Промыслы крестьян Северо-Запада России во второй половине XIX – начале ХХ в.: источниковедческий аспект

Автор
Никулин Валерий Николаевич

Аннотация

Ключевые слова

Шкала времени – век
XX XIX

Библиографическое описание:
Никулин В.Н. Промыслы крестьян Северо-Запада России во второй половине XIX – начале ХХ в.: источниковедческий аспект // Исследования по источниковедению истории России (до 1917 г.) : сборник статей / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. С.А.Козлов. М.: ИРИ РАН, 2009. С. 252-269.

Текст статьи

[252]

В.Н.Никулин

Промыслы крестьян Северо-Запада России во второй половине XIX – начале XX в.: источниковедческий аспект

           В пореформенные годы общее число письменных документов о хозяйстве и занятиях крестьян резко возросло, появились новые их виды. Важнейшей причиной возрастания количества и видового разнообразия источников стала потребность государства в точных и достоверных сведениях о различных сторонах функционирования крестьянского хозяйства для выработки экономической и социальной политики в сфере аграрных отношений. Кроме того, большую роль в деле формирования корпуса источников сыграли земства, подготовив и опубликовав многочисленные издания различной тематики и содержания. Разные условия формирования источников обусловили довольно существенные отличия в методах сбора информации, что, естественно, не могло не сказаться на их точности, достоверности и степени информационной ценности. Часть источников в разное время была опубликована, многие до сих пор хранятся в архивных фондах.

           Территориальные границы статьи включают три губернии Российской империи: Петербургскую, Псковскую и Новгородскую. Со времен П.П.Семенова-Тянь-Шанского они традиционно относятся исследователями к северо-западному экономико-географическому району, входившему в нечерноземную полосу России[1].

           Среди делопроизводственных материалов государственных учреждений, хранящихся в Российском государственном историческом архиве, особого внимания заслуживают «всеподданнейшие» годовые отчеты губернаторов Петербургской, Псковской и Новгородской губерний. Они являются важнейшим систематическим единообразным источником по истории северо-западного региона Российской империи. Как известно, 19 июня 1870 г. Комитет министров принял положение, носившее на[253]звание «Высочайше утвержденные формы или программы для составления губернаторских отчетов»[2]. Положением был установлен новый формуляр отчета, взамен существовавшего с 1837 г. и в значительной степени формализованного инструкциями 1842 и 1853 гг. Своим циркуляром от 14 февраля 1871 г. Департамент общих дел МВД потребовал от губернаторов в текстовой части отчета в краткой и сжатой форме излагать только то, что достойно внимания императора[3]. Сведения о промыслах крестьян входили во вторую часть отчета губернатора – обзор, в котором давалась полная характеристика положения губернии[4]. В отличие от предшествующего формуляра сведения о промыслах сельского и городского населения выделялись в отдельную рубрику «в». Она помещалась в разделе «Естественные и производительные силы губернии и экономическая деятельность ее населения».

           В губернаторских отчетах нередко характеризовались причины распространения как местных, так и отхожих промыслов. Новгородский губернатор Э.В.Лерхе отметил (отчет за 1876 г.), что недостаток местного хлеба крестьяне пополняли, как и прежде, купленным хлебом из других губерний, «приобретаемым на средства, получаемые от заработков и промыслов»[5]. По мнению губернатора А.Н.Мосолова (отчет за 1884 г.), отхожие промыслы в Новгородской губернии служат необходимым подспорьем к земледелию. Рубка, вывоз и сплав леса по каналам и реке Шексне, а также работа на фабриках и заводах Санкт-Петербурга давали возможность крестьянам уплачивать лежащие на них подати и повинности[6]. Губернатор граф О.Л.Медем отметил, что успешное поступление повинностей, возмещение расходов по хозяйству и питание новгородских крестьян в течение 7 месяцев целиком зависит от заработков, получаемых крестьянами на лесных промыслах, фабриках, заводах, на водных системах и вне губернии, главным образом в Петербурге (отчет за 1901 г.)[7].

           Петербургский губернатор граф С.А.Толь в отчете за 1895 г. также отметил, что земледелие не может быть единственным источником существования для крестьян из-за особенностей почвы и климата. Холодное лето и долгая зима, мало[254]плодородная почва и недостаточное количество пастбищ, – все эти обстоятельства толкали крестьян на поиски дополнительных источников дохода, помимо сельского хозяйства. Отсюда – развитие отхожих промыслов. Ежегодно, преимущественно в зимнее время, «в Петербург стекается значительное количество крестьянского населения губернии для ломового и легкового извоза и найма в домашнюю прислугу или поденные и фабричные рабочие»[8]. Следовательно, скудость надельной зем­ли, хронические неурожаи, стремление получить средства для уплаты многочисленных платежей – вот питательная почва для развития крестьянских промыслов в пореформенные годы.

           В отдельных случаях в губернаторских отчетах отражена динамика развития промыслов и их география, зафиксирован переход крестьян от одного промысла к другому или названы причины упадка или, наоборот, развития какого-либо промысла. В 1859 г. новгородский губернатор В.И.Филиппович отметил важное значение для крестьян Череповецкого и Устюжского уездов железоделательного промысла, заключавшегося в изготовлении большого количества гвоздей, топоров, лопат и сковород. Изготовленная продукция реализовывалась на месте, в смежных уездах, вывозилась в другие губернии, а также в Санкт-Петербург и Москву[9]. Спустя двадцать лет в отчете за 1879 г. губернатор Э.В.Лерхе зафиксировал только «некоторое оживление гвоздарного промысла» в Череповецком, Устюжском и Белозерском уездах, вызванное хорошими ценами на гвозди в традиционных местах сбыта – Москве и Нижнем Новгороде, а также благодаря тому, что из-за границы поступили более дорогие фабричные гвозди[10]. Но уже в отчете за 1881 г., характеризуя крестьянские промыслы Новгородской губернии, Лерхе записал, что распространенный ранее промысел по изготовлению гвоздей в последнее время заметно уменьшился «вследствие конкуренции машинного гвоздя и дороговизны угля». Кроме того, им было подмечено во всех уездах сокращение лесных промыслов по вывозу и сплаву леса и постройке речных лодок «вследствие истощения лесов»[11]. В отчете за 1879 г. Э.В.Лерхе отметил бурное развитие промысла, связанного с заготовкой сена. Этому способствовало строительство [255] железной дороги, соединившей Новгород со столицей. Заготовленный крестьянами фураж теперь легко поступал на рынок Петербурга. Если в 1873 г. крестьянами было вывезено в столицу для продажи 72 тыс. пудов сена, то в 1876 г. – свыше 682 тыс. пудов[12].

           Вопросы, связанные с воздействием промыслов на крестьянское хозяйство северо-западной деревни, или совсем не отражены, или отражены весьма скупо. Губернаторы обычно сообщали, что местные промыслы «в экономическом отношении играли роль подсобную к сельскому хозяйству», поэтому крестьяне «охотно предпочитают фабричный труд» в Санкт-Петербурге[13], «ремесла и промыслы, в особенности в деревнях Новгородской губернии, имеют в экономическом отношении лишь значение подспорья к земледелию»[14], из-за упадка местных лесных промыслов «материальное благосостояние населения приходит мало по малу в сравнительно худшее состояние»[15].

           Изредка в отчетах попадаются сведения, характеризующие социальные взаимоотношения между уходившими на заработки крестьянами и остающимися в деревне односельчанами и членами семьи. Так, в отчете за 1898 г. петербургский губернатор граф С.А.Толь отметил резкое возрастание роли женщины в крестьянском хозяйстве и охарактеризовал это как результат развития отхожих промыслов. «В Петербургской губернии, - писал Толь, - женщина почти повсеместно ведет крестьянское хозяйство и платит подати, тогда как мужская часть населения, главным образом, поглощена отхожими промыслами»[16]. Подобная тенденция отражена и в отчетах новгородского и псковского губернаторов.

           В отдельных отчетах содержится количественная характеристика отхожих промыслов, основанная на статистике выданных волостными правлениями паспортов и с некоторыми комментариями. Как известно, чтобы жить за пределами своей деревни, крестьяне должны были иметь паспорт. Паспорт выдавался на три месяца, полгода или год, и для его получения требовалось разрешение главы семьи или деревенского старосты. Паспортная система хоть и затрудняла отход крестьян из де[256]ревни, но остановить этот процесс не могла. Цифровые показатели из отчетов новгородских губернаторов А.Н.Мосолова и графа О.Л.Медема дают следующую картину развития крестьянских отхожих промыслов в конце XIX – начале XX века. В 1888 г. волостными правлениями было выдано 83923 паспорта на отлучку крестьян с места жительства, в 1889 г. – 91518, в 1899 г. – 165971 («почти исключительно для приискания заработков вне губернии, которые главным образом население находит в Петербурге»), в 1900 г. – 161682 («население находит работу главным образом в Петербурге, отчасти на фабриках и заводах в Новгородской губернии»), в 1901 г. – 174587 и в 1902 г. – 182402 паспорта («из-за неурожая увеличилось число отходников»)[17]. Приведенные цифры свидетельствуют о постоянной тенденции к увеличению числа отходников и возрастанию роли отхожих промыслов в крестьянском хозяйстве. Однако эти материалы не дают возможности проследить выборку паспортов по временам года и продолжительности отлучки, определить соотношение отхода на заработки крестьян и крестьянок, выделить направления отхода.

           О промысловых заработках крестьян-отходников губернаторские отчеты сообщают крайне скупо и в самой общей форме: «зарабатывают на уплату податей и оброка»; «многие, не найдя работы, особенно в Санкт-Петербурге, возвращаются домой пешком, без копейки»[18]; «в Новоладожском уезде промысел заключается в конной тяге судов по каналам и рекам, валовой доход с которого достигает ежегодно 900000 рублей»[19]; «уменьшение судоходства по Вышневолоцкой и Тихвинской водным системам со времени открытия Рыбинско-Бологовской железной дороги повлияло на уменьшение заработков населения 3-х уездов – Устюжского, Тихвинского и Боровичского»[20].

           Среди материалов, хранящихся в РГИА, несомненный интерес представляют документы Отдела сельской экономики и сельскохозяйственной статистики Министерства земледелия и государственных имуществ (ф. 395). Они представлены, преимущественно, записками земских управ о состоянии кустарных промыслов по отдельным уездам и волостям. В них со[257]держатся цифровые и описательного характера сведения о ситуации в местных промыслах. Глубина и информативная ценность материалов фонда 395 неодинакова. Так, при характеристике корзиночного промысла в Великолукском уезде Псковской губернии сказано, что промысел приобрел «особое значение» из-за падения доходности земледелия, что заставляет крестьян искать «жизненные ресурсы в побочных промыслах и занятиях»[21]. Иное дело описание сапожного промысла в Череповецком уезде Новгородской губернии. Оно более насыщено. Изложена история развития промысла с 40-х - до середины 90-х годов XIX столетия. Названы волости, в которых промысел получил наибольшее развитие: Дементьевская, Шухободская, Нелазская и часть Воронинской. Изготовленную продукцию крестьяне реализовывали на местных ярмарках, а также вывозили в Ригу, Петербург и Олонец. Отмечены факторы, способствовавшие сокращению сапожного промысла, это – улучшение путей сообщения в результате строительства железных дорог и мощная конкуренция со стороны предпринимателей из Осташкова и Кимр. В 1895 г. сапожным промыслом занимались 4000 человек, ими было изготовлено 200000 пар обуви. В документе отмечено, что упадок сапожного промысла крайне негативно отразился на крестьянском хозяйстве и многие земледельцы вынуждены были искать работу на стороне, «оставляя свое домашнее хозяйство исключительно на женские руки»[22]. Здесь же перечислены промыслы, получившие развитие в Новоржевском уезде Псковской губернии: изготовление саней и дуг, колес, кадок, деревянной посуды, плетение лаптей, выделка кож и овчин. Указаны численность занятых в промысле крестьян и их заработок, а также места сбыта продукции. Высказаны предположения о перспективах промыслов – развитии или, наоборот, упадке[23].

           При характеристике косыночного промысла в Кирилловском уезде Новгородской губернии отмечено широкое распространение промысла в Талицкой, Бураковской, Волокославинской и Ферапонтовской волостях, где изготовлением косынок [258] занималось свыше 7000 крестьянок. Указан размер среднего заработка мастерицы – 1,5-2 руб. в месяц. Отмечено, что промысел контролировали 15 крупных предпринимателей. Они закупали в Москве и Вологде шелк и раздавали его крестьянкам. На некоторых предпринимателей работали в своих домах до 600-800 крестьянок. Годовой оборот только предпринимателя Савина составлял около 40000 рублей. Всего же в 1902 г. в Кирилловском уезде было изготовлено косынок на 200000 рублей. В материале о гармонном промысле в Кирилловском уезде зафиксировано широкое разделение труда среди изготовителей гармоний, их зависимость от скупщиков и влияние на промысел конкуренции со стороны тульских мастеров[24].

           Материалы отдела сельской экономии и сельскохозяйственной статистики позволяют проследить динамику развития отдельных промыслов, их зависимость от капиталистического рынка, а также влияние промысловой деятельности на социальные процессы в среде крестьян северо-западных губерний.

           Ряд фондов РГИА содержит отдельные материалы о крестьянских промыслах. В Земском отделе МВД (ф. 1291) отложились документы о числе выданных в 1875 г. паспортов на отлучку крестьян Петербургской губернии. В отличие от губернаторских отчетов эти документы содержат данные по уездам, причем взятые паспорта разделены на три группы: годовые, полугодовые и менее чем полугодовые[25].

           В фонде 401 – XI кустарный отдел Министерства земледелия и государственных имуществ - имеются документы об участии крестьян-промысловиков Новгородской губернии во Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде. В них перечислены основные промыслы по уездам, рынки сбыта готовой продукции, указаны методы заготовки исходного материала для изделий. Так, железо в виде прутьев, необходимое для изготовления гвоздей, крестьяне получали от купцов-расковщиков, покупавших его в Москве и на Нижегородской ярмарке. Лес, необходимый для занятий бондарным промыслом, крестьяне покупали в казенных дачах или у местных дворян-помещиков. Пеньку для изготовления веревок крестьяне закупали, как правило, на Нижегородской ярмарке. Гвозди [259] сбывались купцами-расковщиками в Москве, Санкт-Петербурге, Ростове, Твери и Ярославле, косы вывозились в Вологодскую губернию и частично сбывались на месте, серпы продавались на ярмарках в Кириллове, Белозерске и Весьегонске[26].

           Среди опубликованных источников наибольшего внимания заслуживают материалы переписей и временных комиссий и совещаний. Для характеристики динамики отходничества чрезвычайно важны данные однодневных переписей населения Санкт-Петербурга, проведенные 10 декабря 1869 г., 15 декабря 1881 г., 15 декабря 1890 г. и 15 декабря 1900 г. Они зафиксировали устойчивую тенденцию к увеличению числа крестьян Петербургской, Псковской и Новгородской губерний, направлявшихся в столицу империи на заработки (см. табл. 1)[27]:

Таблица 1

           Весь пореформенный период крестьяне столичной губернии стабильно занимали первое место среди отходников трех северо-западных губерний и третье место среди крестьян других губерний, уступая только отходникам Тверской и Ярославской губерний. Исходный материал свидетельствует также, что в Петербург приходило примерно столько же крестьянок, сколько и крестьян. Серьезным изъяном материалов переписи является то, что в них не зафиксированы сферы приложения труда крестьян-отходников.

           В материалах первой всеобщей переписи населения Российской империи, проведенной в 1897 г., приведена общая характеристика промыслов и перечислены «побочные занятия» крестьян. Так, в Новгородской губернии, согласно переписи, из «побочных занятий наибольшим распространением у мужчин [260] пользуются, почти повсеместно, разного рода лесные промыслы, сплав, возка леса и дров, рыболовство речное и озерное (преимущественно в Белозерском и Новгородском уездах), производство слесарное и кузнечное (Череповецкий уезд), производство обуви (там же); среди женщин – кустарное производство льняных и пеньковых изделий»[28].

           Документальные материалы временных комиссий и совещаний имеют свою специфику в содержании информации, что обусловлено теми задачами, которые на них возлагались.

           В очерке А.Острякова «Кустарная промышленность в Новгородской губернии», опубликованном в трудах Комиссии по исследованию кустарной промышленности в России, в качестве условия развития местных и отхожих промыслов в Тихвинском уезде назван природно-климатический фактор. Из-за малоплодородной почвы и тяжелого климата «земледелие составляет побочный источник дохода» для крестьян[29]. Все необходимое для хозяйства, в том числе средства для уплаты податей, крестьяне зарабатывали на заготовке и сплаве леса. Лесной промысел, в свою очередь, стимулировал появление и развитие кузнечного (багры), кожевенного, скорняжного и сапожного промыслов (рукавицы, полушубки и сапоги). Обстоятельно охарактеризованы гончарный и бондарный промыслы крестьян Тихвинского уезда. Несомненный интерес представляет приведенный в очерке Острякова бюджет семьи крестьянина А.Трофимова из деревни Карпова Гора. Семья состояла из 6 человек: хозяин – 45 лет, его сын – 26 лет, невестка – 21 год, две дочери – 17 и 19 лет, внук – 2 года. Таким образом, вся семья, за исключением внука, состояла из работников. В хозяйстве имелись 2 лошади и 4 коровы. Годовой доход семьи от хлебопашества и коров составил 249 руб. 50 копеек, а расход – 560 руб. 60 копеек. Дефицит семейного бюджета в 311 руб. 10 копеек Тимофеев вынужден был покрывать за счет дохода от гончарного промысла[30].

           Особое место в характеристике отхожих крестьянских промыслов занимают материалы Комиссии 1901 г. В них содержатся данные о количестве взятых крестьянами билетов и паспортных бланков с 1861 по 1900 г., составленные на основе [261] записей в волостных книгах о выдаче паспортов. Цифровой материал представлен по десятилетиям, что дает возможность проследить динамику развития отходничества крестьян на протяжении всего пореформенного периода (см. табл. 2)[31]:

Таблица 2

           В течение сорока лет шел стабильный процесс увеличения численности крестьян-отходников во всех северо-западных губерниях. Наиболее быстрыми были темпы роста числа отходников в Новгородской губернии. Несомненно, что крестьяне-отходники северо-западных губерний были активными участниками процесса «раскрестьянивания»[32]. За счет выходцев из деревни пополнялся рынок рабочей силы для промышленности.

           Главное достоинство материалов Комиссии 1901 г. состоит в том, что общее количество взятых билетов и паспортных бланков распределено по срокам, на которые они брались. Эти данные дают возможность определить влияние отходничества на социальные процессы в северо-западной деревне, поскольку они характеризует степень отрыва крестьян-отходников от сельского хозяйства. Как правило, крестьяне, уходившие по годовым паспортам и на более длительные сроки, фактически не принимали уже никакого участия в сельскохозяйственных работах, нередко совершенно порывали с земледелием, постоянно жили и работали в городах. Связь их с деревней нередко состояла лишь в уплате податей и повинностей и взятии паспорта в волостном правлении на очередной срок. Такие документы брали, как правило, крестьяне, занявшиеся капиталистическим предпринимательством, или крестьяне, связавшие свою [262] судьбу с постоянной работой по найму. По существу происходило изменение социального статуса таких крестьян: одни пополняли ряды буржуазии, другие – наемных рабочих.

           Крестьяне, уходившие на заработки по полугодовым паспортам и краткосрочным билетам, связь с собственным хозяйством сохраняли. Надельная земля и хозяйство на ней оставались для них жизненно необходимыми, последним резервом в случае неудачи в отхожем промысле. Вне хозяйства они находились только часть года – преимущественно зимой, а на время сельскохозяйственных работ, особенно в пору сенокоса, возвращались домой.

           Краткосрочные билеты брали крестьяне тех местностей, где неземледельческих отход находился в стадии становления и не имел ярко выраженного промышленного характера. У таких крестьян отхожие промыслы всегда играли подсобную роль по отношению к сельскому хозяйству. К сожалению, материалы Комиссии 1901 г. представлены только погубернскими данными, а они не дают возможности проследить динамику крестьянского отхода по уездам.

           Труды «Особого Совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности» содержат только отдельные материалы о крестьянских промыслах, преимущественно оценочного характера. Так, Великолукским комитетом Псковской губернии было указано на слабое развитие промыслов в уезде и отмечены негативные последствия отхожих промыслов для крестьянского хозяйства. «Отход сельского населения на заработки в Санкт-Петербург приносит только вред уходящим и убыток остающимся, - было записано в журнале уездного комитета. – В большинстве случаев никаких скоплений заработанных средств из Петербурга не получается, а в деревнях не хватает рук для полевых работ и приходится уплачивать недоимки ушедшего»[33].

           Среди источников по истории промыслов крестьян Северо-Запада России в пореформенные годы особое место занимает земская статистика. Ярким примером могут служить данные оценочно-статистического исследования крестьянских и помещичьих хозяйств Псковской губернии, проведенного земством [263] в конце XIX – начале XX столетия и опубликованных в 9 томах. В некоторых выпусках приведены поуездные цифровые показатели соотношения местных и отхожих промыслов крестьян. Так, в Новоржевском уезде местными промыслами были заняты 9,6% крестьян, а отхожими – 19,4%[34]. Отмечено также, что крестьяне, уходившие на неземледельческие промыслы, шли исключительно за пределы губернии, в то время как занимавшиеся земледельческими промыслами редко покидали свой уезд (т.е. нанимались батраками к соседним помещикам или зажиточным крестьянам)[35]. Состояние крестьянского хозяйства существенно влияло на развитие отхожих промыслов, поскольку отрыв крестьянина от земли чаще происходил в маломощных хозяйствах, чем в состоятельных. Занимались неземледельческими промыслами преимущественно крестьяне-бед­няки[36]. К сожалению, эти суждения не подтверждены конкретным цифровым материалом.

           Большое значение для характеристики промысловой деятельности крестьян столичной губернии в конце XIX столетия имеют «Материалы по статистике народного хозяйства в Санкт-Петербургской губернии», опубликованные в 8 выпусках. В их основу легли материалы подворной переписи 1882-1883 гг., дополненные исследованиями, проведенными в 1885-1887 гг. «Материалы…» содержат как цифровые данные, характеризующие различные параметры крестьянских промыслов, так и краткие к ним комментарии. Земский статистик Н.Дроздов, готовивший выпуск по Лужскому уезду, отметил трудности в определении разницы между отхожими и местными промыслами. Согласно его данным, из 18305 крестьянских семей, проживавших в уезде, 17394 семьи (95%) в большей или меньшей степени промышляли либо на месте, либо на стороне. Из мужчин-работников уходили на заработки примерно 23%, а из крестьянок – около 12%. Издание содержит характеристику местных и отхожих промыслов, в нем зафиксировано также время ухода крестьян из деревни. В отхожие промыслы крестьяне стремились уйти на осень и зиму. Первостепенным из отхожих промыслов по числу занятых являлась работа в качестве обслуги. Отходники трудились дворниками, кучерами, полоте[264]рами, кухарками, горничными и нянями. Заработок женщины-отходницы составлял 60-75 руб. в год, а мужчины-отходники зарабатывали в год от 70 до 180 рублей. Местными промыслами было занято более 28000 крестьян. В основном они трудились на лесозаготовке и перевозке леса. Дроздов отметил значительную зависимость крестьян от лесопромышленников: «При работе лесопромышленники заставляют крестьян брать товар и припасы из лавок по высокой цене». Зафиксирована также полная зависимость крестьян, занимавшихся трепкой льна, от скупщиков[37]. В материалах С.Южакова о промыслах крестьян Ямбургского уезда зафиксировано, что находящиеся в городах на заработках крестьяне не совсем еще порвали связь со своей деревней, сохраняя надел и платя подати[38]. Практически все выпуски содержат сведения о существенном расслоении среди крестьян, занимавшихся промыслами, когда меньшинство становились предпринимателями, а большинство - наемными работниками. В Ямбургском уезде «занимается лесопромышленностью из местных крестьян разбогатевший Василий Яковлев (из селения Косколово)»; в Петергофском уезде из крестьян, промышлявших извозом в Воронинской волости, выделились 32 домохозяина, использовавших 245 лошадей, а «крестьянин С.Федотов из Бегуницкой волости имеет 40 лошадей и 20 закладок». При этом каждая лошадь за зиму давала выручку в 100 рублей[39]. В Новоладожском уезде, как заметил В.Яковенко, в судовых промыслах встречаются «довольно крупные судовщики-предприниматели», кроме того, некоторые крестьяне для проводки судов высылали на промысел по несколько десятков лошадей[40]. Ломовой извоз в Санкт-Петер­бургском уезде находился преимущественно в руках крупных предпринимателей, которые нанимали 10-15 крестьян извозчиками и получали до 5000 рублей дохода в год[41]. В Тосненской волости Царскосельского уезда были три крупных предпринимателя, занимавшихся легковым извозом. Один из них имел 30, второй – более 40 и третий – 80 лошадей. У каждого из предпринимателей имелись собственные кареты и троечные заклады. В качестве извозчиков у них трудились местные крестьяне. [265] Общая годовая выручка предпринимателей составляла около 90000 рублей[42].

           «Материалы по статистике народного хозяйства в Санкт-Петербургской губернии» свидетельствуют о преобладании тех промыслов, становление и развитие которых находилось в прямой зависимости от природно-климатических условий, степени развития путей сообщения, расположения крестьянских поселений относительно крупных городов, возможностей мест­ного рынка рабочей силы и хозяйственной конъюнктуры. Поэтому в Царскосельском уезде наиболее развит был извоз, которым в той или иной степени занималось 41,5% крестьянских семей из общего количества, промышлявших сторонними заработками[43]; в Санкт-Петербургском уезде среди промыслов доминировали извоз и прочие конные заработки, работа на фабриках и заводах, сдача жилых помещений под дачи в летнее время[44]. Неземледельческая деятельность крестьянского населения в Новоладожском уезде, как свидетельствовал В.Яковенко, была сосредоточена на судовом, лесном и рыбном промыслах. Так, в приозерных волостях: Кабонской, Шахновской, Доможировской и Изсадской местное крестьянское население ¾ всех доходов извлекало из рыбного промысла[45]. В Петергофском уезде на первом месте стоял извозный промысел, которым была занята пятая часть крестьянских дворов. Второе место по значению занимали работы в столице. Крестьяне-отходники работали на лесных биржах, складах строительных материалов, кучерами и лакеями[46]. В Ямбургском уезде промыслы по степени их значения для местного крестьянского населения распределялись следующим образом: судовые (сплав по рекам Луге и Нарове, погрузка и выгрузка с кораблей), лесные (заготовка и вывозка леса) и извоз[47].

           Анализ земских источников дает возможность судить как о сильных, так и слабых их сторонах. Несомненно, что наличие единых программ по сбору сведений о промысловых занятиях крестьян, позволяет производить сопоставление данных по уездам и губерниям. В земских обследованиях неплохо разработан материал об отхожих крестьянских промыслах, поскольку при их характеристике использовались не только сведения, [266] представленные корреспондентами, но и официальная статистика волостных правлений о количестве выданных паспортов и видов (по годам). Это дает возможность проследить динамику крестьянского отхода и распределение отходников по временам года. Для установления степени отрыва крестьян от земли большое значение имеет распределение документов по времени, на которое они были взяты (краткосрочные или долгосрочные)[48]. В то же время земские обследования не содержат, как правило, характеристику крестьянских хозяйств, выделявших отхожих промышленников. Поэтому судить о положении крестьянского двора можно лишь на основании заключений общего, во многом описательного характера, в которых причина отхода земледельцев на заработки характеризовалась словами: уходят «из-за малоземелья», «из-за разорения», невозможности «уплатить подати из доходов от хозяйства». Кроме того, уходивших на заработки крестьян земская статистика не подразделяла, как правило, на социальные группы.

           Земские данные о крестьянских промыслах не всегда полны, поскольку по отдельным волостям не были получены исходные сведения. Особенно слабо представлен материал по местным неземледельческим занятиям крестьян. Преимущественно это описания отдельных промыслов по волостям либо уездам.

           Тем не менее, рассмотренные выше источники, взятые в совокупности и подвергнутые критическому анализу, дают возможность для достаточно полной и объективной характеристики местных и отхожих промыслов крестьян Петербургской, Псковской и Новгородской губерний в пореформенный период.

            [266-269] ПРИМЕЧАНИЯ оригинального текста