Труды Института российской истории. Выпуск 9 / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. А.Н.Сахаров, ред.-коорд. Е.Н.Рудая. М.; Тула: Гриф и К, 2010. 524 с. 32,75 п.л. 500 экз.

Семейные ценности городских жителей России в XX в.

Автор
Араловец Наталья Аркадьевна

Аннотация

В статье рассматриваются изменения в XX в. традиционных ценностей брака и семьи у городского населения России и распростра­нение современных представлений. Раскрывается влияние ценностей семьи на репродуктивное поведение горожан, стабильность семьи и ее величину. Показывается, что существование в обществе тради­ционных и современных семейных ценностей обусловило кризисные явления в брачно-семейных отношениях, заметно обострившихся в условиях социальной нестабильности конца XX в.

Ключевые слова
ценности брака и семьи, трансформация; совре­менные семейные ценности, кризис

Шкала времени – век
XX

Библиографическое описание:
Араловец Н.А. Семейные ценности городских жителей России в XX в. // Труды Института российской истории. Вып. 9 / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. А.Н.Сахаров, ред.-коорд. Е.Н.Рудая. М.; Тула, 2010. С. 311-331.

Текст статьи

 

[311]

Араловец Н.А.

СЕМЕЙНЫЕ ЦЕННОСТИ ГОРОДСКИХ ЖИТЕЛЕЙ РОССИИ В XX в.

 

           Трансформация брачно-семейных отношений в XX в. опреде­лялась изменениями ценностей семьи, прежде всего у населения наиболее крупных индустриальных и административных город­ских центров России.

           В конце XIX — начале XX в. ценностные установки российского населения на брачно-семейные отношения, как правило, основы­вались на религиозных взглядах. Для России были характерны раз­ные вероисповедания. Наиболее распространенными из них были христианство, ислам, иудаизм[1]. Различный подход в этих веро­исповеданиях к ценностям семьи имел непосредственное влияние на ее формирование, добрачное, брачное и внебрачное поведение населения, репродуктивные установки и внутрисемейные отно­шения.

           Наличие разных вероисповеданий в России обусловило вступ­ление в брак в рамках одного вероисповедания, а также одной на­циональности. По российскому законодательству запрещались браки между христианами и нехристианами. Мусульманин мог вступать в брак с христианками и иудейками. Такой брачный вы­бор был обусловлен стремлением распространить ислам среди христиан и иудеев. По этой причине брак мусульманки с христиа­нином или иудеем был исключен. Поступок такого рода строго ка­рался, мусульманка обвинялась в вероотступничестве и могла быть подвергнута тюремному заключению. Исключались браки между [312] мусульманами и язычниками. Существовавшие запреты препят­ствовали распространению межнациональных браков. В этот пе­риод вступление в брак в России имело не только жесткие огра­ничения религиозного и национального, но также социального и сословного характера. Эти положения были закреплены в граж­данском законодательстве Российской империи[2].

           Наряду с этим были и общие положения. Так, вступление в брак и создание семьи было долгом перед Богом и обществом. При этом желание и чувства лиц, вступавших в брак, обычно во вни­мание не принимались. Российское население в условиях слож­ности разводов было ориентировано на продолжительность брака, стабильность семьи и высокую рождаемость особенно при слит­ности сексуального, брачного и репродуктивного поведения насе­ления. Внутрисемейные отношения основывались на зависимости жен от мужей, а детей от родителей. В семье существовало четкое возрастно-половое разделение. Религиозные семейные ценно­сти способствовали сохранению в российском обществе раннего вступления в брак, всеобщему характеру брачности и авторитар­ным внутрисемейным отношениям.

           Однако в начале XX в. религиозные ценности брака и семьи не могли полностью удовлетворить потребности населения. Проис­ходил сложный поиск другой нравственной основы во взаимоот­ношениях между супругами, родителями и детьми. В этот период П. Сорокин поставил вопрос о кризисе семьи. Нравственные ис­кания особенно ярко проявлялись среди просвещенной части хри­стианского населения.

           Философы Н.А. Бердяев, В.В. Розанов, Н.Ф. Федоров и др. резко критиковали презрение христианства к сексуальной жизни человека. Такие взгляды по существу затрагивали христианские принципы единобрачия и нерасторжимости брака. Специфика осмысления в русской философии проблем пола и любви накла­дывала отпечаток на формирование личности, характер брачно­семейных отношений, а также духовную культуру российского общества в целом[3].

           Представители наиболее радикально настроенной части рос­сийского общества считали, что брак должен основываться на любви, а не на расчете и меркантильных интересах, равенстве супругов и возможности расторжения брачного союза. Однако свободный и добровольный брачный выбор, по их мнению, мог осуществиться только при устранении в обществе частной соб­ственности и неравноправия женщин[4]. Новые идеи разрушали традиционные религиозно-этические нормы брака и семьи, что [313] проявилось, например, в принятии закона (1914 г.) о раздельном проживании супругов.

           Первая мировая и Гражданская войны, революционные собы­тия, особенно Октябрьская революция 1917 г. с последовавшими радикальными изменениями политической системы российского общества и форм собственности, отделением церкви от государ­ства и активной антирелигиозной пропагандой значительно по­влияли на трансформацию традиционных норм брачно-семейных отношений. Важнейшую роль играло принятие в октябре 1918 г. Кодекса законов об актах гражданского состояния, брачности, се­мейном и опекунском праве РСФСР. Кодекс устранял все ранее существовавшие социальные и сословные, национальные и рели­гиозные запреты при вступлении в брак. Юридическая сила при­знавалась только за гражданским браком, т.е. зарегистрированным в органах ЗАГСа. Женщины были уравнены в правах с мужчинами. Значительно упрощался бракоразводный процесс[5].

           Взгляды городских жителей на брак и семью в 1920-е гг. отлича­лись разнообразием. Наиболее ярко они были выражены в работах партийных и государственных деятелей. Широкое распростране­ние, особенно среди молодежи, получили взгляды А.М. Коллон­тай. Она считала, что брак должен быть союзом равноправных и свободных людей. Отношения, окрашенные чувством взаимно­сти, духовной и физической близости, основанные на уважении прав друг друга, взаимной поддержке и общности интересов, при­знавала нравственными. А.М. Коллонтай выступала за призна­ние всех форм брачных отношений и различных видов любовных отношений между мужчиной и женщиной, если при этом не на­носился «ущерб расе» и отсутствовало экономическое угнетение. В то же время критиковала утрату частью молодежи духовного на­чала в любви.

           Такие взгляды были популярны и за рубежом. Так, Линдсей (ру­ководитель отделением семейных дел и малолетних преступников в Денверском суде) на основе судебной практики пришел к выводу о разложении современной американкой семьи и предлагал при­знать законными новые формы брака — компанионат («товари­щеский брак»). Эта точка зрения получила научное обоснование в трудах социологов 1920-х гг. И. Бергесса и Дж. К. Фолсома. Они считали, что в брачно-семейных отношениях ведущую роль игра­ют взаимопонимание и дружеское участие между супругами. Об­щественный деятель Германии Шарлота Бухов-Гомейер выступала за признание временного брака, заключенного на определенный законом срок. Такой брачный союз основывался на добровольном согласии и экономической независимости супругов друг от друга, [314] а также необязательности совместного проживания и хозяйство­вания.

           Вместе с тем в эти годы в российском обществе преоблада­ли взгляды на брак как союз равноправных и свободных людей, независимый от социальной, религиозной и национальной при­надлежности, расторжимый, не подлежащий социальному и госу­дарственному контролю. Эти взгляды проявились в 1926 г. в ходе обсуждения проекта нового брачного законодательства[6].

           Новый Кодекс о браке, семье и опеке был утвержден в 1926 г. на заседании ВЦИК и введен в действие с 1 января 1927 г. Он сыграл немалую роль в разрушении традиционной семьи и способствовал формированию семьи, освобожденной от прежних ограничений, запретов и условностей, выработанных дореволюционным обще­ством. В Кодексе признавалась юридическая сила за незареги­стрированными в органах ЗАГСа, т.е. фактическими браками. Это означало, что лица, состоявшие в незарегистрированном браке, получали такие же права, как и в зарегистрированном брачном союзе: на имущество, получение содержания от супруга в случае нетрудоспособности по состоянию здоровья, безработицы, бере­менности и послеродового периода, а также выплату алиментов на ребенка[7].

           Городские жители в 1920-е гг. имели разные формы брака: гражданский брак, оформленный в органах ЗАГСа; фактический брачный союз, не зарегистрированный в органах ЗАГСа, а также церковный брак. Однако преобладала гражданская форма заклю­чения брака. Об этом свидетельствовал материал проведенных в 1927 г. обследований наиболее радикально настроенной части на­селения — студенчества. Так, в Одессе из всех состоявших в бра­ке студентов имели: гражданский брак — 63,3% мужчин и 57,7% женщин; церковный — соответственно 20,2% и 10,6%; свободный брак-16,5% и 31,7%[8].

           Таким образом, отношение населения, в том числе наиболее молодой его части, к браку оставалось серьезным и вполне тради­ционным, что выражалось в преобладании регистрации брачных союзов. Наряду с этим женщины активнее мужчин вступали в фактические браки.

           Традиционным этическим нормам противопоставлялась но­вая пролетарская этика, в основе которой лежал коллективизм. В утрированной форме она была выражена А.Б. Залкиндом. Так, он полагал, что в основе брачных отношений должны лежать об­щественные интересы[9]. Взгляды о превалировании в жизни чело­века общественных интересов над личными в 1920-е гг. были попу­лярны среди горожан. Коллективистские идеи имели позитивное [315] значение. Однако их доминирование обостряло противоречия между семейными и внесемейными, личными и общественными ценностями. Нарастание таких противоречий в семье нередко за­канчивались их распадом.

           Юридическое признание прав женщин во всех сферах россий­ского общества стало определяющим фактором в трансформации традиционных брачно-семейных ценностей. Однако фактическо­го равноправия женщин в конце 1920-х гг. не произошло. Роль женщины в этот период, как свидетельствовали многочисленные источники, оставалась в большинстве случаев традиционной: под­чиненная родителям дочь, мужу — жена, мать, хозяйка дома и вос­питательница детей. Замужние женщины, имевшие детей, в боль­шинстве случаев не были заняты в общественном производстве, а занимались домом. Из данных Всесоюзной переписи населения 1926 г. видно, что процент работавших женщин повышался в мо­лодые годы (до 20 лет, 20—24 года), а в возрастах (24 года и старше) с появлением детей, возрастанием нагрузок и семейных обязан­ностей снижался. В бездетных семьях удельный вес работавших женщин также был небольшим. Активной производственной и общественной деятельностью занимались в основном мужчины[10].

           Однако признание равноправия женщин в обществе стимули­ровало развитие действительного взаимоуважения мужа и жены в семье. В 1920-е гг. возникали противоречия между юридическим и фактическим равенством мужчин и женщин в обществе и семье. Женщины освобождались от авторитарного гнета в семье, включа­лись в производственную и общественную жизнь страны. Вместе с тем в эти годы возникала реальная опасность от все возраставших новых внесемейных и многочисленных традиционных семейных обязанностей женщин.

           В конце 1920-х гг. у горожан существовали новые ценностные установки на брак и семью, особенно заметно проявлявшиеся в молодежной среде. При вступлении в брак преобладал свободный выбор будущего супруга или супруги. Брак в большинстве случаев основывался на взаимных чувствах, интересах и потребностях, а мотивы стяжательства, расчета и корыстного материального ин­тереса значительно сократились. Религиозные запреты, традиции и обычаи прошлых десятилетий у городских жителей были значи­тельно ограничены. Так, например, участилось вступление в брак во время постов, что категорически запрещалось церковью. По­месячная регистрация браков в ЗАГСах приобретала все более рав­номерный характер[11]. Все это меняло характер брачно-семейных отношений и способствовало распространению, главным образом в городах, социально-смешанных и межэтнических браков. В то [316] же время у горожан сохранялись традиционные ценности брачно­семейных отношений, несмотря на их значительную трансфор­мацию.

           В 1930-е гг. новые брачно-семейные ценности еще более укре­пились в сознании прежде всего городского населения РСФСР. В эти годы произошли существенные изменения в положении женщин. В условиях индустриализации российского общества рас­ширилось применение женского труда в промышленности и сель­ском хозяйстве, на транспорте и связи, в торговле и обществен­ном питании, просвещении и здравоохранении и т.д. Женщины осваивали мужские профессии. Новым явлением стало численное возрастание работавших женщин в государственных учреждениях, партийных и общественных организациях.

           Женщины стремились повысить свой образовательный уро­вень, что было отражено в данных Всесоюзной переписи населе­ния 1939 г. — на 1000 человек населения приходилось женщин со средним образованием — 69,0, мужчин — 85,5; высшим образова­нием — соответственно — 4,2 и 9,8[12].

           Расширение применения женского труда и увеличение об­разовательного уровня способствовали росту экономической и морально-психологической самостоятельности женщин, замет­но ускоривших изменения их традиционной роли и поведения в семье. Выросли внесемейные интересы и устремления женщин, сложнее и разнообразнее становились их потребности не только в профессиональной, но и семейной жизни.

           В эти годы значительно расширились добрачные контакты молодежи. Юноши и девушки были связаны многочисленными учебными и производственными, профессиональными и обще­ственными делами. Такие многосторонние связи молодых людей стимулировали устойчивые ценностные установки, выходившие за рамки семьи. Увеличение внесемейных ценностей в поведении молодежи в условиях демократизации внутрисемейных отноше­ний способствовало расширению их самостоятельности в реше­нии жизненно важных вопросов, включая вступление в брак и создание семьи.

           Вместе с тем в 1930-е гг. в российском обществе нарастали кон­сервативные тенденции в ценностных установках населения. Если в 1920-е гг. общественность широко обсуждала проблемы секса и любви, супружества и регулирования рождаемости, проводились разнообразные обследования, то в 1930-е гг. эти вопросы не только не обсуждались, но и не изучались профессионально. Взаимоот­ношения между мужчинами и женщинами, супругами рассматри­вались только как нравственно-этические. Только вступление в [317] брак и создание семьи общественным мнением оценивалось по­ложительно и связывалось с нравственным поведением. Усили­валось осуждение добрачных сексуальных связей молодежи, вне­брачных отношений и внебрачной рождаемости. Неуважительное и часто подозрительное отношение проявлялось к не состоявшим в браке мужчинам и особенно женщинам. Личная жизнь человека, его интимный мир, брак и семья считались второстепенными по сравнению с масштабными проблемами индустриализации и кол­лективизации, образования и культуры. Подобные взгляды нега­тивно влияли на брачно-семейные отношения и приводили к бес­численным драмам[13].

           В эти годы существенно повысился контроль над брачно­семейными отношениями горожан со стороны комсомольских, партийных и профсоюзных организаций. Общественные органи­зации могли вмешиваться и диктовать условия в решение слож­нейших проблем брака и семьи. Контроль над брачно-семейными отношениями осуществляли коллеги по работе, а также многочис­ленные соседи, особенно в условиях коммунального проживания большинства городских жителей. Такой контроль заметно усилил­ся из-за проведения в РСФСР паспортизации и введение в 1932 г. в городах прописки. Кроме того, в 1936 г. были запрещены аборты; усложнен бракоразводный процесс. Эти явления особым образом отражались на формировании личности, взаимоотношениях муж­чин и женщин, супругов, и в целом на брачно-семейных отноше­ниях. Однако в эти годы фактические браки были сохранены[14].

           Важно также отметить, что семейные установки городского на­селения в 1930-е гг. также были связаны с дальнейшей трансфор­мацией религиозного сознания, что способствовало изменениям традиционных устоев брачно-семейных отношений[15].

           Самым негативным образом отразился на семье голод 1932- 1933 гг., массовые репрессии, усилившиеся в конце 1930-х гг., депортационно-миграционные процессы, военные конфликты и т.д. В таких условиях увеличилось число неполных семей с женщи­нами во главе. Многие семьи перестали существовать: родители были арестованы, многие из них погибли, дети передавались род­ственникам или в детские дома. Детям, не знавшим в силу возрас­та своих фамилий, давали другие, что значительно осложняло вос­соединение с ними освободившихся родителей или одного из них. Были известны случаи публичного отказа детей от репрессирован­ных родителей, жен — от мужей или мужей от жен. Такие случаи особенно отрицательно сказывались на ценностях брака и семьи.

           Огромные людские потери мужчин в годы Великой Отечествен­ной войны 1941—1945 гг. увеличили число не состоявших в браке [318] женщин активных брачных и репродуктивных возрастов, непол­ных семей вдов и разведенных женщин, а также материнских се­мей (женщина, не состоявшая в браке, и внебрачный ребенок). Особое влияние на их распространение оказал Указ Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1944 г. о ликвидации инсти­тута фактического брака и усложнении процедуры развода. В годы войны заметно выросла численность сирот, в том числе в детских домах. Вместе с тем многие семьи усыновляли детей. В условиях военного времени заметно повысилась самостоятельность жен­щин и ускорилось взросление детей. Все это оказало серьезное влияние на изменение традиционных семейных ценностей в по­слевоенный период, особенно в годы «Хрущёвской оттепели»[16].

           В семейных ценностях горожан в эти годы понижались кон­сервативные установки. Показательно, что юноши и девушки в большинстве случаев считали основой прочного брачного союза взаимные чувства и общность взглядов, доверие и искренность отношений. Об этом свидетельствовал материал обследования, проведенного в 1962 г. в ленинградском Дворце бракосочетаний. В условиях либерализации половой морали в молодежной среде были популярны взгляды о возможности сексуальных отношений с любимым человеком до вступления в брак. Этому явлению также способствовала легализация в 1955 г. абортов.

           В мотивации вступления в брак и создания семьи значительно выросли ценности самостоятельного брачного выбора юношей и девушек. Согласие родителей на брачный выбор детей традицион­но сохранялось, но решающего значения не имело. Молодожены часто не имели собственного жилья и финансовой самостоятель­ности, но в отличие от аналогичной ситуации конца XIX—начала XX вв. эти обстоятельства не влияли на решение о вступлении в брак как со стороны юношей и девушек, так и со стороны их роди­телей и родственников. Отсутствие у молодоженов возможности жить самостоятельно, трудности в приобретении жилья нередко усиливали конфликты в семье и тем самым нередко сокращали продолжительность их брака[17].

           Религия и религиозные ценности, включая брачно-семейные, рассматривались в послевоенный период как пережитки, которые необходимо преодолевать в сознании людей. Остро критиковался церковный брак, а также обряды крещения и отпевания. Наряду с этим была усилена атеистическая деятельность по искоренению религиозных проявлений в быту. Неприятие в российском обще­стве религиозных ценностей брачно-семейных отношений уско­ряло трансформацию традиционных нравственных устоев семьи.

           [319] Изменялась мотивация вступления в брак и создания семьи. Так, у юношей и девушек сокращались социальные и националь­ные мотивы брачного выбора. Популярными были взгляды о том, что для настоящей любви не имеет значение род занятий и место работы, образование и профессия, уровень заработной платы и жилищные условия любимого человека. Основной акцент делал­ся на искренность и благородство, чистоту чувств и взаимность устремлений. Однако эти мотивы брачного выбора были характер­ны не только для молодежи, но и людей средних возрастов. Одна­ко при вступлении в брак все же имели значение и образование, и профессия, и национальность, и круг знакомых, и положение родителей будущего супруга или супруги. Из данных проведенных исследований видно, что семейные конфликты часто возникали из-за низкой зарплаты, плохих жилищных условий, разного обра­зовательного и профессионального уровня супругов[18].

           Дальнейшее развитие в эти годы получила точка зрения о при­мате общественных интересов над личными и семейными цен­ностными установками. Такие взгляды способствовали повыше­нию и без того многочисленных нагрузок у работавших женщин. В официальных постулатах основной упор в супружеских отноше­ниях делался на общности идейных взглядов и убеждений. Счита­лось, что любовь между мужем и женой особенно сильна, если их объединяет общая любовь к Родине, идейная близость и активное участие в коммунистическом строительстве, взаимное уважение, общие интересы и цели. Взгляды, отрицавшие, по сути, интим­ный мир брачно-семейных отношений, имели исторические кор­ни и были идейно близки наиболее догматическим концепциям 1920-х гг. В качестве будущих жен приветствовались общественно активные женщины, хорошие специалисты, уважаемые в коллек­тиве. Они могли быть не просто спутницами мужа, а его соратни­цами, оказывавшими ему всестороннюю помощь и поддержку. Однако в повседневной жизни члены семьи тяготели к психоло­гической близости, вниманию и сердечности[19]. Стремление осо­бенно женщин к полному равноправию и интимности в брачно­семейных отношениях, а также активной профессиональной и общественной жизни за пределами семьи усиливало противоречия в браке и ускоряло разводы. Причем нередко женщины были их инициаторами.

           Изменение семейных ценностей горожан, а также домини­рование в городах малочисленных и малодетных семей в конце 1950-х гг. в целом соответствовало переходу от традиционных к со­временным семейным ценностям, от традиционной к современ­ной семье, т.е. демографическому переходу.

           [320] Во второй половине XX в. у городских жителей преобладали со­временные нормы брачно-семейных отношений. В городах сни­зился внешний контроль над жизнью семьи, усилилась ее авто­номность в обществе. Этим явлениям соответствовало упрощение процедуры развода в 1965 и особенно в 1968 гг. В Указе, принятом Президиумом Верховного Совета СССР 10 октября 1965 г., сокра­щалось судебное рассмотрение дел с двух инстанций до одной. Было также отменено положение Указа Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1944 г. о публикации в газете объявления о расторжении брака. В Кодексе о браке и семье РСФСР, приня­том в 1968 г., процедура развода была еще более упрощена. Так, су­пруги, не имевшие общих детей до 18 лет, при обоюдном согласии имели право не обращаться в судебные инстанции, а разводиться в ЗАГСе.

           Обследования, проведенные в 1960—1970-е гг. на крупных промышленных предприятиях РСФСР, показали значительное распространение взглядов на любовь как духовное чувство и вы­сочайшую ценность в жизни человека. Большинство участников обследования отмечали, что именно любовь должна быть эмоцио­нальной основой брака. Негативное отношение к любви в брачном выборе проявилось у меньшинства опрошенного населения. Од­нако понимание любви носило сугубо индивидуальный характер, что, несмотря на близкие семейные ценности супругов, нередко вызывало между ними конфликтную ситуацию.

           Изучение в эти годы ценностных установок студентов на брак и семью показало, что молодые люди, состоявшие в браке, эти­ческие стороны в брачно-семейных отношениях оценивали вы­ше, чем эмоциональные и материальные, а не состоявшие в браке занижали этические и завышали эмоциональные и сексуальные ценности[20].

           Семейные ценности горожан в 1970-е гг. характеризовались новыми аспектами. Дальнейшее разъединение и автономизация брачного, сексуального и репродуктивного поведения населения заметно снижали традиционные запреты и ограничения в сексу­альном поведении не только мужчин, но и женщин. Особенности воспитания юношей и девушек в 1960-е гг. удерживали многих из них от сексуальных добрачных контактов. Однако постепенная ли­берализация половой морали способствовала возрастанию сексу­альных добрачных контактов молодежи. Обследования студентов Ленинграда показали, что в 1957 г. большинство опрошенных юно­шей вступало в первую сексуальную связь в возрастах 19—21 лет, девушек — 22—24 года; в 1971 гг. — соответственно 16—18 лет и 19— 21 год. Аналогичные явления фиксировались в других российских [321] городах, причем не только среди студентов, но и рабочих, и слу­жащих.

           Многие юноши и девушки считали любовные отношения са­моценными. Они могли привести к вступлению в брак и созданию семьи, а могли и не закончиться заключением брака. Эти ценност­ные установки молодежи в условиях низкого уровня сексуальной культуры в обществе способствовали росту внебрачных рождений у женщин до 18 лет. Так, например, в Свердловске внебрачная рождаемость у молодых женщин в возрасте до 18 лет составляла 0,7%, а во второй половине 1970-х гг. — 1,3%. Росло число добрач­ных зачатий. Из данных социологов видно, что в Ленинградском дворце «Малютка» в 1963 из 287 супружеских пар 69 (24%) зача­ли ребенка в среднем за три месяца до юридического оформления брака, а в декабре 1978 гг. из 643 пар 243 (38%). В отдельных случа­ях добрачные зачатия приводили к вынужденным бракам. Однако такие брачные союзы, по данным многочисленных исследований, не были продолжительными.

           Вместе с тем даже в условиях либерализации сексуальной мо­рали горожане часто отрицательно оценивали распространение сексуальных добрачных отношений среди молодежи. Такие оцен­ки со стороны родителей усложняли их отношения с взрослыми детьми и ускоряли дробления семей за счет отделения взрослых детей, прежде всего сыновей.

           Однако большинство юношей и девушек особенно в сельской местности стремилось к вступлению в брак и созданию семьи. Об­следование добрачного поведения городской и сельской молоде­жи в Удмуртской АССР показало, что свидания молодых людей на селе в 1970-е гг. происходили в наиболее активных брачных возрастах 20—24 года, а в городе — 15—18, 19—20 лет. Такое пове­дение было связано с сохранением более традиционных отноше­ний сельской молодежи к браку и семье. Важно также отметить, что влияние родителей на поведение взрослых детей, в том числе брачное, в селах выражалось сильнее, чем в городах.

           Проведенные обследования показали неподготовленность большинства юношей и девушек к вступлению в брак и созданию семьи. Они часто не имели реальных представлений о брачно­семейных отношениях. Это сказывалось на стабильности брачно­го союза[21].

           Отношения между супругами, родителями и детьми раз­вивались как сугубо личностные, интимные и эмоционально­насыщенные. В супружестве повышались сексуальные ценности. Вступление в брак не всегда связывалось молодыми супругами с деторождением. Тем более что решение о рождении ребенка [322] супруги принимали исходя из собственных желаний, без внешних вмешательств. Все эти явления обусловили дальнейшие измене­ния репродуктивного поведения населения[22]. В эти годы у город­ских жителей сохранялись и традиционные семейные ценности, и выработанные ранее стереотипы брачного поведения. Столкно­вение в семье современных и традиционных ценностей нередко порождало острые противоречия и вызывало конфликты между супругами, родителями и детьми.

           Заметно повысились у горожан индивидуальная избиратель­ность брачного выбора и морально-психологические требова­ния к браку и семье в 1980-е гг. Об этом свидетельствовали дан­ные опросов, проведенных в 1982 г. в крупных городах Урала. Их изучение показало, что у молодых супругов в иерархии жизненных ценностей ведущее место (80,0% от числа опрошенных) занима­ли взаимопонимание и доверие. Ценности супружеской любви у супругов Златоуста составляли 44,4%, а в Магнитогорске — 46,4%. В то же время у молодоженов повысились ценности собственно­го здоровья. За них высказались 60,2% опрошенных в Златоусте и 57,0% — Магнитогорске. Важно отметить, что ценности матери­ального благополучия, а у молодых специалистов — интересной и творческой работы были выше ценности детей. Так, в иерархии жизненных ценностей у молодых супругов ценности материаль­ного благополучия составляли от 31,7% до 45,0%. В Златоусте и Магнитогорске на значимость первенца как основной жизненной ценности указало всего 2,2%, в Свердловске — 5,0%.

           Среди наиболее важных условий счастливого брака 68,1% опрошенных назвали взаимоуважение и согласие супругов; 66,1 % — взаимную любовь; 51,0% — верность супругов друг другу; 31,0% — материальное благополучие; 24,3% — сексуальную гармо­нию в супружеских отношениях. Из данных проведенных опросов также видно, что в иерархии ценностей счастливого брака пони­жалось значение детей: на ценность детей сослалось 15,2% моло­дых супругов[23].

           Семейные ценности представлялись более важными для жен­щин, чем мужчин. Женщины, несмотря на значительное измене­ние роли в общественной, профессиональной и семейной жизни, все-таки меньше мужчин были ориентированы на карьеру. По данным опроса, проведенного в Москве в 1983—1984 гг., женщин, отдавших предпочтение семье, было около 50%, мужчин — около 34%.

           Изменялись семейные ценности и в зарубежных странах. В ценностных установках молодежи понижались ценности се­мьи и детей. Опрос 1982 г. в Западной Германии показал, что для [323] девушек молодых возрастов от 15 до 19 лет в иерархии жизненных ценностей ведущую роль играла профессиональная карьера, затем семья и материнство[24].

           Данные опросов 1988 г. среди рабочих и интеллигенции Мо­сквы и Львова свидетельствовали о повышении, особенно по срав­нению с прошлыми годами, требований к брачному выбору, эмо­циональному комфорту в браке, общности интересов супругов, удовлетворенности интимной жизнью. Эти требования сильнее проявлялись у женщин с высшим образованием и реже встреча­лись у мужчин рабочих профессий. Вместе с тем традиционные семейные ценности (муж обеспечивает семью материально, жена занимается домашним хозяйством и воспитанием детей) сохраня­лись. Наличие традиционных и современных установок у супру­гов, родителей и особенно взрослых детей, их столкновения, под­час острые, порождали в семье многочисленные противоречия и конфликты[25].

           Материалы, собранные в 1980-е гг. социологами, свидетель­ствовали о зависимости семейных ценностей женщин и мужчин от их брачного состояния. Женщины, состоявшие в браке и разве­денные, семейному благополучию, хорошим взаимоотношениям в семье, наличию детей, их воспитанию и становлению придавали больше значения, чем женщины, не состоявшие в браке. Однако никогда не вступавшие в брак женщины чаще замужних и разве­денных называли в качестве жизненной ценности семью и хоро­шего мужа. Кроме того, у незамужних женщин средних возрастов существенную роль в мотивации вступления в брак играла боязнь одиночества.

           Установки женщин на счастливую семейную жизнь были тес­но связаны с возрастом. Социологи отмечали, что с увеличением возраста ценности счастливого супружества для женщин всех ка­тегорий брачного состояния снижались. Подобная зависимость у женщин, не состоявших в браке, выражалась сильнее, чем у со­стоявших в брачном союзе (зарегистрированном и фактическом).

           Существовала прямая зависимость между уровнем образова­ния и ценностями воспитания детей. С увеличением уровня об­разования понижались ценности воспитания детей. Это явление наиболее сильно проявлялось у никогда не состоявших в браке женщин. Они ориентировались главным образом на внесемейные ценности: овладение профессией и карьерный рост, развитие лич­ности и общение с друзьями, отдых и развлечения и т.д.

           Из проанализированных социологами данных видно, что женщины всех категорий брачного состояния серьезное значе­ние придавали возможности иметь интересную и любимую рабо[324]ту, реализовать свой творческий потенциал и профессиональные знания. Такое стремление замужних женщин нередко снижало в их жизни роль семейных ценностей. Однако для не состоявших в браке женщин профессиональный и карьерный рост был в жизни намного важнее, чем для состоявших в браке. Изменение брачного состояния женщины меняло отношение к этим проблемам. Так, у разведенных женщин понижалось значение традиционных цен­ностей семьи.

           У не состоявших в браке мужчин молодых возрастов 18-19 лет семейные ценности были занижены. С увеличением возраста, осо­бенно при вступлении в брак, ценности брака и семьи повыша­лись. Из данных опросов, проведенных в 1970—1980-е гг., видно, что в Твери доля мужчин, считавших хорошую семью необходи­мым условием счастливой жизни, составляла 32%, Саратове — 49,8%. У замужних женщин аналогичные показатели были выше, чем у женатых мужчин, — соответственно 40,7% и 59,7%. Вместе с тем мужчины в оценках качеств, наиболее ценных в мужчинах, на первое место ставили преданность делу и принципиальность, на второе — хозяйственную домовитость, на третье — привлека­тельность и веселый характер. Женщины, наоборот, считали более важными мужскими чертами — хозяйственность и домовитость[26].

           В супружестве увеличились ценности сексуального и эмо­ционально-эротического характера. В то же время наблюдалось сближение сексуального поведения мужчин и женщин, а также снижались традиционные запреты и двойные стандарты в оцен­ках их сексуального поведения. Эти явления свидетельствовали о формировании в обществе единой сексуальной морали. Сексуаль­ность супругов стала автономной и не сводилась к деторождению, что существенно изменяло репродуктивное поведение, занижало ценность детей в семье, способствовало распространению вне­брачных контактов.

           Удовлетворенность браком и стабильность семьи во многом определялась возможностью самореализации и в семье, и за ее пределами. Отсутствие такой самореализации проявлялось и у мужчин, и у женщин в распространении внебрачных связях и раз­водах.

           В эти годы у городского населения существовали альтернатив­ные семейные стили. Наряду с семьями, основанными на юриди­чески оформленном браке, были фактические семьи, не связанные с регистрацией брака; семьи, основанные на зарегистрированном браке, но с раздельным проживанием супругов; семьи, образо­вавшиеся в результате последовательного вступления в повтор­ные браки, т.е. последовательной полигамии; семьи с неродными [325] родителями и т.д. Исследователи отмечали также наличие непол­ных семей вдов и разведенных женщин, материнских семей. Одна­ко новые явления в брачно-семейных отношениях значительно больше затрагивали населения крупных российских городов, чем провинциальных и особенно национальных[27].

           Важно отметить, что, несмотря на трансформацию брачно­семейных ценностей, а также ранее выработанных норм и стан­дартов брачного поведения, ценности семьи у горожан были ши­роко распространены.

           В зарубежных странах также увеличивались потребности на­селения в эмоционально-психологических сторонах брачно­семейных отношений. Тем не менее в этих странах было заметнее, чем в РСФСР, влияние социально-экономических и социально­психологических факторов на семейные ценности[28].

           Сложное переплетение в потребностях и установках россий­ского населения на брак и семью современных и традиционных ценностей, распространение альтернативных форм семьи свиде­тельствовали о наличии кризисных явлений в брачно-семейных отношениях.

           Социальная нестабильность общества, быстрое и значительное снижение уровня жизни большинства россиян в 1990-е гг., много­численные стрессовые ситуации и глубочайшие эмоциональные переживания оказывали мощное воздействие на переоценку жиз­ненных ценностей, в том числе и семейных, и значительно обо­стрили кризис семьи.

           В эти годы у городского населения, прежде всего крупных городских агломераций, наблюдалось активное формирование гибких взглядов, основанных на нравственных принципах, по­нимании сложности и нестандартности возникавших ситуаций и жизненных обстоятельств.

           Гибкость современных норм сказывалась, например, в стрем­лении городского населения перейти к единому стандарту до­брачного и брачного поведения мужчин и женщин. Горожане спокойно воспринимали и вступление в брак, и отказ от создания семьи, бездетных и детных супругов, распадение брачных союзов и повторные браки, внебрачную рождаемость и внебрачных детей, неполные и материнские семьи; зарегистрированные и незаре­гистрированные, т.е. фактические браки. Исследования взглядов россиян в 1990-е гг. показали: 64,3% респондентов были уверены в допустимости фактического, т.е. незарегистрированного брака; 82,5% допускали сексуальные отношения между любящими, но не состоявшими в браке мужчинами и женщинами; 47,9% счита­ли возможными сексуальные отношения, не ведущие к рождению [326] детей и т.д. Выборочное социологическое обследование женщин Москвы в возрасте до 40 лет (июль-август 2004 г.) свидетельствова­ло о том, что 41,6% москвичек высказались в поддержку фактиче­ского брака[29].

           Закономерно, что в 1990-е гг. отмечалось дальнейшее распро­странение фактических брачно-семейных отношений. Из данных микропереписи 1994 г. видно, что 6,5% мужчин и 6,7% женщин во всех возрастах старше 20 лет состояли в фактическом браке. В Мо­скве в незарегистрированном браке находились 2,9% мужчин и 3,2% женщин. О широком распространении фактических брачных союзов в городах свидетельствовали данные Всероссийской пере­писи населения 2002 г. Дальнейшее развитие в городах также по­лучали и другие альтернативные формы и стили брачно-семейных отношений.

           Изучение брачно-семейных отношений позволило исследова­телям констатировать, что в современных условиях происходило разделение родительства и супружества. Данные обследований свидетельствовали о широком распространении материнских се­мей. В то же время повышалось число супружеских пар, не желав­ших иметь детей. Из данных выборочного обследования молодых семей, проведенного Госкомстатом России в конце 1992 г., видно, что 2% молодоженов не хотели иметь детей. Такие настроения молодого населения способствовали значительному снижению уровня рождаемости в российском обществе в последовавшие го­ды. Демографы также отмечали существовавшее в современном российском обществе разделение институтов брака и семьи, что соответствовало повышению числа внебрачных рождений и фак­тических браков. Если в Российской Федерации в 1980 г. процент родившихся вне брака в общей численности родившихся состав­лял 10,8, то в 1994 гг. — 19,6[30].

           Аналогичные явления отмечались в США. Проведенные об­следования показали, что в 1994 г. 76% опрошенных разделя­ли утверждение о том, что в США наблюдается нравственный и духовный кризис, причем 77% винит в этом кризис института семьи, 76% — самих индивидов, 67% — телевидение и поп-культуру, 55% — правительство и политических деятелей, 50% — экономи­ческие условия, 44% — школы, 26% — религиозные институты. В США фиксировалось численное повышение неполных семей. Это явление американскими исследователями объяснялось высо­ким уровнем разводимости, а также наличием родителей, состо­явших в фактических браках. Закономерно сокращение процента состоявших в браке мужчин и женщин с 73 в 1970 до 64 в 1993 гг.

           Особенностью ценностных установок российских город­ских жителей на брак и семью было распространение в 1990-е гг. [327] ценностей индивидуализма. В жизни женщин возросла ценность любимых занятий в свободное время: в 1990 — 67% опрошен­ных женщин рассматривали их как важные слагаемые счастья; в 1994 гг. — 82%. Из данных опроса замужних женщин с детьми, проведенного в рамках обследования «Россия-1999 г.», видно, что считали семью наиболее уязвимым местом в личной судьбе 53,7% (от числа опрошенных женщин), тормозом для личных успехов — 12,0%.

           Заметную роль играла потребность супругов в морально­психологическом комфорте брачно-семейных отношений. Их ста­бильность, как свидетельствовали социологические обследования москвичей 1995 г., была обусловлена сохранением между супруга­ми отношений равных, доверительных и открытых, сочувствия и сопереживания, а также возможности нахождения взаимоприем­лемых решений и т.д.[31]

           В эти годы значительно повысилось у супругов стремление к удовлетворенности браком. Проведенные обследования показали существовавшую взаимосвязанность между сексуальной удовлет­воренностью супругов и общей их удовлетворенностью браком. Все это способствовало изменению традиционных взглядов го­рожан о верности в супружестве и распространению внебрачных сексуальных связей. Такое явление было характерно не только для мужчин, но и женщин и в целом свидетельствовало о выравни­вании принятых в обществе стандартов сексуального поведения мужчин и женщин[32].

           В современных условиях, особенно у городских жителей, ши­роко также были распространены внесемейные ценности. Это явление вызывало сознательное одиночество мужчин и женщин: никогда не состоявшие в браке мужчины в средних возрастах 40—44 года в России составляли в 1979 — 3,2%, а в 1994 гг. — 7,1%; женщины — соответственно 3,3% и 4,9%. Из данных социологи­ческих обследований 1990-х гг. виден сознательный отказ неко­торых горожан активных брачных и репродуктивных возрастов от вступления в брак и создания семьи из-за карьерных устремлений и особенностей профессиональной деятельности, желание иметь спокойную и благополучную жизнь и т.д. Отказ от вступления в брак в эти годы был также связан с низким материальным уровнем юношей и девушек.

           Заметно изменились ценностные установки российских жен­щин. Их изучение свидетельствовало о повышении значения профессиональной карьеры: в 1990 — 24% опрошенных женщин представления о счастливой жизни связывали с карьерным про­движением, а в 1994 гг. — 47%[33].

           [328] Вместе с тем потребность горожан в семейных ценностях в эти годы оставалась значительной. Однако в семейных установках на­селения, как и в предыдущие годы, сохранялось стремление к вза­имной любви и уважению, равноправию и партнерству супругов, психологической близости между родителями и детьми. Важно отметить, что эти ценности были отражены в Семейном кодексе Российской Федерации 1995 г.[34]

           Массовые опросы населения свидетельствовали о том, что семья сохраняла первое место в иерархии жизненных ценностей. Проведенные в 1995 г. обследования (под руководством З.А. Ян­ковой) в Центральном округе Москвы выявили преобладание сре­ди опрошенных семейных ценностей и семейного образа жизни. Эти ценностные установки поддерживали 58% опрошенных мо­сквичей. За совмещение семейного и внесемейного образа жизни высказались 37%. Отвергали семью, семейный образ жизни 5% москвичей. Обследования также показали возрастание в середине 1990-х гг. семейных ценностей у женщин и молодежи.

           Важно отметить, что брак в США оставался наиболее пред­почтительной формой отношений в институте семьи. Так, 96% супружеских пар, проживавших вместе, состояло в браке; 90% всех американских женщин и мужчин в конце концов заключали брак[35].

           Однако социальная нестабильность российского общества в эти годы заметно усиливала противоречия между потребностью членов семьи в любви, понимании и поддержки и часто невозмож­ностью ее реализовать в семье.

           Вступление в брак и создание семьи в 1990-е гг. было тесно свя­зано с регулированием прав собственности, что обусловило воз­растание особенно в среде молодежи ценностей прагматизма и рационализма и распространение браков по расчету. Кроме того, группы населения в современном российском обществе с крупной недвижимостью и капиталом тяготели к традиционным брачно­семейным ценностям: ведущая роль отца в семье, неработающая мать, возрастающее значение сыновей и т.д. В эти годы традици­онные отношения также сохранялись во многих семьях нацио­нальных регионов России.

           Таким образом, в конце XX в. полного обновления семейных ценностей в России не произошло. В установках горожан на брак и семью обострялись противоречия между современными и тра­диционными семейными ценностями. В условиях значительных социальных потрясений возникшие противоречия нарастали и бо­лезненно проявлялись в снижении уровня брачности и усилении нестабильности брачно-семейных отношений, повышении числа [329] внебрачных рождений и материнских семей, сознательной бездет­ности и отказах от родившихся детей, существенном понижении уровня рождаемости и повышении смертности, в том числе от ал­коголизма, наркомании и самоубийств, что свидетельствовало о демографическом кризисе в России.

 

           [329-331] СНОСКИ оригинального текста