом, 1795-1820 гг., продолжи­тельностью 25 лет, - повышались; 5) в пятом, 1821-1850 гг., про­должительностью 30 лет, - были, по-видимому, стабильными; 6) в шестом, 1851-1865 гг., охватывавшем 15 лет, - понижались; 7) в седьмом, 1866-1910 гг., охватывавшем 45 лет, - увеличива­лись; 8) в восьмом, 1911-1920 гг., охватывавшем 10 лет, - умень­шались; 9) в девятом периоде, 1921-1980 гг., охватывавшем 60 лет, - увеличивались. Общая протяженность четырех перио­дов повышения биологического уровня жизни составила 150 лет, а четырех периодов его понижения - 100 лет. Из-за недостатка данных пока принимаем, что биологический статус населения в 1820-1850 гг. не изменился. За 280 лет мужчины стали выше при­мерно на 10-11 см. Вероятно, настолько же увеличился и рост женщин, которые в последние полтора столетия в России ста­бильно ниже мужчин на 12 см (значит, сегодня женщины имеют примерно такой же рост, как мужчины 250 лет назад). Однако весь прирост практически приходился на последнее столетие, 1866-1980 гг., а в XVIII-первой половине XIX в. наблюдались ци­клические колебания роста: существенное снижение роста при Петре I было в значительной мере преодолено при Анне Иоан­новне; последующее сильное снижение роста в елизаветинское и [180] екатерининское царствования было преодолено при Павле I и Александре I. В результате к середине XIX в. рост населения, ве­роятно, лишь на 10-15 мм превзошел исходный рубеж конца XVII-начала XVIII в.

           Дадим краткий исторический комментарий динамики роста за 280 лет.

 

           ХVIII ВЕК

 

           Восемнадцатое столетие отмечено понижением биологиче­ского уровня жизни у преобладающего большинства населения России. Ухудшение биологического статуса происходило при Пе­тре I, в 1700-1724 гг., когда рост рекрутов понизился на 23 мм, и при Елизавете и Екатерине II, в 1745-1794 гг., когда он умень­шился на 47 мм. Между царствованием Петра и Елизаветы нахо­дилось 20 лет, 1725-1744 гг., относительного благополучия, ко­гда биологический уровень жизни почти вернулся к начальному уровню 1700-1704 гг. Закончился XVIII в. значительным увели­чением роста рекрутов в царствование Павла I - на 17 мм. В це­лом, с 1700-1704 гг. по 1795-1799 гг. средний рост новобранцев понизился с 1654 до 1617 мм, или на 37 мм. Как это ни парадок­сально, понижение биологического статуса происходило на фоне значительного экономического прогресса и было обусловлено не экономическим кризисом, а повышением налогов и повинностей и падением урожайности, что ухудшило материальное положе­ние трудящихся и привело к увеличению продолжительности и интенсивности труда. Рост платежей в пользу государства был связан с войнами, которые вела Россия за выход к Балтийскому и Черному морям, за статус великой державы, и с реформами, ко­торые проводила верховная власть ради преодоления отставания от западноевропейских стран. Рост повинностей в пользу поме­щиков определялся их стремлением иметь средства для комфор­табельной и расточительной жизни. Прибавочная стоимость, со­здаваемая помещичьими крестьянами, а это 57% всего населения страны, в первой четверти XVIII в. разделялась между государст­вом и помещиками примерно поровну. Но постепенно она стала почти монопольным достоянием помещиков, которые в конце XVIII в. узурпировали 88% ее величины. Можно сказать, что по­сле смерти Петра I дворяне, а точнее 70 тыс. помещиков, прива­тизировали 57% населения страны.

           При Петре I тяготы войны и модернизации были более или менее равномерно распределены между всеми социальными классами, национальный доход обслуживал потребности всего [181] общества, благодаря чему снижение благосостояния было мини­мизировано. При Елизавете и, в особенности, при Екатерине II, все издержки были переложены на плечи народа, его интересы были принесены в жертву дворянской элите, которая присвоила результаты экономического роста и модернизации. Поэтому и благосостоянию большинства населения был нанесен больший ущерб - биологический уровень жизни широких народных масс за 50 лет правления двух императриц понизился в 1,8 раза силь­нее, чем при Петре I.

           Антропометрические данные позволяют по-новому посмот­реть на некоторые спорные вопросы экономической и социаль­ной истории России XVIII в.

           1. Они подтверждают вывод тех исследователей, которые по­лагают, что петровская модернизация сопровождалась пониже­нием благосостояния населения.

           2. Податная реформа 1724 г., вопреки широко распростра­ненному в литературе мнению, привела к уменьшению общего налогового бремени, если иметь в виду денежные и натуральные повинности в совокупности. Только этим можно объяснить факт, что рост мужчин, рожденных после налоговой реформы, стал увеличиваться.

           3. В течение 20 лет, в 1725-1744 гг., биологический статус по­датного населения улучшался. Это говорит о том, что в годы пра­вления ближайших преемников Петра I - Екатерины I, Петра II и особенно Анны Иоанновны, а также в первые годы правления Елизаветы Петровны произошло ослабление налогового гнета. Это произошло главным образом благодаря естественному при­росту, так как между 1-й и 2-й ревизиями, за 1719-1744 гг., чис­ленность податного населения выросла почти на 1,5 млн душ, в то время как налог собирался по числу душ, установленных по первой ревизии. Мы можем предположить, что широко бытующее в литературе мнение о продолжающемся разорении населения при ближайших преемниках Петра нуждается в корректировке.

           4. Антропометрические данные подтверждают обусловлен­ность Пугачевского восстания ухудшением материального поло­жения крестьян и посадских, которое произошло вследствие усиления финансового нажима на них со стороны помещиков и государства.

           5. После подавления восстания реальная тяжесть ренты, пря­мых и косвенных государственных налогов, уплачиваемых в де­нежной форме, для всех категорий крестьян уменьшалась, а для мещан оставалась неизменной вплоть до конца XVIII в. Несмот­ря на это, биологический статус податного населения продолжал [182] снижаться. Одна из важных причин этого заключалась в увели­чении натуральных повинностей, прежде всего рекрутской. Вто­рая существенная причина понижения благосостояния состояла в снижении урожайности в последние 30 лет XVIII в. в основных зе­мледельческих районах примерно на 25%, вследствие прежде все­го похолодания и ухудшения климата и отчасти падения плодоро­дия пашни. Наконец, существенный рост запашки, вызванный падением урожайности и требовавший от земледельцев увеличе­ния энергетических затрат, по всей видимости, не сопровождался соответствующим улучшением питания. Для мещанства допол­нительным фактором ухудшения их положения являлся быстрый рост цен на продовольствие, обгонявший рост цен на ремеслен­ные и промышленные товары.

 

           XIX - НАЧАЛО XX ВЕКА

 

            С павловского царствования началось повышение биологи­ческого уровня жизни, продолжавшееся примерно 25 лет, с пере­рывом на время Отечественной войны 1812 г. и изживания ее по­следствий. Имеющиеся в моем распоряжении данные за вторую четверть XIX в. позволяют предположить, что в николаевское царствование не было четкой тенденции, а происходили не очень существенные колебания в изменении биологического уровня жизни. Возможно, одним из факторов, который обусловил ста­бильно повышающуюся тенденцию в изменении биологического статуса первой половины XIX в., была социальная политика са­модержавия, направленная на ограничение прав помещиков в эксплуатации крепостных, которая была инициирована Павлом I и продолжена Александром I и Николаем I. Во всяком случае, на­ступление помещиков и государства на крестьянство было приос­тановлено. Антропометрические данные, при всей их ориентиро­вочности, позволяют думать, что во времена крепостного права не происходило систематического и линейного снижения благо­состояния населения и, возможно, это являлось важным факто­ром длительного существования крепостничества.

           В исторической литературе высказаны разные точки зрения о характере экономического развития России и динамике благо­состояния населения в пореформенное время. Если кратко резю­мировать существующие взгляды, то обнаруживаются три точки зрения. Одни полагают, что вследствие тяжелых условий отмены крепостного права российская деревня, а вместе с ней и все обще­ство сразу после освобождения вступили в затяжной социально- экономический кризис, продолжавшийся до Октябрьской рево[183]люции 1917 г. и породивший ее. Другие высказывают мнение, что реформа сразу привела к улучшению жизни крестьянства. Третьи считают, что кризис, вызванный структурными реформа­ми общества и экономики, существовал, но в 1880-е или 1890-е годы он закончился, после чего Россия вступила в период быст­рого экономического роста.

           Антропометрические данные позволяют выдвинуть альтер­нативную точку зрения. Из них следует, что благосостояние трудящихся стало понижаться в 1850-е годы (возможно, немно­го раньше) и этот процесс продолжался примерно 15 лет, из ко­торых 10 приходились на дореформенное время и 5 - на поре­форменное. Если бы улучшение в положении крестьянства началось сразу после эмансипации, то мы должны были бы на­блюдать немедленное после освобождения увеличение длины тела. Отсюда следует, что начало падения благосостояния насе­ления, в первую очередь крестьянства, связано было, скорее всего, с Крымской войной 1853-1855 гг., породившей острый финансовый и экономический кризис и принесшей большие че­ловеческие жертвы. Однако кризис был непродолжительным и несущественным, поскольку рост рекрутов понизился всего на 2-3 мм.

           Кризис, вызванный Крымской войной, плавно перешел в социально-экономическую перестройку российского общест­ва, особенно интенсивно проходившую во время Великих ре­форм 1860-1870-х годов. Основываясь на антропометрических данных, можно заключить, что перестройка заверши­лась в основных чертах в 1860-е годы, и уже в 1870-е годы на­селение превзошло биологический статус дореформенного времени и в дальнейшем его повышало - высшая точка была достигнута поколением 1906-1910 гг. рождения. К этому вре­мени новобранцы были примерно на 35 мм выше, чем в 1861-1865 гг. Темп увеличения роста в пореформенное время был более быстрым, чем до Великих реформ, следовательно, и биологический уровень жизни в пореформенное время повы­сился в большей степени, чем в дореформенное. В пользу предлагаемой интерпретации полученных результатов гово­рят прямые данные о питании, смертности и здоровье населения в пореформенное время. Перерасчет национального дохода России за 1885-1913 гг., произведенный американским эконо­мистом Полом Грегори, показывает значительное повышение расходов на личное потребление, начиная со второй половины 1880-х годов.

 

           [184] СОВЕТСКИЙ ПЕРИОД

 

           Что касается советского периода, то теперь мало осталось ис­ториков, которые бы полностью доверяли официальной стати­стике того времени, говорившей о непрерывно и быстро расту­щем благосостоянии народа.

           Нефальсифицированные антропометрические данные по го­родскому населению показывают, что с окончанием Граждан­ской войны в 1920 г. и вплоть до перестройки 1985-1991 гг. рост у городского мужского населения повышался даже у тех, кто ро­дился во времена индустриализации и массовой коллективиза­ции. А начиная с поколения 1936-1940 гг. рождения, увеличение роста происходило необычайно быстро, причем на этот раз подъем охватил не только столичное, но все городское населе­ние. Отсюда следует, что в годы советской власти биологический статус основной массы городского, и, возможно, сельского насе­ления (поскольку городское население состояло в значительной мере из сельских мигрантов) в целом повышался. Как это можно объяснить?

           Вопрос чрезвычайно сложный. Я позволю себе предложить следующее предварительное объяснение. В 1920-1950-е годы произошло увеличение если не общего, то по крайней мере душе­вого дохода семьи, главным образом за счет внутренних резервов семьи, а также и за счет внешних источников четырьмя способа­ми. Во-первых, за счет сокращения расходов, связанных с рожде­нием и воспитанием детей, благодаря уменьшению рождаемости. Во-вторых, за счет уменьшения затрат, связанных с заболеваемо­стью, общей и детской смертностью, вследствие резкого сокра­щения той, другой и третьей - здесь государство предприняло большие усилия и взяло инициативу на себя, но затраты легли, конечно, на плечи трудящихся. В-третьих, за счет того, что зна­чительное число ранее не работавших или не в полную меру ра­ботавших женщин пошли работать за зарплату или жалованье, поскольку спрос на рынке труда был огромный, а уменьшение числа детей и возможности отдать их в ясли, детские сады и в школы резко возросли. Наконец, за счет более равномерного распределения материальных благ как между разными стратами общества, так и внутри страт.

           Перечисленные возможности открылись во многом благода­ря переходу от традиционного к современному типу воспроизвод­ства населения, произошедшему в СССР в основных чертах в 1920-1961 гг. с большим отставанием от западноевропейских стран, где он в начале XX в. уже завершился. В ходе этого пере[185]хода резко сократилась рождаемость, главным образом, за счет внутрисемейного регулирования, существенно уменьшилась смертность за счет коренного изменения в причинах смерти и, в конечном итоге, установился современный, т.е. более рацио­нальный и экономичный тип воспроизводства населения. Бла­годаря падению рождаемости, несмотря даже на существенное снижение детской смертности, число детей за 1890-1960 гг. в го­родских семьях уменьшилось в 2,29 раза, в сельских семьях - в 2,05 раза.

           Резкое снижение общей смертности привело к увеличению средней продолжительности жизни и соответственно к увеличе­нию числа лиц пожилого нетрудоспособного возраста. Но бла­годаря уменьшению количества детей в семье, общее число нетрудоспособных членов в семье сократилось. Кроме того, большинство людей нетрудоспособного возраста при советской власти стало получать пенсию, что освободило или, по крайней мере, уменьшило бремя их содержания для детей. Наконец, об­щество и отдельные семьи выиграли за счет снижения заболе­ваемости и увеличения времени, прожитого каждым человеком в здравии и труде.

           Современный тип воспроизводства рационализировал весь жизненный цикл семьи и человека, в особенности женщины. Преимущественно прокреативные функции женщины, прежде поглощавшие огромные силы, сократились и сконцентрирова­лись на определенном моменте жизненного цикла, высвободив время, силы, энергию, которыми она воспользовалась в значи­тельной мере для работы ради улучшения семейного бюджета. Процент женщин среди рабочих и служащих (без колхозов) за 1922-1960 гг. увеличился почти в два раза, с 25 до 47, а в колхо­зах они всегда работали наравне с мужчинами. Процент женщин в общей численности специалистов с высшим и средним специ­альным образованием в 1940 г. составил 36, в 1960 г. - 59. Подоб­ной женской трудовой и культурной активности не знала ни одна страна мира.

           Чтобы женщины могли развить столь интенсивную трудо­вую активность, должны были существовать важные предпосыл­ки: юридические права, рабочие места, густая сеть дошкольных и школьных учреждений, медицинское обслуживание, гаранти­рованная пенсия, пособия многодетным семьям, одиноким и кор­мящим матерям, по беременности и др. Следует признать, что го­сударство, оказывавшее огромный нажим на жизненный уровень населения, вместе с тем создало такую систему социального обеспечения и гарантий, которая, хотя и не была адекватна по[186]требностям, но до конца советского периода существовала и со своими функциями более или менее справлялась.

           Таким образом, общий выигрыш от изменения характера воспроизводства населения оказался настолько большим, что по­зволил улучшить биологический статус населения, несмотря на громадные размеры государственной эксплуатации, правда, це­ной большого напряжения со стороны мужчин и, в особенности, женщин. Перестав быть родильными машинами, они отчасти превратились в машины по производству товаров, услуг и домаш­ней работы, которая по-прежнему оставалась в их исключитель­ной компетенции.

           Советское общество мобилизовало и такой важный внутрен­ний резерв для улучшения биологического статуса, как выравни­вание доходов огромной массы населения на некотором среднем для всех прожиточном минимуме. В антропометрической исто­рии установлено, что неравенство в распределении доходов меж­ду различными группами населения в обществе является вторым по значимости фактором для среднего роста населения после среднего дохода на душу населения. Уменьшение неравенства в доходах на 10% приводит к увеличению роста взрослых на 14 мм при той же величине дохода на душу населения. Притом, чем бед­нее общество, тем чувствительнее биологической статус его на­селения к степени неравенства в распределении доходов. Суть за­висимости между средним ростом людей и уровнем неравенства заключается в том, что при уменьшении неравенства в доходах увеличивается как доля средних слоев, так и доля населения, име­ющего прожиточный минимум. Низшая страта расходует допол­нительный доход, в первую очередь, на поддержание биологиче­ского статуса, что ведет к увеличению роста детей из бедных семей, очень чутких к улучшению питания. За счет этого, а так­же благодаря увеличению доли средних слоев, имеющих более высокий рост, чем представители низшей социально-экономиче­ской страты, происходит увеличение среднего роста жителей страны, даже если рост детей из высшей и средней страт остает­ся неизменным.

           Статистические данные о нивелировании доходов свидетель­ствуют, что уровень неравенства в доходах при советской власти (при всех колебаниях в отдельные годы и периоды) имел тенден­цию снижаться. Все авторы единодушны во мнении, что неравен­ство в распределении доходов в СССР было меньшим сравни­тельно с западными странами.

           Сделанные наблюдения по советскому периоду являются предварительными по нескольким причинам: 1) имеющиеся дан[187]ные относятся только к горожанам, а среди них - только к про­мышленным рабочим; и те и другие с точки зрения материально­го благосостояния имели преимущества перед сельским населе­нием; 2) до 1960 г. в городах проживало менее половины населе­ния СССР, в силу этого результаты об изменении длины тела го­рожан не могут быть распространены на всю страну; 3) данные являются выборочными и величину выборок нельзя пока при­знать вполне достаточной, учитывая обширность территории, большую численность населения и сильную географическую изменчивость роста. Отсюда следует, что дальнейшие исследова­ния должны увеличить базу данных о росте до возможности по­лучения региональных показателей и ввести в научный оборот данные о длине тела сельских жителей. В более детальном изуче­нии нуждаются и источники улучшения биологического статуса городского населения, которыми, в частности, могли служить не­допотребление сельского населения и экстремальная эксплуата­ция труда заключенных.

           Представляет большой интерес сравнение роста в разных странах. В 1740-х годах российские рекруты были выше фран­цузских, имели примерно такой же рост, как и британские (164,7 см), но были ниже американских (173 см), немецких (172 см), австро-венгерских (171,4 см), шведских (168,5 см). Во вто­рой половине XVIII в. повсюду в Европе рост рекрутов понижал­ся, но в разной степени: в Австро-Венгрии - на 4,3 см, в Брита­нии - на 2,5 см, в Швеции - на 2 см; только американские солдаты сохранили свой прежний высокий рост. Поскольку в большинст­ве европейских стран XVIII в. при наборе солдат действовали ро­стовой и возрастной цензы, примерно аналогичные с российски­ми, данные о росте рекрутов достаточно сопоставимы. В конце­XIX в. русские с точки зрения роста находились посередине сре­ди различных народов мира, а среди европейских народов были на несколько миллиметров выше поляков, итальянцев, испанцев, португальцев, венгров и французов, всем же остальным европей­цам и народам других развитых стран, за исключением японцев, русские (так же как белорусы и украинцы) уступали. Наиболее высоким ростом отличались представители северноевропейских народов, а также канадцы и американцы, которые были выше русских на 6-7 см. В XX в. во всех странах Европы и Северной Америки, как и в России, проходила акселерация, однако она ма­ло изменила соотношения роста между русскими и другими наро­дами. Русские остались выше тех, кого они обгоняли в XIX в., и ниже тех, кому они уступали. В 1990-е годы самыми высокими были голландцы - 185 см, затем шведы - 184 см, немцы - 183 см, [188] им немного уступали американцы (178 см), долгое время бывшие лидерами в отношении роста. Рост 20-летних петербуржцев, ро­дившихся в 1970-1980 гг. равнялась 178 см, т.е., как и 100 лет на­зад, русские уступали самым высоким народам мира на 6-7 см. Если биологический статус повышается, как настаивают антро­пометристы, пропорционально изменению роста, то проведенное сравнение показывает, что Россия с точки зрения всего того, что за этим статусом скрывается, развивалась, по крайней мере в по­реформенное и советское время, примерно такими же темпами, как и большинство развитых стран. Конечно, биологический ста­тус - это не синоним жизненного уровня, благополучия и дохода, но он имеет исключительно большое значение для человека. В улучшении биологического статуса, возможно, и лежит глав­ная причина длительного существования советского строя, бес­человечного в одном и гуманного в другом, и тех ностальгиче­ских чувств, которые к нему до сих пор испытывают многие рос­сийские граждане, биологический статус которых после распада СССР в 1991 г. ухудшился.

           Антропометрические данные позволяют предположить, что в эпохи радикальных реформ и интенсивного расширения терри­тории происходило снижение биологического статуса и, скорее всего, общего благосостояния населения. В последние 300 лет преобразования и победы при Петре I и Екатерине II особенно дорого стоили российскому народу, так как они сопровождались наибольшим понижением благосостояния широких масс населе­ния, о чем можно судить по уменьшению роста на 5,4 см за XVIII в. Структурные изменения в обществе и экономике, вы­званные Великими реформами 1860-х годов, также сопровожда­лись понижением благосостояния населения, но оно было крат­ковременным и несущественным. Возможно, что и Столыпин­ская реформа вызвала некоторое понижение биологического уровня жизни. Начало советской эпохи с характерными для нее радикальными реформами тоже отмечено снижением биологи­ческого статуса населения.

           Наблюдаемое с середины 1980-х годов снижение биологи­ческого статуса, о масштабах которого мы можем пока дога­дываться, а измерить сможем через 20 лет - после 2005 г., так­же вызвано реформами, преобразующими прямо или косвенно все сферы общественной жизни. Это говорит о том, к сожа­лению для живущих в эпоху перемен, что реформы без сниже­ния жизненного уровня невозможны, по крайней мере в России. Но, с другой стороны, дает надежду на то, что эпоха пе­ремен, начавшаяся в середине 1980-х годов, должна примерно к [189] 2005 г. завершиться - поскольку фаза интенсивного сниже­ния биологического уровня жизни обычно продолжается около 20 лет - и мы вступим в фазу подъема нашего благо­состояния.

 

           [189-190] СНОСКИ оригинального текста

 

ОБСУЖДЕНИЕ ДОКЛАДА

           А.Н. Сахаров:

           - Приглашение в наш институт доктора исторических наук Бориса Николаевича Миронова из Санкт-Петербурга по теме “Антропометрическая история России ХVIII-ХХ вв.: Теория, ис­точники, методика, первые результаты” было вызвано тем, что за последние годы его работы, новаторские работы, стали широ­ко известны в нашей стране и за рубежом. Его двухтомная “Социальная история России ХVIII-ХХ веков” всем хорошо из­вестна. Мы с большим интересом познакомились с его статьей “Питание, здоровье и рост населения в России ХVIII-ХХ вв.”. Прочитав эту статью, я с удивлением узнал, что в общем народ жил не так плохо, как нам казалось, а питался, как доказывает наш гость, по калориям даже лучше, чем мы питаемся сегодня.

           В 60-е годы была опубликована статья П.Г. Рындзюнского. Она называлась “Умирало ли русское крестьянство при крепост­ном праве?”. Это была полемика с историками И.Д. Ковальченко и Л.С. Миловом, которые доказывали, что русское крестьянство при крепостном праве вымирало, однако население увеличива­лось, Россия росла, демографические показатели повышались.

           Эта линия объективного, спокойного, правдивого, социаль­ного, антропологического подхода к российской истории продол­жала существовать, и докладчик является лидером в этой облас­ти оценок российской истории. Нам было интересно прослушать доклад, потому что в нем выражены все те основные концеп­туальные вопросы, которые содержатся в монографии и в серии статей, которые вызывают интерес и в России, и за рубежом.

           [191] А.Н. Медушевский:

           - Я очень ценю исследования докладчика, позитивно оцени­ваю направление в целом, считаю его очень важным. Но именно поэтому мой вопрос будет несколько скептическим. Доклад, на мой взгляд, получился слишком “американский” - и в хорошем, и в плохом смысле слова. Он очень логичный, четкий, но в нем сде­лана попытка вывести важные социологические выводы из одно­го совершенно конкретного наблюдения.

           В логике существует такое понятие, как “бритва Атакама”. Оно означает, что дополнительные аргументы не нужны, если приведен главный аргумент. Доклад начинался с такого аргумен­та, причем он был сформулирован в виде некоей констатации - что биологический рост зависит от потребления. Ссылка была на научную литературу.

           Я позволю себе усомниться в этом основополагающем тези­се - может ли рост человека зависеть только от потребления ка­лорий? Рост человека зависит от многих факторов. Еще Чижев­ский говорил о том, что даже социальные потрясения могут зави­сеть от солнечной активности, от каких-то других факторов, например от климата. Я допускаю, что потребление играет суще­ственную роль в росте человека. Но может ли развитие челове­ка зависеть только от потребления? Я в этом не уверен. Сущест­вуют разные типы цивилизации, различные культурные факто­ры. Это влияет и на рост. Поэтому такой вывод докладчика мне кажется чрезвычайно прямолинейным. Вы получили очень цен­ные данные об изменении роста человека, но, может быть, здесь действует совокупность биологических и социальных факторов?

           Это первое сомнение и первый вопрос.

           Второе сомнение и второй вопрос касаются хронологиче­ских рамок. Вы делаете принципиальный вывод на основании изучения процессов за 280 лет. Мне кажется, что этот период не­достаточен. Нужно было бы для такого вывода как минимум 5-10 тыс. лет, потому что речь идет фактически об изменении генотипа.

           Третий вопрос касается методики. Сама постановка пробле­мы и Ваш интерес к этим данным определяют известную претен­циозность в хорошем смысле подхода к материалу. Вы исходите из того, что материалы рекрутских наборов могут быть объек­тивным источником. Но это спорно, потому что в рекруты отда­вали только самых высоких людей, и тот факт, что величина рекрутов меняется со временем, может зависеть отчасти от демо­кратизации армии, оттого, что брали уже всех, а не только самых высоких. Кроме того, даже если принять Ваш тезис о том, что ре[192]крутские и прочие данные отражают рост населения, то почему Вы думаете, что здесь действуют какие-то субъективные факто­ры. Например, более высокие люди стремятся вступить в брак с более высокими партнерами, и у них рождаются более высокие дети. Как это отражается на статистике?

           В значительной степени американские данные, о которых Вы сказали, базируются на евгенике. Не получается ли здесь извест­ное перенесение этих методов из Европы в Америку и из Амери­ки в Европу. Не вернемся ли мы снова к Ламброзио, который это доказывал, приводя картинки в своем альбоме? И не приведет ли это к некоторому априорному перенесению биологических фак­торов на социологические?

           А.К. Соколов:

           - Кардинальный вопрос для данного доклада - это зависи­мость роста от материального благосостояния. Это действитель­но подтверждается статистическими наблюдениями. Но эта зави­симость многофакторная: несколько причин могут повлиять на рост человека. Особенно это касается советского времени.

           Подтверждается ли экспериментально такая четкая, прямая зависимость?

           В.А. Кучкин:

           - Вопрос касается приемов исследования. В Африке пигмеи - нация низкорослая, а сенегальцы - один из самых высоких наро­дов Африки. Как здесь дело обстоит с ростом? Это интересно, потому что очень контрастно.

           И один конкретный вопрос. Новобранцы 1941-1980 гг. Это данные только по новобранцам из города или вообще по всем?

           Б.Н. Миронов:

           - Это данные только за советское время и только по городам.

           Г.А. Куманев:

           - Какое влияние оказывали войны на рост людей? Как из­вестно, всемирная история, история нашего Отечества до преде­ла заполнены войнами и иной раз войн было больше в течение столетия, чем мирных лет. Известно, что в войнах гибли наибо­лее здоровые кадры мужского населения. Возьмем хотя бы две последние мировые войны. Какое-то влияние они оказывали или нет? В этих войнах погибал не только лучший генофонд, но и наиболее здоровая часть населения.

           Б.Н. Миронов:

           - Я не знаю, радоваться мне или нет, что мой доклад похож на американский. Мне пришлось поневоле говорить кратко и не вдаваться в подробности. Может быть, поэтому А.Н. Медушев[193]скому показалось, что я утверждаю, что рост зависит только от потребления. Но я так не говорил. Я говорил, что рост - это ре­зультат взаимодействия того, что человек потребляет и расходу­ет. На входе это только питание, другого источника энергии нет. Но на выходе это и спорт, и любовь, и борьба, и поддержание температуры тела. То есть на выходе-то и действуют социальные факторы. Например, сколько человек работает - семь часов или больше, почему русский крестьянин зимой много спал, на печке лежал? Для того чтобы затормозить биологические процессы, чтобы энергии расходовалось меньше, потому что у спящего че­ловека идет меньше калорий на поддержание температуры тела. Поэтому ни я, и никто - ни американский, ни французский, ни российский антропометрист - не утверждают, что все зависит от потребления, что все дело сводится к питанию. Питание - это только источник энергии, а как она расходуется - здесь действу­ет масса других факторов. Например, огромного количества энергии требуют болезни. Женщины знают - если ребенок боле­ет, то у него тормозится рост, даже если его прекрасно кормят. Я говорил, что заболеваемость уменьшалась, смертность понижа­лась. Это же социальный фактор! Нужно было создать медици­ну, создать детские учреждения и т.д. Это все социальные факто­ры. Во всем, что я говорил, биологии очень мало. Да, мы воспри­нимаем человеческий организм как биологический организм, но он перерабатывает энергию, пищу, которую потребляет, и суб­лимирует ее в искусство, в науку и т.д. Чижевский говорил о влиянии солнечной активности. Но ни Чижевский, никто другой не доказал, что есть прямая связь между ростом и солнечной активностью. То есть, если есть солнце, радиация, то человек растет. А мало солнца, мало света - рост уменьшается. Здесь связь опосредованная. Если тепло, температура высокая, солнце хорошо светит, теплый климат, значит, нужно меньше энергии, меньше калорий, меньше средств тратить на одежду, на питание, на жилище. В России нужно строить очень толстые стены для то­го, чтобы защититься от холода.

           Посмотрите, в Италии, даже в Британии, в Германии, в лю­бой западноевропейской стране, люди выигрывают на одежде, потому что им нужно меньше одевать, они выигрывают на строи­тельных материалах, потому что им надо меньше строить.

           В каком смысле влияет солнечная активность? Уменьши­лось количество тепла, поступающего на землю. Это сказалось на урожайности, на сборе хлеба, а затем на потреблении и че­рез потребление - на росте. Вот какая опосредованная зависи­мость.

           [194] А.Н. Сахаров:

           - Но Вы о потреблении водки ничего не сказали.

           Б.Н. Миронов:

           - О потреблении водки. Современники говорили, что волж­ские грузчики могли рояль нести на спине, погрузить его на ко­рабль. Что они ели? Они ели водку с хлебом. Почему? Потому что водка дает очень много калорий и быстро усваивается. Они выпивают поллитра водки с хлебом, спят час, полтора, два, встают как новенькие и могут тяжести таскать. Почему? Потому что водка дает 19 калорий на грамм, в то время как сахар, угле­воды, белки дают всего 4. Кстати, и Энгельгардт прекрасно о крестьянском питании говорил, что крестьянин не променяет водку на мясо. Хотя он был химик и в калории не вдавался, но жизнь была такова, что крестьянин брюхом чувствовал, что вод­ка во время тяжелой работы дает много калорий. Это было то, что ему нужно.

           Второе. Хронологический период. Конечно, 10 тыс. лет хоро­шо, а еще лучше взять 100 тыс. лет. Но первые измерения роста рекрутов, измерения роста в современном смысле появились в конце XVII-XVIII в. Раньше рост нигде не измерялся.

           Сейчас есть антропометристы, производящие раскопки клад­бищ. Они используют археологические данные в своих исследо­ваниях. Поэтому решается и такая задача - вычислить, измерить динамику роста за 200 тыс. лет. Российские археологи имели большие материалы, но они никогда с этой целью не использова­лись, хотя из них можно извлечь очень много ценных данных. Но и 280 лет не так мало. Поэтому вывод, который относится к этим годам, достаточен.

           Теперь третье Ваше сомнение. Вы говорите, что в моем док­ладе есть некоторая тенденциозность в том смысле, что у меня оптимистический склад и я склонен оптимистически трактовать данные.

           Дело в том, что, очень внимательно и всесторонне анализи­руя данные рекрутских наборов, я считал, что важны две принци­пиальные вещи: насколько точно измеряли возраст и рост. Этому у меня посвящен специальный раздел. Я говорил, что рекрутов из­меряли дважды: на приемном пункте, в своем селе или уезде, и когда его привозили на место в армию. Этот вопрос контролиро­вался, что же касается возраста, то сложностей было больше, особенно в XVIII в. Иногда 20-30-летние рекруты хотели припи­сать себе возраст, чтобы не попасть в армию. Уклонисты были всегда, но врачей очень трудно обмануть. Существует ряд экс­пертиз, например по зубам, по некоторым другим параметрам, [195] которые позволяют уточнить возраст. В XVIII в. заставляли дос­тавать документы - метрические книги, исповедные ведомости и т.д., где это выяснялось. Такие спорные случаи известны.

           Я не могу сказать, что привел идеальные антропометриче­ские данные. Их просто нет. Но антропометрические данные об­ладают тем преимуществом, что намеренно их нельзя фальсифи­цировать.

           Вы говорите, что в рекруты в армию шли самые высокие. Это не совсем так. Конечно, был ценз, но были и желающие. Так как существовал ценз, то была возрастная категория людей, которая избегала службы в армии только потому, что они были низкого роста. На рынке крепостных людей, который существо­вал в XVIII-первой половине XIX в., цена человека зависела от роста, и это все понимали. И поэтому помещик всегда предпочи­тал отдать человека низкого роста, а не высокого. Здесь шла борьба интересов. Армия требовала одного - хотела высоких здоровых рекрутов, а сдатчики хотели сдать не слишком доброт­ный “товар” по росту и по возрасту. Этому вопросу следует уде­лять внимание. Я много этим занимался и вижу здесь еще одну положительную вещь - что качество этих данных со временем повышалось от XVIII к первой половине XIX в., от первой поло­вины XIX ко второй половине XIX и к XX в. А в советское время вообще не было ценза. Ростовой ценз был отменен, поэтому бра­ли в армию (у меня есть данные по 70-80-м годам) людей ростом 1 м 47 см, 1 м 46 см, если они здоровы. Здесь никаких ограниче­ний не было, поэтому не было обмана.

           Совершенно справедливо, что рост и вся эта модель носят многофакторный характер.

           Я обратил бы ваше внимание на улучшение или ухудшение биологического статуса, биологического уровня жизни. Я гово­рил, что есть высокая связь, высокая корреляция между общим уровнем жизни, между благосостоянием и биологическим стату­сом. Но это не функциональная связь и не связано на 100%.

           Вот, например, такой факт. В Соединенных Штатах Америки и в западноевропейских странах во второй четверти XIX в. сни­жение роста у новобранцев происходило притом, что националь­ный доход на душу населения везде рос. Это было связано с тем, что доходы увеличились, но люди стали их тратить не на улучше­ние питания, а на другие вещи. Это, во-первых. Во-вторых, прин­ципиально важно, какова структура питания, каков его состав. Если там мало белков животного происхождения, если там мало витаминов, нет микроэлементов, рост не будет достаточным, т.е. все генетические возможности человека не будут использованы. [196] Полноценное питание - это не только калории, это еще и состав пищи. И это очень существенно.

           У нас в России, поскольку в XVIII-XIX вв. еще индустриаль­ного общества не было и уровень потребностей был ниже, связь между общим уровнем благосостояния и биологическим стату­сом намного теснее, чем в западноевропейских странах, посколь­ку у них уровень потребностей был совсем другой.

           Зависел ли рост только от питания? Нет, конечно. Питание - это бензин, который нужен. А его можно было израсходовать со­вершенно по-разному. И от того, как расходуется этот “бензин”, в конечном итоге зависит рост.

           О пигмеях и сенегальцах. Это вопрос интересный. Теперь вы­ясняется, что в конечном итоге их рост зависит от питания. Пита­ния и того, как энергия получалась и как она расходовалась.

           Вот японцы, казалось бы, всегда были низкие. Но в послед­ние послевоенные годы они выросли на 12-15 см, они почти при­ближаются сейчас к русским. Таким образом, все изменения рос­та в большей степени обусловлены факторами среды.

           В.А. Кучкин:

           - Мой вопрос несколько иной: зафиксировано ли, например, у пигмеев в связи с улучшением питания движение в росте, или, скажем, какие-то группы сенегальцев недоедают.

           Б.Н. Миронов:

           - Вот, что зафиксировано бесспорно. Если черных любого роста привозят в Америку, они там начинают жить так, что рост у них выравнивается с ростом белых людей. Когда их набирали в рабство, это было замечено. Рабов очень прилично кормили, и когда отменили рабство в Соединенных Штатах, то у них рост уменьшился, потому что, когда они стали свободными, они хуже стали питаться. Рабовладелец очень заботился о том, чтобы раб хорошо работал, а голодный человек хорошо работать не может, поэтому раб всегда получал мясо. Даже в то время, когда в Аме­рике во второй четверти XIX в. рост белых людей снижался, рост рабов не уменьшился, потому что рабовладельцы, плантаторы их хорошо кормили.

           Теперь вопрос о влиянии войн. Конечно, влияние войн огром­но и снижение роста при Петре и при Екатерине, в первую оче­редь, связано было с тяжелейшими войнами, которые вела Россия. Здесь, с одной стороны, огромные рекрутские наборы, которые истощали рабочую силу, а с другой - это огромные средства, потому что война стоит больших денег. Поэтому пер­вый займ Россия сделала в 1769 г., когда началась русско-турец[197]кая война. Войны влияли и на благосостояние, и на питание, и на рост.

           Второе. Действительно во время воины погибает цвет обще­ства. С одной стороны, в армии, если действует ростовой ценз, должны быть люди выше среднего роста, а во-вторых, они долж­ны быть выше среднего уровня по здоровью, потому что нездо­ровых в армию не брали. У меня были измерения среднего роста москвичей до войны и после войны - людей одного и того же го­да рождения. Рост уменьшился на 5 миллиметров! Я подумал, что неправильно посчитал. В армию во время войны взяли москви­чей, и, конечно, более здоровые и более высокие погибли. По­этому рост людей того же года рождения, которые пережили войну, был немного ниже и зависел от того, насколько тяжелой была война.

           Ю.А. Поляков:

           - Мы прослушали сообщение об изменении роста призывни­ков за XVIII-XX вв. Доклад очень интересен и содержит много выводов и наблюдений. Он очень хорошо показал, как много можно выжать из такой, казалось бы, очень узкой темы, сделал ряд интересных выводов, наблюдений, и это полезно и важно для изучения нашей истории в целом. Но некоторые выводы слиш­ком прямолинейны и, может быть, неточны.

           Нужно учитывать весь комплекс обстоятельств, факторов, которые влияют на человека, а не строить все только на антро­пометрических данных, иначе мы можем прийти к односторонно­сти и еще хуже - к антропометрическому фетишизму.

           Трудно согласиться с Вашим утверждением о том, что этни­ческая сторона не влияет на рост человека. Здесь уже приводи­лись примеры. Но оспаривать то положение, что люди, живу­щие на севере Европы обладают более высоким ростом, чем, скажем, вьетнамцы, трудно. Это постоянный фактор, и сколько ни корми вьетнамца, он не дорастет до 1,9 м. Здесь и потребно­сти другие.

           По моим сведениям, в авиационной академии, где учились люди из других государств, легко было определить данные, сколько представители разных национальностей тратят на пита­ние: больше всех съедали немцы - на 2 руб. 80 коп. Меньшую сумму тратили вьетнамцы - 36 коп. У них были деньги, они мог­ли тратить больше, но у них не было потребности.

           Прямо связывать изменение роста с питанием, мне кажется, не всегда возможно. Известно, что американцы питаются, как правило, хорошо, следят за своим здоровьем, но не растут! У них питание идет не впрок. Главная беда для американцев - ожире[198]ние. Кроме того, они раздаются вширь. Меня удивили данные, что за столетие у мужчин таз стал шире на 6 см.

           Поэтому этнические особенности есть. Это первое. А вто­рое - связывать напрямую рост с питанием нужно очень осто­рожно. Известно, что у разных народов различен биологический цикл созревания. У многих народов мальчик в десять лет накиды­вает лассо на оленя, а русские дети, например, этого не могут, в отличие, скажем, от эвенков или ненцев. Биологические циклы у разных этносов различаются. Это, по-моему, доказанный факт.

           Наконец, я хочу продолжить мысль о том, что много факто­ров влияет на рост человека, на рост призывников в том числе. Например, академик Спирин выступил с рядом материалов, осно­ванных на многолетних наблюдениях (это достаточно репрезен­тативные материалы), о том, что электрический свет, распро­странение электрического света в городах и деревнях оказало ог­ромное влияние на организм молодых людей, в частности на рост. Он объяснял массовое распространение акселератов имен­но тем, что они значительно большую часть времени, чем рань­ше, проводят при свете. Это очень интересно и очень важно.

           Думаю, что некоторые прямые Ваши выводы, например о Крымской войне, которая не затронула глубинку России, но сра­зу же повлияла на рост призывников, - такие выводы мне пред­ставляются прямолинейными. Но в общем, повторяю, это инте­ресно, это важно, это показывает, как много можно выяснить при внимательном и глубоком изучении из разнообразных источ­ников и материалов.

           Ю.А. Тихонов:

           - За вторую половину прошлого века историки достигли за­мечательных успехов в изучении аграрного строя и крестьянст­ва, но и поныне относительно уровня жизни крепостного кре­стьянства, скажем, XVIII столетия, многие вопросы остаются без ответа.

           Поэтому выдвинутое докладчиком новое исследовательское направление заслуживает положительной оценки. Оно расширя­ет информативное поле историка, так как корпус известных ис­точников не содержит прямых сведений по проблемам бюджета крестьянской, посадской или дворянской семьи. К примеру, мы не можем представить себе, отличалось ли благосостояние бар­щинного крестьянина от оброчного, какое было соотношение доходов и расходов в помещичьей семье и т.д.

           Насколько испытывали люди возрастающий гнет государст­венных налогов, можно себе представить. Но эти данные очень неполны. В докладе сказано, что подушная подать при Петре вы[199]звала уменьшение налогового бремени. Имеются в виду, прежде всего, денежные платежи. А если прибавить к этому многочис­ленные трудовые повинности, когда крестьян и посадских посы­лали на строительство в Петербург, в Таганрог, на каналы и т.д.?

           Кто субсидировал отправку людей или перевозку военного имущества на многие сотни верст? Та же крестьянская община. Она оплачивала и продовольствие, и фураж лошадей. И если ос­тавались в деревне женщины и дети крестьянина, то община их содержала. Вычислить денежные расходы на эти трудовые по­винности по источникам невозможно. Может быть, увеличение возрастных показателей при преемниках Петра I и связано с рез­ким уменьшением трудовых повинностей для крестьян и посад­ских. Надо это продумать.

           Затем недостаточно учитываются на протяжении всего XVIII в. рекрутские повинности. Представление такое, что госу­дарство забирает новобранцев и оно же несет расходы в этом. Да ничего подобного! Та же крестьянская и посадская община оплачивала приобретение обуви, одежды, вплоть до галстука. И было нормой, что все чины и чиновники, и канцелярис­ты приемных комиссий получали обязательные подношения от обществ.

           Поэтому в целом размер денежных платежей с душ мужско­го пола в XVIII в. установить невозможно. Но безошибочно мож­но считать, что опасность снизить этот размер историку не гро­зит. Можно только говорить, что мы что-то не учитываем.

           Докладчик для определения биологического статуса рекру­тов решил обратиться к показателям их роста за 1731-1799 гг. и пришел к исключительно важным положениям: в целом за XVIII в. произошло снижение роста на 12 мм. И главное - все это связано, за исключением кратковременных периодов повышения и снижения роста, с социальными процессами российского бытия. Среди них: безусловный рост налогов, многочисленные войны, реформаторская деятельность. Все оплачивалось крестьянами и посадскими.

           И, наконец, перераспределение прибавочной стоимости меж­ду государством и помещиками - это очень важный факт. Если при Петре - пополам, то к концу века почти все забирают земле­владельцы и чиновники.

           Докладчик установил по своим данным, что самый низкий биологический статус оказался у помещичьих крестьян, и это объяснимо. Рост помещичьих поборов был обусловлен европеи­зацией дворянского быта и образа жизни. Достаточно вспомнить Останкино, Кусково, Архангельское. Общее понимание мы име[200]ем, но это не дает представления о том, насколько снижался жиз­ненный уровень податного населения, прежде всего помещичьих крестьян. И не случайно абсолютная монархия пошла на посте­пенное, а затем и окончательное освобождение дворян от обяза­тельной пожизненной службы - потому, что они должны были обеспечивать покорность своих крестьян, а без этого рассыпа­лось бы и государство.

           В докладе убедительно показано, что в основе выводов авто­ра лежат факторы социального порядка, и если бы удалось при­влечь демографические данные о помещичьих крестьянах, это подтвердило бы сделанные наблюдения. Что показывают расче­ты? Мы считаем, что в помещичьей деревне детей было очень мало. На самом деле, дети до 14 лет, т.е. до взрослого работоспо­собного состояния, составляли почти половину населения поме­щичьей деревни. Другими словами, высокая рождаемость покрыва­ла высочайшую смертность. Смертность была необыкновенно высока: детей примерно до 14 лет было в помещичьей деревне столько же, сколько с 15 до 65 лет. Или такой факт. Большинст­во дворов помещичьей деревни - это малая семья, т.е. один или два взрослых работника. Они составляли примерно 87 дворов на каждые 100, а двор, где только два работника, а то и один, одна или две лошади, это уже дохлая хозяйственная единица. Он не может обработать ни свой надел, ни помещичий.

           Еще один фактор, который бы я подчеркнул. XVIII век - это становление и распространение барщинной системы хозяйства. Это настолько обрекало крестьян на крайне низкий уровень бла­госостояния, что трудно даже себе представить. Может быть (я выскажу крамольную мысль), не в целом крепостное право тормозило развитие и т.д., а барщинная система с крепостным правом. Барщина - вот что ставило развитие хозяйства в тупик! Исходя из этого, снижение роста рекрутов в течение всего XVIII в. не представляется сейчас случайным, и заслуга доклад­чика в том, что он убедительно обосновал это явление.

           А.К. Соколов:

           - Я хотел бы обратить внимание на одну особенность докла­да, его экспериментальный характер. Он отличается необычай­ной новизной и необычным углом зрения. Но, для чистоты экс­перимента и тех положений, которые в нем присутствуют, я бы хотел высказать одно пожелание.

           Дело в том, что антропометрические измерения, которые осуществлялись относительно редко, со временем становятся все более и более объемными. Наряду с ростом измеряются и вес, и медицинские данные. Чтобы выводы были более основательны[201]ми, то надо попытаться привлечь и другие данные о рекрутах, ко­торые присутствуют в источниках.

           П.Н. Зырянов:

           - Мы заслушали очень интересный и яркий доклад на очень трудную тему. Доклад позволяет более зримо понять, когда лю­дям жилось лучше, когда - хуже. И это докладчику в отношении XVIII-XIX вв. удалось. Не столь убедительно показан XX в. XX век докладе кажется очень сглаженным, но если подумать, этот век насыщен войнами не меньше, чем предыдущие века. Эти войны как небо и земля отличаются от предыдущих войн. Первая мировая война, гражданская война, Великая Отечественная вой­на - это были катастрофические явления.

           Во-вторых, автор в отношении XX в. берет только город­ское население. Но у нас в стране городское население сравня­лось с сельским лишь в 60-х годах. Значит, данные за предыду­щий период касаются меньшинства населения и только в пос­ледние годы они касаются большинства. Это обстоятельство нужно иметь в виду. Поэтому в отношении XX в. еще предстоит большая работа.

           А.Н. Сахаров:

           - Все выступавшие отметили очень большое значение докла­да, его новаторский характер, новые подходы. Эта линия, кото­рую сегодня и у нас в стране, и в мировом сообществе ученых возглавляет и осуществляет Борис Николаевич Миронов, явля­ется одной из самых перспективных, любопытных и интересных, является одним из новаторских направлений современной исто­риографии. Доклад практически посвящен нетрадиционной исто­рии - той нетрадиционной истории, о которой мы некоторое время тому назад еще не подозревали, к которой боялись прикос­нуться, которая сегодня дает свои первые результаты и, естест­венно, будит ряд новых вопросов. Скажем, проблема физического роста людей. Встал вопрос, почему такие небольшие колебания. XVIII век: сплошные войны, идут рекрутские наборы, происхо­дят катастрофы, а в целом, несмотря на колебания, изменения очень минимальны по сравнению, скажем, с прежними периода­ми. Во-вторых, на протяжении 280 лет неуклонно, несмотря ни на что - ни на Петра, ни на Гражданскую войну, ни на репрессии, по­казатель роста все-таки увеличился. Факт, который невозможно отрицать. А это значит, что человеческая цивилизация, в том числе и Россия, прогрессирует. А что такое “прогресс”? Прог­ресс - это прогресс личности, нормальная жизнь человека. Чело­век борется за жизнь всеми возможными способами. И проблема, [202] по-видимому, заключается еще в том, что кроме проблем, кото­рые мы подняли, существует масса других потаенных источников, рассказывающих о существовании человека, когда люди в экс­тремальных условиях включают рычаги своей самозащиты. Ры­чаги включает семья, община, государство, страна - и, в конце концов, человечество. Включаются рычаги самозащиты, о кото­рых мы порой даже не подозреваем, что и дает минимальные ко­лебания, и по мере развития цивилизации, с ее технологически­ми, культурными и прочими достижениями, приводят они к это­му прогрессу, т.е. к такому состоянию, когда человеку становит­ся жить лучше, легче, комфортнее. Дома растут, одежда улучша­ется и т.д. В связи с этим удивляет изобретательность человека, особенно русского человека и, может быть, десятикратно совет­ского человека, который включает рычаги самозащиты, само­обеспечения, о которых мы только догадываемся, в рамках кото­рых мы существуем, жили, живем и будем жить. Об этом истори­кам тоже надо думать.

           Применительно к прежним временам мы говорили о недоим­ках. Каждое царствование в XVIII в. начиналось с того, что госу­дарь - Екатерина I, Петр П - объявлял Манифест о ликвидации или уменьшении недоимок. Новое царствование - опять ликвида­ция недоимок. Следующее царствование - опять недоимки. Что такое недоимки? Это элементарный уход от налогов. И в тех районах, где были массовые недоимки по многим владениям, шла массовая аренда крестьянами помещичьих, монастырских и пат­риарших земель. Что это значит? От налогов ушли, деньги забра­ли и арендуют земли в своих интересах.

           Надо вспомнить и такие вещи. В период Брежнева вся страна существовала на основе чейнджа. Чейндж - это услуга за услугу. Если ты мясник - отлично. Если ты продаешь билеты в Большой театр - великолепно. Мясо за билеты. Обмен идет по всем лини­ям. (Голос с места: “Ты - мне, я - тебе”.) Это и есть чейндж. Этим охвачена была вся страна.

           Вот ответ на вопрос, почему при коллективизации, при ре­прессиях, ГУЛАГах и прочем идет рост населения и мы стано­вимся выше, шире и т.д. Потому что кроме социальной полити­ки, о чем говорил докладчик, включается еще и самосохранение человека, семьи, нации, государства и т.д. Причем заслуга госу­дарства заключается в том, что при всех ГУЛАГах оно дает воз­можность для этой самозащиты. Это факт, который тоже невоз­можно опустить. Или существовавшая в период Горбачева система бартера, которой тоже была охвачена вся страна - все республи­ки, города и семьи и т.д.

           [203] Вот почему уровень жизни при всех катастрофах не так рез­ко падает.

           И сегодня или в 90-е годы нет ни одной организации, ни одно­го предпринимателя, которые не уходят от налоговой системы и покупают машины, квартиры и т.д. Конечно, часть людей, пен­сионеры и прочие, не обладающие этими возможностями, испы­тывают трудности. Но в основном по всей стране люди ищут эти рычаги, как искали в XVII в., как искали в советское время, и се­годня ищут, и значит, будут расти “вширь”и в “высоту”. В этом нет никакого сомнения, потому что общий уровень комфортно­сти, общий уровень цивилизации развивается, создает возможно­сти для этого, полулегального, полукриминального бизнеса.

           Это тот фактор, те потаенные пружины, о которых необхо­димо говорить.

           Два небольших замечания касаются роста рекрутов. Вы ни­чего не сказали о некоторых реальных вещах. И раньше откупа­лись от армии зажиточные люди, беднота шла в армию. И сегод­ня беднота в армию идет, а зажиточные откупаются, Что значит “зажиточные”? Это семьи, где люди питаются лучше, где люди выше ростом. Они обеспеченнее, живут комфортнее. Это общая система. Средние слои и выше - своих детей, по существу, выво­дят из армейской структуры. Так сейчас, так было и прежде, при советской власти: дети чиновников, дети высокопоставленных начальников - они все откупались. Конечно, тут корреляция со­вершенно необходима.

           И замечание насчет бурлаков. В молодости я занимался бурлаками, у меня есть статья “Бурлаки на Волге”. Они пита­лись не только водкой и хлебом. Первым в рационе у бурлаков было сало. (Из зала: “И рыба”.) Рыба, совершенно верно: во­бла, уха. Пшеничная каша, ячменная каша с салом, и эта кало­рийная пища была основной, а водка - в качестве дополнения. Поэтому калории они получали не за счет водки, а за счет силь­ного калорийного питания. Предприниматели - владельцы му­комольных заводов-баржей - обеспечивали бурлакам такие возможности.

           А что касается Вашего очень интересного тезиса насчет то­го, что рабов кормили хорошо, - это правильно, потому что, ес­ли раба не кормить, он работать не будет. Крепостных крестьян тоже кормили, поддерживали в известной степени. Если они го­рели, им помогали строиться, давали ссуды, лошадей. Это общая система, и за последнее время эта линия понимания взаимодейст­вия помещичьего и крестьянского хозяйства на протяжении XVIII-XIX вв. тоже имеет право на жизнь.

           [204] Я хочу выразить благодарность Борису Николаевичу Миронову за доклад. Думаю, что это пробудит мысли разного рода - и творче­ские, и горестные. Предоставляю Вам слово для заключения.

           Б.Н. Миронов:

           - Я понял, что Вы поддерживаете это направление, сочувствен­но относитесь к исследованиям, которые в этом ключе сделаны.

           Несколько слов в ответ на замечания.

           Академик Ю.А. Поляков повторил вопросы и замечания, ко­торые были сделаны до него.

           Когда говорят об антропометрической истории, то главный источник - это именно рекрутские данные о русских новобран­цах. В антропометрической истории рост и вес используются как главные показатели. И есть коэффициент, который связывает то и другое. Но вес стали учитывать очень поздно, в России - толь­ко в середине XIX в. для моряков. Я все это учитываю.

           Поэтому, когда говорят об антропометрической истории, то главным образом имеется в виду динамика конечного роста чело­века, т.е. то, что дает нам рекрутский набор. Здесь нет никакой подмены. Антропометрическая история - это рост новобранцев. Измеряли еще преступников до того, как появилась фотография, для того, чтобы зафиксировать характерные данные человека, рост, цвет глаз и т.д. Других источников тут, к сожалению, нет.

           Теперь об этнической стороне. Народы Юго-Восточной Азии низкого роста, потому что у них диета очень скромная, однооб­разная и маленькая. Они ели, по крайней мере до XX в., очень ма­ло, когда же они стали есть нормально, как японцы, то у них рост стал быстро увеличиваться, они приближаются к европейцам.

           Американцы едят много, но они не всегда были самыми вы­сокими людьми. Сейчас у них средний рост стал меньше. Глав­ным образом, влияет огромная миграция. Латиноамериканцев приезжает очень много, они имеют рост ниже. Поэтому средний рост американцев систематически уменьшается. Американцы свидетельствуют о том, что зависимость между ростом, весом и питанием есть.

           Вся теоретическая часть проблемы разработана биологами че­ловека, это большая наука, которая основана на точных данных, поэтому теоретические основы здесь непоколебимы. Другое де­ло - как мы это используем, как интерпретируем, как понимаем. Здесь приводили предположение, что освещение влияет на рост. Есть такое понятие, как ложная корреляция. Например, если по­считать корреляцию между выплавкой чугуна и ростом деревьев, можно вывести зависимость: деревья растут и выплавка чугуна все время увеличивается. Но это не значит, что выплавка чугуна влия[205]ла на рост деревьев, или что рост деревьев влияет на выплавку чу­гуна. Существовали какие-то общие факторы. Для деревьев это были одни, которые способствовали росту деревьев, у чугуна это были другие. Точно так же и здесь. Освещение не само по себе влияет, оно связано с техническим прогрессом, технологическими изменениями для того, чтобы мы могли пользоваться электриче­ским освещением. Это пример ложной корреляции.

           Я благодарю Ю.А. Тихонова за поддержку. Мне очень понра­вилось, что он увидел: антропометрические данные подтверждают его наблюдения и вообще наблюдения социально-экономических историков. В своем докладе я не опирался только на антропомет­ристов. Моя интерпретация основана и на других данных: и на урожайности, и на войнах, и на налогах, и платежах, и финансах. То есть это комплексный подход. Результат мы видим, с одной стороны, через рост, а с другой - необходимо любые данные все­гда проверять (скажем, рост, какие-то экономические данные) на всех возможных источниках, и тогда только мы можем получить объективные данные. У антропометристов междисциплинарный подход, и они стараются учесть все возможные подходы.

           Поскольку я делал доклад на материалах за 300 лет, то мне нужно было взять такой показатель, который являлся показате­лем для всего этого периода, это очень важно. Но самое ценное - использование коэффициента, который устанавливает связь между ростом и весом. Это наилучший показатель для биологи­ческого статуса. Я считаю, что XX в. сейчас наименее разработан и по сложности, и по обилию источников, и по проработке. Это только подход к изучению процессов XX в.

           Совершенно прав А.Н. Сахаров, определяющий эту пробле­му как нетрадиционную историю. Я считаю, что и в дальнейшем историческая наука будет развиваться таким образом, что будут находиться новые источники, новые необычные ракурсы, новые подходы, которые откроют нечто новое и существенное.

           Ваше замечание о том, что богатые люди откупались от ар­мии, правильное, и это должно было влиять.

           Что касается бурлаков, то я не хотел сказать, что они только водку пили. Они ели очень много сала и хлеба. Но тогда, когда им нужно было в короткий момент подготовить себя к работе (я об этом читал в мемуарах), срочно, сейчас, через минуту, вот тогда они водку употребляли. Конечно, одной водкой обойтись было нельзя.

           Итак, большое спасибо за вопросы, замечания, за коммента­рии, для меня в высшей степени полезные. В моей будущей рабо­те по этой теме все они будут учтены.