Труды Института российской истории. Выпуск 8 / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. А.Н.Сахаров, сост. Е.Н.Рудая. М.: Наука, 2009. 383 с. 24 п.л. 24,4 ус.-изд.л.

Современные принципы издания кириллических документов Литовской метрики

Автор
Бычкова Маргарита Евгеньевна (1936-2014)
Хоруженко Олег Игоревич

Аннотация

Ключевые слова

Шкала времени – век
XVIII XVII XVI XV

Библиографическое описание:
Бычкова М.Е., Хоруженко О.М. Современные принципы издания кириллических документов Литовской метрики // Труды Института российской истории. Выпуск 8 / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. А.Н.Сахаров, сост. Е.Н.Рудая. М.: Наука, 2009. С. 70-86.

Текст статьи

 

[70]

М.Е. Бычкова, О.И. Хоруженко

СОВРЕМЕННЫЕ ПРИНЦИПЫ ИЗДАНИЯ КИРИЛЛИЧЕСКИХ ДОКУМЕНТОВ ЛИТОВСКОЙ МЕТРИКИ[*]

 

           С.Л. Пташицкий начинает свое описание книг и актов Литов­ской метрики словами: “Метрикой назывался архив коронной и великокняжеской канцелярии, из которой выходили все акты, издававшиеся именем короля и великого князя”[1].

           Слово “метрика” известно по документам XVI в.; оно обозна­чало книги копий документов великокняжеской канцелярии. После перевоза книг Метрики из Вильнюса в Варшаву, где велось аналогичное делопроизводство королевской канцелярии, появилось название Литовская метрика (в отличие от Коронной метрики). Сегодня под названием “Литовская метрика” в основном подразумеваются книги государственной канцелярии Великого княжества Литовского[2]. Они содержат документы, вышедшие из высшего государственного учреждения Литвы в XV-XVIII вв.

           В книги Литовской метрики записывались документы, выда­ваемые канцелярией Великого княжества; здесь сосредоточены копии документов, в то время как оригиналы распылены по дру­гим архивохранилищам и частично погибли. Архивный фонд Литовская метрика представляет собой уникальное собрание документов, отражающих деятельность высшего государствен­ного органа более чем за 300 лет.

           Делопроизводство канцелярии Великого княжества Литов­ского велось на русском языке (в Литве не было своей письмен­ности), законодательство строилось на основе норм, разработан­ных в Киевской Руси, поэтому документы Литовской метрики являются важным источником для изучения истории русского, украинского, белорусского и литовского народов в период фео­дализма.

           [71] В XIV-XVII вв. в состав Великого княжества Литовского вхо­дили бывшие земли Древнерусского государства, частично заво­еванные Литвой после татаро-монгольского нашествия, частич­но присоединенные в результате дипломатических акций. В Вели­ком княжестве Литовском сформировались украинский и бело­русский народы; земли, заселенные русскими, в конце XV-нача­ле XVI в. вернулись в состав Русского государства.

           Среди разнообразных документов Метрики можно выделить большую группу актов, относящихся к истории землевладения: документы о пожаловании земель великим князем, покупке, захватах земель феодалами. Эти документы содержат уникаль­ные сведения об аграрной культуре населения, промыслах, тор­говле, народных традициях. К таким актам тесно примыкают документы судебных дел, которые велись между феодалами за право владения землей.

           С XVI в. регулярно проводились описания городов и замков Великого княжества Литовского. Эти описания содержат значи­тельный объем сведений о состоянии городов (теперь на терри­тории Украины и Белоруссии), входивших в состав Литовского государства.

           Большой комплекс составляют материалы внешнеполитиче­ского характера. В них отражены отношения литовских великих князей с соседними государствами (особенно Польшей, Прусси­ей, Крымом, Россией и др.).

           Документы Литовской метрики освещают в большей или меньшей степени практически все вопросы социально-экономи­ческой, социально-политической и культурной жизни Великого княжества Литовского XV-XVIII вв. с точки зрения правительства Литовского государства.

           Сам архив канцелярии Великого княжества Литовского комплектовался, как и все средневековые архивы. Кроме дело­производства канцелярии в него попадали архивы завоеванных городов и земель (как военные трофеи), архивы угасших фео­дальных родов (земельные владения рода отходили к великому князю). Отдельные книги Литовской метрики оставались в лич­ном архиве канцлера, возглавлявшего канцелярию; до сих пор эти книги хранятся не в фонде Литовской метрики, а в личных архивах.

           До XVII в. Литовская метрика хранилась в Вильнюсе, затем была перевезена в Варшаву и хранилась вместе с Коронной мет­рикой (Архив канцелярии королевства Польского). В 1794 г. Литовская и Коронная метрики были привезены в Петербург. К началу XIX в. этот архив был поделен между Россией, Австри[72]ей и Пруссией. Каждое государство получило документы, отно­сящиеся к территориям, вошедшим в его состав. Основная масса документов осталась в России и хранилась в архивах Петербурга, потом Москвы. В 20-е годы XX в. документы Коронной метрики и частично Литовской были возвращены в Польшу. Они погибли почти полностью в 1939 г. при взятии Варшавы.

           Документы Литовской метрики систематически не исследо­вались, они лишь привлекались при решении конкретных исто­рических проблем, поэтому никто сейчас не в состоянии рас­крыть все богатство этих материалов и предсказать научные от­крытия, которые можно здесь сделать.

           Работа по изучению и подготовке к изданию книг Литовской метрики была начата в 1980 г. в Москве, Вильнюсе, Минске, Киеве, Днепропетровске и Варшаве.

           В 1985 г. были опубликованы Методические рекомендации по изданию и описанию Литовской метрики, составленные С.М. Каштановым и А.Л. Хорошкевич и предназначенные для методического обеспечения запланированной тогда советско- польской серии публикаций[3].

           Методические рекомендации (далее. - МР) обобщили опыт дореволюционной и советской археографии. Основные принци­пы издания, изложенные здесь, восходят к работам И.А. Голуб­цова, Л.В. Черепнина, A.A. Зимина. Были учтены Правила изда­ния исторических документов 1955 и 1969 г., ранее составленные рекомендации С.М. Каштанова, И.А. Булыгина, Л.П. Жуковской. Свои дополнения к отдельным статьям МР внесли С.В. Думин, Э.Д. Баненис, А.Н. Булыко, другие специалисты из академиче­ских институтов и архивов.

           Таким образом, МР справедливо считать безусловным ориентиром при изучении дальнейшего развития принципов из­дания Литовской метрики. Однако перед обзором предприня­тых с 1985 г. изданий, следует кратко охарактеризовать ос­новные подходы, сформулированные, либо получившие отра­жение в МР.

           Способ побуквенной передачи текста источника в публика­ции обеспечивает ясное отражение буквенной структуры слов древнерусского текста и позволяет четко видеть отличие послед­ней от реконструкции, создаваемой археографом[4]. Вместе с тем в распоряжение читателя поступает “расшифрованный текст, который удобно цитировать, используя полную, форму слов”. Иначе говоря, результат деятельности археографа представляет собой своеобразный компромисс. Публикация должна подавать текст, максимально отображающий особенности источника. [73] При этом чтение данного текста, как и пользование научно­критическим аппаратом издания, должно быть удобным читате­лю вне зависимости от его квалификации.

           Здесь уместно отметить, что в последнее время публикации средневековых документов по упрощенным правилам издания стали частыми. Тут налицо спорное понимание интересов чита­теля. Возможность получить представление о характерных осо­бенностях рукописи - безусловно, в интересах, по меньшей мере, основной части читателей: историков-профессионалов.

           Показательно, что авторы МР к настоящему времени значи­тельно разошлись в оценке изданий по упрощенным правилам. А.Л. Хорошкевич приветствовала “экспресс-издания” последних лет, польза которых, по ее мнению, состоит в том, что они за­крывают “лакуну, образовавшуюся в XX в.”[5]. Напротив, С.М. Каштанов относится к упрощенным изданиям весьма кри­тически. Для него игнорирование “мелочей”, обычно принятое при подготовке таких изданий - “вызов не только филологиче­ской науке, но и дипломатике, палеографии и другим вспомога­тельным историческим дисциплинам”[6].

           Обратимся теперь к принципам издания современных публи­каций Литовской метрики, имея в виду проследить их эволюцию в сравнении с МР. Попытаемся определить общие тенденции изменений и дать им характеристику.

           Основной труд по публикации Литовской метрики взяли на себя литовские историки. На их счету 14 книг Литовской метри­ки, изданных за 8 лет[7]. Польские археографы издали в 1987 г. Книгу сигиллят 1709-1719 гг., а в период 1989-2000 гг. - три рее­стра. Кириллических документов эти издания не содержат. На счету белорусских публикаторов - одна Книга записей № 28, изданная В. Менжинским и В. Свяжинским в 2000 г.[8]

           Российская археография тут явно проигрывает в количестве опубликованных материалов Метрики. В 1985 г. была подготов­лена Книга записей № 6, но она так пока и не вышла. Тем не менее, при возобновлении издания российские археографы ока­зываются в более завидной позиции, располагая для анализа опытом публикации зарубежных коллег.

           Публикация 1993 г. Эгидиуса Банениса предварялась архео­графическим предисловием, в котором автор, не вступая в поле­мику с МР (собственно, вовсе о них не упоминая), изложил свои принципы публикации. Вышедшие из употребления буквы здесь заменяются их современными эквивалентами. МР решение этого вопроса оставляло за публикатором, предлагая изучить возмож­ную последовательность в употреблении таких букв. Э. Баненис [74] не ознакомил своего читателя с результатом своего анализа текста, поэтому трудно судить о мотивах такого решения.

           Сокращенные буквы Э. Баненис восстанавливал в круглых скобках, выносные буквы вносил в сроку, передавая их курсивом. Однако, в эту общепринятую практику публикатор привнес не­которые особенности. Так, если сокращенное слово в рукописи было написано не под титлом, то оно публикуется как неисправ­ный текст[9].

           Вряд ли такое нововведение следует признать удачным. На­личие или отсутствие титла не должно определять необходи­мость реконструкции слова в публикуемом тексте, тем более, что археография располагает необходимыми средствами для разли­чения текста рукописи и реконструкции.

           МР предлагали восстанавливать мягкий знак после выносной согласной, доставляя, таким образом, читателю полностью реконструированный и пригодный для цитирования вариант прочтения[10].

           Э. Баненис отказался от реконструкции мягкого знака, “т.е. написание слова остается таким, каким оно есть в кни­ге-копии”. В этом случае публикатор оставляет реконструкцию и правильную интерпретацию текста читателю. Во всех последую­щих публикациях Литовской метрики мягкий знак после вынос­ной также не восстанавливался.

           В МР читаем: “Документы получают соответствующий вало­вой номер в зависимости от местоположения списка в подлинной книге или книге-копии”.

           Валовая нумерация служит решению простой, но важной зада­чи - отразить такую объективную характеристику источника, как количество документов и порядок их расположения в книге.

           Э. Баненис предложил иную, сложную нумерацию. Она включала номер так называемого “куста” (группу документов, объединенных общей тематикой) и подномер собственно доку­мента. “Куст” - произвольное понятие, вводимое археографом для первичной классификации публикуемых документов по тема­тическому признаку. В результате без вынужденных арифмети­ческих упражнений читатель не может уяснить, какое количест­во документов включает в себя книга.

           Отметим, что было бы уместно, если бы номер проставлялся традиционно - в начале публикуемого документа, перед заголов­ком, и сопровождался соответствующим знаком “(№)”. В публи­кации Банениса номер документа проставляется на полях изда­ния, где он теряется среди номеров листов, дат. Поскольку отсылки научно-справочного аппарата часто даются не на [75] страницу, а на номер документа, это доставляет известное не­удобство.

           “Обозначение листа набирается курсивом на боковом поле печатной страницы”. Эта рекомендация МР соблюдалась в пуб­ликации 1993 г. Однако текст здесь расположен в два столбца. Для обозначений номера листа (старого и нового), номера доку­мента (и номера “куста”) и даты, также вынесенной из текста на поле, использовалось только внешнее поле, что перегружало его информацией: “л. 168 об. (л. 155 об.). № 37.2. 1494.10.26 * л. 169 (л. 156)”.

           В Археографическом предисловии публикации Э. Банениса декларировано, что указание на номер листа будет двояким, включающим в себя указание на современный номер (он сопро­вождается заглавной литерой “Д.”) и на нумерацию XIX в. (в скобках после современного номера, в сопровождении литер “ст. л.”). Фактически форма такова: *л. 200 (л. 187). При обраще­нии к тексту публикации читателю остается непонятным, что должна обозначать звездочка (*) - современный номер листа, или номер, проставленный архивистами XIX в.?

           Представляется, что сведения о расхождении современных номеров с номерами листов XIX в. можно дать в предисловии или в приложении в форме сравнительной таблицы нумераций.

           В Археографическом предисловии Э. Банениса читаем: «Пометки, примечания, комментарии по тексту документов по­мещены под текстами документов на обычном для подстрочных примечаний месте и начинаются с соответствующих подзаголов­ков: “Пом.”, “Прим.”, “Комм.”». Публикатор пояснил, что эти сокращения приведены в подстрочных примечаниях только при первом документе, далее подзаголовки опускаются “в целях экономии”. Это досадно, поскольку читатель должен самостоя­тельно определить, что публикатор поместил под текстом публи­куемого источника - “пом.”, “прим.” или “комм.”, а это не всегда легко.

           Очевидно “в целях экономии” в публикации Банениса была предложена идея ввести для помет и подчеркиваний условные обозначения.

           Для позднейших помет и подчеркиваний тут вводится услов­ные знаки “+ (для начала подчеркивания) и +” (для конца подчеркивания). Причем количество знака “+” возрастает в тек­сте документа, что обозначает номер пометы или подчеркива­ния. Так что в публикации не редкость знаки: “+ + + + + + + - король - + + + + + + +”. Это должно означать “слово король под­черкнуто и это седьмое подчеркивание в тексте документа”. [76] Неясно, так ли важна эта информация для читателя, следует ли настолько перегружать текст источника издательскими маргина­лиями, чтобы ее донести?

           Встречаются указания на пометы, которые невозможно рас­шифровать без сличения с рукописью: “+ + На правом поле ± (XIX в., крш.)” или “+ + + После слова вкротце + (XIX в., крш.)”. Читатель, по всей вероятности, должен предположить, что ка­рандашная помета на полях графически совпадает с условными знаками, введенными археографом.

           Примечания в публикации Э. Банениса также отличают не­которые новации при оформлении номеров издательских приме­чаний. Номер примечания отчего-то сопровождается дефисом. Он должен указывать, что примечание “относится к букве перед обозначением”. МР предлагают для примечаний, охватывающих несколько слов, ставить знак примечания после первого и после последнего слова, а в тексте примечаний ставить знак дважды и разделять тире[11].

           Подобный удвоенный знак ставится Э. Баненисом для приме­чаний, охватывающих несколько слов, охватывающих одно сло­во, наконец - охватывающих фрагмент слова, собственно - одну- две буквы. В последнем случае примечания воспринимаются как не вполне корректное обращение с текстом, затрудняющее его восприятие: “ворози под нашими ^7-но^-7гами и под нашими ^8-шаблями^-8 (Изд. прим. ^7-7но испр. из других букв; ^8-8Так в ркп., следу­ет читать саблями”). Впрочем, порой знак примечания проставля­ется и не удвоенный. Проследить какую-либо последователь­ность в употреблении простых и удвоенных знаков примечаний не представляется возможным.

           Что касается комментариев к тексту публикуемых докумен­тов, то в подстрочных примечаниях, несмотря на обещания Археографического предисловия, мы либо их находим крайне редко; они касаются взаимосвязи публикуемого текста с другими текстами, как вошедшими в публикацию, так и оставшимися вне ее: “Отказ^-Б послом цара заводского Сиет Магометовымъ (Комм. изд. ^-БТекста послания Сеит Махмета в ЛM нет).

           МР предполагали следующий состав комментариев:

           «а) обоснование датировки, если документ не датирован или датирован неправильно; б) указание на взаимосвязь между изда­ваемыми документами, а также между ними и документами, не вошедшими в издание (то, что Э. Баненис решил при помощи усложненной нумерации по “принципу куста”); в) краткие сведе­ния об упоминаемых лицах и событиях; г) историко-географиче­ские идентификации упоминаемых в источнике пунктов, локали[77]зация их в пределах старых и новых административных единиц; д) пояснения по поводу малоизвестных мер, денежных единиц и т.п.; е) толкование трудных для понимания мест текста».

           В публикации 40 страниц отведено для “Комментариев к тек­стам документов”. Под “комментариями” тут понимается явно другое, нежели понимали МР. “Комментарии” Э. Банениса содержат редакционный порядковый номер документа, дату (она здесь двояка: первая дата - переписки текста документа и вторая дата - собственно создания документа), место составления документа, редакционный заголовок и легенду (включающую поисковые данные оригиналов, списков, библиографические описания публикаций и упоминаний).

           Обращает на себя место выдачи (составления) документа. С.М. Каштанов и А.Л. Хорошкевич рекомендовали указывать место выдачи в исторической форме, через косую черту приво­дить название места выдачи по современному административно­му делению: “1504 г. октября 12. Мереч/Меркине. - ”.

           Такая форма и последовательность удобна и привычна. В по­вествовательной форме она соответствовала бы такому, напри­мер, пассажу: “В 1701 г. курфюрст бранденбургский Фридрих III писал из Кенигсберга (совр. Калининград)...”. Понятно, что иная последовательность в указании топонимов вызывала бы удивле­ние - Фридрих III не мог писать из Калининграда ибо такого города на карте 1701 г. не существовало.

           Однако, Э. Баненису показалось разумным поменять после­довательность указания топонимов. Он писал в Археографиче­ском предисловии: «За датой указывается место составления документа, в круглых скобках приводится написание местности того времени. Например: “Мяркине” (“Меречь”)». Однако, декла­рированный в предисловии принцип в публикации не соблюдает­ся. Здесь везде даны географические названия согласно совре­менному написанию - Вильнюс, Тракай, Каунас, Брест, Минск, а для исторической формы топонимов в публикации вовсе не нашлось места.

           Кустоды (первое слова следующего листа, написанное в конце предшествующего листа) Э. Баненис оставляет. При чте­нии текста это выглядит повторенным по ошибке словом. Было бы разумнее оговаривать все-таки наличие кустод в при­мечаниях.

           Научно-справочный аппарат издания 1993 г. включает Хронологическую таблицу перевода дат, Перечень списков, Перечень сокращений, отдельно от него Перечень библиографи­ческих сокращений, Словарь слов, вышедших из употребления [78] (но не Предметный указатель), Именной и Географический ука­затели, Содержание (оглавление).

           Оценка качества научно-справочного аппарата требует серь­езного внимания и времени, поэтому от детального анализа на этом этапе воздержимся. Отметим лишь, что попытка найти в Словаре определение понятия “бортная земля” завершилась неудачей. В словарной статье “Бортная земля” имеется лишь отсылка на статью “Земля бортная”, каковая в Словаре отсутст­вует. Указатели не охватывают редакционные заголовки и легенды, чему трудно найти объяснение.

           Оглавление (“Содержание”) можно уверенно признать неудачным. Скажем, читатель, найдя в оглавлении “Крестоце­ловальную запись князя Федора Львовича Воротынского вел. кн. литовскому, кор. польскому Казимиру”, обращается к ука­занной странице 248. Однако никакой “крестоцеловальной записи” он здесь не найдет. На этой странице помещены “Лист князя Федора Воротыньского о держанье города Козельска к великому князьству литовскому” и “Запись того ж князя Воротын­ского за князя Андрея Можайского” - то есть документы опуб­ликованы под писарскими заголовками. Определить, какой документ обозначен в Оглавлении, невозможно без ознакомле­ния с его содержанием. Вероятно, что в оглавлении должны быть даны те же заголовки, под которыми документы и публи­куются.

           Безусловно полезным была бы публикация Хронологиче­ского перечня публикуемых документов, как это и рекомендо­вано МР.

           В целом принципы публикации, заявленные и использован­ные Э. Баненисом при издании Книги № 5 можно охарактеризо­вать так. При передаче текста работа археографа в одних случа­ях избыточна, в других недостаточна. И то и другое имеет общее следствие - читатель не располагает полностью реконструиро­ванным текстом источника, удобным для восприятия и цитирова­ния. Определенные недочеты наблюдаются и в научно-критиче­ском аппарате издания. Безусловно, издание 1993 г. ближе к т.н. “критическим”, чем к “дипломатическим” публикациям. Стоило рассчитывать, что литовские археографы в дальнейшем будут совершенствовать приемы издания.

           В 1995 г. в предисловии к Книге судных дел № 6 С. Лазутка и И. Валиконите изложили свои принципы издания. Интересно, что характеристика археографических приемов предшествую­щей публикации Э. Банениса авторы не дали. Однако вступили в аргументированную полемику с составителями МР. Отметим, [79] впрочем, что аргументы составителей не всегда воспринимаются в качестве весомых.

           Лазутка и Валиконите объясняют отклонения от МР “харак­тером содержания самой книги”. При этом остается непонятным, какие “особенности содержания книги” помешали, например, обозначить границы строк. Не написана же она вся в одну стро­ку? В позднейших публикациях литовских археографов границы строк также указываться перестали.

           Составители заявили: “Мы не считаем нужным выносить в заголовок документа дату и место его появления, если они указаны в самом документе”. И продолжают: “Место написания читатель найдет в самом деле”. Таким образом, читатель при­зывается к исследовательской работе, которую, возможно, он был бы рад оставить за публикаторами. Такой подход, может быть, был бы приемлем, если бы научно-критический аппарат издания включал в себя Хронологический перечень актов. Его нет; оглавление публикации также не помогает ориентиро­ваться в материале - оно лишь указывает, что со страницы 23 начинается “Текст дел”, не указывая конкретные опублико­ванные документы.

           “Излишними” признали археографы и “составительские заголовки документов, так как все они имеют вполне удовле­творительные и понятные самоназвания”. На какую же ква­лификацию читателя рассчитана публикация? Всякий ли читатель сразу поймет, о чем идет речь, прочитав писарский заголовок “Оповеданье о нестанье на рок права о 15 копъ грошей”? Удовлетворительно ли отражает содержание доку­мента писарский заголовок “Пятый лист, перед его милостью покладанный”?

           Лазутка и Валиконите объясняют, чем, по их мнению, явля­ются археографические заголовки: “Составительские заголовки являлись бы по существу переводом их (самоназваний докумен­тов. - М.Б., О.Х.) на современный русский язык. Но поскольку не даются переводы текстов, то нет оснований давать и переводы заголовков, тем более, что в конце книги прилагается словарь малопонятных слов”.

           Обратимся к этому словарю (он же Предметно-терминологи­ческий указатель), как и к другим элементам научно-критическо­го аппарата издания. Главной его особенностью является выбо­рочное указание на страницы, где встречаются включенные в словарь термины: “быдло - скот, скотина - 12, 24, 127, 146, 150 и др.”. Как видим, составители не только безмятежно поручают своему читателю определить дату, разновидность, содержание [80] публикуемых документов, но и завершить за них составление научно-справочного аппарата.

           Авторы исключили также комментарий по содержанию до­кументов (“его в какой-то мере заменяет обстоятельное введение и палеографические примечания в тексте”), хронологический пе­речень (“его делает ненужным реестр (писарский. - М.Б., О.Х.) дел книги”) и легенду. Объясняя отсутствие последней, состави­тели так сформулировали свое археографическое кредо: “Слиш­ком большая роскошь разыскивать публикуемые документы в изданиях нескольких стран, издававшихся на протяжении почти 200 лет. Это, на наш взгляд, дело исследователей, которые будут пользоваться документами публикуемой книги”.

           Не обошлась без новаций нумерация примечаний. Читатель должен затвердить, что примечание под номером 1 - это всегда обозначение опущенной в тексте кустоды, номером 2 отмеча­ются искаженные, но понятные в целом слова. Таким образом, он не должен удивляться, если примечания к тому или иному тексту начинаются с примечания номер 3 и не искать потеряв­шиеся 1 и 2.

           Одновременно с публикацией Лазутки и Валиконите (в 1995 г.) А. Балюлис издал Книгу записей № 8. Начиная с этой публикации, литовское издание Метрики воспринимается как сувенирное, призванное стать подарком для национальной интел­лигенции, патриотической общественности к 1000-летию перво­го упоминания Литвы (2009 г.).

           Так называемые “конгрессные” языки, то есть языки междуна­родного научного общения, стали здесь уступать место литовско­му. У Э. Банениса порядок следования предисловий был следую­щим: 1) русский язык; 2) литовский язык; 3) английский язык. У С. Лазутки и И. Валиконите: 1) параллельный текст на а) литовском, б) русском языке; 2) краткое резюме на англий­ском языке. У А. Балюлиса: 1) литовский язык; 2) английский язык; 3) русский язык.

           На литовском языке А. Балюлис дал все примечания. Сокращение “об.”, обозначавшее ранее оборотную сторону ли­ста, заменено латинской литерой “v” (verso). На литовском же языке даны комментарии. Впрочем, читатели на конгрессных языках от этого мало проигрывают, поскольку комментарии включают только заголовок и очень краткую легенду. Труднее принять в качестве разумной латинскую транслитерацию, при­нятую в сокращенных наименованиях русских изданий: “AJZR - Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России, соб­ранные и изданные Археографическою комиссиею”. (СПб., [81] 1863-1865. Т. 1-2) или “Beržekov - Бережков Н.Г. Итинерарий великих князей литовских по материалам Литовской метрики (1481-1530)” (// Археографический ежегодник за 1961 г. М., 1962).

           Основные принципы передачи текста публикатор заимство­вал из МР, хотя в предисловии он вступил как бы в полемику с С.М. Каштановым и А.Л. Хорошкевич. “Не всегда ими (МР. - М.Б., О.Х.) можно руководствоваться, - объяснил публика­тор, - в них не предусмотрены все случаи передачи текста”. Однако изложенные им собственные подходы к передаче тек­ста - выносные буквы вставляются в строку курсивом, сокра­щения - в круглых скобках, личные имена и топонимы оставля­ются в той форме, как они написаны в рукописи - полностью соответствуют МР.

           Анализируя публикацию Э. Банениса, мы отметили, что при расположении текста в два столбца поля оказывались перегру­жены информацией (номера документов, листов, даты). А. Ба­люлис освободил поля публикации от какой-либо информации. Указание на номер листа стал даваться в тексте, после знака окончания листа (||) и заключаться в квадратные скобки. Этот способ не представляется особенно удачным, поскольку он перегружает текст публикуемого источника условными обо­значениями.

           Безусловной заслугой А. Балюлиса следует считать реанима­цию практики составления археографических заголовков публи­куемых документов. Однако, они располагаются в оглавлении, по примеру публикации Э. Банениса. Пользоваться таким оглав­лением также неудобно, как и оглавлением в публикации Бане­ниса. Найдя в оглавлении “Запись о пожаловании Васку Воро­тынцу пустовщины Метевщины в Городенском повете”, на указанной странице мы обнаружим писарский заголовок “Во Львове данина”. Соотнести этот документ с данным в оглав­лении заголовком читатель сможет только после ознакомления с его содержанием.

           Публикация Балюлиса дала первый пример замены собствен­но Предметного указателя словником, в который, как принято в лингвистических изданиях, занесены все встречающиеся в тексте слова. Пояснение к терминам не дается.

           На тех же принципах, с теми же достоинствами и недостат­ками Альгирдас Балюлис издавал книги Литовской метрики и позднее. Впрочем, с 1997 г. Балюлис отказался от воспроизве­дения “дифтонга”[12] кг и заменил его на г. МР призывали этот [82] дифтонг сохранять — в старобелорусском языке он означал взрывной г. Причину отказа от его воспроизведения Балюлис не указал.

           В 1997 г. вышла публикация Книги записей № 11, подготов­ленная Артурасом Дубонисом. Принципы публикации, как пока­зывает знакомство с текстом, полностью соответствуют тем, что были усвоены А. Балюлисом. Публикатор, однако, неожиданно отметил их преемственность от Банениса: “Мы руководствова­лись теми же принципами, какими пользовался д[окто]р гумани­тарных] н[аук] Эгидиус Баненис. Тем не менее в данной публика­ции мы: отказались в тексте отмечать строки оригинального тек­ста; отказались от перевода текстов с латыни на литовский или русский языки; объяснения, заметки и т.п. (так! - М.Б., О.Х.) в тексте приводятся на литовском языке; отказались от тройных ссылок, объясняющих текст (Комментарий; Пометка; Примеча­ние); номер акта, дата и номер листа приведены в тексте, а не на полях листа”.

           Почему отказались - неясно. Неясно также, в какой связи тут упомянут Эгидиус Баненис. Список “отказов”, который привел Дубонис (а он далеко не полон) доводит сходство принципов из­дания до минимума. Публикация Банениса - “дипломатическое” издание. Регулярные же выпуски книг Литовской метрики, начи­ная с 1995 г., представляют собой пример издания по упрощен­ным правилам.

           В публикации Дубониса было исключено оглавление на рус­ском языке - последнее прибежище для тех читателей на кон­грессных языках, которые желали бы ознакомиться с качеством и содержанием археографических заголовков.

           В 1998 г. Альгирдас Балюлис издал Книгу записей № 3. Ранее эта книга была (частично) опубликована в “Документах МАМЮ” (Московский архив Министерства юстиции), затем (полностью) в “Русской исторической библиотеке”. Как пояснил составитель, “Издание РИБ (Российская историческая библиотека. - М.Б., О.Х.) давно стало библиографической редкостью, а историки книгой пользуются постоянно, поэтому было подготовлено это новое издание”.

           В этой книге исчезло и оглавление опубликованных актов на литовском языке, так что археографических заголовков здесь не найти вовсе. Исчез и хронологический перечень (точнее список). Новым словом стало тут объединение указателей личных имен и географического в один.

           В том же 1998 г. А. Балюлис опубликовал и Книгу записей № 1, также изданную ранее в “Русской исторической библио[83]теке”. Объединенный указатель географических названий и лич­ных имен был здесь вновь разделен на два.

           Публикация Книги записей № 25 явила собой некоторый от­ход от принципов издания, сложившихся к 1998 г. в литовской ар­хеографической школе, в сторону пожеланий МР.

           В этом издании А. Балюлис вернул оглавление на русском языке, что дало возможность ознакомится с археографическими заголовками. Они небезупречны, сильно зависимы от заголовков писарских, однако сам факт их наличия следует горячо приветст­вовать.

           Были возвращены и “Комментарии” на литовском языке (точнее то, что традиционно понимают под ними литовские кол­леги - заголовок, легенда и в ряде случаев - обоснование даты). За этими исключениями состав научно-справочного аппарата, как и принципы передачи текста, остались без изменений по сравнению с изданиями 1995-1998 гг.

           Новые уступки пожеланиям МР были сделаны в 1999 г. при издании Книги судных дел № 8 (под редакцией И. Валиконите) - правда, отличные от тех, что допустил годом ранее А. Балюлис. Здесь мы с удовольствием отмечаем наличие Таблицы соотноше­ния нумераций, публикацию филиграней, образцов почерка, Таблицу географии и датировки актов. Никак не акцентируя на этом факте внимания, авторы публикации восстановили переда­чу диграфа кг. Между тем, ознакомиться с принципами составле­ния археографических заголовков читателю не удается - они не представлены ни в Комментариях (таковые вовсе отсутствуют, а значит - отсутствует и легенда), ни в Оглавлении, ни в Хроно­логическом перечне (он также отсутствует). Безусловной любез­ностью литовских коллег следует считать введенное в этом томе двуязычие примечаний - они даются на литовском и на русском языке.

           В 1999 г. вышла написанная на латинском и польском язы­ках Книга публичных дел № 8, подготовленная Д. Баронасом и Л. Йовайшей. Принципы издания латинских и польских текстов в настоящем сообщении не рассматриваются. Однако, отметим два момента. Во-первых, в качестве методической основы изда­ния латинских документов литовские коллеги называют издан­ный в Польше в 1957 г. Проект инструкции А. Вольфа. Между тем в 1984 г. в Сарагосе были изданы Правила издания латин­ских грамот, писем и сборников корреспонденций, средневеко­вых финансовых, административных и доманиальных докумен­тов. Эти правила были подготовлены Международной комисси­ей по дипломатике, широко обсуждались на международных [84] конгрессах и коллоквиумах[13], и заслуживают хотя бы упомина­ния. Во-вторых, издание латинских и польских документов отличает тот же явно недостаточный научно-критический аппарат, что и издания кириллических текстов. Мы не находим тут ни комментариев, ни легенды, ни археографических заголовков.

           В 2001 г. вышли сразу три книги Литовской метрики, подгото­вленные Л. Анюжите и А. Балюлисом. Издания подготовлены в традициях, которых А. Балюлис придерживался в своих публикациях 1995-1998 гг. Вновь ушли в небытие археографи­ческие заголовки на русском языке. Вновь из публикации исчезли т.н. “комментарии”. Вольность, допущенная И. Валико­ните в отношении двуязычия примечаний, была отвергнута. Вновь именной и географический указатели были объединены в один.

           Новацией стало оформление дат. Отказ от обозначения меся­ца словом - традиция, идущая от Э. Банениса. Однако, в изданиях 2001 г. цифровые обозначения года, месяца и числа перестали да­же разделяться точкой. Что такое “1567 09 02” - 2 сентября или 9 февраля 1567 г.? Нигде это не объясняется. Между тем в россий­ской традиции (собственно - не археографической, а делопроиз­водственной и бухгалтерской) цифровое обозначение дня следует за числовым обозначением месяца, в англо-американской - на­оборот. Читателю и в этом случае не обойтись без дополнитель­ной работы для уяснения последовательности этих цифр.

           Кратко подведем итоги. В 1993-1995 г. прослеживается при­верженность публикаторов “дипломатическим” принципам изда­ния документов. При этом отчетливо наблюдается стремление отойти от пожеланий МР. Трудно судить, какие рациональные причины стоят за этим, во всяком случае, никакими научными соображениями это не мотивировано. Ни в одном из археографи­ческих предисловий мы не находим аргументированной полеми­ки с МР. Альтернативные же подходы к археографической рабо­те, продемонстрированные литовскими коллегами, пошли не на пользу качеству публикаций.

           При этом, уже с 1995 г. прослеживается тенденция к упроще­нию правил издания. Принципы передачи текста, заданные Э. Ба­ненисом (а и они не могут рассматриваться как усложненные), не претерпели значительных изменений. Текст воспроизводится с заменой всех вышедших из употребления букв, что никак не объ­ясняется публикаторами. Состав же и содержательная сторона научно-критического аппарата постепенно упрощались, сводя следы работы археографов к минимуму.

           [85] Несколько слов в заключении - пожелания будущим пуб­ликаторам кириллических документов Литовской метрики. Основным методическим руководством следует признать МР. Достойная альтернатива им пока что не существует. Отход от рекомендаций, безусловно, допустим, однако он должен быть аргументирован более солидно, чем ссылками на некие неука­занные “особенности рукописи”, за которыми, похоже, стоит желание облегчить свою работу и ускорить выход в свет публи­кации.

           Было бы уместно снабдить издание Таблицей перевода дат, что избавило бы от необходимости обоснования даты для каж­дого из публикуемых документов. Украсила бы публикацию, выходящую в режиме продолжающегося издания, библиогра­фия исследований Литовской метрики за время, прошедшее после выхода последнего тома. Совершенно необходим Хроно­логический перечень публикуемых актов, коль скоро в книге они скопированы вразнобой. В него может органично войти ле­генда, включающая в себя поисковые данные подлинников, спи­сков, публикаций и исследований документов. Включенные в Хронологический перечень документы должны сопровождать­ся археографическим заголовком. Комментарии актов, включа­ющие по необходимости идентификацию упоминаемых лиц, локализацию упоминаемых топонимов, разъяснение трудных для понимания мест и т.д., представляются обязательными, где бы публикатор не счел необходимым их поместить. Они могут располагаться после каждого публикуемого текста, от­дельно после публикации всех текстов (что представляется более целесообразным), или стать составной частью Хроно­логического указателя. Если публикатор предполагает развер­нутое Оглавление, то в нем документы должны быть указаны под писарскими заголовками - так, как они указаны в самой книге.

           Требует взвешенного подхода вопрос о дублировании науч­но-критического аппарата на иностранных языках. История Великого княжества Литовского - это история обширного реги­она, включающего территории, как современной Литовской республики, так и восточной Прибалтики в целом, Белорусии, Украины, России, Польши. Удовлетворить пожелания всех заин­тересованных сторон, вероятно, не удастся. Наверное, следует исходить из не слишком смелого допущения, что читатель кирил­лических документов Литовской метрики по определению владе­ет русским языком.

 

           [86] СНОСКИ оригинального текста