Ростовские хронографы и хронограф Спасского монастыря в составе библиотеки Ярославского архиерейского дома

Автор
Синицына Е.В.

Аннотация

Ключевые слова

Шкала времени – век
XVIII XVII

Библиографическое описание:
Синицына Е.В. Ростовские хронографы и хронограф Спасского монастыря в составе библиотеки Ярославского архиерейского дома // Исследования по источниковедению истории России дооктябрьского периода: сборник статей / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. В.А.Кучкин. М., 1993. С. 173-188.

Текст статьи

[173]

Е.В.Синицына

РОСТОВСКИЕ ХРОНОГРАФЫ И ХРОНОГРАФ СПАССКОГО МОНАСТЫРЯ В СОСТАВЕ БИБЛИОТЕКИ ЯРОСЛАВСКОГО АРХИЕРЕЙСКОГО ДОМА

           Интерес современных историков и филологов к судьбе Хронографов, которые в конце ХVIII в. хранились в Ростовском архиерейском доме (далее - РАД) и Спасо-Ярославском монастыре, был связан с поисками следов рукописи со "Словом о полку Игореве". Литература, посвященная разбору обстоятельств приобретения А.И.Мусиным-Пушкиным сборника со "Словом", насчитывает в настоящее время сотни названий, где различным образом трактуется история поступления древнерусской поэмы в коллекцию графа[1]. Напомним, что еще при жизни Мусина-Пушкина в научных кругах возникла мысль о необходимости изучения вопроса о происхождении погибшей рукописи. К.Ф.Калайдович, который в 1813 г. обратился к графу с просьбой о разъяснении обстоятельств открытия "Слова", получил следующий ответ: "До обращения Спасо-Ярославского монастыря в архиерейский дом управлял оным архимандрит Иоиль, муж с просвещением и любитель словесности; по уничтожении штата остался он в том монастыре на обещании до смерти своей. В последние годы находился он в недостатке, а по тому случаю комиссионер мой купил у него все русские книги, из коих под № 323, под названием Хронограф, в конце найдено "Слово о полку Игореве"[2].

           В настоящее время все точки зрения на это показание А.И.Мусина-Пушкина можно свести к двум. По одной версии, назовем ее "ростовской", признается возможным наличие сборника со "Словом" в одном из Хронографов упраздненного РАД. Другая версия, "ярославская", связывает открытие древней поэмы с библиотекой бывшего Спасского монастыря или его последнего настоятеля Иоиля Быковского.

           В данной статье рассмотрена аргументация сторонников "ростовской" и "ярославской" гипотезы происхождения "Слова о полку Игореве" в свете вновь открытых архивных доку[174]ментов, материалов описей РАД, Спасского монастыря и Ярославского архиерейского дома (далее - ЯАД), а также истории конкретных сохранившихся до наших дней рукописей из спасского книгохранилища и ростовской владычной библиотеки.

           Обратимся вначале к анализу известий о судьбе ростовских Хронографов.

           Впервые Хронографы упоминаются в Переписной книге ростовского митрополичьего дома 1691 г.[3] Они были названы среди книг, хранившихся в верхней кладовой палате "в бол(ь)шой коробье", и записаны вместе с еще двумя рукописями исторического содержания в 1°. Так, в описи 1691 г. значится: "Книги же в десть пис(ь)менные Летопиоец Московского государства, книга Степенная российских государей, три книги гранографы в десть". В следующих по времени описях РАД - 1743, 1765 и 1790 гг. - "гранографами" названы все пять рукописей, проходивших в описи 1691 г. под разными названиями[4], и добавлена еще одна рукопись - Хронограф, который поступил в библиотеку между 1691 и 1743 гг. Таким образом, в ХVIII в. в РАД среди "книг письменных в десть" хранилось "гранографов шесть"[5]. Последний документ, в котором фигурирует то же количество "гронографов", - опись имущества РАД, перевезенного в январе 1790 г. в Ярославль[6]. На полях этой описи имеются ревизионные приписки, датируемые временем перемещения ростовской владычной библиотеки в ЯАД и 1807 г, В этом отношении особый интерес представляет запись, сделанная напротив "гранографов шесть", она гласит: "1800 годе одного не явилось, на лицо - два", - и далее по подчищенному: "три отданы по приказанию покойного преосвященного синодальному обер-прокурору, его превосходительству Мусину- Пушкину, а одного не явилось"[7]. Таким образом, в составе бывшей ростовской библиотеки после 1800 г. оставался только один "гранограф": Степенная книга и три Хронографа были "препровождены" А.И.Мусину-Пушкину", а шестая рукопись из этой подборки бесследно исчезла. Итог "пропажа" был подведен в описи имущества ЯАД 1811 г. В ней в разделе "Книги письменные в десть, значившиеся по бывшей ростовской описи", под № 1162-м было записано "гранографов один"[8].

           [175] Какая же из обозначенных в документах РАД шести рукописей исторического содержания продолжала храниться в ЯАД?

           В 1962 г. Л.А.Дмитриев разыскал в архиве ГАЯО и опубликовал дело о высылке А.И.Мусину-Пушкину четырех рукописей из бывшего книгохранилища РАД[9], О.В.Творогов на основании "Реестра", приложенного к делу[10], установил, что из Ростова в ЯАД были привезены: Степенная книга, два Хронографа Дорофея Монемвасийского, Хронограф редакции 1512 г., выборка из Хронографа и Хронограф редакции 1617 г.[11] Из них три Хронографа и Степенная книга были отправлены в 1792 г. А.И.Мусину-Пушкину для представления "к личному рассмотрению". В ЯАД, следовательно, должны были оставаться два Хронографа: скорописный Дорофея Монемвасийского, согласно "Реестру", на 749 листах, и выборка из Хронографа на 432 листах. Как уже отмечалось, одна из этих рукописей "не явилась" после 1800 г., вторая же сохранилась до настоящего времени - это Хронограф Дорофея Монемвасийского, ЯМЗ-14930, написанный скорописью двух почерков, на 738 листах[12]. По своим кодикологическим данным рукопись ЯМЗ-14930 может быть отнесена к продукции ростовского митрополичьего скриптория начала ХVIII в.[13] Очевидно, она представляет собой список с такого же Хронографа, переданного из РАД Мусину-Пушкину. Можно также предположить, что ЯМЗ-14930 и есть тот шестой "гранограф", который появился в описях РАД между 1691-1743 гг.[14]

           "Ростовская" версия происхождения "Слова о полку Игореве" основана на том факте, что одна из переданных А.И.Мусину-Пушкину рукописей РАД представляла собой Хронограф редакции 1617 г. Напомним, что сборник со "Словом" открывался именно этим произведением. Однако вряд ли стоит связывать находку древнерусской поэмы ХII в. с хранилищем РАД. Дело в том, что. ростовские исторические рукописи неоднократно были предметом самого "наипрележнейшего рассмотрения со стороны духовных людей", однако "Слово о полку Игореве" обнаружено в них не было.

           Так, еще до А.И.Мусина-Пушкина "гранографами" РАД интересовался архиепископ Афанасий Вольховский[15]. В 1776 г. [176] по его приказанию "февраля 3-его числа ... (было - E.С.) внесено в кельи его преосвященства российских гранографов письменных шесть"[16]. Об этом факте говорят специальный "Экстракт о росходе", составленный в 1766 г. в связи со сменой экономов, и запись в описи 1765 г., на полях которой напротив "гранографов шесть" значится: "Оные взяты вверх в бытность прежняго эконома"[17]. Позднее, в 1772 г., Афанасий Вольховский еще рае обратился к изучению этих рукописей в связи с запросом, присланным ему из Вольного российского собрания при Московском университете. Архиепископу предлагалось "сыскать и доставить" в общество "принадлежащие до российской истории рукописные летописи и другие записки"[18]. Отсылая в Москву Степенную книгу[19], Афанасий извещал правление Вольного российского собрания, что "ничего примечания достойного" в других книгах, "имеющихся в моем доме ... не нашел"[20].

           Следующий по времени просмотр "гранографов" состоялся в 1778 г. под наблюдением архиепископа Самуила Миславского. Он был произведен по требованию Синода, занимавшегося подбором исторических сочинений для издания русских летописей, задуманного митрополитом Платоном[21]. Позднее, в 1791 г., те же рукописи были вторично рассмотрены по распоряжению архиепископа Арсения Верещагина в связи с известным указом Екатерины II и Синода о разыскании древних "летописцов, повестей, или подобных тому, относящихся до российской истории сочинений"[22]. В результате названных "наипрележнейших" проcмотров пяти Хронографов и Степенной книги из хранилища РАД "духовные ученые люди" пришли к заключению, что "во оных ничего относящегося к российской истории, что бы не было напечатано и вновь из них к изданию подходило, не найдено", о чем и было объявлено в Синод специальными "Репортами" 1779 и 1791 гг.[23] К последнему документу был приложен "Реестр" исторических рукописей РАД. Из подробной описи явствовало, что ни один из пяти Хронографов не содержал ни "Слова о полку Игореве", ни другие входившие в состав мусин-пушкинского сборника произведения[24]. Более того, с части Хронографа редакции 1617 г., "ростовским надписан[177]ного", из собрания А.И.Мусина-Пушкина, о котором О.В.Творогов осторожно высказался, что это мог быть "искомый сборник ... со "Словом о полку Игореве"[25], в 181 г. по распоряжению Ярославского архиепископа Антония Знаменского было сделано четыре копии[26]. Каждую такую копию Антоний, как истинный библиофил, сопроводил собственноручной записью о содержании оригинала. Приведем ее полностью: "Ето есть список с той части Летописца (имеющегося у графа Алексея Ивановича Мусина-Пушкина, на корню переплета, как видно, новаго кожанаго, ростовским надписаннаго, который писан старинным нехорошим и, как кажется, не очень давно, почерком; начат Шестодневом библейским, продолжался по 4-м монархиям, где в греческой истории сказано и о переменах султанов турецких), в которой началось повествование о России. Подобный селу список зделан и для ярославской семинарской библиотеки. Марта 8 дня 1811 г. Антоний архиепископ Ярославский и Ростовский". Позднее была сделана еще одна приписка: "Подлинник у графа с прочию библиотекою погиб в сентябре 1812 во время нашествия неприятелей, как он мне оказывал"[27].

           Итак, ни в "Реестре" 1791 г., ни в заметках Антония Знаменского указаний на то, что Хронограф редакции 1617 г. из собрания РАД содержит помимо своего основного текста еще какие-либо литературные произведения, нет. Добавим, что если сопоставить время поступления поэмы к А.И.Мусину- Пушкину, а это событие произошло, по мнению В.А.Кучкина, после лета 1789 до июля 1791 г.[28], а по наблюдениям В.П.Козлова, в 1788-1790 гг.[29], с датой отправки ростовских рукописей - не ранее декабря 1791 г.[30], - то станет очевидной несостоятельность так называемой "ростовской" версии происхождения "Слова о полку Игореве".

           Обратимся теперь к разбору второй гипотезы, "ярославской", которая связывает открытие поэмы с библиотекой Спасского монастыря. Эта версия первоначально была высказана в статьях Е.М.Караваевой[31] и А.В.Соловьева[32], а наиболее развернутое ее обоснование содержится в монографии Г.Н.Моисеевой[33]. Рассмотрим аргументы этих исследователей и [178] прокомментируем их, опираясь на вновь открытые архивные и рукописные материалы.

           "Ярославская" гипотеза основана, главным образом, на интерпретации приписок в описях Спасского монастыря 1787 и 1788 гг., которые касаются исключения из монастырской книгохранительницы четырех рукописных книг, а среди них - "Хронографа в десть". Впервые эти сведения были введены в научный оборот Е.М.Караваевой, изучавшей документы Спасского монастыря для проведения в нем реставрационных работ. В 1960 г. она опубликовала статью "Хронограф Спасо-Ярославского монастыря в описи 1788 г.", где сообщила свои наблюдения по поводу уничтожения "за ветхостью и согнитием" ряда рукописей. Е.М.Караваева отметила и карандашную приписку "Иподиакон Соколов" с четырьмя вопросительными знаками и "NB" рядом с известием об уничтожении Хронографа. Она высказала предположение, что Соколов интересовался именно Хронографом, зная, что "Слово о полку Игореве" входило в его состав. Г.Н.Моисеева связывает лицо, оставившее приписки на полях описи 1788 г., с секретарем ЯАД, иподьяконом Спасо-Преображенокого собора Яковом Соколовым, который упоминается в документах конца ХVIII в.[34] Однако наблюдения над библиотечными описями ЯАД не подтверждают этого вывода Г.Н.Моисеевой. То обстоятельство, что Соколов оставил на документе только свою подпись, безусловно, затруднило отнесение по палеографическим признакам столь краткой записи к ХVIII, или следующим XIX и XX столетиям. Однако загадочный иподьякон Соколов оставил еще одну приписку, касающуюся рукописных книг из архиерейской книжницы: она сделана на полях библиотечной описи 1819 г. напротив № 740 и сообщает следующее: "№ 166 Ипод. Соколов"[35]. Рукопись, Патерик азбучный и скитский начала ХVIII в.. указанная под номером 740 в описи 1819 г., сохранилась[36] и в описи рукописных книг ЯАД, составленной в 1912 г., значится под номером I66[37]. Следовательно, Соколов был знаком с этой описью начала XX в. Более того, подпись иподьякона Соколова, оставленная им в описи 1788 г., идентична подписи иподьякона Ярославского кафедрального собора Василия Соколова, который [179] являлся в 1912 г. членом комиссии, подготовившей "Главную церковную и ризничную опись ЯАД"[38]. Вполне объяснимы и заметки, оставленные этим человеком в описи 1788 г., поскольку именно Соколов должен был по указу Синода № 1578 в ноябре 1903 г. отправить этот документ из ризницы ЯАД в Московскую Патриаршую библиотеку[39]. Таким образом, документальные свидетельства из архива ЯАД противоречат положению, выдвинутому Г.Н.Моисеевой.

           Вернемся к анализу наблюдений Е.М.Караваевой над описью 1788 г. Она установила, что после 1788 г. из монастырской библиотеки были изъяты и уничтожены "за ветхостью и согнитием" четыре рукописи: "249. Часослов на баргамине" (в 1°), "274. Псалтырь на баргамине" (в 4°), "280. Аввы Дорофея" (в 4°) и "286. Хронограф в десть". Благодаря разысканиям Г.Н.Моисеевой стало известно, что в предыдущей описи 1787 г. напротив тех же книг было проставлено, а затем выскоблено, слово "отдан"[40]. Таким образом, Е.М.Караваева, а вслед за ней и Г.Н.Моисеева, высказали гипотезу о том, что уничтожение названных рукописей было фиктивным. Как считают Г.Н.Моисеева[41] и В.П.Козлов[42], эти книги с санкции архиепископа Арсения Верещагина поступили в собрание А.И.Мусина-Пушкина. Однако "уничтожение" или "отданные" рукописи со временем вновь оказались в Ярославле.

           Так, в описи имущества ЯАД 1811 г. под № 1229 был обозначен "Часослов, писан на паргамене" (в 1°)[43]. Эта рукопись сохранилась[44] и имеет на полях первого листа номера, соответствующие тем, под которыми она значилась в описях 1787 и 1788 гг.[45] "Объявилась" и "Псалтырь на паргамене" (в 4°), в описи 1811 г. она не записана, но в следующем библиотечном каталоге ЯАД 1819 г. она появилась[46]. На начальных листах этого кодекса имеется традиционная запись рубежа ХVII- ХVIII вв. о принадлежности ее Спасо-Ярославскому монастырю и инвентарные номера, под которыми "Псалтырь на баргамине" фигурировала в описях 1787 и 1788 гг.[47] Что касается третьей рукописи, поучений аввы Дорофея, то она так и не объявилась в архиерейской библиотеке[48].

           [180] Последняя рукопись из числа "уничтоженных", - знаменитый "Хронограф в десть", - также был возвращен в книгохранительницу ЯАД. Он был вписан между номерами 1214 и 1215 в описи имущества ЯАД 1811 г.[49] Эта рукопись счастливо сохранилась до наших дней в собрании Ярославского музея- заповедника[50] и на л. 1 имеет номера, которые совпадают с теми, под которыми проходил в описях 1787 и 1788 гг. Спасо-Ярославский Хронограф[51]. По своему содержанию эта рукопись, ЯМЗ-15443, представляет собой сборник, в котором, сначала до л. 119 об., помещен фрагмент Патриаршего летописного свода 70-х гг. ХVII в., доведенный до 1191 г., затем, с л. 120 до конца идут выписки из Степенной книги. Очевидно, рукопись была записана в описях как "Хронограф" ошибочно, по неведению, поскольку такое название значилось на ее корешке. По наблюдениям Б.М.Клосса, данный кодекс был составлен во второй половине 70-х гг. ХVII в. в патриаршем скриптории[52].

           Итак, три рукописи бывшего Спасского монастыря, помеченные в описи 1787 г. как "отданные" а в описи 1788 г. как "уничтоженные", к началу XIX в. возвратились в библиотеку ЯАД в том виде, в каком они были оттуда изъяты. Вопрос о том - кому, когда и на каких условиях эти рукописи передавались, остается открытым, ибо пока не отыскано прямых свидетельств, которые называли бы конкретных лиц, причастных к миграции рукописей ЯАД в конце ХVIII в. С определенной долей уверенности можно утверждать лишь то, что. последний настоятель Спасской обители Иоиль Быковский не был причастен к исчезновению казенного "Хронографа в десть". Это вытекает из того факта, что в 1791 г., когда были подписаны документы о совместном хранении имущества упраздненных пять лет назад РАД и Спасского монастыря[53], Иоиль Быковский получил официальное "свидетельство ... в том, что находившийся в его ведении Спасо-Ярославский монастырь со всем движимым имении и зданием онаго, также ризница и прочее все значущееся по описям от него ... приняты ... и начету никакого на нем, архимандрите, а равно и ко взыканию с него ничего не открылось"[54]. Позднее, в 1796 г. еще при [181] жизни Иоиля, было произведено освидетельствование имущества ЯАД. В "Репорте", представленном архиепископу Арсению Верещагину, эконом и казначей ЯАД объявили, что "все хранится по описям в целости ... и никаким казенным вещам также церковной утвари и ризничным вещам же утраты и хищения не было"[55]. Зато после смерти в 1799 г. самого архиепископа Арсения, известного своей расточительностью за счет архиерейской казны, его имущество было опечатано, а новый архиепископ ярославский Павел предписал "до учинения расчета ничего ... наследникам (Верещагина - Е.С.) не выдавать"[56]. Только в 1805 г. в духовной консистории были закончен подсчеты растрат, произведенных Арсением. Как оказалось, этот преосвященный, помимо прочего имущества и денежных сумм, присвоил 76 печатных книг и одну рукопись из архиерейской книжницы и семинарской библиотеки (общей стоимостью 80 руб. 45 коп.). Справка, которая предваряла Роспись утраченных Арсением книг, сообщала, что "те книги оным преосвященным в разные времена подарены с надписанием от имени своего разным людям, как то имянинникам и прочим знакомым"[57]. В названной Росписи особый интерес представляет запись, из которой следует, что книгохранители ЯАД отнесли исчезновение из "письменных книг в десять одного Хранографа" на счет архиепископа Арсения и оценили эту пропану "примерно (в) 2 руб. -- коп."[58]. Вопрос о том, для каких целей употребил Верещагин казенный Хронограф и каким образом данная рукопись вновь оказалась в ЯАД к 1811 г., пока остается нерешенным. Тем не менее, можно предположить, что означенный Хронограф, как и ряд других рукописей ЯАД, был передан во временное пользование А.И.Мусину-Пушкину, единственному в окружении ярославского архиепископа знатоку и коллекционеру древнерусской письменности. Напомним, что из книжницы ЯАД в 1792 г. Мусину-Пушкину были официально отданы четыре рукописи исторического содержания. Ранее, в 1790 г., Арсений Верещагин пересылал ему же "письменную в десть старинную книгу Правила Никейские" из книгохранительницы упраздненного Спасского монастыря[59]. А в 1797 г. глава ЯАД "благословил" графа "старинным Евангелием в десть"[60].

           [182] Заканчивая разбор "ярославской" версии происхождения "Слова о полку Игореве", остановимся на рассмотрении еще одного вопроса, нуждающегося в разъяснении. Это вопрос о том, сколько "Хронографов" и каких было в разное время в Спасской обители.

           В Переписной монастырской книге 1701 г. значатся две рукописи светского содержания: "Хранограф писмяная в десть"[61] и "Книга Летописец писмянои рускои переплетен с печатным киевским в одну книгу в полдесть внов(ь)"[62], последний конволют в следующей описи 1709 г. не значится[63]. Как установил В.В.Калугин, рассмотрев выписку из "Хронографа Спаского Ярославского", сделанные Дмитрием Ростовским, эта рукопись представляла собой Летописец Еллинский и Римский[64]. Кроме этого памятника в монастырской книгохранительнице с 1696 по 1700 гг. имелся Хронограф редакции 1617 г. Данная рукопись была куплена в 1695 г. архимандритом Иосифом у ярославца, посадского человека, Васки Перфильева сына Ереминых[65], и передана им в казенную библиотеку с записью о том, что "бысть сей книге вечно в монастыре"[66]. Однако, когда Иосиф был переведен в 1700 г. в менее престижный Краснослободской Пензенский монастырь, он увез с собой и Хронограф[67]. Упоминание еще об одном "Хронографе письменном", который был отослан в 1762 г. из Спасской обители митрополиту Арсению Мацеевичу, сохранилось в документах Ростовской духовной консистории[68]. Таким образом, кроме летописных памятников[69], в Спасском монастыре в равное время должны были храниться по крайней мере три хронографических рукописи: Летописец Еллинский и Римский, Хронограф редакции 1617 г. и Хронограф, переданный в 1762 г. Арсению Мацеевичу.

           Итак, в результате настоящего исследования было установлено, что открытие рукописи со "Словом о полку Игореве" не было связано ни с хранилищем Ростовского архиерейского дома, ни с библиотекой Спасского монастыря. В этой связи правдоподобность свидетельства самого графа о приобретении древней поэмы у последнего спасского настоятеля Иоиля Быковского резко возрастает. Отсюда следует необходимость [183] проведения дальнейших разысканий, причем не только в ярославских книгохранилищах и архивах, но и там, где в разные годы своей жизни служил Иоиль и откуда мог происходить сборник со "Словом о полку Игореве" (уместно в этой связи напомнить, что Иоиль был переведен в Ярославль из Чернигова, а "Слово", возможно, является памятников черниговского происхождения).

           [183-187] ПРИМЕЧАНИЯ оригинального текста