Труды Института российской истории. Вып. 11 / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. Ю.А. Петров, ред.-коорд. Е.Н. Рудая. М., 2013. 487 с. 30,5 п.л. 32,1 уч.-изд. л. 500 экз.

Некоторые итоги, последствия и уроки Сталинградской битвы (К 70-летию выдающейся победы на Волге)

Автор
Куманев Георгий Александрович
Kumanev G.A.

Аннотация

В статье проводится анализ обоих периодов (оборонительного и наступательного) Сталинградской битвы, а также трагических событий весны — лета 1942 г., ставших причиной немецко-фашистских войск к Волге. Особое внимание уделяется реакции мировой общественности на выдающуюся победу советского народа в Сталинградской битве. Статья содержит фрагменты выступлений первых лиц союзных государств, деятелей искусства, дневниковые записи немецких офицеров, выдержки из директив, докладов и прочих документов. Автор использует архивные материалы.

Ключевые слова
Великая Отечественная война; Сталинградская битва; советские войска; немецко-фашистские войка; Г.К. Жуков; Ф. Паулюс; И. Сталин; А. Гитлер

Шкала времени – век
XX

Библиографическое описание:
Куманев Г.А. Некоторые итоги, последствия и уроки Сталинградской битвы (К 70-летию выдающейся победы на Волге) // Труды Института российской истории. Вып. 11 / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. Ю.А. Петров, ред.-коорд. Е.Н.Рудая. М., 2013. С. 116-134.

Текст статьи

 

[116]

Г.А. Куманев

 

НЕКОРЫЕ ИТОГИ, ПОСЛЕДСТВИЯ И УРОКИ СТАЛИНГРАДСКОЙ БИТВЫ (К 70-летию выдающейся победы на Волге)

 

           Выкованная советским народом выдающаяся победа на берегах Волги положила начало коренному перелому в ходе Великой Отечественной войны и всей Второй мировой войны.

           Сталинградская битва завершилась полным триумфом советского военного искусства и знаменовала собой сокрушительный провал военной доктрины немецко-фашистской армии — самой мощной и агрессивной армии зарубежного мира.

           [117] В многовековой истории нашего великого, многонационального Отечества, хотя и редко, но бывали времена отчаяния, потрясений и даже жестоких поражений. Но, пожалуй, не считая второй половины сорок первого года, никогда не было ничего подобного тому страшному периоду лета и осени сорок второго года, когда не только некоторым нашим соотечественникам, но и многим зарубежным друзьям казалось, что конец великого Российского государства близок и неизбежен, что полчища кровавой фашистской империи никому уже не остановить и гибель всего цивилизованного мира вместе с Советским Союзом предопределена… Даже веры в какое-то библейское спасение почти не оставалось. Но чудо все-таки произошло. И главным творцом этого чуда явился героический советский воин от солдата до маршала. Отступив в силу многих причин на сотни километров от своих западных приграничных рубежей, он хорошо понял, что Сталинград — это его последний рубеж. А поняв это, мобилизовал всю свою волю, знания, мужество, стойкость, жертвуя на алтарь Отечества, свое самое дорогое — жизнь. Своим могучим победным оружием, которое вручили ему доблестные труженики тыла, защитники Сталинграда испепелили лучшие панцерные дивизии обнаглевшего врага.

           За ходом Сталинградского сражения, где решалась судьба всей мировой цивилизации, с напряженным вниманием, буквально, по словам У. Черчилля, «затаив дыхание», следили миллионы людей на всех континентах земли. Надежды всего цивилизованного мира оправдались. На берегах Волги армии фашистского блока понесли сокрушительное поражение.

           Общие потери противника только за время наступления советских войск с 19 ноября 1942 г. по 2 февраля 1943 г. на сталинградском направлении составили свыше 800 тыс. человек, около 2 тыс. танков и штурмовых орудий, более 10 тыс. орудий и минометов, до 3 тыс. боевых и транспортных самолетов. Гитлеровский вермахт полностью лишился 32 дивизий и 3 бригад, а 16 других дивизий потеряли от 50% до 75% личного состава.

           Всего же за период гигантской битвы под Сталинградом, длившейся 200 дней и ночей, немецко-фашистские армии потеряли около 1,5 млн. солдат и офицеров — четвертую часть всех войск Третьего рейха, действовавших тогда на советско-германском фронте. За время проведения операции «Уран» сокрушительному удару подверглись 4-я немецкая танковая, 3-яи 4-я румынские, 8-я итальянская армии и несколько оперативных групп, а 6-я немецкая полевая армия вообще прекратила свое существование. Это был невиданный разгром ударных сил агрессивного фашистского блока, не имевший аналогов в мировой военной истории и создавший условия для раз[118]вертывания общего наступления Красной Армии, массового изгнания гитлеровских оккупантов с захваченных ими территорий.

           Количество пленных, взятых советскими войсками за период битвы, по данным учета Генерального штаба Вооруженных Сил СССР, превысило 154 тыс. человек.

           После ликвидации окруженной группировки на поле сражений было подобрано и похоронено 147 200 трупов. Советские войска пленили в «котле» свыше 91 тыс. человек, в том числе более 2,5 тыс. офицеров и 24 генерала во главе с фельдмаршалом Ф. Паулюсом. Среди пленных оказалось немало раненых, больных и обмороженных. И советские врачи самоотверженно боролись за их жизнь. Позднее Паулюс по этому поводу заметит: «Врачи и командование Красной Армии делали все, что было в человеческих возможностях, чтобы сохранить жизнь пленных». Это отметил в своих воспоминаниях и командир 295-й немецкой пехотной дивизии генерал О. Корфес, который писал, что в борьбе за спасение немецких военнопленных умерли от инфекционных болезней 2 советских доктора и 14 медицинских сестер.

           Выдающийся подвиг героев Сталинграда высоко оценило Советское государство. Сорока четырем соединениям и частям, особо отличившимся в битве на Волге, были присвоены почетные наименования Сталинградских, Абганеровских, Донских, Басаргинских, Воропоновских, Зимовниковских, Кантемировских, Котельниковских, Среднедонских, Тацинских. 183 части, соединения и объединения были преобразованы в гвардейские (среди них 6 общевойсковых армий: 21-я, 24-я, 62-я, 63-я, 64-яи 66-я, а также 9 отдельных корпусов и 35 стрелковых дивизий). 55 соединений и частей были награждены орденами. Десятки тысяч бойцов и командиров удостоились государственных наград. 126 наиболее отличившихся воинов стали тогда Героями Советского Союза. В послевоенные годы за подвиги, совершенные в период Сталинградской битвы, дополнительно звание Героя Советского Союза было присвоено шести воинам (из них пяти — посмертно) и звание Героя Российской Федерации — четырем воинам (всем посмертно).

           Говоря о значении победы под Сталинградом, следует особо подчеркнуть тот факт, что в битве на Волге проявились новые черты стратегического, оперативного и тактического искусства советских войск. С наибольшей силой его неоспоримые преимущества сказались при осуществлении контрнаступления — первого в истории войны по своему масштабу и результатам. Оно обогатилось и классическим опытом полного окружения и уничтожения крупных сил противника, а также умелого накапливания и использования стратегических и оперативных резервов. Кроме того, с самого начала проведения стратегического [119] контрнаступления по окружению, а затем и ликвидации 6-й немецкой армии советское командование продемонстрировало возросшее искусство массирования сил и средств на направлении главного удара.

           Необходимо отметить и такие важные моменты.

           Во-первых, решение немедленно приступить к разработке плана контрнаступления было принято в Ставке Верховного Главнокомандования (ВГК) 13 сентября 1942 г. На подготовку такой огромной по масштабам операции ушло менее двух месяцев.

           Во-вторых, соотношение сил Красной Армии и противника (по личному составу 1,1: 1, по боевым самолетам 1,1: 1, орудиям и минометам 1,5: 1, по танкам и штурмовым орудиям 2,2: 1) не отвечало «классическим» нормативам для нанесения глубокого удара и последующих наступательных действий. При таком соотношении сил лишь высокий уровень искусства советских войск мог обеспечить успех грандиозной военной акции по окружению крупной вражеской группировки.

           В-третьих, при самом проведении контрнаступления решающую роль играл фактор времени. Окружение 6-й полевой и 4-й танковой армий противника планировалось осуществить в течение трех суток, до похода тех сил, которые Гитлер мог перебросить сюда с других участков фронта. Ведение боевых действий в высоких темпах и в сжатые сроки — характерная черта операции.

           В-четвертых, неблагоприятная метеорологическая обстановка накануне и в начале наступления (исключавшая действия авиации и поддержку войск с воздуха) не повлекла за собой отмены оперативных планов.

           В-пятых, после создания гитлеровской ставкой группы армий «Дон» во главе с Манштейном для деблокады армии Паулюса (когда у противника на отдельных участках превосходство по танкам стало шестикратным, а по пехоте и артиллерии — двукратным), советское командование сумело сразу же внести коррективы в первоначальные планы, перегруппировать силы и сорвать опасный контрудар. Попытки немецко-фашистского руководства организовать «воздушный мост» для снабжения окруженной группировки закончились потерей для него 1100 боевых и транспортных самолетов.

           Как отмечал в своих мемуарах Маршал Советского Союза Г.К. Жуков, Ставка ВГК и Генштаб на этот раз «оказались способными с научной точностью проанализировать все факторы этой грандиозной операции, сумели предвидеть ход ее развития и завершения».

           Нам представляется, что эти и другие уроки воинского искусства при решении крупнейшей стратегической задачи Второй мировой войны были весьма поучительными в сравнении с действиями на других театрах войны.

 

[120]

* * *

           Среди многих факторов, ставших фундаментальной основой выдающейся победы Красной Армии под Сталинградом, следует особо сказать о духовном факторе, который во многом обеспечил перелом в войне, а затем и сокрушительный разгром армий фашистского блока. Ведь Великая Отечественная война чрезвычайно рельефно обнажила сложное многообразие чувств и верований, взглядов и убеждений, которые отличают нравственные устои патриота.

           В целом высокий моральный дух защитников волжской твердыни, поднявшийся в каждом солдате после крупных неудач, поражений и отступлений, не образовался сам собой, а принял вполне осознанный характер. Воин Сталинграда в результате огромной партийно-политической, воспитательной и патриотической работы хорошо понял, что любимая Родина оказалась в страшной беде и город на Волге — это его рубеж уже на краю пропасти. Известный русский философ И. Ильин в свое время справедливо подчеркивал, что «патриотизм может жить и будет жить лишь в той душе, для которой есть на земле что-то священное, которая живым опытом испытала объективность и безусловное достоинство этого священного — узнала его в святынях своего народа».

           С началом фашистской агрессии и до конца борьбы с нацистскими полчищами свое глубоко призывное, патриотическое слово сказал Русская Православная Церковь (РПЦ).

           Словом, в тяжелейшие годы военного лихолетья, включая и период Сталинградского сражения, Русская Православная Церковь (как и другие конфессии страны), сыграла важную роль в том, чтобы подчинить материальную и духовную жизнь общества выполнению главной задачи — не только остановить врага, но и обеспечить полный, сокрушительный разгром немецко-фашистских захватчиков.

           В докладе на поместном соборе Русской Православной Церкви «О патриотической деятельности церкви за период войны» (1945) Предстоятель РПЦ митрополит Алексий I с удовлетворением отмечал:

           «Патриотическая деятельность церкви выразилась и выражается не в одних вещественных жертвах. Это, быть может, самая малая доля в общем деле помощи, какую оказывала и оказывает церковь в годину военного испытания. Забота о нашей несравненной, доблестной, великой Красной Армии проявляется главнейшим образом в непристающей молитве не только отдельных лиц, но и церкви в целом о даровании нашим защитникам от Господа сил и Победы над врагом».

 

[121]

* * *

           В результате Сталинградской победы Вооруженные Силы СССР вырвали у врага стратегическую инициативу и в целом удерживали ее до конца войны. Эта выдающаяся победа Красной Армии высоко подняла международный авторитет Советского Союза и существенно поколебала внешнеполитические позиции фашистского рейха. В изменившейся обстановке милитаристская Япония была вынуждена окончательно отказаться от плана агрессии против СССР. Решила воздержаться от вступления в войну против Советского Союза и Турция, занимавшая прогерманскую позицию.

           В ставке Гитлера его сподручные несколько дней ломали головы, как преподнести немецкому народу и населению стран-сателлитов известие о сталинградской катастрофе и капитуляции 6-й немецкой армии. И вот, наконец, Верховное командование (ОКВ) опубликовало следующее специальное коммюнике:

           «Сталинградское сражение завершилось. Верные своей клятве сражаться до последнего вздоха, войска 6-й армии под образцовым командованием фельдмаршала Паулюса были побеждены превосходящими силами противника и неблагоприятными для наших войск обстоятельствами».

           Чтению этого коммюнике по немецкому радио предшествовала приглушенная барабанная дробь и вторая часть 5-й симфонии Бетховена. Гитлер объявил по всей стране трехдневный национальный траур. На это время были закрыты все театры, кино, варьете, прекращены различные зрелищные и увеселительные мероприятия. В ходе и после Сталинградской катастрофы фашистский диктатор снял со своих постов 188 генералов, в том числе начальника генерального штаба сухопутных войск генерал-полковника Ф. Гальдера.

           Погребальный колокольный звон общегерманского траура отрезвляюще подействовал на умы многих людей, одурманенных нацистской пропагандой. «Последние несколько недель, — записал тогда в своем дневнике один из фашистских дипломатов У. Хассель, — характеризуются самым серьезным кризисом, какой мы еще не испытывали в войне. Этот кризис, к сожалению, поразил не только руководство и правящий режим, но и всю Германию. Он символизируется одним словом — “Сталинград”».

           Примерно в том же духе оценили после войны последствия поражения немецко-фашистских войск многие генералы и офицеры гитлеровского вермахта.

           По мнению генерал-лейтенанта З. Вестфаля, «поражение под Сталинградом повергло в ужас как немецкий народ, так и его ар[122]мию. Никогда прежде за всю историю Германии не было случая столь страшной гибели такого количества войск».

           Другой немецкий генерал Э. Бутлар с большим огорчением заметил, что «Германия не просто проиграла битву и потеряла испытанную в боях армию, она потеряла ту славу, которую приобрела в начале войны и которая уже начала меркнуть в боях под Москвой зимой 1941 года. Это была потеря, которая в самом скором времени должна была исключительно отрицательно повлиять на весь ход войны…».

           Приведем оценку еще одного прозревшего гитлеровского военачальника — генерала Г. Дёрра — непосредственного участника сражений на Волге. «Для Германии, — писал он, — битва под Сталинградом была тягчайшим поражением в ее истории, для России — ее величайшей победой. Под Полтавой (1709 г.) Россия добилась права называться великой европейской державой, Сталинград явился началом ее превращения в одну из двух величайших мировых держав».

           В те дни всеобщего подъема и ликования, когда весь прогрессивный мир узнал о сокрушительном поражении гитлеровских войск под Сталинградом, многие государственные и политические деятели высоко оценили эту выдающуюся победу Советских Вооруженных Сил.

           5 февраля 1943 г. президент США Ф. Рузвельт писал Сталину:

           «В качестве Главнокомандующего Вооруженными Силами Соединенных Штатов Америки я поздравляю Вас с блестящей победой Ваших войск у Сталинграда, одержанной под Вашим Верховным командованием… Командиры и бойцы Ваших войск на фронте, мужчины и женщины, которые поддерживают их, работая на заводах и полях, объединились не только для того чтобы покрыть славой оружие своей страны, но и для того, чтобы своим примером взывать среди всех Объединенных наций новую решимость приложить всю энергию к тому, чтобы добиться окончательного поражения и безоговорочной капитуляции общего врага».

           Позднее Ф. Рузвельт прислал Сталинграду грамоту, в которой подчеркивал «восхищение его доблестными защитниками, храбрость, сила духа и самоотверженность которых во время осады… будут вечно вдохновлять сердца всех свободных людей. Их славная победа, — указывал американский президент, — остановила волну нашествия и стала поворотным пунктом войны союзных наций против сил агрессии».

           В телеграмме короля Великобритании Георга VI на имя М.И. Калинина 21 февраля 1943 г. говорилось, что «…упорное сопротивление Сталинграда повернуло события и послужило предвестником сокрушительных ударов, которые посеяли смятение среди врагов цивилизации и свободы. Для того чтобы отметить глубокое восхищение, [123] испытываемое мной и народами Британской империи, я отдал приказ об изготовлении Почетного меча, который я буду иметь удовольствие преподнести городу Сталинграду…».

           Находясь под впечатлением разгрома немецко-фашистских войск под Сталинградом, генерал Д. Макартер — командующий союзными силами в юго-западной части Тихого океана — дал такую оценку нашим войскам:

           «Красная Армия воплощает в себе то, что волнует, что движет всеми воинами: храбрость, готовность отдать жизнь за Родину, стойкость в испытаниях и тот неугасимый огонь решимости, который разгорается ярче и ярче, когда человек попадает казалось бы, в безысходное положение. Это — основополагающие военные достоинства, которые составляют величе и порождают бессмертие».

           В приветствии к 25-й годовщине Красной Армии в феврале 1943 г. большой друг Советского Союза великий актер и прекрасный композитор Чарли Чаплин написал такие проникновенные слова:

           «Красная Армия и Сталинград — эти слова прозвучали по всему миру, они отдадутся эхом через всю историю человечества. Эти слова навсегда наполнят сердца каждого русского человека гордостью и уверенностью. Эти слова являются доказательством того, что враг никогда больше не попытается напасть на вашу Родину, так как эти слова вселили ужас в сердца ваших врагов. Эти враги спрашивают, что это за волшебство, которым вы обладаете, не врожденные ли вы дьяволы? Но ответ один — ваш боевой дух, ваша непоколебимая вера и уверенность в будущем вашей великой державы стали символом надежды всех демократически настроенных людей, которые верят в братство, которые верят в великое будущее.

           Россия, ты завоевала восхищение всего мира. Твои герои погибли недаром. В грядущие мирные дни из слез и крови вашей вырастет будущая слава великого вашего государства, так как эта слава — результат этой же решимости и боевого духа, которые вы сейчас проявляете. Ничто не может остановить ваше наступление. Русские, будущее — ваше».

           Сталинградская победа всколыхнула народы Европы на активную борьбу против гитлеровских оккупантов. Она явилась прологом новых наступательных операций советских войск, которые привели к окончательной Победе над врагом.

           Но, как известно, путь к долгожданной Победе не был усыпан розами и не являлся для воинов Красной Армии какой-то «легкой прогулкой». Недаром Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин в приказе № 95 по случаю дня рождения Красной Армии от 23 февраля 1943 г. предостерегал всех защитников Родины от иллюзий, что [124] с гитлеровской армией уже покончено. «Борьба с немецкими захватчиками еще не кончена, — говорилось в приказе, — она только развертывается и разгорается».

           Хотя в ходе Сталинградской битвы советские войска накопили большой положительный опыт, опираясь на который они могли более эффективно совершенствовать боевую выучку, организованность, повышать свое воинское мастерство, враг был еще достаточно силен. Он бешено сопротивлялся, добиваясь порой и некоторых, пусть частных и временных, но успехов.

           Как справедливо отметил в своем предисловии к одной из моих книг прославленный полководец Великой Отечественной дважды Герой Советского Союза, Маршал Советского Союза И.Х. Баграмян, среди свыше 1400 военных дней и ночей не было «ни одного “легкого” дня, даже самый последний день в войне с фашистской Германией был бесконечно опасным, безмерно трудным. Я помню этот день, — подчеркивал маршал, — он прошел на фронте, которым мне довелось командовать, под грохот орудий и треск автоматных очередей; в День Победы, когда во всей стране царило ликование, мы еще вели бои с прижатыми к морю недобитыми гитлеровцами».

           Требовалось также от всех звеньев Советских Вооруженных Сил еще в ходе войны творчески и основательно изучать и учитывать не только факторы блистательных побед, но и все основные причины неудач и поражений, допущенные советскими войсками.

           Именно поэтому необходимо вкратце остановиться и на некоторых поучительных уроках негативного характера, проявившихся в боевой деятельности Красной Армии и ее командования в период Сталинградской битвы.

           1. Прежде всего следует подчеркнуть, что, как и летом 1941 г., Советское Верховное Главнокомандование допустило грубый просчет при планировании военных действий на лето 1942 г., неверно определив направление главного удара гитлеровских войск в предстоящей кампании, а также недооценив способность фашистского блока оперативно восстановить свои силы и переоценив состояние и возможности собственных сил.

           На совместном заседании Ставки и ГКО 28 марта 1942 г. был рассмотрен, а затем утвержден план предстоящих действий Красной Армии на весну и лето 1942 г. Вместо перехода к стратегической обороне, что предлагали начальник Генштаба маршал Б.М. Шапошников и член Ставки ВГК генерал армии Г.К. Жуков, фактически было принято «гибридное» решение: одновременно с переходом к активной обороне осуществить целую серию частных наступательных операций от Мурманска до Севастополя. Причем ряд этих операций (например, в [125] Крыму или широкомасштабную операцию на харьковском направлении) только с большой натяжкой можно было назвать «частными».

           На поступившие возражения и сомнения Г.К. Жукова (его поддержали Б.М. Шапошников и заместитель председателя СНК СССР Н.А. Вознесенский), предлагавшего из-за скудности резервов и острой нехватки боеприпасов осуществить действительно частные наступательные действия и только в полосе Западного фронта, И.В. Сталин заявил: «Не сидеть же нам в обороне сложа руки, не ждать, пока немцы не нанесут удар первыми! Надо самим нанести ряд упреждающих ударов на широком фронте и прощупать готовность противника. Жуков предлагает развернуть наступление на западном направлении, а на остальных фронтах обороняться. Я думаю, что это полумера».

           Отклоняя взвешенное, разумное предложение Жукова, Верховный Главнокомандующий все еще считал, что «немецко-фашистская армия оказалась перед катастрофой» и что «инициатива теперь в наших руках и потуги разболтанной ржавой машины Гитлера не могут сдержать напор Красной Армии».

           Итак, на указанном заседании в ГКО и Ставке, было принято решение, смысл которого заключался в формуле — обороняясь, наступать. Тем самым, писал позднее маршал Г.К. Жуков, «в этом решении был допущен чрезвычайно большой просчет Ставки». Его весьма отрицательные последствия не замедлили сказаться.

           Крупным поражением, например, ознаменовалось уже в мае 1942 г. тоже «частное» наступление войск Юго-Западного и Южного фронтов на харьковском направлении под командованием главных пропагандистов этой операции маршала С.К. Тимошенко и члена Военного совета Н.С. Хрущева. Причем, когда стало ясно, что наступавшие в районе Барвенково соединения Красной Армии оказались под угрозой окружения, Сталин не дал согласия на прекращение наступления. В результате значительная часть сил юго-западного направления попала в окружение, и многие воины не смогли вырваться из вражеского кольца, сражаясь до последнего патрона. Общие потери Юго-Западного и Южного фронтов составили около 230 тыс. человек, 775 танков, более 5 тыс. орудий и минометов и других видов вооружения.

           Потерпели серьезные неудачи и другие «частные» операции Красной Армии в Крыму, под Харьковом, а также в Донбассе, под Воронежем, Ржевом, Ленинградом и в районе Демянска. Они привели только к распылению и без того скудных резервов, и противник начал быстрое продвижение к Волге и в направлении Кавказа. Начальник генерального штаба германских сухопутных войск генерал Ф. Гальдер с удовлетворением записал в своем дневнике: «Инициатива повсюду начинает переходить в наши руки».

           [126] 2. Роковую роль сыграло неверное определение Ставкой и прежде всего ее председателем, главного направления нового наступления армий фашистского блока в весенне-летней кампании 1942 г. Таким главным направлением, куда будут нацелены основные силы врага, Сталин считал Москву, московское направление. Ведь не случайно в 150 км от советской столицы находилась самая мощная группировка вермахта в составе 70 отборных дивизий.

           Между тем еще 18 февраля 1942 г. органы советской разведки сообщили в Генеральный штаб, что «Германия готовиться к решительному наступлению на Восточном фронте, которое развернется вначале на южном секторе (курсив наш. — Г.К.) и распространится в последующем к северу…».

           Об этом же спустя немногим более одного месяца органы госбезопасности доложили в ГКО: «Главный удар будет нанесен на южном участке (курсив наш. — Г.К.) с задачей прорваться через Ростов к Сталинграду и Северному Кавказу, а оттуда по направлению к Каспийскому морю. Этим путем немцы надеются достигнуть источников кавказской нефти».

           Однако Сталин упрямо проигнорировал эти важные сообщения разведки, считая, что нахождение на центральном участке советскогерманского фронта такой сильной группировки убедительно свидетельствует, откуда и в каком направлении будет нанесен главный удар противника в предстоящей военной кампании.

           Именно поэтому, вновь ожидая на московском направлении новый вражеский удар, он приказал в максимальной степени сконцентрировать наличные войска и резервы, прикрывающие столицу. Причем это было сделано и за счет юго-западного фланга советскогерманского фронта. Этот фланг, как показали события лета 1942 г., оказался весьма оголенным и уязвимым местом советской обороны.

           Получив информацию, что советское командование всемерно усиливает стратегическими резервами оборону вокруг Москвы, гитлеровской группой армии «Центр» и Отделом иностранных армий Востока генштаба сухопутных войск была спланирована и довольно успешно осуществлена серия дезинформационных мероприятий под кодовым названием «Кремль». Во всяком случае даже в начале ноября 1942 г. Сталин почему-то продолжал упорно верить в некоторые источники, содержавшие утверждения, что главная цель Гитлера — обойти центр СССР с востока, отвлечь таким образом советские резервы и овладеть Москвой.

           Содержание одной из таких фальшивок в виде карты попавшего в плен немецкого офицера генштаба Председатель ГКО счел необходимым даже включить в свой доклад 6 ноября 1942 г., посвященный 25-й годовщине Великого Октября. По словам докладчика, [127] «этот документ полностью подтверждает наши данные о том, что главная цель летнего наступления немцев состояла в обходе Москвы с востока и в ударе по Москве…» (курсив наш. — Г.К.).

           Возможно причина такого настойчивого заявления докладчика состояла в том, чтобы снять с себя большую ответственность перед народом за очередной серьезный промах — на этот раз в оценке главного направления наступления и главного удара немецко-фашистского вермахта в летней кампании 1942 г., что привело Советский Союз в вооруженной борьбе к краю пропасти, к новым огромным жертвам и поражениям.

           3. В отечественной историографии Сталинградской битвы авторы многих работ при освещении неудач и поражений Красной Армии, особенно в оборонительный период, обычно объясняют их причины превосходством (или даже подавляющим превосходством) немецко-фашистских войск в живой силе и технике.

           Невольно складывается впечатление, что у гитлеровской Германии даже после катастрофы в Московской битве имелись какието неисчерпаемые людские и материальные ресурсы. Между тем в большинстве случаев это превосходство противника было связано с тем, что германское командование обладало умением оперативно массировать свои силы и средства, особенно танки и авиацию на направлении главного удара за счет ослабления второстепенных направлений и участков, добиваясь в итоге двух—трех-и более кратного превосходства над войсками Красной Армии.

           Такого умения как раз тогда не хватало некоторым представителям высшего звена советского командования, которые к тому же нередко предпочитали не заниматься массированием своих сил, а поспешно посылать в бой неподготовленные, недостаточно обученные и неорганизованные войска из резерва и прибывшего пополнения, без тщательной разведки вражеских позиций и даже без артиллерийской и авиационной поддержки.

           Примером подобных непрофессиональных действий могут служить меры, предпринятые к 5 июля 1942 г. командующим Брянским фронтом генералом Ф.И. Голиковым, по разработке очередной наступательной операции совместно с войсками Западного фронта. Дело в том, что по его инициативе, одобренной Верховным, к указанной дате стала готовиться операция по освобождению Орла. К трем часам утра 28 июня план был уже готов. Однако утренний полет советского самолета-разведчика принес ошеломляющие новости: на стыке 13-йи 40-й армий Брянского фронта обнаружена громадная концентрация немецких войск! Ровно в 10 часов утра противник открыл мощный артиллерийский огонь и нанес авиационные воздушные удары, при[128]ступив к осуществлению операции «Блау». К середине того же дня положение войск Брянского фронта было незавидным: они находились на пути главного удара вермахта. Оказалось, что в прорыве на линии этого фронта участвовало не менее десяти германских дивизий, из них две или три — танковые. Между тем комфронта Голиков вместо концентрации всех имеющихся у него танковых корпусов в единый стальной кулак разбросал их по всей округе…

           В ночь на 30 июня с генералом Голиковым связался по телефону Сталин и приказал ему нанести контрудар танковыми корпусами во фланг прорвавшимся на восток вражеским войскам. Причем он потребовал направить танки навстречу наступающим немецким войскам.

           Сталин сказал Голикову:

           «Запомните хорошенько. У Вас теперь на фронте более 1000 танков, а у противника нет и 500 танков.

           Это первое, и второе: в полосе действия трех танковых дивизий противника у Вас собралось более 500 танков, а у противника 300— 350 танков, самое большее.

           Все зависит теперь от Вашего умения использовать эти силы и управлять ими по-человечески. Поняли?»

           Понять-то Филипп Иванович наверное, что-то и понял, но что кардинального он мог сделать, когда уже «наломал столько дров», да и необходимого умения не хватало?

           1 июля генерал-полковник А.М. Василевский, заменивший накануне на посту начальника Генштаба маршала Б.М. Шапошникова (по состоянию здоровья), счел неотложным телеграфировать Ф.И. Голикову:

           «Ставка недовольна тем, что на Вашем фронте танковые корпуса перестали быть танковыми частями и действуют пехотными методами — вот Вам пример: Катуков вместо уничтожения вражеской пехоты провел день за окружением двух полков, и Вы, очевидно, потакаете этому. А где эти танки? Должны ли они действовать подобным образом? Вы должны строго контролировать их всех, давать им конкретные задания, которые должны выполнять именно танки».

           Войскам Брянского фронта под командованием Голикова выполнить тогда свою задачу не удалось.

           Приведем еще два подобных примера. 23 июля 1942 г. командующим войсками Сталинградского фронта был назначен генерал В.Н. Гордов. И уже вечером 24 июля в срочном порядке он принял решение — нанести по северной группировке противника фронтовой контрудар силами двух танковых армий, которые еще только начали формироваться за счет прибывавших из резерва танковых бригад. (При этом документы свидетельствуют, что обученность тан[129]ковых экипажей была недостаточной.) С утра следующего дня в наступление переходила 1-я танковая армия, вслед за ней — 4-я танковая и, наконец, 21-я, 62-яи 64-я армии. Штабу Сталинградского фронта пришлось лихорадочно разрабатывать план контрудара.

           Каков же был итог этой «смелой затеи», озарившей полководческий ум генерала Гордова? В ходе контрудара советские войска потеряли 450 танков, в том числе обе танковые армии — 300, а Сталинградский фронт в столь решающее время значительно ослабил свою бронированную мощь, которая уже тогда позволяла существенно изменить военную обстановку на сталинградском направлении.

           В телефонограмме командованию Сталинградским фронтом, подписанной Сталиным и Василевским 26 июля, говорилось: «Действия командования Сталинградского фронта вызывают у Ставки возмущение (здесь и далее курсив наш. — Г.К.). У фронта перевес в танках второе, абсолютное преобладание в авиации. При желании и умении можно было вдребезги разбить противника. Ставка требует, чтобы в ближайшие дни рубеж обороны от Клетской до Калмыкова был бы безусловно восстановлен, чтобы противник был оттеснен за линию р. Чир. Если Военный совет Сталинградского фронта не способен на это дело, пусть заявит об этом прямо и честно».

           Однако генерал Гордов данное поручение Ставки ВГК выполнить не смог.

           Следующий документ связан с полководческой деятельностью генерала А.И. Еременко, который 13 августа 1942 г. сменил генерала В.Н. Гордова на посту командующего войсками Сталинградского фронта. Более того, до 30 сентября он по совместительству возглавлял и Юго-Восточный фронт, хотя этот эксперимент Верховного оказался далеко не удачным.

           5 октября 1942 г. И.В. Сталин направил А.И. Еременко (тот к этому времени — с 30 сентября возглавлял только Сталинградский фронт — 2-е формирование) директиву за № 17634 следующего содержания:

           «Я думаю, что Вы не видите той опасности, которая угрожает войскам Сталинградского фронта. Заняв центр города и выдвинувшись к Волге севернее Сталинграда, противник намерен отобрать у Вас переправы, окружить 62-ю армию и взять ее в плен, а после этого окружить южную группу ваших войск 64-й и др. армии и тоже забрать их в плен. Противник может осуществить это свое намерение, так как он занимает районы переправ через Волгу как на севере, так и в центре, и на юге от Сталинграда. Чтобы предотвратить эту опасность, надо оттеснить противника от Волги и вновь захватить те улицы и дома Сталинграда, которые противник отобрал у вас.

           [130]Для этого необходимо превратить каждый дом и каждую улицу Сталинграда в крепость. К сожалению, Вы этого не сумели сделать и все еще продолжаете сдавать противнику квартал за кварталом. Это говорит о Вашей плохой работе (курсив наш. — Г.К.). Сил у Вас в районе Сталинграда больше, чем у противника, и, несмотря на это, противник продолжает теснить вас. Я недоволен Вашей работой на Сталинградском фронте и требую, чтобы Вы приняли все меры для защиты Сталинграда. Сталинград не должен быть сдан противнику, а та часть Сталинграда, которая занята противником, должна быть освобождена.

           И. Сталин.

           Продиктовано по телефону,

           Василевский».

           А ведь еще совсем недавно, как «лицо особо доверенное» у Верховного, А.И. Еременко получил исключительно ответственное задание — командовать войсками сразу двух фронтов (Юго-Восточного и Сталинградского) и обеспечить защиту Сталинграда. Очевидно, двойная нагрузка оказалась для Андрея Ивановича не по силам. От командования двумя фронтами через полтора месяца он был освобожден и 28 сентября назначен, а 30 сентября вступил в должность командующего Сталинградским фронтом (2-е формирование).

           Возвращаясь к содержанию указанной директивы Сталина от 5 октября 1942 г., отметим ее хотя и довольной строгий, но в целом обоснованный характер. Достаточно внимательно ознакомиться с боевыми приказами, распоряжениями и донесениями в Ставку ВГК генерала Еременко (хотя бы за сентябрь — начало октября), чтобы убедиться в справедливости замечаний и оценок председателя Ставки. Большая часть этих документов обоих фронтов, возглавлявшихся Еременко, а затем и одного фронта, отличались неконкретностью их постановляющей части в отличие, например, от подобных документов командования Донского и Юго-Западного фронтов[1].

           А в докладе от 6 октября 1942 г. командующего войсками Сталинградского фронта Верховному Главнокомандующему А.И. Еременко попытался даже объяснить свою «плохую работу» и сдачу «противнику квартал за кварталом» Сталинграда, «благодаря тому, — как говорилось в его докладе, — что мы возлагали большую надежду на помощь с севера, в которой безусловно были уверены и рассчитывали, что она придет через 3—5 дней, а поэтому и не усилили своевременно войска, дерущиеся за Сталинград.

           В результате получилось, помощь с севера не пришла, а войска, защищающие Сталинград, понесли большие потери, помощь же по усилению их опоздала, — заявил Андрей Иванович. — Это и привело [131] к тому, что противник подошел к стенам Сталинграда[2], а на отдельных участках[3] вклинился в город».

           Все приведенные выше документы лишний раз подтверждают отсутствие в тот период у ряда представителей советского высшего военного звена необходимых знаний и умения руководить вооруженной борьбой, массировать свои силы на направлении главного удара и искусно маневрировать ими, а также рационально использовать все возраставшее количество боевых средств в оборонительных и наступательных операциях Сталинградской битвы.

           4. Разумеется, не только названные причины отрицательно влияли на исход сражений лета 1942 г. Следует добавить и другое: тогда после крупных неудач и отступлений в сознании многих бойцов и командиров Красной Армии, вновь, как и в 1941 г., отложился синдром неуверенности, боязни, окружения, танкобоязни, преувеличения мощи противника, серьезно снизилась в войсках дисциплина[4], и весьма нелегко было преодолеть в рядах защитников Родины такой психологический надлом. Поэтому потребовалось издание беспрецедентного секретного приказа наркома обороны № 227, вошедшего в историю как приказ «Ни шагу назад!».

           При всех его противоречиях и даже элементов жестокости он содержал горькую и страшную правду о той пропасти, на краю которой оказалась Красная Армия. Бесспорно, этот суровый документ все же явился причиной возросшего сопротивления советских войск и укрепил их веру в неминуемый перелом в ходе вооруженной борьбы.

           5. В числе главных причин неудач и поражений советских войск в оборонительный период Сталинградской битвы необходимо назвать и подавляющий перевес наступательной доктрины над оборонительной. Недопонимание значения обороны весьма глубоко укоренилось в сознании советского командования, ее предпочитали очень сдержанно упоминать, как нечто недостойное для Красной Армии, и она применялась в довольно редких случаях. А ведь, как известно, ни один вид военных действий нельзя превращать в самоцель, и умелое сочетание наступления и обороны в соответствующей обстановке является объективной закономерностью.

           Какой способ боевых действий следует использовать — это ведь зависит от всесторонней оценки многих факторов. Однако во время трагических весенне-летних и осенних месяцев 1942 г. вместо тщательного анализа обстановки и принятия взвешенных решений на оборону десятки и сотни раз, как и в 1941 г., отдавались гневные и поспешные приказы: или любой ценой, не считаясь с потерями, немедленно вернуть такую-то высоту, или любой ценой немедленно контрударом отбить такой-то рубеж, даже небольшой населенный [132] пункт (причем, когда это было уже явно невозможно). Чтобы выполнить подобный приказ, предпринимались иной раз слабыми силами и плохо подготовленные контратаки и наносились контрудары, что приводило к значительным и далеко не всегда оправданным жертвам и потерям.

           Не всегда отличались в этом плане в качестве поучительного примера и приказы Ставки Верховного Главнокомандования, когда перед исполнителями ставились заведомо нереальные задачи и сроки выполнения без учета минимально необходимого времени. Вот одно из таких многочисленных распоряжений Ставки — телеграмма ее представителю от 3 сентября 1942 г. в связи с критическим положением в полосе Сталинградского фронта:

           «Потребуйте от командующего войсками, стоящими к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику и прийти на помощь сталинградцам…

           Сталин».

           Но как могут войска даже без малейшей подготовки «немедленно ударить» и перейти в наступление?

           Когда резервные соединения и поступающие пополнения нередко с ходу отправлялись в пекло боя, они, как правило, становились легкой добычей противника, получавшего возможность подвергнуть их разгрому по частям.

           6. В одном из своих научных докладов участник Сталинградской битвы, президент Академии военных наук РФ, генерал армии М.А. Гареев справедливо заметил, какие отрицательные последствия в ходе оборонительных сражений на подступах к Сталинграду имела несовершенная организация противовоздушной и противотанковой обороны, частая смена лиц, возглавлявших фронты и армии, а также случаи безответственности со стороны высшего военного звена, хотя эти ошибки зачастую не играли «столь решающего значения, как просчеты, допущенные Ставкой ВГК».

           По его мнению, на состояние обороны отрицательно влияла и боязнь окружения. «Пагубную роль в этом отношении сыграли политическое недоверие и репрессии против военнослужащих, которые во время отступлений в 1941-м и весной 1942 г. попадали в окружение. Еще и после войны офицеров, бывших в окружении, не принимали на учебу в академии. Военно-политическим органам и заправилам НКВД казалось, что таким отношением к “окруженцам” можно повысить стойкость войск. Но все происходило наоборот — боязнь окружения только снижала упорство войск в обороне. При этом не учитывалось, что в окружение попадали, как правило, наиболее стойко оборонявшиеся части, часто в результате отступления [133] соседей. Именно эта наиболее самоотверженная часть военнослужащих подвергалась гонениям. И никто за эту дикую и преступную некомпетентность не понес ответственности».

           7. По воле Ставки ВГК весьма продолжительное время начальник Генерального штаба генерал А.М. Василевский находился на фронте, в том числе под Сталинградом, где занимался организацией и проведением контрударов и другими вопросами, тем самым зачастую подменяя командующего войсками фронта. Однако его длительное отсутствие в Генштабе[5] не могло не сказаться отрицательно на советско-германском фронте, включая и сталинградское направление. Во многих отечественных изданиях этот факт представлен как удачное решение указанного военного органа страны. Но наличие большого количества фронтов требовало повседневного и весьма компетентного внимания к ним, а замещавший А.М. Василевского политработник Ф.И. Боков совершенно не соответствовал столь ответственной должности.

           Повторялись ошибки 1941 г., когда начальник Генштаба генерал армии Г.К. Жуков занимался тем же самым на Юго-Западном фронте.

           8. Опыт сражений, развернувшихся в результате весенне-летнего наступления гитлеровского вермахта, выявил одну из важных причин неудач и поражений Красной Армии — недопустимо низкий уровень управления войсками. Оно осуществлялось в основном через проводную связь. Факты и документы свидетельствовали, что как только эта связь нарушалась, управление войсками сразу же прерывалась и в конечном счете части и соединения Красной Армии, оставались без управления, терпели поражения.

           Что касается радиосредств, то большинство командиров Вооруженных Сил СССР пользовалось ими неохотно и уделяло недостаточно внимания подготовке радистов.

           24 июля 1942 г. Ставка Верховного Главнокомандования за подписью А.М. Василевского направила командующим фронтами и 7-й отдельной армией директиву, в которой обратила их внимание на отмеченные выше недостатки. «Потери связи, — говорилось в документе, — есть потеря управления, а потеря управления войсками в бою ведет неизбежно к поражению. Дальше такое положение не может быть терпимо…»

           Ставка приказала «под личную ответственность командиров и комиссаров всех степеней в кратчайший срок устранить недооценку радиосредств связи в штабах, частях связи и у командно-политического состава частей и подразделений. При организации связи с войсками считать связь надежной только в том случае, если имеется хорошо налаженная радиосвязь…».

           [134] Хотя в директиве Ставки был определен «кратчайший срок» по устранению отмеченных недостатков, он растянулся на несколько месяцев. Тем не менее к началу перехода Красной Армии к осуществлению стратегического контрнаступления под Сталинградом в советских войсках уже произошли серьезные изменения по эффективному использованию радиосредств связи.

 

* * *

           Богатейший опыт ожесточенного противоборства Советских Вооруженных Сил и армий фашистского блока (как положительный, так и негативный), накопленный в период Сталинградской битвы, был рационально использован советским командованием на всех последующих этапах Великой Отечественной войны.

           И в наши дни требуется глубокое освоение всех слагаемых материального и духовного потенциала этой беспримерной победы, который был и остается одним из важнейших направлений подготовки мужественных, умелых и достойных защитников Российского Отечества.

 

           [134] СНОСКИ оригинального текста