Материалы Антирелигиозной комиссии при ЦК РКП(б)-ВКП(б) как источник по истории «обновленческого» раскола

Автор
Лобанов Вячеслав Викторович

Аннотация

В статье исследуется роль Антирелигиозной комиссии при ЦК РКП(б)­ВКП(б) в инициировании и углублении так называемого «обновленческо­го» раскола в Русской Православной Церкви. Документы комиссии инте­ресны с точки зрения изучения государственной церковной политики, для исследования самого обновленческого движения: его идеологии и практи­ки, провозглашаемых и истинных мотивов, личностей его лидеров, мето­дов борьбы с патриаршей Церковью.

Ключевые слова
Антирелигиозная комиссия, Русская Православная Церковь, «обновленческий» раскол, патриарх Тихон, «Живая Церковь», личные характеристики

Шкала времени – век
XX

Библиографическое описание:
Лобанов В.В. Материалы Антирелигиозной комиссии при ЦК РКП(б)-ВКП(б) как источник по истории «обновленческого» раскола // Труды Института российской истории. Вып. 10 / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. Ю.А.Петров, ред.-коорд. Е.Н.Рудая. М., 2012. С. 237-258.

Текст статьи

[237]

В.В. Лобанов

МАТЕРИАЛЫ АНТИРЕЛИГИОЗНОЙ КОМИССИИ ПРИ ЦК РКП(Б)-ВКП(Б) КАК ИСТОЧНИК ПО ИСТОРИИ «ОБНОВЛЕНЧЕСКОГО» РАСКОЛА

           По справедливому замечанию церковного историка-диссидента А.Э. Левитина-Краснова, так называемый «обновленческий» раскол, волновавший Русскую Церковь более двух десятилетий (1922—1946), был не чем иным, как отражением революционных катаклизмов ХХ века в церковной среде. Группа «прогрессивного» духовенства, воспользовавшись арестом законно избранного Патриарха, при непо­средственной поддержке органов ГПУ захватила административную власть в Церкви, создав в мае 1922 г. самочинное Высшее церковное управление. На словах выступая за обновление церковной жизни в духе идеалов апостольского века, реформаторы грубо искажали цер­ковные каноны и традиции, одновременно пытаясь соединить хри­стианское учение с марксизмом, приспособить Церковь к нуждам го­сударства, декларирующего построение безрелигиозного общества[1].

           Однако после кратковременных успехов обновленческое дви­жение вступило в полосу глубокого кризиса, что было связано как с решительным противодействием сторонников Патриарха Тихона («тихоновцы»), в июне 1923 г. освобожден

           ного из заключения, так и с постепенной потерей интереса советской власти к этому течению, на которое на определенном этапе делалась главная ставка в деле разрушения единого церковного организма. По замыслу Л.Д. Троц­кого, главного идеолога государственной антирелигиозной полити­ки, следовало довести обновленцев до «полного организационного разрыва с черносотенной иерархией, до собственного нового собора и новых выборов иерархии». А затем подготовить теоретическую и [238] пропагандистскую кампанию против самой обновленческой церкви, в итоге превратив ее «в выкидыш»[2].

           В последние два десятилетия выяснение роли и места высшей государственной власти и карательных органов в формировании политики по отношению к Церкви в 1920-е годы стало предметом пристального внимания исследователей: вышел в свет ряд научных трудов и сборников документов, довольно широко освещающих эту проблему, защищены кандидатские и докторские диссертации[3].

           Особую роль в формировании и осуществлении церковной по­литики советского государства сыграла Комиссия по проведению отделения церкви от государства при ЦК РКП(б)-ВКП(б) или, как она позднее стала именоваться, Антирелигиозная комиссия (АРК). Созданная решением Политбюро ЦК РКП(б) 19 октября 1922 г., АРК в ходе своей деятельности решала все основные во­просы, связанные с партийно-государственной линией по отноше­нию к религии и Церкви[4]. Первоначально председателем Комиссии стал партийный функционер Н.Н. Попов, которого впоследствии сменил Е.М. Ярославский. Роль бессменного секретаря выполнял Е.А. Тучков, который одновременно курировал церковные дела как начальник VI отделения Секретного отдела ГПУ-ОГПУ. Среди постоянных членов Комиссии были такие известные фигуры, как В.Р. Менжинский (с 1923— заместитель председателя ГПУ, с 1926 — председатель ОГПУ), П.А. Красиков (заместитель наркома юсти­ции, прокурор Верховного суда СССР), П.Г. Смидович (в 1924— 1929 — глава секретариата по делам культов при председателе ЦИК СССР), И.И. Скворцов-Степанов (редактор газеты «Известия»). На заседания часто приглашались эксперты по различным направле­ниям работы, общее же количество руководящих лиц, причастных к деятельности АРК за все время ее функционирования (1922—1929), оценивается приблизительно в 100 человек[5]. Работа комиссии про­ходила в обстановке строгой секретности, стенограммы заседаний в целях конспирации не велись, круг лиц, имеющих доступ к доку­ментам, был строго ограничен. Определяющая роль в санкциони­ровании постановлений АРК принадлежала высшему партийному руководству, а исполнителями ее решений на местах были органы НКВД-ОГПУ. Периодически АРК предоставляла в Политбюро от­четные доклады о проделанной работе, которые рассылались для сведения его членам. Именно эти документы, наряду с протоколами комиссии, служат ценным источником для выяснения роли высших партийных органов и силовых структур во главе с ОГПУ в создании и обеспечении стабильного существования обновленческой церков­ной организации.

           [239] Несмотря на то, что многие исследователи, так или иначе, за­трагивали тему участия АРК в инициировании и углублении «об­новленческого» раскола, а затем в решении ряда вопросов, связан­ных с различными аспектами деятельности обновленцев, эволюция отношения государственной власти к обновленческому движению, которая имела место на протяжении всего периода существования комиссии, если и анализировалась, то фрагментарно, не охватывая комплекс материалов АРК в целом[6]. Кроме того, документы комис­сии представляют большой интерес не только с точки зрения изуче­ния государственной церковной политики, но и для исследования самого обновленческого движения: его идеологии и практики, про­возглашаемых и истинных мотивов, личностей его лидеров, методов борьбы с «тихоновской» Церковью, причин временных успехов и окончательного поражения.

           Уже на первом официальном заседании АРК (23.10.1922) во гла­ву угла ставится обсуждение вопросов о «ликвидации тихоновских сторонников» и одновременно о «воздействии» на обновленческое ВЦУ, с тем, чтобы предотвратить раскол внутри самого обновлен­чества, которое очень скоро стало дробиться на более мелкие груп­пы[7]. Первоначально такой вариант устраивал власть, которая не воз­ражала против организации параллельного обновленческого ВЦУ[8], отказавшись от безусловной поддержки только одного из обновлен­ческих течений, так называемой «Живой Церкви». Ее лидер В. Крас­ницкий фактически не скрывал своих связей с ГПУ. Однако к концу октября 1922 г. АРК (Протокол № 2) приходит к выводу, что «орга­низация новых групп, ослабившая «Живую Церковь»… оказалась мероприятием преждевременным». Поскольку «тихоновцы, пользу­ясь неразберихой стали… приходить в себя и организовываться… а в иных местах и действовать, выгоняя обновленцев из епархиальных управлений». В связи с этим, в частности, предлагалось «взять более твердую ставку на группу “Живой Церкви”» и «усилить борьбу с ти­хоновщиной в чем бы она не выражалась»[9]. Поводом для подобных решений послужила информация о работе обновленческого ВЦУ, предоставленная Е.А. Тучковым, и его доклад «О тихоновщине», в ко­тором подводились итоги деятельности обновленцев в борьбе с «ти­хоновской» церковью за истекшие пять месяцев. Как заявил Тучков, задача борьбы с «реакционным духовенством», в первую очередь, с высшими иерархами, за указанный срок была выполнена более чем наполовину. Вместе с тем, он вынужден был признать, что «тихонов­щина… до сего времени имеет еще первенствующее значение»[10].

           В отчете АРК о проделанной работе в Политбюро ЦК РКП(б) от 4 ноября 1922 г. указывалось, что часть намеченных комиссией меро[240]приятий уже выполнена. Так, на только что состоявшемся пленуме обновленческого ВЦУ — «последний постановил объединенно все­ми тремя группами повести решительную борьбу с тихоновщиной и в один день назначил к высылке и устранению до 60-ти человек ти­хоновских епископов». Кроме того, ВЦУ выработало инструкцию по борьбе с «тихоновским черносотенным элементом» в приходских со­ветах и отправило на места распоряжение о проведении публичного признания духовенством советской власти[11]. В этот период начинает­ся активная подготовка процесса по делу Патриарха Тихона, который АРК (Протокол № 4; 14.11.1922) считает необходимым закончить до начала обновленческого Поместного собора[12]. Первоначально запла­нированный на август 1922 г., последний неоднократно откладывался.

           В отчетном докладе АРК от 28 ноября также констатируется, что «принятыми мерами удалось приостановить разгоревшуюся “меж­доусобную” борьбу обновленческих групп в целях создания хотя бы временно их общего фронта против “тихоновщины”», отмечено «беспрекословное исполнение со стороны ВЦУ всех директив над­лежащих органов и усиление влияния на его работу». Одновременно указывается, что создана специальная подкомиссия в составе Кра­сикова, Менжинского и Попова для рассмотрения дел духовенства и мирян «уличенных в активной “тихоновщине”». Часть из них по­становлено подвергнуть административной ссылке на срок от 2 до 3 лет, другую часть решено предать суду вместе с «бывшим» Патриар­хом. Как зафиксировано в отчете, «принимаются меры к получению от представителей “Живой Церкви” и ВЦУ конкретных материалов, устанавливающих контрреволюционную работу определенных лиц из состава тихоновского духовенства и реакционного мирянства на предмет применения к ним судебных и административных мер». Со­общается и о том, что ВЦУ в принципе решен и в недалеком будущем будет осуществлен переход на новый стиль, а также о признании 7-го ноября церковным праздником. При этом особо подчеркивается, что смысл означенных мер «прежде всего сводится к ДАЛЬНЕЙШЕ­МУ УГЛУБЛЕНИЮ РАСКОЛА ЦЕРКВИ». В документе отмечено и оживление работы ВЦУ по подготовке к Поместному собору[13].

           Это совпадало с планами властей, поэтому на заседании от 5 де­кабря 1922 г. (Протокол № 7), заслушав доклад Е.А. Тучкова «о ВЦУ», Комиссия поручает Н.Н. Попову изыскать средства для про­ведения обновленцами предсоборной работы. Одновременно АРК выражает обеспокоенность в связи существованием так называемых «автокефалий», противостоящих в регионах обновленцам. Крупней­шей из них была Петроградская, которую в тот период возглавлял будущий митрополит Николай (Ярушевич). В Петроград, «колыбель [241] обновленчества», планируется командировать Тучкова для выясне­ния обстановки в церковной среде[14].

           В очередном отчетном докладе от 12 декабря 1922 г. АРК обра­щает внимание на существование в провинции многочисленных обновленческих изданий, выходящих на государственные средства и «проявляющих тенденцию вместо борьбы с церковной контррево­люцией заниматься мистикой и углублением религиозного учения». Для борьбы с этим намечалось закрыть большинство этих печатных органов, а оставшиеся «взять под строгую цензуру». Решено было также на время собора и предсоборной агитации поддержать изда­ние журнала ВЦУ, который в последнее время не выходил из-за от­сутствия средств. «Само собой разумеется, — указано в документе, — журнал будет выходить под самым строжайшим контролем». Далее в отчете рассматривается содержание тезисов к предстоящему собору, составленных известным обновленческим лидером А. Введенским, в которых автор одну из главных причин кризиса нынешней Церкви видит в «церковной контрреволюции». В тезисах также пространно говорилось о реформе богослужения, в смысле его упрощения, до­пущении женатого епископата и пересмотре всех канонов, «не соот­ветствующих духу времени».

           В заключение обзора работы «в области разложения церкви» отмечалось, что в Москве и особенно в Петербурге деятельность обновленцев «на каждом шагу продолжает натыкаться на ожесто­ченное противодействие сплоченных контрреволюционных сил, продолжающих держать в своих руках большинство приходов». На­много успешнее, по информации АРК, дела у обновленчества обсто­яли в провинции и на окраинах страны[15].

           Первым пунктом повестки дня заседания АРК от 19 декабря (Протокол № 8) вновь становится обсуждение подготовки «Всерос­сийского Поместного Собора». Пользуясь тем, что в Москву съез­жались делегаты на Х Всероссийский съезд Советов (23—27 декабря 1922 г.), решено было провести особое совещание по церковным делам, в повестку дня которого должны быть включены следующие вопросы: информационный доклад ГПУ об обновленческом движе­нии; доклад об антирелигиозной пропаганде; о предсоборной кам­пании на местах. Е.А.Тучкову предписывалось подготовить предсо­борные тезисы (на заседании АРК от 27 декабря они будут признаны приемлемыми)[16], предназначенные для рассылки на места обновлен­ческими группами. Ему же поручалось в 2-недельный срок собрать сведения обо всех «активных реакционных мирянах», состоящих членами церковноприходских советов «на предмет применения к ним мер обеспечивающих реорганизацию приходских советов и вы[242]боры на Всероссийский Поместный Собор»[17]. Таким образом власть хотела получить удобный для себя состав делегатов, исключающий сторонников опального Патриарха Тихона.

           Согласно отчетному докладу АРК от 1 января 1923 г., подкомисси­ей в составе Красикова, Менжинского и Попова рассмотрен ряд дел представителей духовенства и мирян «уличенных в активной борьбе с церковно-обновленческим движением» и дано соответствующее за­ключение о них на предмет ссылки и тюремного заключения. Вновь затрагивается вопрос об «автокефалиях», т.е. церковных образовани­ях, управляющихся совершенно самостоятельно и не признающих над собой власти обновленческого ВЦУ. Любопытно, что кое-где на местах, по мнению АРК, советская власть не только не оказывала поддержки обновленцам против «автокефалистов», но и «чуть ли не покровительствует автокефалии». Как пример приводится Петроград, где «под видом автокефалии тихоновщина расцвела самым пышным цветом, а обновленцы находятся в полном загоне».

           Чем объяснить подобную ситуацию? Ответ на это находим в са­мом отчете, где указывается, что такого рода «вопиющие ненормаль­ности» связаны с тем, что «церковная политика в Питере ведется не ГПУ, под контролем и руководством парторганизации, а отделом управления Петросовета». Думается, что здесь сыграли роль и выда­ющиеся организаторские и дипломатические способности епископа Николая (Ярушевича), который впоследствии в течение многих лет (1946—1960) будет возглавлять Отдел внешних церковных сноше­ний. Так или иначе, АРК подтверждает необходимость выезда в Пе­троград Е. Тучкова «для детального выяснения положения на месте и принятия соответствующих мер»[18].

           Сообщается в отчете и о результатах совещания, организованного Комиссией в связи со Съездом Советов. На нем присутствовало около сорока человек из числа секретарей и «завагитпропов» ряда губкомов и обкомов. Было заслушано два доклада: «о ходе работы по расколу церкви и подготовке собора» (Т.П. Самсонов — начальник Секретно­го отдела ГПУ) и «об очередных задачах церковной политики по пар­тийной линии» (Н.Н. Попов — председатель АРК). Так, Попов, и это было основное положение его выступления, заявил о необходимости в ближайшее время довести до конца разрушение «тихоновской цер­ковной организации» и только после этого начать активную борьбу с обновленческими течениями. Как мы видим, руководитель АРК дей­ствует вполне в духе упомянутой выше директивы Л.Д. Троцкого. Хотя сама Комиссия контролировалась непосредственно И.В. Сталиным и была создана, в том числе и для того, чтобы ослабить влияние полити­ческого соперника генсека на церковные дела.

           [243] Н.Н. Попов также отмечал, что, несмотря на успехи в деле углу­бления церковного раскола и разгроме «тихоновского» епископата, «к разрушению и разложению… приходских советов до сих пор еще не приступлено». Действительно, ведь именно приходским советам, по декрету об отделении церкви от государства, перешла руководя­щая роль в церковных общинах, что создавало серьезные проблемы для обновленческого ВЦУ, поскольку совет «тихоновской» ориента­ции вполне мог, а зачастую так и происходило, отстранить от служе­ния священника-обновленца. Таким образом, советский закон, как ни парадоксально, был на стороне приходских советов, что затруд­няло борьбу против «церковной контрреволюции»[19].

           Отдельным пунктом в отчете представлена работа «в области разложения церкви». Здесь дается информация о последнем съезде уполномоченных обновленческого ВЦУ, на котором, в частности, обсуждались тезисы различных групп о предстоящей церковной ре­форме. Так, представители так называемой «Древлеапостольской церкви» выступали за «возрождение первобытного христианского коммунизма», отмену таинств и обрядов, радикальный пересмотр канонов. Сама по себе малоавторитетная, эта группа в последнее время значительно усилилась присоединением к ней весьма крупно­го обновленческого деятеля протоиерея А. Ввведенского. Напротив, живоцерковники выдвинули весьма умеренную реформаторскую программу, выступая за сохранение церковного центра и иерархии. Эта группа оставалась наиболее влиятельной. Третья из наиболее крупных обновленческих групп — «Союз церковного возрождения», возглавляемая епископом Антонином (Грановским), своих тези­сов пока не представила. Упоминается и существующая отдельно от ВЦУ «Свободная Трудовая Церковь». Это совершенно маргинальное объединение провозглашало лозунг «вон буржуев из церкви» и ре­шительно отвергало не только таинства и обряды, но и христианские догматы и каноны. По мнению адептов «Свободной Трудовой Церк­ви», прежнее христианство себя окончательно изжило, роль религии должна взять на себя наука, а церкви следует превратить в… метео­рологические станции (sic!).

           Н.Н. Попов также сообщает, что во время съезда вновь обостри­лись отношения между входящими в состав ВЦУ обновленческими группами и «возникла склока, ликвидированная вмешательством ГПУ». И наконец, АРК осудила получившие широкое распростра­нение и собиравшие большое число слушателей диспуты с участием обновленческого духовенства. Комиссия признала их «принципи­ально недопустимыми и отвлекающими обновленческих попов от их прямой задачи — борьбы с тихоновщиной»[20]. Таким образом, мате[244]риалы АРК в очередной раз свидетельствуют о практически полной управляемости обновленческих церковных структур со стороны ка­рательных органов.

           На заседании от 2 января 1923 г. (Протокол № 10) Комиссия при­нимает ряд решений по вопросу «о Всероссийском съезде уполномо­ченных ВЦУ», подтверждая свою прежнюю линии по отношению к обновленческому высшему церковному управлению и одновременно обращая внимание на тех представителей епископата и белого духо­венства, которые «записавшись в группу “Живая Церковь” продол­жают вести тихоновскую политику». Таковых должно выявить ГПУ и представить комиссии конкретные предложения[21].

           Очередной отчетный доклад АРК в Политбюро о проделанной ра­боте датирован 17 января 1923 г. Однако об «обновленческом» расколе мы там почти ничего не находим. Как сообщает Н.Н. Попов, «в об­ласти разложения церкви за отчетный период не приходится отметить ничего существенного», поскольку «во ВЦУ благодаря рождествен­ским праздникам замерла всякая жизнь». В Петроград, наконец, «для выпрямления линии церковной политики» выезжает Е.А. Тучков[22]. Одновременно активно идет следствие по «делу Патриарха Тихона».

           Следующее заседание АРК состоялось после почти месячного пере­рыва, 30 января (Протокол № 11). Основное внимание в этот период уделялось подготовке суда над патриархом. Тем не менее, был заслушан доклад о деятельности ВЦУ, и в отредактированном виде разрешено к публикации и рассылке положение ВЦУ о созыве собора. Вновь отда­ется распоряжение о том, чтобы до выборов делегатов на собор были произведены перевыборы приходских советов. Однако практически это было трудноосуществимо, ввиду ограниченного влияния органов ГПУ на деятельность приходских собраний. Мы также узнаем о резуль­татах поездки Тучкова. Комиссия принимает решение «намеченных ГПУ пять питерских церковников, возглавляющих автокефальное дви­жение… во главе с епископом Ерушевичем[23]— арестовать и выслать»[24]. Протокол в качестве председателя подписан уже Е.М. Ярославским, он же визирует отчет АРК в Политбюро от 16 февраля 1923 г., где дублиру­ются вышеупомянутые постановления Комиссии.

           27 февраля 1923 г. (Протокол № 14) АРК заслушивает доклад Е.А. Тучкова «О предсоборной работе». В нем секретарь Комиссии, в частности, призывает в очередной раз принять решительные меры к неугодным членам приходских советов, с его точки зрения, противо­действующим предсоборной работе. Не совсем понятным выглядит предложение Тучкова о том, чтобы «на поместном соборе был пол­ностью проведен декрет об отделении церкви от Государства»[25]. Си­туацию, однако, проясняет записка Е.А. Тучкова Е.М. Ярославскому [245] от 1 марта «по поводу установления собором управления церковью»[26]. В ней он поясняет, что согласно указанному постановлению комис­сии, собор должен полностью провести декрет об отделении Церк­ви от государства, тем самым ликвидировав обновленческое Высшее церковное управление и все его местные органы. Е.А. Тучков замеча­ет, что члены ВЦУ идут на это крайне неохотно, но выборов Патриар­ха еще более не желают. Между тем, в связи с отрицательным отноше­нием мирян к обновленцам упразднение ВЦУ будет способствовать усилению «тихоновцев». С другой стороны, по его мнению, данный момент для проведения декрета собором представляется весьма удоб­ным, ибо «попы-заправилы находятся пока в наших руках».

           8 марта вопрос рассматривается на Политбюро, где принимается постановление: «а) Признать необходимым дальнейшее существова­ние ВЦУ. б) Предложить комиссии принять меры к тому, чтобы при принятии собором декрета об отделении церкви от государства в до­статочно эластичной форме были сохранены права ВЦУ»[27]. Предва­рительно еще 6 марта (Протокол № 15) комиссия признает необхо­димым «сохранение ВЦУ и существующих обновленческих групп» и после собора, а по его окончании постановляет немедленно созвать в Москве съезды всех обновленческих группировок и тем самым «углубить раскол между группами, перенося после этого работу в этом направлении на места»[28].

           20 марта 1923 г. АРК (Протокол № 16) уже практически опреде­лила дату начала собора. В связи с тем, что тогда еще планировалось закончить процесс по делу Патриарха до собора, открытие послед­него было намечено не ранее 30 апреля[29].

           В отчете АРК Политбюро от 22 марта указано, что подготовка к собору продолжает вестись усиленными темпами. Одновременно обновленцам «удалось одержать важные победы в Питере и в Мо­скве, где до сих пор преобладало влияние тихоновцев и автокефа­листов (скрытых тихоновцев)». Дается краткий обзор деятельности съезда всероссийского союза общин древлеапостольской церкви, по утверждению Комиссии, проповедующего не только безоговорочное признание советской власти, но и «настоящую церковную рефор­мацию». Так, резолюция об отношении к советской власти гласила: «Советская власть сейчас — единственная власть в мире, которая в самом деле борется за социальную правду. Съезд всей силой своего нравственного авторитета поддерживает великие принципы совет­ской власти, ее начинания, направленные ко благу России и все­го трудящегося человечества…»[30]Однако, как замечает заместитель председателя АРК Н.Н. Попов, «большинство обновленцев на собо­ре, очевидно, пойдет не за “Древлеапостольской”, а за “Живой Цер[246]ковью” во главе с протоиереем Красницким, считающим, что идти дальше “признания советской власти, социальной революции и ми­рового объединения трудящихся”… не следует и квалифицирующим всякую церковную реформацию как ересь», за исключением перехо­да власти в Церкви от черного духовенства к белому.

           Учитывая, что «тихоновщина еще сильна на местах и может быть солидно представлена на соборе», АРК планирует придерживать­ся следующей тактики: исключить из сферы обсуждения на соборе вопросы канонические, которые «несомненно внесут склоку и рас­кол»; по существу, свести собор к демонстрации торжественного признания советской власти, декрета об отделении церкви от госу­дарства и осуждения Патриарха Тихона. И только после собора сле­дует поощрять внутреннюю борьбу между обновленческими тече­ниями. В связи с тем, что начало партийного съезда и процесса по «делу Патриарха Тихона» откладывалось на середину апреля, под­тверждалась ориентировочная дата начала собора — 30 апреля[31]. Ре­ально же собор работал с 29 апреля по 9 мая 1923 г., а суд над Патри­архом Тихоном так и не состоялся.

           Согласно решению комиссии от 27 марта (Протокол № 17) было принято «фактическим председателем на Соборе наметить КРАС­НИЦКОГО». Любопытно, что первоначальный, неисправленный вариант резолюции выглядел по-другому, — «председателем на Со­боре должен быть Красницкий»[32]. При всей привлекательности кандидатуры прямо сотрудничающего с ГПУ В.Д. Красницкого, из тактических соображений приходилось учитывать резкое снижение авторитета последнего среди обновленцев. Это подтверждает Прото­кол № 20 заседания АРК от 4 мая, проходившего уже во время рабо­ты собора. По докладу Е.А. Тучкова было принято решение: «Ввиду того, что Красницкий вследствие упадка его авторитета среди боль­шой части соборян может попытаться устроить на соборе скандал, дабы дискредитировать председ[ателя] Собора Блинова, поручить т. Тучкову принять меры к устранению этого явления и вовлечь Красницкого в активную согласованную работу Собора». Тогда же принимается решение допустить депутацию собора «для снятия сана с Тихона», с характерной резолюцией: «проведение этого поручить ГПУ»[33]. Что касается итогов работы собора, то большинство ради­кальных нововведений реформаторам провести не удалось. Были признаны лишь женатый епископат и второбрачие клириков, введен новый церковный календарь, а также упразднены монастыри с пре­образованием их в трудовые коммуны и церковные приходы.

           Казалось, собор должен был значительно усилить позиции об­новленчества, однако наступило время корректировки государствен[247]ной церковной политики. Политическая обреченность В.И. Ленина, ставшая окончательно очевидной после XII съезда партии (апрель 1923 г.), открывала для ряда лиц, прежде всего, для И.В. Сталина, широкие перспективы, реализация которых требовала определенной внешне- и внутриполитической стабильности. Власти отказываются от суда над Патриархом Тихоном, который в июне 1923 г. выходит на свободу, подписав так называемое «покаянное заявление». Вскоре, 16 августа, за подписью Сталина на места рассылается циркуляр­ное письмо ЦК РКП(б) «об отношении к религиозным организаци­ям», осуждающее перегибы в области «отношений к верующим и их культам»[34]. Проект этого письма предварительно был подготовлен Антирелигиозной комиссией. Значительно ослабевает поддержка обновленчества со стороны соответствующих органов; более выгод­ным теперь представляется сохранение баланса между тихоновской и обновленческой иерархиями или объединение их в одну подкон­трольную церковную структуру. Так или иначе, согласно инструкции наркоматов юстиции и внутренних дел от 19 июня 1923 г., запреща­лось «всем государственным установлениям путем административ­ного вмешательства поддерживать какой-либо культ или какое-либо церковное течение в ущерб другим культам или религиозным груп­пировкам»[35]. Все это позволило освобожденному Патриарху успеш­но противостоять расколу. Характерна выдержка из обзора ГПУ о политико-экономическом состоянии СССР за период с 15 сентября до 1 ноября 1923 г.: «Борьба между обновленцами и тихоновцами как в Москве, так и на местах продолжает развиваться. Тихоновцы, пользуясь своим влиянием на массы верующих, ведут открытую борьбу против обновленцев… На местах наблюдается появление на­значенцев Тихона, которые ведут ожесточенную борьбу с обновлен­цами. Обновленческая работа в таких случаях быстро сходит на нет и ее приходится восстанавливать с большими усилиями»[36].

           Изменения в церковной политике нашли отражение и в кратком информационном отчете АРК Пленуму ЦК РКП(б) о работе за пе­риод с 1 мая по 15 сентября 1923 г. В нем дается обзор итогов обнов­ленческого собора, приводятся примеры противостояния «тихонов­цев» и обновленцев. Отмечено, что на этой почве обновленческое ВЦУ было преобразовано в Синод, который «повел борьбу против тихоновцев объединенным фронтом». Сообщается, что обновленцы стремятся укрепить свое влияние не только в советской России, но и за рубежом, усиленно добиваясь поддержки восточных патриархов (это во многом удалось), а также стремятся подчинить себе право­славную церковь заграницей (здесь у обновленчества не было ника­ких перспектив). Говорится и о попытках некоторых епископов, из [248] числа «приверженцев Тихона», найти «какую-то линию примирения с обновленцами», что, по-видимому, действительно имело место[37].

           Вместе с тем, очевидно и то, что власть не была заинтересована в поражении обновленчества. Так, Антирелигиозная комиссия на за­седании от 14 августа 1923 г. (Протокол № 33/а) рассмотрела вопрос «о неправильно взятой линии Питерской прессой и некоторыми парторганами против “обновленцев” за Тихона», и В.Р. Менжинско­му было поручено составить по этому поводу циркуляр для партор­ганизаций, разослав его через ЦК по партийной линии[38]. С другой стороны, новообразованный обновленческий Священный Синод, для поднятия пошатнувшегося авторитета в своих документах неред­ко ссылался на поддержку обновленчества властными органами, что было сочтено недопустимым. 31 октября АРК (Протокол № 37) за­слушала вопрос «О воззваниях священного Синода, указывающих на связь и поддержку его Соввластью». Материал постановили передать тому же зампреду ГПУ Менжинскому «для расследования и приня­тия соответствующих мер к недопущению подобных явлений»[39].

           В июле 1924 г. АРК (Протокол № 53/54 от 2 июля), рассматривая вопрос «о церковных группах», принимает решение, свидетельствую­щее о стремлении властей соблюсти определенное равновесие по от­ношению к обновленцам и «тихоновцам»: «а) Учитывая могущую быть опасность на почве явной поддержки обновленцев органами власти и ущемления тихоновцев поручить ОГПУ дать директиву ме­стам о прекращении репрессий применяемых в тактических целях к тихоновцам… б) Поручить ОГПУ и т. СМИДОВИЧУ дать по своим линиям директивы о том, чтобы распределение храмов происходило с таким расчетом, чтобы староцерковники не оставались без таковых»[40].

           Тем не менее, расположение власти, хотя и закамуфлированное, оставалось на стороне обновленцев. Согласно решению АРК от 3 сен­тября 1924 г. (Протокол № 55), ГПУ поручалось дать директивы на места, чтобы «последние в работе по усилению обновленческого те­чения действовали наиболее тактично и совершенно конспиративно, дабы у …тихоновцев не могло создаваться мнение, что Соввласть по­кровительствует обновленцам и по их указке преследует тихоновцев»[41].

           Материалы АРК содержат также информацию о неудавшемся проекте создания третьего ВЦУ, «параллельно с Тихоновским и Си­нодским» (Протокол № 41 от 5 декабря 1923 г.). Судя по тому, что на этом же заседании пока еще было отклонено предложение «о введе­нии к Тихону КРАСНИЦКОГО», речь идет о структуре с участием последнего, еще ранее отделившегося от обновленческого Синода. Было принято решение: «Создание 3-го ВЦУ считать целесообраз­ным и поручить т. ТУЧКОВУ — декларацию этого ВЦУ представить [249] на комиссию»[42]. План АРК, однако, осталось нереализованным, у разделенного обновленчества просто не было внутренних ресурсов для воплощения в жизнь подобного замысла.

           Более настойчивыми были усилия Комиссии повлиять на созда­ние единой административной церковной структуры, соединяющей «тихоновцев» и обновленцев. По свидетельству непосредственно­го участника событий протопресвитера В.П. Виноградова, весной 1924 г. Е.А. Тучков неожиданно занял по важнейшему вопросу лега­лизации Патриаршего управления весьма благожелательную пози­цию. Он заявил, что главное препятствие в том, что в Патриаршем управлении сидят люди, которым советская власть доверять не мо­жет, предложив включить в его состав хотя бы одного такого члена, который заслуживал бы доверия властей, а именно — В.Д. Красниц­кого, якобы готового покаяться. Действительно, В.Д. Красницкий в то время радикально разошелся с другими обновленческими группи­ровками, в том числе и со «Священным Синодом», и его покаяние казалось вероятным. Он на самом деле явился к Патриарху Тихону и выразил готовность к подобному акту. Был составлен проект Выс­шего Церковного Управления (состоящего из Священного Синода и Высшего Церковного Совета) с участием Красницкого. Тем време­нем, последний самовольно поселился в Донском монастыре, ком­прометируя Первосвятителя не только неожиданной близостью с «бывшим» обновленцем, но, в частности, и своим интервью в совет­ских газетах от лица ВЦС, из которого следовало, что не Патриарх принял покаяние Красницкого, а, напротив, как бы сам присоеди­нился к личности и планам последнего[43].

           Между тем, поскольку покаяние от В.Д. Красницкого так и не поступило, было созвано специальное заседание патриаршего Си­нода для окончательного решения вопроса. Там В.Д. Красницкий заявил, что согласен принести покаяние при условии, что он будет принят в общение в том «сане», который дал ему обновленческий Собор, а именно — «Протопресвитер всея России», и, кроме того, введен в ВЦС не в качестве рядового члена, а заместителем Пред­седателя. Одновременно он отказался принести извинения за лож­ное интервью от лица ВЦС. Все это вызвало резкий протест. Часть предполагаемых членов Высшего Церковного Совета, в том числе и В.П. Виноградов, покинула помещение. По его заключению: «После этого заседания ни у кого не осталось ни малейшего сомнения, что ни Красницкий ни о каком “покаянии”, ни Тучков ни о какой ле­гализации Патриаршего Управления, а тем более в полном составе его обоих, установленных Собором 1918 г. органов, вовсе не помыш­ляют, а помышляют скомпрометировать патриарха и Патриаршее [250] Управление в глазах церковного народа… Патриаршее Управление тогда окончательно пришло к решению, что переговоры с Тучковым и Красницким нужно прекратить…»[44]

           Эта ситуация нашла отражение и в протоколах АРК. Первый раз вопрос «о введении к Тихону Красницкого» рассматривался еще 5 декабря 1923 г. (Протокол № 41). Тогда, как уже упоминалось, ре­шение не было принято[45]. Следующий раз подобное предложение рассматривалось уже 26 февраля 1924 г. Решение также было отрица­тельным: «КРАСНИЦКОГО в Синод (“тихоновский”. — В.Л.) пока не вводить»[46]. Однако вскоре планы АРК меняются. 25 марта 1924 г. (Протокол № 48) принимается постановление: «Поручить ОГПУ в имеющийся при Тихоне полуофициальный синод ввести ряд наме­ченных лиц, в том числе и КРАСНИЦКОГО, если Тихон не будет этому противиться»[47]. Заметим, что в русле так называемого «рели­гиозного нэпа» резолюция выглядела довольно «деликатно». И через две недели, на заседании от 8 апреля (Протокол № 49), принимается аналогичное по тону постановление: «Принимая во внимание, что введение КРАСНИЦКОГО к ТИХОНУ в Управление политически выгодно, поручить тов. ТУЧКОВУ, таковое осуществить и если од­них словесных воздействий будет недостаточно, тактично приме­нить другие меры, могущие оказать на Тихона и его приближ[енных] епископов соответствующее воздействие»[48].

           Далее механизм происходящего вполне ясен. Е.А. Тучков за­являет о возможности скорой легализации патриаршего Синода, а В.Д. Красницкий о желании принести покаяние. Абсолютную не­искренность последнего и прямую связь с карательными органами подтверждает, в частности, ряд опубликованных в материалах след­ственного дела Патриарха докладных записок В.Д. Красницкого в ОГПУ, в которых он, именно в указанный период, всячески пытает­ся доказать «явно-контрреволюционную» основу «тихоновщины»[49].

           22 мая 1924 г. АРК (Протокол № 51) вновь рассматривает во­прос «о Тихоне, Красницком и о Евдокимовском[50]Синоде». Ин­формация ОГПУ принимается к сведению, а Тучкову поручается «сегодня же опубликовать в газетах обращение Тихона по поводу совместной работы с Красницким». И здесь, в связи с газетными публикациями, возникает любопытная коллизия. Распространенная версия заключается в том, что в 20-х числах мая 1924 г. Патриарх все же учредил Высшее Церковное Управление, приняв в качестве члена Высшего Церковного Совета, якобы покаявшегося лидера «Живой Церкви» В.Д. Красницкого. Однако, ввиду общецерковного воз­мущения, через месяц распустил ВЦУ и отстранил Красницкого. В русле подобного представления излагают происходящее, напри[251]мер, А.Э. Левитин-Краснов и В.М. Шавров, ссылаясь на материа­лы советских газет и зависимые от них обновленческие источники. В частности, упоминается опубликованное в «Известиях» поста­новление Патриарха и Священного Синода об образовании ВЦУ с включением туда протоиерея В.Д. Красницкого и еще нескольких «живоцерковников». Кроме того, авторы ссылаются на помещенную в «Известиях» «беседу с Тихоном», в которой последний якобы за­являет: «Я пошел навстречу искреннему желанию Красницкого по­работать со мной в деле водворения церковного мира, принял его покаяние, несмотря на отрицательное отношение верующих масс к прошлой его деятельности и назначил его в Высший Церковный Совет, но там он является лишь министром без портфеля, поскольку сам Совет не может функционировать ввиду объективных условий, а именно — отсутствия помещения. Хотя вопрос о создании органов церковного управления урегулирован и разрешен… но эти органы не могут приступить к работе по той простой причине, что еще не най­дено соответствующее помещение не только для ведения работы, но даже для размещения членов Синода»[51].

           По свидетельству же В.П. Виноградова, Е.А. Тучков напечатал текст несостоявшегося проекта ВЦУ в советских газетах как нечто совершенно реальное и принятое к исполнению. «Неудивительно, что большинство читателей, кроме хорошо знавших истинное поло­жение дела... приняли, хотя и с удивлением, все сообщение за “чи­стую монету”»[52]. Подобным образом восприняли данную информа­цию и некоторые из современных исследователей.

           В связи с вводом в научный оборот материалов следственного дела Патриарха Тихона в распоряжении историков появились но­вые документы, подтверждающие свидетельства В.П. Виноградова. В частности, это заверенная копия послания ближайших к Патриар­ху иерархов, митрополитов Серафима (Александрова) и Петра (По­лянского), опровергающих воззвания обновленческого Св. Синода и статьи обновленцев в печати[53]. По их утверждению, подлинными являются заявление Красницкого от 19 мая о готовности принести покаяние и резолюция на нем Святейшего, что он «ради мира и бла­га церковного, в порядке патриаршей милости» согласен принять Красницкого в общение[54]. Архипастыри указывают, что «оставалось только дело за принесением покаяния КРАСНИЦКИМ». Однако после ознакомления с опубликованным в № 117 «Известий» интер­вью Красницкого Патриарх сделал следующее распоряжение: «24/V­24 года вследствие заявления о. Красницкого, напечатанного в “Из­вестиях” от 24/V-24 года за № 117, а также [“]Вечерняя Москва[”] от 23/V в коем он, между прочим заявляет о своем признании са[252]мочинного собрания 1923 г. Всероссийским поместным собором... что будто бы я вошел (а не он), в общение с ним и я вместе с ним ставлю целью проводить церковно-каноническую программу груп­пы Ж[ивая] Ц[ерковь], установленную двумя съездами этой группы, предлагаю св. Синоду все мои резолюции и все акты св. Синода по делу о. КРАСНИЦКОГО и его группы, считать не состоявшимися — аннулированными»[55].

           По свидетельству вышеуказанных архипастырей, этот проект по­становления об образовании ВЦУ Патриарх по надписании положил в ящик письменного стола, не сдавая Синоду, и не пустил в ход, ибо еще не был принят в общение Красницкий, и напрасно последний именует себя членом ВЦС. В послании одновременно указывается, что не могло быть и беседы Патриарха в том изложении, какое она имеет в № 155 «Известий». И далее: «так как все дело с о. КРАСНИЦ­КИМ представлено неверно, ввиду того, что оно продолжало смуще­ние св. патр[иарх] снова уже 26/VI в резолюции № 523 пишет: “Про­шу верить, что я не пойду на соглашение и уступки, которые поведут к потере чистоты и крепости православия… почитаю благонамерен­ным прекратить всякие переговоры о примирении с КРАСНИЦКИМ и подписи на журнале от 21/VI-24 года об организации при мне Выс­шего церковного Управления, считать не действительными”.

           Вот истинное положение дела. КРАСНИЦКИЙ не принят в об­щение… Да не смущается же сердце Ваше разными газетными со­общениями»[56].

           Любопытно, что еще 17 июня 1924 г. (Протокол № 52) Комиссия полагала, что ее план осуществлен. «Ввиду примирения Тихона с “живой церковью” (Красницким)», указывалось в постановляющей части протокола, «признать возможным регистрацию врем[енных] тихоновских центральных церковных органов (синода и ВЦС) па­раллельно с Синодом обновленческим». Очевидно, не совсем прав В.П. Виноградов, рассматривающий маневр властных органов с Красницким исключительно как провокацию. Во многом это было так, поскольку близость с обновленцами компрометировала Патри­арха и близких ему иерархов, однако власть была готова на регистра­цию ВЦУ, состоявшего большей частью из «тихоновцев».

           Таким образом, мы видим, что и это, практически последнее крупное начинание АРК, имеющее отношение к «обновленческо­му» расколу, успехом не увенчалось, оказать же более сильное дав­ление на Патриарха и его окружение не позволяла политическая конъюнктура. Да и в этом случае вряд ли можно было рассчитывать на результат. В Протоколе АРК № 55 от 2 сентября 1924 г. упоминает­ся о попытке Комиссии начать подготовительную работу «по соеди[253]нению Тихона» с евдокимовским Синодом, но никаких конкретных последствий это решение не имело. И до смерти патриарха Тихона (апрель 1925 г.) в материалах Комиссии об обновленчестве почти не упоминается. Постепенно работа АРК входит в новую фазу, характе­ризующуюся постепенным уменьшением ее активности и влияния; с укреплением личной власти И.В. Сталина он все менее нуждает­ся в такого рода посреднике, реже становятся заседания Комиссии, прекращаются регулярные отчеты АРК Политбюро. Одновременно продолжает усиливаться роль карательных органов в реализации ста­линской церковной политики, именно документы НКВД-ОГПУ ста­новятся основным источником по изучению репрессивной политики государства по отношению к Русской православной церкви. АРК же более сосредотачивается на делах других конфессий и сектантства, вопросах пропаганды и агитации, выработке общих принципов анти­религиозной работы, текущих бюрократических проблемах.

           Интерес властей к обновленчеству резко снижается после II об­новленческого Поместного собора, который прошел в Москве с 1 по 10 октября 1925 г. 27 июня 1925 г. АРК принимает постановление о разрешении этого форума, поручив ОГПУ провести необходимую подготовительную работу[57]. Собор окончательно разрушил надеж­ды части делегатов, на казавшееся им возможным объединение с патриаршей Церковью. Начался период общего идеологического и организационного спада обновленческого движения. По требова­нию ОГПУ на соборе была организована политическая провокация в отношении Местоблюстителя Патриаршего Престола митрополи­та Петра (Полянского). Во вступительном докладе было оглашено письмо обновленческого епископа Николая (Соловья) о том, что в мае 1924 г. патриарх Тихон и митрополит Петр якобы через него отправили великому князю Кириллу Владимировичу послание с благословением последнему на занятие царского трона. 11 ноября 1925 г. АРК (Протокол № 66) принимает решение: «В целях разобла­чения монархических стремлений Петра (местоблюстителя патриар­шества), поместить в “Известиях” ряд статей, компрометирующих Петра, воспользовавшись для этого материалами, недавно состояв­шегося обновленческого собора»[58]. Вскоре Местоблюститель был арестован и долгие годы (до расстрела в 1937 г.) провел в ссылках и заключении.

           Протоколы АРК 1926—1929 гг. свидетельствуют об отсутствии осо­бого интереса Комиссии к делам обновленческой церкви. Несколько раз рассматривался вопрос о разрешении чтения лекций обновлен­ческому «митрополиту» А. Введенскому. Решением от 5 мая 1925 г. АРК разрешала ему чтение лекций в уездах Московской губернии[59]. [254] Однако 24 апреля 1926 г. Комиссия, подтверждая разрешение, ставит следующее условие: «а) Считать возможным разрешение ВВЕДЕН­СКОМУ чтения лекций исключительно на темы, носящие характер борьбы внутрицерковных течений. б) Не допускать чтение лекций, носящих апологетический или мистический характер…»[60]Это тре­бование вполне понятно, если учесть, что Введенский являлся неза­урядным оратором и отнюдь не был атеистом. И, наконец, 12 ноября 1927 г. (Протокол № 93) АРК, по сути, запрещает «митрополиту» про­поведническую деятельность: «а) Чтения лекций ВВЕДЕНСКОМУ, как правило, не разрешать. б) Считать возможным его выступления на лекциях, диспутах и докладах только с особого каждый раз раз­решения Центра»[61]. В рамках этого постановления 25 апреля 1928 г. ему разрешают чтение противосектантских лекций, в тех районах, где «имеются в больших количествах сектанты». При этом оговаривается, что не следует предоставлять Введенскому «советских помещений», чтобы «спор попов с сектантами происходил в их молитвенных поме­щениях»[62]. Ничего не имела Комиссия и против диспута Введенского со староцерковниками в храме Христа Спасителя (Протокол № 107 от 12 января 1929 г.). На этом же заседании обновленцам было раз­решено издание молитвенника на русском языке, ибо, как заявил в поддержку этого начинания Е.М. Ярославский, богослужение на рус­ском языке теряет свою «обаятельность и мистику»[63]. Парадоксально, но в данной ситуации председатель Антирелигиозной комиссии под­метил то, о чем не задумывались сами церковные реформаторы.

           К началу 1930-х годов обновленчество рассматривается властями фактически уже как одно из прочих церковных течений, не имею­щее особых преимуществ. 18 мая 1929 г. (Протокол № 112), реагируя на частную жалобу обновленческого Синода, АРК отмечает: «при­нимая во внимание, что наша политика в отношении Синода, как равно и в отношении других церковных религиозных объединений остается прежней, признать, что в настоящее время нецелесообраз­на ликвидация их администр[ативным] порядком». Вместе с тем мы видим, что в русле общего ужесточения антирелигиозной политики обновленческий Синод, наряду с другими религиозными организа­циями, еще имеет право на существование.

           Таким образом, рассмотрев одно из направлений деятельности Антирелигиозной комиссии при ЦК РКП(б)-ВКП(б), а именно, во­просы, связанные с так называемым «обновленческим» расколом, можно отметить следующее. Пик интереса АРК к обновленчеству приходится на период 1922—1924 гг. Конец 1922 — апрель 1923 г. характеризуются полной поддержкой обновленческого течения со стороны властных органов, попытками активного подавления «ти[255]хоновщины», содействием в объединении обновленцев и укрепле­нии их общего церковного центра. Одновременно материалы АРК свидетельствуют о практически полной подконтрольности органов обновленческого церковного управления структурам, осуществляю­щим государственную церковную политику. Ситуация меняется по­сле освобождения Патриарха Тихона (июнь 1923) и начала «религи­озного нэпа», поддержка обновленчества со стороны власти заметно уменьшается и становится скрытой. Верхи более устраивает «па­ритет» между обновленцами и «тихоновцами» или даже их объеди­нение; серьезные попытки в этом направлении предпринимались АРК на протяжении 1924 г. После II обновленческого Помесного собора (октябрь 1925), когда полностью определилась невозмож­ность какого бы то ни было объединения обновленцев с патриаршей Церковью, а само обновленчество окончательно вступило в полосу угасания, власть постепенно полностью теряет интерес к «сменове­ховской» церкви. Это хорошо видно на примере протоколов Комис­сии за 1926—1929 гг., где обновленчеству уделяется крайне незна­чительное внимание. Чуть позже обновленцы становятся объектом преследования в равной степени с другими церковными течениями и религиозными конфессиями[64].

           Что же касается значения документов АРК, как источника по истории «обновленческого» раскола, то вполне очевидно, что мы имеем в наличии содержательный и интересный материал, пролива­ющий свет на различных аспекты религиозной политики советского государства и историю Русской Православной Церкви в трагическую послереволюционную эпоху. К сожалению, до сегодняшнего дня на русском языке опубликованы, главном образом, лишь выдержки из протоколов Антирелигиозной комиссии и только немногие из протоколов полностью. В 2007 г. в рамках исследовательских про­грамм Института восточных церквей при Вестфальском универси­тете в Мюнстере вышло в свет издание протоколов АРК на немец­ком языке с комментариями (подготовлено проф. д-ром Людвигом Штайндорффом)[65], что делает особенно актуальным их издание на языке оригинала. В настоящее время такая работа ведется в рамках совместного проекта Института российской истории РАН и Право­славного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Можно надеяться на его скорое осуществление.

           [255-258] СНОСКИ оригинального текста