Рядная грамота Федора Онкифовича с Матфеем Ивановичем XV в. (Спорные вопросы герменевтики памятника наследственного права)

Автор
Пушкарёва Наталья Львовна

Аннотация

Ключевые слова

Шкала времени – век
XV

Библиографическое описание:
Пушкарева Н.Л. Рядная грамота Федора Онкифовича с Матфеем Ивановичем XV в. (Спорные вопросы герменевтики памятника наследственного права) // Исследования по источниковедению истории СССР дооктябрьского периода: сборник статей / Академия наук СССР, Институт истории СССР; отв. ред. В.И.Буганов. М., 1982. С. 37-50.

Текст статьи

[37]

Н.Л.Пушкарева

РЯДНАЯ ГРАМОТА ФЕДОРА ОНКИФОВИЧА С ΜΑТΦΕΕΜ ИВАНОВИЧЕМ ХV в. (СПОРНЫЕ ВОПРОСЫ ГЕРМЕНЕВТИКИ ПАМЯТНИКА НАСЛЕДСТВЕН­НОГО ПРАВА)

           В отделе рукописей Государственной библиотеки им. В.И.Ленина в Москве, в собрании Суханова сохранился спи­сок ХVII в. о пергаменного подлинника рядной грамоты Федо­ра Онкифовича, его жены и детей с Матфеем Ивановичем[1]. Имеются и более поздние списки с этой грамоты[2]. Отсутствие собственной даты составления источника заставляло публи­каторов его[3] неопределенно датировать этот памятник ХV-ым в.

           Рядная Федора Онкифовича с Матфеем Ивановичем дваж­ды привлекала внимание советских исследователей в связи с историей землевладения последнего периода самостоятель­ности Новгорода. Первым на нее обратил внимание Г.Е.Кочин, опубликовавший в начале 60-х гг. небольшое сообщение о найденных им аналогиях при сопоставлении личных имен ука­занной рядной с именами бывших новгородских землевладель­цев, отмеченных в Новгородских Писцовых книгах[4]. По пути, намеченному Г.Е.Кочины, но независимо от него, двадцать лет спустя пошел В.Л.Янин, которому удалось с помощью этого акта охарактеризовать процесс движения крупной зе[38]мельной собственности, находившейся сначала во владении крупного боярского рода[5]. Метод сопоставления рядной с НПК - пожалуй, единственное, что объединяет этих иссле­дователей. Каждый из них выдвинул свою гипотезу трактов­ки генеалогических связей упомянутых в рядной лиц, време­ни ее составления, а также последующей судьбы фигурирую­щего в рядной боярского имения.

           Приведем начало этой грамоты дословно: "Се рядил рядом Федор Онкифович и его жена Огруфена и их детем Яков и Олександр с Матфеем с Ывановичем про землю Федора Мак­симовичя (и) про дядевщину про Дмитриевщину: опосле Фе­дорова живота и Огруфенина отца, Матфеева деда, Федору Онкифовичу и его жене Огруфени и их детем Якову и Олек­сандру выделети Матфеею Иванову шестая часть изо всей земле ис Федорове очине и дядевщине Дмитреевщини, из большего двора из Хохульского и малых селец, ис полевой земле и из лешеи. И Федор Онкифовичь и его жена Огруфена, их дети Яков и Олександр даша Матфею Иванови за все ти земле, Федора Максимовичи отцину и за дядю Федорова за Дмитриеву отцину, за болшеи двор за Хохульской и малый селца, и за Деревьскую землю, и за болшеи двор и за малый селца, и за полевую землю, и за лешею землю даша Матфею Ивановичю за вси земле, где ни есть Федора Максимовичи отдана и земля дяди Федорова Дмитреева отцина, опрочи Защичья и Хомутка, даше Матфею Фенютиньское село и Кеи­ковское село..."

           Таким образом, начальная часть документа содержит описание родственных связей упомянутых в нем лиц. "Учас­тники рядной, - пишет Г.Е.Кочин, - с одной стороны, нов­городский землевладелец (боярин) Федор Акинфович (Федор Окинфович, Онтифович), его жена Аграфена Федоровна (Ог­руфена), и их сыновья Яков и Александр, а с другой - то­же новгородский землевладелец, Матфей Иванович. Совмест­ность их владений явилась результатом того, что Матфей Иванович вместе со своей теткой были наследниками земель­ных владений общих дедов и прадедов (по отношению к Мат[39]фею Ивановичу). Вероятно, в детские года Матфея Иванови­ча доля последнего не была выделена, и все оставалось в руках... Федора Акинфовича. Владения Федора Акинфовича и его жены Аграфены, полученные по наследству от пред­ков (главным образом от деда Аграфены Максима и его бра­та Дмитрия), весьма обширны..."[6].

           Представим генеалогическую схему Г.Е.Кочина графи­чески:

Спорный в ней является толкование родственных связей Дмитрия, Федора и Максима. По мнению Г.Е.Кочина, Федор является сыном Максима, а Максим и Дмитрий приходятся друг другу братьями. На такую мысль провоцирует строка рядной "из за дядю Федорова за Дмитриеву отцину". Однако внимательное изучение текста заставляет иначе понять ге­неалогические отношения. Дмитрий приходится дядей не Фе­дору, отцу Огруфены, а Матфею Ивановичу! Это легко дока­зать. Уже начало рядной ("Се рядил... Федор Онкифович и его жена Огруфена... с Матфеем с Ывановичем про землю Федора Максимовичя (и) про дядевщину про Дмитриевщину...") наводит на мысль, что Дмитрий приходится дядей Матфею, поскольку ни с Федором Онкифовичем, ни с Огруфеной в по­добной родственной связи он состоять не может. Предполо­жение находит себе неоспоримое утверждение ниже: этот дядя неизменно фигурирует в одном и том же контексте: "Федорова Дмитреева отцина", что и позволяет прочесть его имя полностью - Дмитрий Федоров[ич], хотя, конечно, совре­менному человеку несколько непривычно читать имя с от­чества.

           Новая генеалогическая схема должна была бы выгля­деть так:

[40]

           В.Л.Янин, хотя и не оспаривает в своей монографии мнения Г.Е.Кочнна, безоговорочно признает под "дядевщи­ной Дмитриевщной" земли брата Огруфены, видимо, рано умершего, которые "вернулись" в отчину Федора Максимови­ча[7]. Поиск причин возвращения "дядевщины Дмитриевщины" в делимую предприимчивыми родственниками отцовскую вотчину, заставляет задуматься и над таким вариантом: смерть отца Огруфена вызвала в свое время составление всеми живущими родственниками, в том числе, возможно, тогда еще здравст­вующим Дмитрием, некоторой грамоты, иначе оговарива­ющей права всех имеющихся участников "ряда". Не случайно, Огруфена с мужем настояла на ее немедленном уничтожении в момент составления исследуемого документа. "А что было приговорная грамота Матфею з дедом з Федором и з зятем з Федором, а тую грамоту подраша..."[8] Смерть Дмитрия (а возможно, и еще кого-либо из родственников) заставила участников сделки пересмотреть ее условия.

           Возвратимся к генеалогической таблице. "Болевой точ­кой" становится на этот раз ее левая часть, так как пе­ред исследователем рядной встает вопрос о родителях Мат­фея и их генеалогических отношениях с Огруфеной, Дмитри­ем, Федором Максимовичем. В.Я.Янин так решает этот воп­рос: жена Федора Онкифовача Огруфена Федоровна приходят­ся, по его мнению, родной сестрой Дмитрию и Ивану Федоро­вичам[9]. Таким образом, левая часть схемы заполняется ис­следователем так:

[41] Подобная родословная таблица, безусловно, имеет право на существование, однако в этом случае возникает ряд связан­ных с ней вопросов. Во-первых. Что является причиной не­участия Ивана Федоровича в составлении рядной? Ведь даже если предположить, что Федор Максимович был несчастным отцом, пережившим двух взрослых (у одного из них уже свой сын - Матвей) сыновей, то как объяснить отсутствие упо­минания в рядной "Федоровы Ивановеевы отцины", да и вооб­ще всякого упоминания Ивана Федоровича, в том числе в НПК?

           Во-вторых, и это главное. Нельзя не признать удиви­тельным, но оба исследователя, скрупулезно изучавшие по писцовым книгам распределение земельных владений участни­ков рядной, странным образом прошли мимо самого казуса, описываемого ей: ведь в этом документе ловкая Огруфена с мужем и сыновьями сумела оттягать у своего племянника (да к тому же, если пользоваться схемой В.Л.Янина, пле­мянника по брату, т.е. по "мужской" линии рода!), прак­тически все земельное наследство: она получает пять шес­тых его, а Матфей Иванович лишь жалкие остатки (7 обеж)! Как объяснить, что в условиях невыморочного хозяйства женщина решительно достигает почти полного перехода на­следства в ее руки? Можно ли признать такую ситуацию обычной или же перед нами уникальный документ?

           Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо обратиться к нормам действовавшего в ХI-ХV вв. наследственного пра­ва, нашедших свое отражение в актовом материале указанно­го времени.

           Поскольку единственным (из известных пока исследова­телям) общерусским законодательным сводом до Судебника 1479 г. была Русская Правда, естественным было бы предпо­ложить, что нормы ее действовали и в период составления рядной[10]. При этом необходимо иметь ввиду, что приобрете­ние женщинами прав свободного распоряжения и владения собственностью прошло определенному эволюцию, первым эта­пом которой было право обладания и распоряжения движимым [42] имуществом. Русская Правда зафиксировала этот этап, от­казав женщине в наследовании "задницы", но предоставив право владения "частью", "что ню муж възложил", "что дал муж"[11]. В этот выдел входило приданое и часть нажитого совместно с мужем. Нормативные памятники, современные Русской Правде, подтверждают, что уже в ΧΙ-ΧΙΙΙ вв. жен­щины могли не только иметь, но и свободно распоряжаться своим движимым имуществом, которое, хотя и составляло часть семейного, тем не менее не теряло своей "самостоя­тельности"[12]. Новгородские грамоты на бересте, а также летописные памятники свидетельствуют, что в это время некоторые женщины из привилегированного сословия облада­ли и пользовались крупными денежными средствами[13]. Конец ХIII в. можно считать своеобразным рубежом в развитии иму­щественных прав древнерусских женщин: именно к этому пе­риоду относятся первые немногочисленные свидетельства актового и эпиграфического материала о распоряжении жен­щинами земельной собственностью. Главным образом, это касается Псковской и Новгородской феодальных республик - районов наиболее радикальных юридических взглядов, что не исключает и наличия актов, исходящих и из феодальных княжеств[14]. Большое влияние на закрепление имущественных прав привилегированных женщин как юридически дееспособ­ных лиц оказало привнесение в юридический русский быт византийских норм семейно-брачных отношений, в том числе в области наследственного права[15]. С другой стороны, это совпало с развитием русской феодальной юриспруденции, отразившей преодоление обществом пережитков большесемей­ной организации, победу территориального принципа над родовым в области прав наследования. К середине ХIV-ХV вв. процесс приобретения женщинами юридических прав на землю получает нормативное закрепление на Северо-Западе Руси[16], а к концу ХV в., с завершением формирования единого Рус­ского государства, эти нормы, фактически, утверждаются как общерусские. Владение и распоряжение представитель­ницами привилегированного сословия своими "отцинами" [43] становится заурядным явлением ХIV-ХV вв., о чем может сви­детельствовать приведенная ниже таблица распоряжения жен­щинами земельной собственностью, составленная на основании изданного к настоящему времени актового материала этого периода[17].

           Таблица

Таким образом, возвращаясь к рядной Федора Онкифовича и его жены Огруфены с Матфеем Ивановичем, мы можем признать, что составление подобного документа не было чем-то из ря­да вон выходящим, а было нормой обычного права. Однако по­лучение Огруфеной и ее мужем большей части наследства ста­нет еще более понятным, если предположить, что владелец "отцины" Федор Максимович имел не двух сыновей (Дмитрия и Ивана) и дочь Огруфену, а одного сына Дмитрия и двух дочерей - Огруфену и N. В этом случае в генеалогичес­кую таблицу рода Федоровых должны быть внесены следующие изменения:

[44]

Обратимся вновь к тексту рядной: Матфей Иванович получа­ет шестую часть наследства Федора Максимовича - "Фенютин­ское село и Кеиковьское село". НПК, составленная около 1495 г. (Деревская пятина) помогает локализовать эти вла­дения, находящиеся ко времени составления переписной об­рочной книги во владении своеземца уничижительно назвав­ного Матюком Ивановым: "Деревни Матюковы Иванова, Д.Кийков: дв. Степанко Нестерков, дв. Ивашко Онаньев, сын его Ивашко ж,.. 2 обжы. Д.Панино: дв. Гридка Парфейков, дв. Фомка Михалев,.. пол-2 обжы. А в вопчей деревне в За­полье, на Матюкове четверти: дв. сам Матюк,.. 2 обжы; а тринадцать жеребьев в той деревне великого князя, что была владычня. Д.Ушаково, пуста, писана была обжею, а земли под нею на пол-обжы. Д.Фенютино, пуста, писана бы­ла 2 обжами, а земли под нею на обжу..."[19]. Таким обра­зом, помимо земель, определенных во владение Матфею Ива­нову (Матюку Иванову) текстом рядной, здесь указаны три деревни, названий которых в документе нет - Панино, Уша­ково и четверть Заполья. Приобретение Матфеем Ивановичем этих земель после составления рядной кажется сомнитель­ным: сравнение текстов грамоты с НПК свидетельствует не просто о процессе дробления земельной собственности, но и о несомненном превращении бывших мелких новгородских феодалов в своеземцев, самих обрабатывающих свои земли, как Матюк Иванов (половина деревень, числящихся за ним, "пусты”). Если бы эти деревни находились во владении отца Матфея Ивановича, по предположению В.Л.Янина - Ива­на Федоровича, то этими землями Матфей должен был бы располагать к моменту составления рядной: ведь В.Л.Янин предполагает, что Иван Федорович умер до составления рассматриваемого документа, иначе бы принял участие в [45] дележе земель. Значит, в нашей рядной эти деревни были бы обязательно упомянуты как граничащие или хотя бы ле­жащие в одном регионе с деревнями Кийково и Фенютино. Ведь все упомянутые в рядной соседи Матфея - Клементьевы дети Босоволоковы, Микитины дети и отдельно Микитин сын - упомянуты в писцовой книге: сами или же их потомки[20]. Если же брать за основу последнюю генеалогическую табли­цу и предполагать, что Матфей Иванович является внуком Федора Максимовича по матери, объяснение может быть лег­ко найдено. Либо деревни Панино, Ушаково и четверть За­полья находились в это время во владении здравствующего к моменту составления рядной отца Матфеи Ивана... (от­чества его мы не знаем, однако среди соседей Матфея по НПК Иванов несколько), не имевшего к делимой собствен­ности никакого родственного отношения, либо во владении матери Матфея, младшей (судя по правам) сестры Огруфены Федоровны, к тому же, возможно, вдовствующей к моменту дележа земель. В поединке за обладание земельным наслед­ством ее единственный козырь - наследник-мужчина, хоть и не единственный в роду Федоровых. Обладание N к мо­менту составления документа этими землями может быть объяснено получением земельного приданого (представленная выше таблица позволяет утверждать, что к концу ХV в. это стало обычным явлением юридического быта крупных фе­одалов, какими являлись Федоровы).

           К мысли о том, что указанные деревни являются зе­мельным приданым неизвестной нам по имени дочери Федора Максимовича, приводит и изучение того земельного масси­ва, которым к моменту составления рядной располагала семья ее сестры Огруфены Федоровны, Федора Онкифовича и их сыновей. "А не вступать Матфею в Федоровы и в Огруфе­нины и их дети в Яколи и в Олександровы села на Xохули, в Лодыгино село, и в Березнек. И Овинчево село, и в За­рецки,... и на Студеньски село, и Фомкино село, и Пепел­никово село, и Падишино село,.. и Ушаково село,.. на Ксо­ци болшеи двор, и околныи села в Залядиньи, и на Руке, [46] и на Горке, где ни есть в Ксочском погосте... А володети Федору и его жене Огруфене и их детем... по Федорову ру­кописанью, и по Максимовы рукописанью, и по Дметрееву ру­кописанью, и по Онкифову рукописанью..."[21]. Таким обра­зом, унаследованные земли семьи Федора Онкифовича лежат в двух разных и довольно далеко расположенных друг от друга районах Деревской пятины: часть в Сытинская погос­те, другая - в Оксочском[22] (идентификация названий дере­вень в рядной и НПК уже была сделана предшествующими ис­следователями[23]). Однако если количество деревень, нахо­дящихся во владении Федора Онкифовича в Сытинском погос­те по НПК полностью совпадает (и по размерам земельного массива в обжах также!) с количеством деревень, фигури­рующих в рядной, то в Оксочском погосте, помимо оговорен­ных документом ("на Ксоци болшеи двор..."), названы в НПК еще 8 деревень общей площадью 13 обж (Городище, Горо­дище ж, Лука ж, Заполие, Зачерение, Новина, Туромчи, Горушка ж). Очевидно, считает В.Л.Янин, мы имеем дело в этом случае со старым земельным владением Федора Онки­фовича, которое могло быть его собственной отчиной или перейти к нему по брачному контракту как приданое за Ог­руфеной. В отличие от Г.Е.Кочина, считавшего, что упомя­нутое в тексте "онкифорово рукописание" является свиде­тельством передачи названных земель Федору Онкифовичу его отцом,[24] В.Л.Янин решительно возражает против иденти­фикации автора "рукописания" с отцом Федора Онкифоровича, склоняясь ко второму из предположений (о приданом).[25] Если изложенные выше наблюдения верны, то Огруфена и ее сестра еще до составления рядной являлись земельными собственницами, причем размеры приданого Огруфены (13 обж) и ее cecтры (4,5 обжы), заставляет думать, что пер­вая - старшая.

           Требует объяснения и другое сложное для понимания содержания документа место. "А на болотах и в пожнях да­ше Федор Матфею и его жена Огруфена в Максимове жару треть; а в иные болота и в пожне Матфею не встпаться... [47] А ведати Матфею своя шестая часть, володети Матфею Ива­новичю тою шестою частью..."[26] Почему Матфею Ивановичу на болотах и в пожнях выделена не шестая часть, а треть? Объяснение этого места в рядной В.Л.Яниным представляется несколько усложненным. Исследователь предполагает, что помимо "Максимова жара"[27], упоминаемого в документе, су­ществовал (не упомянутый ни в рядной, ни в НПК) некий "Дмитриев жар", якобы полностью перешедший Огруфене с мужем. Как компенсацию, думает В.Л.Янин, Матфей получает из прадедовских владений не шестую часть, а треть[28]. Мож­но, на наш взгляд, найти и более простое объяснение. Ви­димо, прадедовский "жар" был поначалу распределен поровну троим детям Федора Максимовича: Огруфене Федоровне, Дмит­рию Федоровичу и N Федоровне - каждому по трети. Свою треть, достающуюся через мать, и получает Матфей Ивано­вич. Огруфене же с мужем достаются две трети - своя и брата Дмитрия.

           Рассмотрение текста рядной по генеалогической схеме, предполагающей наличие у Федора Максимовича не двух сы­новей и дочери, а двух дочерей и сына Дмитрия не меняет, в сущности, принципиальной родословной схемы, предложен­ной В.Л.Яниным для характеристики процесса движения зе­мельной собственности на протяжении трех-четырех поколе­ний одной новгородской семьи житьих людей в конце ХV в. Однако небольшое уточнение, предложенное в настоящей статье, помогает понять некоторые трудно объяснимые мес­та в тексте документа. С другой стороны, предлагаемый вариант прочтения и герменевтики текста рядной Федора Онкифовича с Матфеем Ивановичем раздвигает границы тра­диционного представления о наследственном праве в Русском государстве ХV в.

           [47-50] ПРИМЕЧАНИЯ оригинального текста