Труды Института российской истории. Выпуск 9 / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. А.Н.Сахаров, ред.-коорд. Е.Н.Рудая. М.; Тула: Гриф и К, 2010. 524 с. 32,75 п.л. 500 экз.

Является ли западная граница русской Америки справедливой линией разграничения морских пространств между СССР/РФ и США (Картография и международное право)?

Автор
Черевко Кирилл Евгеньевич

Аннотация

В статье рассматривается история разграничения морских пространств в Беринговом море между нашей страной и США. По мнению автора на основе выявленной в материалах Центральной библиотеки Военно-морского флота РФ американской карты Род­жерса 1856 г. это разграничение должно быть проведено на плоско­сти (локсодромия), а не по глобусу в соответствии с американской картой Хилгарда 1867 г., что дает разницу более чем в 15 тыс. ква­дратных миль в пользу США на основании советско-американского соглашения 1990 г., которое подписано, но до сих пор не ратифици­ровано российской стороной, и применяется в таком виде в течение более 20 лет — временно, без вступления в силу, — тем самым ущем­ляя права России.

Ключевые слова
Русские, Америка, Президиум Верховного Сове­та СССР, США, Вашингтон, Берингово море, Тихий океан, разграни­чение морских пространств, ратификация

Шкала времени – век
XX XIX

Библиографическое описание:
Черевко К.Е. Является ли западная граница русской Америки справедливой линией разграничения морских пространств между СССР/РФ и США (Картография и международное право)? // Труды Института российской истории. Вып. 9 / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. А.Н.Сахаров, ред.-коорд. Е.Н.Рудая. М.; Тула, 2010. С. 477-489.

Текст статьи

 

[477]

К.Е. Черевко

ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ЗАПАДНАЯ ГРАНИЦА РУССКОЙ АМЕРИКИ СПРАВЕДЛИВОЙ ЛИНИЕЙ РАЗГРАНИЧЕНИЯ МОРСКИХ ПРОСТРАНСТВ МЕЖДУ СССР/РФ И США (КАРТОГРАФИЯ И МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО)?[*]

 

           10 декабря 1976 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР № 4851-IX «О временных мерах по сохранению живых ре­сурсов и регулированию рыболовства в морских районах, приле­гающих к побережью СССР» были установлены соответствующие 200-мильные зоны, которые измерялись от тех же исходных ли­ний, что и его территориальные воды. В том же году такие же зоны были введены и управлением по рыболовству США. Это привело к необходимости разграничить упомянутые зоны в тех районах, где расстояние между берегами СССР и США составляло менее 400 морских миль.

           В следующем году, вместо того, чтобы эту акваторию разделить поровну, Вашингтон внес предложение о разграничении аквато[478]рии северо-западной части Тихого океана, исходя из Договора между Россией и США от 18/30) марта 1867 г. о продаже им Росси­ей Русской Америки. В соответствии с этим договором (ст. 1), гра­ница проходит через точку в Беринговом проливе под 65 гр. 30 мин. с.ш. и 168 гр. 58 мин. 37 сек. з.д. на пересечении с меридианом, отделяющим на равном расстоянии о. Крузенштерна (Игналук) и о. Ратманова (Нунарбук). От этой точки западная граница США (не признанная как граница России) с одной стороны идет по пря­мой линии к северу до тех пор, пока она не потеряется в Ледовитом океане, а с другой стороны — почти в юго-западном направлении в Берингово море на равном расстоянии между северо-западной оконечностью о. Св. Лаврентия и юго-восточной оконечностью Чукотского носа, до 172 гр. з.д. и далее на юго-запад между о. Атту (Алеутские острова) и о. Медный, или о. Куппера (Командорские острова) до 193 гр. з.д. Соглашаясь в принципе с таким подходом, СССР выступил против проведения этой границы, составляющей 1500 морских миль, по ортодромии, т. е. по большой дуге с учетом кривизны поверхности Земли, как это предлагал Вашингтон (в ре­зультате чего граница оказывалась «вогнутой» в сторону СССР), и считал, что разграничение следует проводить по локсодромии, т.е. по прямой в буквальном смысле слова, румбовой линии на мор­ской карте в проекции земной поверхности на плоскости (карта Меркатора). Обе эти линии совпадают в узловых точках, но рас­ходятся в срединной их части.

           Таким образом, возник огромный спорный участок акватории площадью в 15 тыс. кв. км. Стремясь утвердить принцип ортодро­мии, США не учитывали, что объект и цель договора 1867 г. были иными. С точки зрения международного права это лишало Ва­шингтон юридической возможности использования его в качестве правооснования для заключения предлагаемого соглашения, хотя и не запрещало вносить любые предложения на этот счет, непо­средственно не связанные с упомянутым договором.

           Подтвердив согласие на установление линии, ограничиваю­щей районы действия временных мер, вытекающих из упомяну­того Указа Верховного Совета СССР, в соответствии с западной границей владений США по договору 1867 г. по локсодромии, в своем постановлении № 163 от 24 февраля 1977 г. Совет Министров СССР в тот же день через МИД СССР сделал устное заявление в адрес администрации США о том, что до окончания переговоров между Москвой и Вашингтоном о делимитации акватории Берин­гова моря США без заключения договора передается рыболовная зона в средней части этого моря с координатами 58 гр. 51 мин. с. ш. и 178 гр. 50 мин. з.д., 61 гр. 45 мин. с.ш. и 176 гр. 30 мин. з.д., а [479] также 60 гр. 00 мин. с.ш. и 179 гр. 40 мин. з.д. общей площадью в 23,7 тыс. кв. км в расчете на то, что США компенсирует объем вы­лова рыбы советским судам в этом районе в размере 150 тыс. тонн в год.

           В 1981 г. в нарушение достигнутой между СССР и США догово­ренности на этот счет предоставление квот на вылов этого количе­ства рыбы в американской зоне в Беринговом море прекратилось, а в 1990 г. США отменили и достигнутую позднее договоренность с СССР о совместном рыболовстве в этой зоне.

           Что же касается предложенного Вашингтоном метода орто­дромии, то США сразу же начали реализовывать его на практике. Так, 8 августа 1977 г. в спорном районе средней части Берингова моря было задержано кораблем береговой охраны США советское рыбоохранное судно «Шкотово». При этом капитан американско­го корабля передал капитану советского судна карту № 532 с изо­бражением границы экономической зоны США по ортодромии, заявив, что судно находится в ее пределах. Но советская сторона оставила этот инцидент без дипломатических последствий.

           В 1981 г. на советско-американских консультациях по этому вопросу, которые состоялись в Вашингтоне, стороны обменялись фотокопиями карт, которые, как они считали, использовались на русско-американских переговорах о договоре 1867 г. Жаркие деба­ты по этому вопросу развернулись на переговорах в мае 1983 г. в Москве. Американская сторона настаивала на том, что это была американская карта Дж.Хилгарда 1867 г., составленная в основном по методу ортодромии, а советская — что это была американская карта Дж. Роджерса 1856 г., составленная по методу локсодромии.

           Руководитель американской делегации на этих переговорах Э. Вервил заявила, что 19 марта 1867 г. на встрече посланника России в США Э.А. Стекля и государственного секретаря США У. Сьюарда «после изучения карты была проведена граница» уступаемой Россией США Русской Америки и что это была кар­та присутствовавшего на этой встрече Хилгарда. Но составление американской съемочной службой береговой охраны карты, пред­ставленной сторонами как карта Хилгарда, завершилось толь­ко 25 марта того же года, а ее гравировка еще позже, после чего, 29 марта Э.А. Стекль получил согласие императора Александра 11 на заключение Договора об уступке США Русской Америки, и на следующий день состоялось его подписание.

           Что же касается карты Роджерса, подлинник которой из Ар­хива внешней политики МИД Российской империи был предъ­явлен руководителем советской делегации Ю.М. Рыбаковым, то Э. Вервил сослалась на то, что в СССР не найден ее оригинал и, по [480] мнению американских экспертов, эта карта могла быть издана не ранее мая 1868 г., т.е. более чем через год после упомянутых пере­говоров.

           Опровергнуть это утверждение представил ось возможным толь­ко в следующем месяце после завершения советско-американских переговоров, в июне 1983 г. в Центральной военно-морской би­блиотеке Ленинграда был обнаружен каталог карт и планов гидро­графической службы США, изданный в Вашингтоне в 1879 г., где карта Роджерса значится под № 68, как опубликованная в 1856 г. (копия прилагается), и ее целесообразно учесть при определении окончательной судьбы данного соглашения. Эта карта, упомяну­тая Э.Вервил как использовавшаяся на переговорах 1867 г., и была картой Роджерса, и об этом следует уведомить США.

           В пользу использования этой карты на упомянутых перегово­рах свидетельствует также следующее обстоятельство. 24 декабря 1866 г. министр иностранных дел А.Д. Горчаков получил от управ­ляющего делами МИД России Н.К. Краббе меморандум с описа­нием предполагаемой границы и уступаемых Россией США тер­риторий, который мог быть составлен только с помощью русской навигационной карты 40-х годов XIX в., о чем свидетельствует встречающийся в его тексте о. Медный (на американских картах он значился как о. Куппера).

           В этом документе говорилось следующее: «Основною точкою пограничной черты служит пересечение меридиана 169 гр. з. д. от Гринвича с параллелью 65 гр. 30 минут северной широты. От это­го пункта граница идет: к северу по меридиану 169 гр. западной долготы, который разделяет пополам Берингов пролив и проходит между островами Ратманова (он же Нунарбук) и Крузенштерна (Игналук) из группы островов Св. Диомида, или Гвоздева[**], к югу — по румбу 44 градусов на середину пролива между северо-западною оконечностью о. Св. Лаврентия (мыс. Чикукан) и мысом Чукот­ским, на Азиатском материке, до пересечения сев. широты 64 гра­дуса меридианом 172 градуса западной долготы. Далее погранич­ная черта направляется на 41 градус — на середину пролива между Командорскими и Алеутскими островами, а именно на середину [481] линии, соединяющей восточную оконечность острова Медный и западную — острова Атту (мыс Врангеля), в широте 53 градуса 30 минут (северной) и долготе 170 градусов 30 минут (восточной) от Гринвича»[1].

           После одобрения этого документа императором в январе 1867 г. Горчаков направил его Стеклю. Содержащееся в меморандуме Краббе описание западной границы США предоставляло возмож­ность нанести на любую карту обозначенные в нем поворотные точки и прямые пограничные линии между ними.

           Но имевшиеся в распоряжении российской стороны русские карты, в отличие от американской карты Роджерса 1856 г., были неточны и не позволяли нанести на них точно пограничную ли­нию, указанную в меморандуме Краббе. Так, меридиан 169 гр. в. д. на этих картах приходился не на середину Берингова пролива, а на район к западу от о. Ратманова; контрольные точки же сдвига­лись на значительное расстояние к о. Св. Лаврентия и о. Атту и не могли быть соединены отрезками прямых линий, обозначенных в указанном меморандуме.

           Учитывая это обстоятельство, российские представители в Ва­шингтоне решили так провести красными чернилами возможную границу уступаемой США Русской Америки на имевшейся у них карте Роджерса, чтобы она была максимально приближена к ее описанию в меморандуме Краббе.

           Очевидно, в распоряжении Сюарда не было, в отличие от Сте­кля, какой-либо американской карты Русской Америки, и поэто­му он направляет 18 марта 1867 г. письмо начальнику съемочной службы береговой охраны США Хилгарду с инструкцией выслать ему «копию якобы имеющейся карты русских владений на северо- западном побережье Америки» и письмо заместителю начальника этой службы Хилгарду с требованием прибыть, если возможно, с упомянутой картой в Вашингтон[2].

           К тому же предложение Стекля дополнить проекты ст. 1 Дого­вора конечной точкой границы на 193 гр. в.д., принятое Сюардом 19 марта 1867 г., логически объясняется тем, что на предъявленной первым из них карте Роджерса этот меридиан, разделявший Ко­мандорские острова остававшиеся у России, и Алеутские острова, отходившие к США, отсутствовал, что также свидетельствует в пользу того, что стороны с самого начала переговоров пользова­лись упомянутой картой, а не картой Хилгарда, на которой этот меридиан был обозначен.

           По окончании первого дня переговоров 19 марта 1867 г. Хил­гард уведомляет Сюарда: «Подумав, я пришел к выводу, что, ви­димо, я не обратил должного внимания на замечание г-на Стекля [482] относительно заключительного предложения Статьи 1. Поскольку с географической точки зрения Командорские острова, видимо, всегда считались частью Алеутского архипелага, было бы жела­тельно добавить несколько слов с тем, чтоб оно гласило: до мери­диана 193 гр. в. д., чтобы включить в передаваемую территорию все Алеутские острова, лежащие к востоку от указанной линии»[3].

           Таким образом, становится ясным, что последний к началу переговоров мог представить только чистую карту, и переговоры велись на основе представленной Стеклем карты Роджерса с обо­значенной на ней красными чернилами румбовой линией, прове­денной по методу локсодромии, а не преимущественно[4] ортодро­мии, как это было сделано на карте Хилгарда[5].

           Сообщая Горчакову в Петербург 19 апреля 1867 г. о заключении Договора, Э.А. Стекль писал: «На Западе разграничение сделано в точности по переданной мне Имперским министерством ноте господина Морского министра. Ваше сиятельство отметит, что линия, начертанная на американской карте (коей могла быть, как показано выше, только карта Роджерса) — та же, что и указанная на русской карте, переданной генерал-адьютантом К.И. Краббе. Считаю своим долгом представить обе эти карты взору Вашего Сиятельства»[6].

           В заключенном 1 июня 1990 г. Соглашении между СССР и США о линии разграничения морских пространств за основу та­ковой принята западная граница Русской Америки, уступленной по договору 1867 г. Соединенным Штатам Америки, с координа­тами, упомянутыми выше, в основном в соответствии с методом ортодромии.

           «В самом его тексте многое неясно, включая и такое понятие, как «морские пространства». Что это такое? Нет такого понятия в международном праве, не было его и в договорной практике Со­ветского Союза и России вплоть до Соглашения 1990 года. Кон­венция ООН по морскому праву 1982 года устанавливает только территориальное море, исключительные экономические зоны и континентальный шельф. Нет никаких морских пространств, — пишет проф. В.К. Зиланов. — Обращает на себя внимание также и то, что сам заголовок Соглашения 1990 года на русском и англий­ском языках имеет весьма различный существенный смысл. В рус­ском тексте говорится «о разграничении морских пространств», а в английском «о морской границе». Что это, неточность перевода или скрытый смысл и опять неизвестные договоренности только глав делегаций, участвующих в переговорах? Вопросы, вопросы! Слушания в комитетах в Думе не дали на них полного ответа. Что же касается рыболовства, то итог в цифрах выглядит так. За период [483] с 1981 по 1996 год российские рыбаки потеряли промысловый уча­сток площадью более 20 тыс. кв. км. Кроме того, российские рыба­ки потеряли промысловый участок своей 200-мильной зоны пло­щадью более 7 тыс. кв. км, а также часть глубоководных участков промысла континентального шельфа в открытой части Берингова моря, где не исключено обнаружение в будущем запасов сидячих живых видов биоресурсов (крабов, моллюсков и т.д.)...»[7].

           «Верховное право на оную»[8] Русскую Америку распространя­лось только на сухопутную территорию[9], и никакого отношения к морским пространствам не имело. «Какой бы вариант линии 1867 г. ни был, — писал доктор юридических наук Б.М. Клименко, — он в любом случае отсекал значительный морской район к востоку от этой линии, который при ином методе разграничения (по средин­ной линии) принадлежал бы Советскому Союзу»[10]. К тому же, как это видно из приведенных фактов, эта линия базировалась в пе­риод российско-американских переговоров о заключении упомя­нутого договора преимущественно на методе локсодромии. В при­ложении к соглашению 1990 г., являющимся его неотъемлемой частью (п. 2, ст. 2), этот метод из 86 отрезков с координатами этой линии применяется только один раз (59 гр. 43 мин. 42 сек. с. ш. и 170 гр. 18 мин. 31 сек в. д.), против 49 отрезков с применением ме­тода ортодромии (по дуге окружности) при 35 отрезках без указа­ния первого или второго метода (очевидно, с отклонением от их полного использования). На наш взгляд, это ущемляет интересы российской стороны и поэтому нуждается в исправлении.

           Кроме того, по этому соглашению, помимо упомянутой вы­ше акватории в 23,7 тыс. кв. км (район А), переданной Соеди­ненным Штатам в 1977 г., к ним отошла часть нашей 200-миль- ной экономической зоны площадью в 7,7 тыс. кв. км (район Б), что на 50 миль превысило 200-мильный лимит, предусмотренный международным правом (ст. 57 Конвенции ООН по морскому пра­ву 1982 г.). Советская же зона сократилась до 150 миль, предостав­ленная нашим рыбакам «компенсация» в северных районах, в том числе в Чукотском море, в действительности таковой не считалась, так как, во-первых, в отличие от уступленных участков в Берин­говом море (площадью в 16,: тыс. кв. км.), они не являются рыбо­промысловыми, в результате чего Россия теряет ежегодно не менее 150 тыс. тонн возможного улова, и, во-вторых, северные участки и без того, согласно «линии 1867 г.», принадлежали нашей стране. Эту несправедливость также следовало бы устранить, например, предоставив в обмен реальную компенсацию в виде квот на вылов рыбы в своей экономической зоне.

           [484] «Учитывая вышеизложенное, советская сторона ожидает, что американской стороной при выделении обшей квоты вылова ры­бы, если исходить из наших экономических интересов и особенно рыболовных, — пишет проф. В.К. Зиланов, — то правильнее было бы предложить США другой вариант, а именно: сохранить в Чу­котском море и в Ледовитом океане так называемую линию Кон­венции 1867 года. Тем более, она была только в этих акваториях установлена в истинных координатах самой Конвенцией 1867 го­да. Соглашение 1990 года стало результатом договоренностей Шеварднадзе-Беккера в июне 1990 года во время визита Горбачева в Вашингтон. Более того, по окончательному тексту самого согла­шения 1990 года США уступался еще один участок — уже нашей 200-мильной зоны (см. рис. 4). В результате этого экономическая зона США оказалась в отдельных местах этого участка на 50 миль больше»[11].

           По соглашению 1990 г. (ст. 3) СССР и США разделили между собой также участки открытого моря, принадлежащего по между­народному морскому праву всему мировому сообществу. Поэтому с юридической точки зрения применение «линии 1867 г.» является неправомерным, и оговорка на этот счет в Соглашении, что они не входят в экономическую зону, не меняет сути дела. Причем это разграничение было сделано в неравных долях по отношению од­на к другой — США получили в центральной части Берингова мо­ря анклав площадью в 46,3 тыс. кв. км (район В), а наша страна юго-западнее — всего 4,6 тыс. кв. км в районе Г и 2 тыс. кв. км в районе Д.

           Министерство внутренних дел США еще в 1984 г. продало раз­веданные нефтяные (200 млн. т.) и газовые (200 млрд. т.) запасы района В своим компаниям на сумму в 30 млрд. долларов[12].

           Граница зоны Берингова моря, где выявлены эти энергоресур­сы, проходит не на равном расстоянии от берегов России и США, а в 400 морских милях от г. Нома у о. Хэлл на Аляске и всего в 150 морских милях от мыса Наварин на Чукотском полуострове. Эта граница отрезает от РФ перспективные Алеутские и Наварин­ские нефтегазовые месторождения (запасы последних, по оценке США — 1,2 млрд. куб. м.).

           Указанные выше суммы были получены управлением ресур­сов упомянутого министерства США за 186 из 425 предложенных к продаже участков, на 20 из которых, по мнению американских экспертов, опубликованных в американском журнале «Оффшор», могла бы претендовать наша страна. Всего же Министерство вну­тренних дел США планирует продать 5036 таких участков, из кото­рых 928, по оценке того же источника, считаются явно спорными[13].

           [485] Поскольку эти районы приходятся на Алеутскую котловину с глубинами до 4 тыс. м., не являющуюся континентальным шель­фом, то справедливо было бы договориться о совместной развед­ке, разработке и эксплуатации ресурсов этого района. Но это не устраивало власти США, и они, воспользовавшись проводившей­ся во второй половине 80-х гг. прошлого века политикой уступок США со стороны Министерства иностранных дел СССР во главе с Э.А. Шеварднадзе и его земляка, полугрузина, куратора этого соглашения И.С. Иванова, начальника Общего отдела секрета­риата МИД СССР, позднее главы МИД РФ, при поддержке пре­зидента СССР М.С. Горбачева, добились временного примене­ния» соглашения с СССР о разграничении морских пространств в Беринговом море «по линии 1867 г.» на основе обмена нотами между внешнеполитическими ведомствами СССР и США, хотя по международному праву это не означало, что оно вступает в силу до его ратификации.

           То же самое можно было бы предложить и в отношении участ­ков континентального шельфа, выходящих за пределы 200-миль- ных экономических зон США, уведомив об этом, в соответствии с Конвенцией ООН по морскому праву 1982 г., Международный орган по морскому дну, которому стороны к концу десятого года после начала эксплуатации шельфа должны оплачивать 5% стои­мости добычи полезных ископаемых в данном районе (по оцен­кам экспертов обеих сторон США получили здесь на 60 тыс. кв. км больше СССР)[14].

           Правда, в качестве определенной компенсации наша страна приобрела дополнительную площадь экономической зоны (с при­менением метода локсодромии), но в пределах 200 миль от своего побережья в северо-западной и юго-западной области восточного специального района. В Соглашении эта уступка не конкретизиро­вана, и хотя по площади обменные участки примерно равноценны, их качество отнюдь не одинаково, так как наши компенсационные участки в северо-восточном районе Берингова моря составляют лишь долю богатых рыбой мелководных участков в этом районе, большинство которых отошло к США, причем значительная часть наших участков оказалась расположенной в открытом море, до­ступном рыбакам всех стран[15].

           Сенат США ратифицировал Соглашение 1990 г. еще 16 сентяб­ря 1991 г. Это было сделано с учетом рекомендации Государствен­ного департамента США, в которой он исходил из того, что в ре­зультате подписания данного Соглашения 70% акватории Берин­гова моря будет после этого находиться под юрисдикцией США, что на 13200 кв. миль превышает площадь, которая оказалась бы [486] под их контролем, если бы линия разграничения была проведена на равном расстоянии от берегов США и СССР[16].

           Что же касается СССР и его продолжателя — Российской Фе­дерации, то в связи с многочисленными вопросами, часть из ко­торых была затронута выше, это соглашение до сих пор законода­тельными органами нашей страны не ратифицировано.

           Но в соответствии со ст. 25, п. 1 Венской конвенции о праве международных договоров, «договор или часть договора приме­няются временно до вступления договора в силу, если ... участво­вавшие в переговорах государства договорились об этом» в тексте договора или «каким-либо иным образом»[17].

           Договоренность о временном применении этого соглашения была достигнута в результате обмена нотами 1 июля 1990 г. в Ва­шингтоне между государственным секретарем США Дж. Бейке­ром и Министром иностранных дел СССР Э.А. Шеварднадзе.

           Только почти через пять лет 7 апреля 1995 г. Государственная дума Федерального собрания РФ в Постановлении № 671-1 ГД рекомендовала Президенту РФ подготовить для нее проект Феде­рального закона о ратификации Соглашения 1990 г.

           Выполняя вступивший в силу 21 июля 1995 г. Федеральный за­кон «О международных договорах РФ» № 101-ФЗ от 15 июля того же года (п. 2, ст. 23) о том, что временно применяющийся договор, подлежащий ратификации в форме федерального закона, пред­ставляется в Государственную Думу не позднее, чем через шесть месяцев с даты начала его временного применения, которое может быть продлено решением этого законодательного органа, 9 марта 1995 г. Президент РФ внес в Государственную Думу проект Феде­рального закона о продлении срока временного применения упо­мянутого Соглашения до 30 июня 1996 г.

           Поскольку в 1996 г. этот Закон принят не был, по договоренно­сти между Президентом и Государственной Думой был разработан законопроект о продлении временного применения данного Со­глашения до 30 июня 1997 г.

           Но 7 февраля 1997 г. Государственная Дума в Постановлении № 1072-11 отклонила проект Закона о продлении срока времен­ного применения этого Соглашения и рекомендовала Президенту поручить МИД РФ выполнить процедуры, состоящие, согласно п. 3, ст. 23 Федерального закона «О международных договорах» в том, что временное применение договора Россией прекращается после уведомления тех государств, которые временно его приме­няют, и в намерении РФ отказаться от участия в нем, если догово­ром не предусматривается иное.

           [487] И хотя отказ Государственной Думы от продления временного применения Соглашения 1990 г. само по себе не означает отказа от его ратификации, поскольку из него само по себе не вытекает обя­зательство уведомить другое государство, временно применяющее упомянутое соглашение, в данном случае США, о намерении РФ не стать его участником, дополняющая эту рекомендацию реко­мендация выполнить процедуры, предусмотренные в п. 3, ст. 23 со­ответствующего Закона, означает, что Президенту РФ и МИД РФ было предложено высшим законодательным органом государства после прекращения временного применения Соглашения 1990 г. уведомить США о намерении не быть его участником.

           Поэтомуутверждение некоторых юристов (В.А.Константинова, А.Л. Колодкина и др.)[18] о том, что отказ от продления временного применения этого соглашения, содержащийся в упомянутой ре­комендации, не означает самого по себе его прекращения, так как оно вступает в силу только после уведомления США о намерении не стать участником данного соглашения, не подтверждается, на наш взгляд, рекомендацией Государственной думы выполнить по­ложение п. 3, ст. 23 приведенного Федерального закона, предусма­тривающего такое уведомление.

           Вместе с тем временное применение при его неограниченном по срокам продлении становится абсурдным, так как имеет тен­денцию превратиться в постоянное и поэтому противоречит Вен­ской конвенции о праве международных договоров 1969 г.

           Но еще более существенным является то обстоятельство, что, нарушая экономические интересы нашего государства, прежде всего рыболовные, связанные с неравноправным с точки зрения возможностей, предоставляемых России международным правом, распределением природных ресурсов, это соглашение вступает в противоречие со ст. 9 Конституции РФ, в которой предусматрива­ется их использование и охрану в нашей стране «как основу жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей тер­ритории». А ее нарушение является основанием его недействи­тельности (ст. 46 Венской конвенции).

           Возможное же возражение, что исключительная 200-мильная экономическая зона РФ, в частности в Беринговом море, не яв­ляется государственной территорией РФ и поэтому, согласно п. 1 ст. 15 Конституции России, не подпадает под ее действие, а под­лежит регулированию международными договорами, является необоснованным, так как в этом имеющем высшую юридическую силу законе РФ нигде не сказано, что он действует только на ее территории и не имеет силы в районах, в пределах которых РФ имеет особые права. Это соответствует Указу Президента РФ «Об [488] охране природных ресурсов территориальных вод, континенталь­ного шельфа и экономической зоны РФ» 1992 г.

           Утверждение, что содержащееся в той же статье Конституции РФ (п. 4) положение о том, что «если международным договором РФ установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора», и поэтому ссылка на Конституции РФ является несостоятельной, необхо­димо отвести, во-первых, на том основании, что «международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы» (п. 4, ст. 15), в которой «законы и иные правовые акты, принимае­мые в РФ, не должны противоречить Конституции РФ» (п. 1, ст. 15), а, во-вторых, также на том основании, что примат междуна­родного права над внутренним правом государства в части, касаю­щейся компетенции заключения договоров, предусматривает ис­ключение из данного правила, если, как это, по нашему мнению, имело место при подписании Соглашения 1990 г., нарушение бы­ло явным и касалось нормы его внутреннего права особо важного значения (п. 19 п. упомянутой ст. 40 Венской конвенции 1969 г.).

           Из этого можно сделать вывод, что если Президент РФ отка­жется выполнить упомянутую рекомендацию Государственной Думы и поручит МИД РФ подготовить проект федерального за­кона о ратификации Соглашения 1990 г. или проект решения о его дальнейшем продлении, то тем самым будет нарушена ст. 9 Кон­ституции нашего государства, а также Указ Президента РФ «Об охране территориальных вод, континентального шельфа и эконо­мической зоны РФ» 1992 года.

 

           [488-489] СНОСКИ оригинального текста