Московский генерал-губернатор А. А. Закревский на страницах «Колокола»

Автор
Иванов Виталий Анатольевич

Аннотация

Ключевые слова

Шкала времени – век
XIX

Библиографическое описание:
Иванов В.А. Московский генерал-губернатор А. А. Закревский на страницах «Колокола» // Исследования по источниковедению истории СССР дооктябрьского периода: сборник статей / Академия наук СССР, Институт истории СССР; отв. ред. Тартаковский А.Г. М., 1990. С. 132-155.

Текст статьи

[132]

В.А. Иванов

МОСКОВСКИЙ ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОР А.А. ЗАКРЕВСКИЙ НА СТРАНИЦАХ «КОЛОКОЛА»

          Изучению Вольной русской печати посвящена обширная литература[1]. Из всей совокупности работ выделим лишь те, которые представляют для нас первостепенный интерес. Это комплекс посвященных А. И. Герцену и Н.П. Огареву публикаций в серии «Литературное наследство»[2], раскрывающих многие аспекты публикаторской, редакторско-издательской деятельности основателей «Колокола», цикл исследований Н.Я. Эйдельмана о корреспондентах Вольной русской типографии[3], важных рассмотрением источниковедческих аспектов темы, и примыкающую к ним по проблематике статью М.А. Соколовой[4]. Отмеченные работы, помимо фактических сведений из истории Вольной русской прессы, содержат методические ориентиры для решения задач данной работы.

          В настоящей статье предпринимается попытка выявить информационные возможности и специфику содержащихся в «Колоколе» материалов (статей, заметок, отдельных высказываний, реплик и т.п.) о высшем звене губернской бюрократии – генерал-губернаторов и губернаторов (по терминологии законодателя – начальников губерний[5]) 50-60-х годов XIX в. Мы выявляли материалы по Московской и Калужской губерниям. Последняя олицетворяла собой, так сказать, типичные черты центральных губерний Европейской России. После общего обзора выявленного мы специально освещаем публикации о московском военном генерал-губернаторе А.А.Закревском.

          Обращение к указателям «Колокола»[6] позволило выявить в общей сложности 37 публикаций, имеющих прямое или косвенное отношение к рассматриваемой теме. (Полный их список приводится в Приложении). Из них две публикации (№ 28, 30)[7] увидели свет не в самом «Колоколе», а в одном из прибавлений к нему «Под суд!», печатавшемся с целью более широкого обнародования вопиющих фактов несправедливости и беззаконий. Учету подлежал любой, независимо от жанра, размера, самостоятельный завершенный в сюжетно-тематическом плане текст, [133] освещающий отдельные эпизоды административной службы чиновников[8] как на главных губернских должностях в названных губерниях, так и деятельности в других губерниях[9] в период, по времени совпавший с изданием «Колокола»[10]. Используя такой широкий, прямо вытекающий из поставленной задачи подход к отбору произведений, мы имеем возможность получить относительно полное представление о характере заключенного в «Колоколе» материала об оценке «Колоколом» деятельности губернаторов.

          Выявленные произведения охватывают и при том c разной степенью полноты ровно половину из занимавших в данное время высшие ступени губернской иерархии чиновников. Так, на московского генерал-губернатора А.А. Закревского приходится 14 публикаций (№ 1-9, 22, 24, 25, 27, 30), калужского губернатора Н.М. Смирнова – 7 (№ 12, 13, 22, 26, 31-33). Сведения о других губернских администраторах на страницах «Колокола» представлены всего в трех – П.А. Тучкове (№ 18, 19, 34), Б.П. Толстом (№ 10, 14, 28), В.А. Арцимовиче (№ 15-17), двух – Н.П. Синельникове (№ 20, 23), А.К. Сиверсе (№ 35 , 36), П.А. Булгакове (№ 11, 29), Д.Н. Толстом (№ 31, 37) и даже одной – В.А. Долгорукове (№ 21) публикации.

          Почти все зарегистрированные произведения опубликованы в «Колоколе» анонимно. Авторскую подпись имеют всего 4 публикации. Три из них (№ 8, 16, 20) принадлежат перу Герцена. Они подписаны его псевдонимом «Искандер». Четвертая публикация (№ 19) представляет конфиденциальное, с указанием фамилии автора и даты составления письмо московского генерал-губернатора Тучкова министру народного просвещения Е.В. Путятину. Все другие включенные в перечень статьи и корреспонденции, за исключением двух: статьи «Белый террор» (№ 21), напечатанной по воле автора за подписью «Один из сосланных под надзор полиции»[11] и заметки неизвестного воронежского корреспондента «Высочайшие путешественники at home» (№ 23), подписанной «(Из Малороссии)», вовсе опубликованы без всяких указаний на принадлежность их какому либо лицу.

          Разыскания советских историков и филологов по истории [134] опубликованных в «Колоколе» произведений, основанные на привлечении широкого круга ранее не вовлеченных в научный оборот документов, и новом, детальном прочтении отдельных страниц биографии Герцена, изучение его публицистической и редакторской деятельности[12], осуществленные в связи с подготовкой указателей к «Колоколу»[13], факсимильным изданием самой газеты[14] и выходом в свет собраний сочинений Герцена в 30-ти томах[15], а также конкретные исследования отдельных историков в этой области[16], дали заметные результаты в атрибуции анонимно опубликованных произведений. В этих изданиях атрибутировано 17 из учтенных нами произведений (№ 1-7, 9-15, 17, 18, 21), большинство которых (кроме № 12, 18, 21) написано Герценом. По одной публикации принадлежит сенатору Д.П. Хрущову (№ 12), хорошо знавшей Герцена и Огарева писательнице Е.В. Салиас де Турнемир (№ 18) и Н.А. Вормсу (№ 21). Авторство 16 помещенных в «Колоколе» публикаций до сих пор раскрыть не удалось. Лишь две из них (№ 27[17], 30) предположительно могут быть отнесены Герцену В большинстве случаев наши сведения об анонимных авторах ограничиваются теми весьма отрывочными сведениями, которые можно почерпнуть из содержания самого публикуемого текста. Прежде всего это касается профессионального статуса, служебного положения автора, его социальной принадлежности, идейно-политических воззрений, литературных способностей, отношению к описываемым событиям. К сожалению, не проливают дополнительный свет на этот чрезвычайно сложный, требующий специального рассмотрения вопрос и редакторские предварения и заключения к некоторым (далеко не всем) анонимным сообщениям. Одни из них основное внимание концентрируют на отношении редакции к печатаемым материалам и сообщаемым в них фактам (№ 18, 19, 21, 24, 26), другие, заостряя внимание читателей на актуальности публикуемого материала, в резких тонах обличают высокопоставленных лиц правительственной администрации (№ 12, 30), либо выражают благодарность за присланную «превосходную статью» (№ 23). Но ни в одной редакционной заметке к анонимным корреспонденциям не содержится какая-либо конкретная информация об ее авторе. [135] Преследование русской полицией нелегально поступавших из-за границы на родину номеров «Колокола» и проживавших, в России его корреспондентов, среди которых были и люди, служившие в правительственном аппарате, присылавшие в Лондон (часто через вторые и третьи руки) обличительные материалы, заставляла в конспиративных целях редакцию делать все возможное, чтобы сохранить в строгой тайне фамилию корреспондента.

          Корпус выявленных публикаций отражает различные по объему, манере изложения, полноте, наконец, жанру произведений. Более трети материалов (№ 1, 6, 7, 9, 10, 11, 13, 15, 18, 25, 27, 31, 32) увидело свет в не имеющем никаких тематических границ отделе «Смесь» – единственной постоянной рубрике газеты, существовавшей с первого до последнего ее номера. В этом разделе помещались разнообразные материалы, обличающие злоупотребления чиновников государственного аппарата, тщательно скрываемые от общественности негативные эпизоды служебных биографий высокопоставленных сановников, многие их закулисные махинации. В «Смеси» публиковались как статьи самого Герцена, так и присылаемые из России корреспонденции. Ведущая роль в подготовке материалов для «Смеси» в течение всего периода издания «Колокола» (за исключением последних лет) принадлежала Герцену – бесспорный факт, на который неоднократно обращали внимание современники[18]. Своеобразным подотделом «Смеси» был введенный Герценом заголовок «Правда ли?» – специфичный по жанру цикл коротких, основанных на незаверенной и искусно обработанной им информации (материалов русской и иностранной печати, слухов и т.п.), заметок. Из выявленных материалов в данной рубрике помещены две заметки. Обе касаются московского генерал-губернатора Закревского. В основу первой «Правда ли?», что Закревский остается генерал-губернатором», напечатанной в первом номере «Колокола» (№ 1), положено непроверенное сообщение газеты «Nord» и услышанные, по всей видимости, от кого-то из московских знакомых слухов о якобы отставке генерал-губернатора Закревского[19]. Во второй заметке «Закревский и обер-полицмейстер» (№ 2), состав[136]ленной так же как и первая, по недостаточно точной информации, Герцен просит подтвердить полученное сообщение о роспуске Закревским и московским обер-полицмейстером А.А. Тимашевым-Берингом общества «для освещения города газом» (С. 34). Публикацией подобного рода непроверенных сообщений Герцен надеялся привлечь внимание читателей к обсуждению животрепещущих вопросов внутренней жизни, требующих для своего раскрытия привлечения дополнительных сведений.

          От предварительных замечаний общего порядка перейдем к более подробному анализу выявленного корпуса материалов. Остановимся на комплексе произведений о московском генерал-губернаторе Закревском, более насыщенном, чем другие группы источников, относительно разнородной информацией.

          Арсений Андреевич Закревский родился 13 сентября 1786 г. в семье небогатого потомственного дворянина Тверской губернии. После окончания Гродненского кадетского корпуса (бывшего Шкловского корпуса Зорича), шестнадцатилетний прапорщик Закревский поступил на службу в Архангелогородский пехотный полк, командиром которого был молодой талантливый военачальник, участник Итальянского похода А.В. Суворова, генерал-майор Н.М. Каменский, младший сын известного екатерининского фельдмаршала графа М.Ф. Каменского. Сближение с Каменским положило начало военной карьере Закревского. Быстро завоевав расположение графа, он вскоре получил должность батальонного (1805 г.), а затем полкового (1806 г.) адъютанта. Закревский участвовал во Французских (1805, 1806-1807 гг.), Финляндской (1808-1809 гг.) и Турецкой (1810 г.) кампаниях. После смерти Каменского в мае 1811 года Закревский назначается адъютантом к военному министру М.В. Барклаю-де-Толли, а вскоре (21 марта 1812 г.) директором Особенной при нем канцелярии. Вместе со своим новым командиром, в бытность его главнокомандующим 1-й армией, Закревский участвовал во многих боях против французов, в том числе и Бородинском сражении, за что удостоился ордена Св. Владимира 3-й степени. Будучи адъютантом при главнокомандующем, Закревский сблизился со многими видными деятелями достопамятной эпохи: поэтом Д.В. Давыдовым, московским генерал-губернатором [137] Ф.В. Ростопчиным, генералом А.П. Ермоловым, с которым был в дружеских отношениях до конца жизни. Во время заграничных походов русской армии (1813-1814 гг.). Закревский присутствовал при особе императора, как один из ближайших к нему генерал-адъютантов (назначен в декабре 1813 г.). После окончания военных походов, 12 декабря 1815 года, он определяется дежурным генералом Главного штаба. Эта должность поставила его в близкие отношения к любимцу государя, начальнику Главной квартиры армии П.М. Волконскому. В 1823 г. Закревский назначается финляндским генерал-губернатором и командиром отдельного финляндского корпуса, а в 1828 г. министром внутренних дел с сохранением прежних должностей. Служба его на этом посту продолжалась менее четырех лет. В 1831 г. после неудачно предпринятых карантинных мер борьбы против распространившейся в 1830 году холеры Закревский вышел в отставку. Семнадцать лет он жил исключительно частной жизнью, занимаясь главным образом управлением большими имениями своей богатой жены графини А.Ф. Толстой, живя попеременно то в деревне, то в столицах, то за границей.

          В 1848 году по мере усиливавшейся реакции император Николай Павлович призвал Закревского вновь на службу, поручив должность московского военного генерал-губернатора и предоставив ему неограниченные полномочия, этот престижный пост он занимал в течение одиннадцати лет, управляя Москвою по собственному усмотрению. В 1859 году Закревский, открыто выражавший свое недовольство либеральной политикой начала царствования Александра II, был уволен от должности генерал-губернатора и с тех пор находился в отставке. Последние годы жизни бывший московский администратор (ум. в 1865 г.) провел в сугубо частной, домашней обстановке[20].

          Фигура московского генерал-губернатора Закревского на страницах «Колокола» встречается многократно и в связи с разными событиями. Авторы статей и корреспонденций, которые приходятся на 1857-1859 гг. – последние годы московской службы и вообще его многолетней карьеры, излагают подчас любопытные, пикантные подробности его служебной биографии, в деталях раскрывают обстоятельства оставления им [138] в 1859 году поста генерал-губернатора, приводят достоверные факты об отношении всевластного сатрапа к крестьянскому освобождению, нелегальной печати, в частности «Колоколу». Корреспонденты остро изобличают политику открытого покровительства Закревским злоупотреблениям помещиков и должностных лиц московской администрации, предают огласке коммерческие интриги и авантюры генерал-губернатора, позволяя воссоздать и главнейшие вехи служебной биографии Закревского. В этой связи первостепенный интерес представляют напечатанные в 21-22 листах «Колокола» в разделе «Смесь» «Материалы для будущей биографии графа А. Закревскаго» (№ 25). Они объединяют две различные по объему и сюжету публикации, принадлежащие перу разных авторов. Первая пространная статья, собственно говоря «житие» Закревского, описывает многолетний жизненный путь генерал-губернатора. Статья эта по замыслу ее автора должна была положить начало созданию в «Колоколе» новой рубрики, помещающей «биографии чинов первых трех классов российского государства» (Л. 22. С. 180). Вторая, короткая корреспонденция без заглавия, предваренная беглым вступлением Герцена, никаких биографических сведений о Закревском не содержит. В ней рассказывается об одной из спекулятивных торговых операций генерал-губернатора – продаже леса с целью личной наживы, эта корреспонденция является как бы дополнением к ранее опубликованному в «Колоколе» (№ 24) сообщению о темных финансовых операциях Закревского. Остановимся подробнее на биографической заметке. Ее автор повествует в несколько иронических тонах о корьере, а отчасти вскользь и личной жизни Закревского, начиная с его детских лет, учебы в Шкловском (позднее Гродненском) кадетском корпусе, где будущий высокопоставленный чиновник «не выучился даже и грамоте» (Л. 21. C. 174), касается его службы на важных государственных постах: министра внутренних дел, генерал-губернатора Финляндии и московского генерал-губернатора. Сообщая сугубо фактические, хотя и не известные тогда широкому кругу читателей о нем сведения, особенно пристальное внимание автор уделяет характеристике личностных качества Закревского, закулисным путям его [139] продвижения по служебной лестнице, обличает угодливость Закревского перед начальством, его необычайную в этом направлении «деятельность» и беспрекословную исполнительность, позволившие ему в кратчайший срок после поступления на службу получить ряд престижных должностей (например, должность адъютанта при штабе пехотного полка у графа Н.М. Каменского). Автор рассказывает об обстоятельствах, предшествовавших назначению Закревского на должность директора особенной канцелярии военного министра, упоминает и о выгодной для карьеры Закревского его женитьбе на графине А.Ф. Толстой.

          Приводимые в заметке сведения из служебной биографии Закревского вполне надежны лишь в освещении фактической стороны вопроса, ибо в главных чертах совпадают с аналогичными данными, содержащимися как в биографических статьях о нем, принадлежащих перу лиц, хорошо знавших сановника[21], так и в официальных документах[22]. Что же касается не лишенных предвзятости рассуждений автора насчет личных качеств Закревского и анекдотичных обстоятельствах его служебного возвышения, то подтверждение им в источниках и, в первую очередь, многочисленных воспоминаниях о нем современников, мы не находим, лишь в одном случае есть основания согласиться с замечанием автора, указавшего на первостепенную роль предсмертного рекомендательного для Закревского письма Каменского императору, позволившем ему получить благосклонную аудиенцию в самых высших правительственных сферах. Об этой рекомендации, доставленной Закревским в Петербург после неожиданной и во многом загадочной смерти Каменского, наряду с его другими бумагами упоминают независимо друг от друга, адъютант Закревского по финляндскому генерал-губернаторству, впоследствии писатель Н.В. Путята[23] и литератор Д.В. Друцкой-Соколинский[24] – зять сановника.

          Статья дает наглядное представление о деятельности Закревского на посту московского генерал-губернатора, олицетворявшей грубое беззаконие, произвол и деспотизм, санкционированный верховной властью. Закревский, замечает автор, «...окружил себя льстецами и шпионами, произвел страшную перемену в московском обществе, поставив на первый [140] план людей недостойных и заставил порядочных удалиться, высылал беспрестанно иностранцев за границу, русских сгонял в Колу, Архангельск, Вятку…, действовал деспотически не только полицейски, но незаконно в гражданских и уголовных делах, одним словом, везде и всегда распоряжался Москвой как своей вотчиной» (Л. 21. С. 176).

          Отмеченные наблюдения автора, рисующие грубый произвол, беззаконие и деспотизм Закревского полностью совпадают с мнением других непосредственных очевидцев московской деятельности генерал-губернатора. Об этом рассказывают в своих воспоминаниях барон А.И. Дельвиг, двоюродный брат поэта

А.А. Дельвига, представители московской купеческой корпорации Н.П. Вишняков и Н.А. Найденов[25]. «Закревский, – замечает Дельвиг, – с самого появления своего в Москве начал деспотически обращаться со многими, произвольно налагал на богатых купцов денежные требования на общеполезные предметы, удалял из Москвы без суда всякого рода плутов, вмешивался в семейные дела...»[26]. По словам Н. Найденова, «Закревский был тип какого-то азиатского хана или китайского наместника, самодурству и властолюбию его не было меры, он не терпел, если кто-либо ссылался на закон, с которым не согласовались его распоряжения «я - закон», говорил он в подобных случаях...»[27].

          Автор публикации – сторонник либеральных начинаний Александра II, рассказывая о биографии Закревского, затрагивает и такой важный для характеристики его воззрений вопрос, как его отношение к крестьянской эмансипации. Приводимые автором немногочисленные данные освещают лишь некоторые шаги Закревского в этой области (всяческие противодействия открытию дворянского комитета, попытки запретить снискавшие уважение прогрессивно настроенной московской общественности политические обеды в Москве с произносимыми на них речами в пользу крестьянского освобождения[28], постоянные доносы на лиц, поддерживающих эмансипацию, причисление их к партии бунтовщиков и т.д.). Они со всей очевидностью свидетельствуют, что московский администратор в этом вопросе занимая крайне враждебную правительственному [141] курсу позицию, отстаивая настроения реакционной феодально-крепостнической партии.

          Опубликованные в «Колоколе» (№ 9) и прибавленные к нему материалы (№ 30) проливают свет на обстоятельства оставления Закревским поста московского генерал-губернатора и ухода в отставку. Получив долгожданное извести об этом, Герцен в статье «Прощайте, Арсентий Андреевич!», писал: «Всего забавнее, что Закревский пал, как говорят, за свое частное семейное дело, не имеющее никакой государственной важности, но все-таки хорошо, что он пал» (JI 9. С. 366). Герцен не осветил, однако, всю подоплеку событий, непосредственно предшествовавших отставке Закревского. Поводом к ней, как известно, послужило выданное Закревским письменное свидетельство (разрешение) на вторичное замужество его дочери графини Л.А. Нессельроде с бывшим чиновником генерал-губернаторской канцелярии кн. Д.В. Друцким-Соколинским, без расторжения брака с первым мужем. Этот, так сказать, выходивший за рамки не только закона, но и всякого приличия поступок всесильного генерал-губернатора получил подробное освещение в материалах приложения «Колокола» «Под суд!». Здесь обнародованы, видимо, самим Герценом два официальных документа. Один включает выписку из определения Святейшего синода от 16/21 декабря 1859 г. по делу о браке графини Лидии Нессельроде с кн. Дмитрием Друцким-Соколинским. Выписка содержит немало подробных показаний свидетелей авантюры Закревского, очень ярко, в деталях описывающих мошенничество генерал-губернатора. Другой, датированный 19 апреля 1860 г. и принадлежащий и. д. обер-прокурора А. Сент-Илеру, представляет собой его «предложение» Правительствующему сенату «для надлежащего распоряжения» относительно виновников незаконной авантюры Закревского. Любопытно, что из круга этих лиц автор «предложения» сознательно исключил фамилию Закревского – организатора беззаконной сделки. Последнее обстоятельство, вызвав крайнее недовольство Герцена, и послужило поводом для помещения этих материалов на страницах приложения к «Колоколу». Публикация предварена беглым вступлением и более развернутым заключением [142] публикатора, в котором он, в присущей ему острой изобличительной манере, вскрывает всю безнравственность твердо уверенного в своей безнаказанности «наглого и самопроизвольного поступка» московского генерал-губернатора, необоснованное освобождение его от правосудия. «Человек, бывший руководителем законопреступного события, – сетует Герцен, – свободен от суда; а лица второстепенные, несравненно менее виновные, будут подвергнуты всей строгости закона! « (№ 30. С. 78). Верное (в силу типичности анализируемого факта) замечание Герцена как нельзя лучше доказывало соотечественникам невозможность привлечения в России к суду представителя высокопоставленной сановной бюрократии.

          Преданный огласке Герценом факт незаконной брачной авантюры дочери Закревского, послуживший прямым поводом к его смещению с поста генерал-губернатора, получил некоторое освещение и на страницах мемуарной литературы[29]. Знакомство с содержанием заключенных в воспоминаниях метких, хотя и беглых свидетельств, показывает полное совпадение взглядов современников с суждением Герцена по этому вопросу, что свидетельствует о верной интерпретации им обстоятельств дела. «Причиною его (Закревского – В.И.) увольнения, – вспоминает Дельвиг, – был выход его дочери графини Нессельроде, в замужество за князя Друцкого-Соколинского при жизни ее первого мужа, с которым она не была разведена[30]. «Вина графа, – как бы продолжает мысль Дельвига, Друцкой-Соколинский, – заключалась в том, что он выдал нам, т.е. жене и мне заграничный паспорт на имя князя и княгини Друцких-Соколинских, в чем, несомненно, было злоупотребление властью...»[31].

          Опубликованные на страницах «Колокола» сообщения, касающиеся московской деятельности администратора, сквозь призму обличительных штрихов и зарисовок дают некоторое представление о человеческом и административной облике чиновника. Любопытные факты для характеристики, так сказать, промышленно-коммерческой деятельности и в то же время черт личности Закревского можно почерпнуть в заметке «Закревский – поставщик сукон и завоеватель казарм» (№ 24) и ко[143]роткой, не имеющей заглавия вышеупомянутой корреспонденции, включенной редакцией во вторую часть «Материалов» к биографии Закревского (№ 25). в первой корреспонденции, заключающей выдержки из письма московского корреспондента «Колокола», приводятся интересные сведения, разоблачающие корыстные махинации Закревского. Автор анонимного письма, видимо, человек, в немалой степени осведомленный с теневыми сторонами промышленной деятельности генерал-губернатора, рассказывает о том, каким образом всесильный Закревский, пользуясь своим высоким служебным положением и рабской зависимостью подчиненных, наживался на казенных поставках сукна и вина. Попутно корреспондент предает гласности одну из выгодных в финансовом отношении операций Закревского – взятие из Военного министерства в свои руки заведование московскими казармами.

          Вторая заметка тоже анонимного автора продолжает начатый в 13 листе «Колокола» разговор о коммерческой деятельности Закревского. «Колокол», – пишет корреспондент, – показал нам графа Закревского как смышленого суконного поставщика, но и в других торговых делах он не меньше показывает таланта» (№ 25. Л. 22. С. 181). Далее автор излагает единичный (фактическую точность которого проверить вряд ли возможно) эпизод, освещающий выгодную для Закревского операцию по продаже леса купцу Розанову, от которой последний в конечном итоге оказался в «чистом убытке». Как видим, сообщаемые корреспондентами «Колокола» отдельные сведения, затрагивающие торгово-промышленные «дела» московского генерал-губернатора, несмотря в целом на их краткость, обобщающий, оценочный характер, отсутствие точных указаний на временные реалии, отчасти раскрывают характер деятельности Закревского в данной сфере и прямо связанных с ней незаконных источников его личного обогащения.

          К сожалению, мы не располагаем материалами, подтверждающими точность приведенных корреспондентами единичных, сугубо частных данных о коммерческой деятельности Закревского. Современники, например, обходят этот предмет полным молчанием. Вопрос о достоверности этих публикаций [144] остался как бы незамеченным и в статьях Н.Я. Эйдельмана[32]. Между тем, есть основания предположить, что заключенные в заметках сведения имели под собой реальную почву. Известно, например, что редакция «Колокола», производя тщательный отбор поступающих сообщений, постоянно заботясь о надежности публикуемых материалов, неоднократно требовала от своих корреспондентов только точной, достоверной информации[33]. «Только достоверная истинность сведений, оглашенных нами, – писал Герцен, – и некоторое значение их может дать силу и важность нашему органу»[34]. В тех случаях, когда на страницах газеты обнародовалась недостаточно проверенная информация, редакция предоставляла возможность каждому заинтересованному читателю уточнить или вовсе опровергнуть приведенные в корреспонденции данные. Так, в редакционном примечании к статье «Закревский – поставщик сукон и завоеватель казарм» прямо говорится: «Мы сообщаем факты так, как их получили. Всякую поправку, всякое объяснение мы напечатаем тотчас» (С. 104). Никакого, однако, опровержения приведенных в заметке фактов в последующих листах «Колокола» не появилось. В целом рассматриваемый вопрос требует скрупулезного дополнительного изучения.

          Наиболее наглядное отражение грубая, невежественная натура Закревского получила в серии специальных статей Герцена «Полицейский разбой в Москве», «Закревские берут верх», «Закревский и обер-полицмейстер», «Под спудом», «Москва».

          Источником статьи «Полицейский разбой в Москве» (№ 3), открывшей кампанию Герцена против грубого административно-полицейского произвола Закревского и московского полицмейстера Беринга, послужили, по замечанию самого автора, материалы периодической печати (выходившей в Брюсселе газеты «Nord» прусской газеты «Kreuя-Zeitung» – С. 35) и полученная от хорошо осведомленных московских корреспондентов эпистолярная информация. Несомненный интерес для нас представляет та часть статьи Герцена, в которой он приводит письмо своего московского корреспондента, характеризующее, так сказать, административное кредо Закревского, арсенал [145] используемых им и его ближайшими подручными методов управления. «Скажите на милость, – негодует автор письма, – когда же прекратится это татарское управление, в котором все сводится к одному знаменателю, т.е. к кулаку, где никакой закон, никакие гарантии не защищают человека от произволу и насилья двух или трех негодяев? До какого же времени общество будет безмолвно присутствовать при беспрерывных злоупотреблениях пред лицом верховной власти? И как правительство допускает все это? Неужели ему не известно до сих пор, какою репутациею пользуется Закревский в Москве? Неужели до него не дошли слухи о неистовстве его сбиров?.. Неужели, – заключает корреспондент, – нет никакой возможности отделаться от людей прежнего времени, людей мрака и насилия...» (С. 38). Чиновничий деспотизм Закревского, вызывавший справедливое недовольство московских жителей, Герцен также метко изобличил в статье «Закревские берут верх» (№ 7) и в своей небольшой заметке, а точнее сказать, реплике, «Закревский и обер-полицмейстер» (№ 2), опубликованной в разделе «Правда ли?». В обеих заметках Герцен затрагивает единичные и на первый взгляд мало чем примечательные, обыденные, но важные для понимания существа вопроса факты. Так, касаясь вскользь, в первой статье приказа московского обер-полицмейстера Кропоткина к городовым властям и чинам полиции, «...чтобы они, при исполнении обязанностей службы, соблюдали всю возможную вежливость в отношении к публике»[35], Герцен весьма точно передает характерную реакцию генерал-губернатора на несогласованное с ним решение подчиненного. «Закревский, – замечает публицист, – сказал ему (т.е. Кропоткину - В.И.), что он нововведений терпеть не может и что Москву надобно держать в  е ж о в ы х  р у к а в и ц а х» (С. 98). Во второй, выше уже рассмотренной заметке Герцен изобличает самовольное решение всесильного генерал-губернатора, защитившего введение в Москве газового освещения. Подобного рода сообщения, разоблачая приверженность Закревского к военно-полицейскому стилю управления, целиком совпадают с той оценкой, которая, как мы могли убедиться, дается действиям генерал-губернатора очевидцами его московской деятельности – Дельвигом и Нейденовым.

          [146] Не последнее место в заметках Герцена занимает острое изобличение потворства Закревским всевозможным беззакониям и произволу как должностных, так и частных лиц. В статье «Под спудом» (№ 4) во второй ее части, написанной по материалам московских корреспондентов «Колокола»[36], Герцен оглашает факты вопиющих злоупотреблений со стороны московского полицмейстера Сечинского над девицей Янсон и систематические истязания крепостных крестьян помещиком Волоколамского уезда кн. Вредо, преступные действия которых вначале остались безнаказанными благодаря вмешательству Закревского[37]. Поощрения Закревским очевидных беззаконий, в не менее выразительной форме разоблачены Герценом в короткой заметке «Москва». На этот раз публицист обращает внимание на защиту Закревским произвола полицмейстера Беринга, организовавшего расправу над московскими студентами. Поводом для написания статьи послужило письмо московского корреспондента «Колокола» Н.А. Мельгунова от 9 декабря 1857 г., в котором последний сообщал об оставлении Беринга (не без активной поддержки Закревского[38]) на должности московского полицмейстера. Изобличая безнаказанность Беринга, покровительствующего ему Закревского и подобных им лиц, Герцен замечает: «Итак, с богом, г. Беринг, в поход! Наживайтесь, деритесь, убивайте несчастных женщин в тюрьмах, засекайте пожарных солдат, мешайте Москву освещать газом, – на что лишний свет вообще! За вас Закревский, – с иронией заканчивает заметку публицист, – за Закревского Мина Ивановна и Орлов. Кто ж против вас!» (С. 43). Приведенные публикации верно обрисовывают одну из характерных черт служебного поведения Закревского – полное непризнание буквы закона. Это наблюдение Герцена целиком разделяют непосредственные очевидцы деятельности Закревского в Москве. «Все его замашки, – пишет о Закревском по словам Вишнякова, – доказывали убеждение в полной безнаказанности. Он был уверен, что будучи призван воплощать в себе высшую государственную власть, он стоит выше всяких законов, писаных только для людей незначительных...»[39].

          Увидевшие свет на страницах «Колокола» за подписью Герцена произведения ярко характеризуют воззрения Закрев[147]ского и на отмену крепостного права. В статье «Закревский бунтует!» (№ 6) Герцен высмеивает крепостнические вожделения Закревского, его открытое несогласие с мнением верховной власти, несоответствие ретроградных взглядов генерал-губернатора новым историческим реалиям. «Арсений Андреевич, – саркастически замечает Герцен, – что это с вами, – всю жизнь вы были фельдфебелем, и вдруг мешаете освобождению крестьян? К лицу-ль вам эти лица? – Идти против государя! – против дисциплины!» (С. 66). Герцен очень метко разоблачил всю косность воззрений Закревского в крестьянском вопросе, постоянно, как и другие реакционеры, внушавшего царю, что всякая, даже самая незначительная уступка крестьянской эмансипации неминуемо поставит страну перед катастрофой, приведет к мятежу. «...Заговорщики, – отражает взгляды этой части дворянского сословия Герцен, – поддерживают в государе мысль о близком мятеже. В Москве Закревский выдает боевые патроны и заводит полицейские сигналы» (Л. 7. С. 98).

          Важно отметить, что содержащиеся в заметках Герцена оценки взглядов Закревского по крестьянскому вопросу, равно как и ранее приведенное мнение анонимного автора, правильно раскрывают суть воззрений генерал-губернатора на рассматриваемый вопрос. Подобные суждения мы встречаем в воспоминаниях Вишнякова[40], Дельвига[41], И.В. Селиванова[42], В.А. Кокорева[43]. Примечателен тот факт, что приверженность Закревского к отжившим крепостническим порядкам отражена и в его интимной переписке; Так, в феврале 1856 г., под влиянием распространившихся слухов о крестьянском освобождении, Закревский в письме к своему конфиденту государственному секретарю В.П. Буткову замечает: «...что тут есть правдоподобное, такими переворотами шутить нельзя»[44]. Давая оценку речи Александра II, произнесенной 30 марта 1856 г. перед московскими предводителями дворянства, выражая свое недовольство намерением императора освободить крестьян, Закревский в письме от 3 апреля 1856 г. к тому же корреспонденту писал: «Государь теперь у вас, здесь остался всем доволен и меня благодарил, но я им по одному случаю остался недовольным... и я успел [148] государю высказать перед отъездом по сему предмету со всею откровенностью»[45].

          Консерватизм мышления Закревского проявлялся в каждом практическом шаге генерал-губернатора и его администрации, в том числе и в жестоком преследовании прогрессивно настроенных деятелей, обществ и изданий. В статье «Предостережения» (№ 8), подписанной псевдонимом «Искандер», Герцен как бы между прочим обличает и эту сторону деятельности московского генерал-губернатора. Получив сообщение о распоряжении Закревского таможенным властям обыскать возвращающихся на родину из-за границы молодых людей в передать их письма и бумаги в Третье отделение, Герцен негодует: «В какую грязь, в какую мерзость влекут государя эти гнусные шпионы, эти сыщики, эти Закревские?» (C. 185). Герцен, правильно излагая суть политики Закревского в отношении передовых кругов Москвы[46], в данной заметке, по-видимому, использовал фактически не проверенную информацию. Во всяком случае, никакого отпуска подобного отношения генерал-губернатора в таможню применительно к случаю, о котором говорит Герцен, в фонде московского генерал-губернатора не значится»[47].

          Итак, рассмотренный корпус опубликованных в «Колоколе» произведений о высших по рангу губернских администраторах – генерал-губернаторах и губернаторах, свидетельствует о слабой их насыщенности конкретными сведениями о чиновниках, но четко фиксирует отношение издателей «Колокола» к ним, особенно это прослеживается по серии выявленных публикаций о московском генерал-губернаторе Закревском.

           [148-152] ПРИМЕЧАНИЯ оригинального текста

[153]

ПРИЛОЖЕНИЕ

ПЕРЕЧЕНЬ[*]

     1. [Герцен А.И.] [Закревскйй остается генерал-губернатором.] Л. 1. 1 июля 1857 г. С. 10.

     2. [Герцен А.И.] [Закревскйй и обер-полицмейстер.] Л. 4. 1 октября 1857 г. С. 34.

     3. [Герцен А.И.] «Полицейский разбой в Москве». Л. 4. 1 ноября 1857 г. С. 35-38.

     4. [Герцен А.И.] «Под спудом. А. По части умалишенных. B По части смирительного дома: 1. Убийство и покровительство разврата. 2. «Убийства, засекания, ужасы помещичьей власти», Л. 5. 1 ноября 1857 г. С. 38-41.

     5. [Герцен А.И.] «Москва». Л. 6. 1 декабря 1857 г. С. 43.

     6. [Герцен А.И.] «Закревский бунтует!». Л. 8. 1 февраля 1858 г. С. 66.

     7. [Герцен А.И.] [Закревские берут верх.] Л. 12. 1 апреля 1858 г. С. 98.

     8. Искандер «Предостережения». Л. 23-24. 15 сентября 1858 г. С. 185.

     9. [Герцен А.И.] «Прощайте Арсентий Андреевич!» Л. 44. 1 июня 1859 г. С. 366.

     10. [Герцен А.И.] «Набег немецких татар в Тамбовскую губернию». Л. 67. 1 апреля 1860 г. С. 566.

     11. [Герцен А.И.] «Пугачев и Сухозанет». Л. 80. 1 сентября 1860 г. С. 671.

     12. Хрущов Д.П. «Нарвская революция и рукопашный Каваньяк-Смирнов». Л. 91. 1 февраля 1861 г. С.763-764.

     [154] 13. [Герцен А.И.] «Сенатские арестантские роты. (Осужденный Переверзев)». Л. 92. 15 февраля 1861 г. С. 776.

     14.[Герцен А.И.] «Плуг уступает аксельбанту». Л. 94. 15 марта 1861 г. С. 786.

     15. [Герцен А.И.] «L'homme aux camélias at l'homme au gibet»[**]. Л. 98-99. 15 мая 1861 г. C. 836.

     16. И[cканде]р «12 апреля 1861 «Апракcинcкие убийства». Л. 101. 1861 г. С. 848-849.

     17. [Герцен А.И.] «Валуев». Л. 112. 15 ноября 1861 г. С. 940.

    18. [Салиас да Турнемир Е.В.] «Московская бойня студентов». Л. 113. 22 ноября 1861 г. С. 942.

     19. Тучков П.А. «Письмо московского генерал-губернатора Тучкова к графу Путятину». Л. 136. 15 июня 1862 г. C.1129-1132.

     20. И[сканде]р «Преступления в Польше». Л. 157. 1 ноября 1863 г. С. 1302-1304.

     21. [Вормс H.A.] «Белый террор». Л. 231-232. 1 января 1867 г. C. 1889-1895.

Анонимные

22. «Письмо из Петербурга». Л. 4. 1 октября 1857 г. С. 32-33.

23. «Высочайшие путешественники at home». Л. 6. 1 декабря 1857 г. С.43-44.

24. «Закревский ‒ поставщик сукон и завоеватель казарм». Л. 13. 15 апреля 1858 г. C. 104.

25. «Материалы для будущей биографии графа А. Закревского». Л. 21. 15 августа 1858 г. C. 174-176; Л. 22. 1 сентября 1858 г. C. 180-181.

26. «Опоздавшие письма из Петербурга». Л. 23-24. 15 сентября 1858 г. С. 186-187.

27.«Политические обеды в Москве». Л. 49. 1 августа 1859 г. С. 405-406.

[155] 28. «Правительствующий откуп и при нем состоящая императорская власть. Беззаконные действия генерала Толстого, губернатора Данзаса и его сообщников по делу разбития питейных домов в г. Спасске и его уезде (Тамбовская губерния)» // «Под суд!». Л. 5. 1 апреля 1860 г. С. 45-46.

29. «Тост Пугачеву и последняя кампания (будущего графа) Тимашева». Л. 76. 15 июля 1860 г. С. 636-637.

30. «Граф Закревский и герцог Саксен-Веймерский» // «Под суд!» Л. 8. 1 сентября 1860 г. С. 76-78.

31. «Верные исполнители высочайшей воли». Л. 93. 1 марта 1861 г. С. 783-784.

32. «Переселение крестьян на болото». Л. 93. 1 марта 1861 г. С. 783-784.

33. «Воровство-мошенничество чиновника Арбеньева с участием гражданского губернатора Смирнова». Л. 95. 1 апреля 1861 г. С. 801-802.

34. «Из Москвы». Л. 147. 15 октября 1862 г. С. 1216.

35. «Телесные наказания во всем разгаре». Л. 190. 15 октября 1864 г. С. 1557-1558.

36. «Семь убитых крестьян и тридцать раненых в Харьковской губернии (Из письма к издателям)». Л. 198. 15 июня 1864 г. С. 1627-1628.

37. «Из Петербурга. (Письмо в редакцию «Колокола»)». Л. 216. 15 марта 1866 г, C. 1771.