Связь веков: Исследования по источниковедению истории России до 1917 года. Памяти профессора А.А.Преображенского: сборник статей / отв. ред. А.В.Семенова; Российская академия наук, Институт российской истории. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2007. 446 с. 28 п.л. 20,57 уч.-изд.л. 500 экз.

Сочинения англичан о России XVI века: правда или вымысел?

Автор
Морозова Людмила Евгеньевна

Аннотация

Ключевые слова

Шкала времени – век
XVI

Библиографическое описание:
Морозова Л.Е. Сочинения англичан о России XVI века: правда или вымысел? // Связь веков: Исследования по источниковедению истории России до 1917 года. Памяти профессора А.А.Преображенского: сборник статей / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. А.В.Семенова. М., 2007. С. 132-154.

Текст статьи

 

[132]

Л.Е.Морозова

СОЧИНЕНИЯ АНГЛИЧАН О РОССИИ XVI ВЕКА: ПРАВДА ИЛИ ВЫМЫСЕЛ?

 

           В декабре 1553 г. в истории Русского государства произошло одно важное событие — впервые при московском дворе появилось английское посольство, прибывшее не через территорию Европы или по Балтике, а через северные моря. В условиях постоянных войн между европейскими странами Северный морской путь оказался удобным и безопасным для самых различных контактов между двумя странами: дипломатических, культурных, торговых. В Англии в феврале 1555 г. появилась «Московская торговая компания», включавшая более 200 акционеров. В Москве, на Варварке, было построено Английское подворье, на котором постоянно проживали торговые агенты компании и приезжие торговцы. Царь Иван Грозный, очень довольный установлением тесных контактов с Английским королевством, даже позволил его подданным торговать в России беспошлинно^[1].

           Многие английские дипломаты, купцы и члены «Московской компании» составили записки о посещении новой для себя страны. Среди них: Ричард Ченслор, Климент Адамс, Антоний Дженкинсон, Джером Горсей, Джильс Флетчер и другие. Они описывали природные условия Московии, занятия населения, товары, которые можно было там купить, способ управления страной, законодательство, обстановку при царском дворе и т.д. Поскольку многие из этих сведений были уникальными, то дореволюционные и советские историки активно использовали английские сочинения в качестве исторических источников. Ссылки на них можно встретить у таких известных историков как: С.М.Соловьев, В.О.Ключевский, С.Ф.Платонов, А.А.Зимин, В.И.Корецкий, Р.Г.Скрынников и др. Однако почти никто из них не ставил вопрос о том, насколько достоверны показания англичан. Была ли собранная ими информация достаточно полной, правильно ли они ее передали или умышленно исказили по какой-либо причине.

           [133] Чтобы ответить на эти вопросы, рассмотрим несколько сочинений англичан о России XVI в. Первыми записками о Московии были воспоминания Ричарда Ченслора. Они были написаны сразу после возвращения отважного мореплавателя в Англию в 1554 г. Эта дата не вызывает у исследователей сомнения, поскольку во время второго путешествия в Россию в 1555 г. Ченслор погиб. Один из его спутников, Климент Адамс, обработал эти записки и опубликовал. В XIX в. они были переведены на русский язык, и к настоящему времени существует уже несколько изданий. В настоящей работе использовано одно из последних^[2].

           Записки Ченслора имели очень характерное название «Книга о великом и могущественном царе России и князе Московском», говорящее о том, что правитель далекой страны в ней будет прославлен. Ведь автор ставил перед собой цель подчеркнуть важность открытого им морского пути. Поэтому Ченслор достаточно восторженно описал богатство и могущество царя Ивана Грозного, плодородие русских земель, обилие на рынках товаров, которые могли заинтересовать английских купцов. Так, он пишет, что «Россия изобилует землей и... людьми и очень богата теми товарами, которые в ней имеются». В числе товаров перечислены следующие: семга, треска, ворвань, соль, пушнина (шкурки соболей, куниц, бобров, черной и рыжей лисицы, выдры, горностая), шкуры оленей, моржовая кость, лен, конопля, воск, мед, кожи, сало, соленая рыба, зерно различных злаковых растений. При этом автор подробно указал, в каких местах России эти товары наиболее выгодно можно было купить^[3].

           [134] Москва в сочинении англичанина представлена большим и многолюдным городом, в центре — в прекрасном замке, резиденция царя. Хотя внутреннее убранство царского дворца не слишком понравилось Ченслору, его поразили роскошные одежды Ивана Грозного и его придворных, обилие великолепной золотой посуды, использовавшейся во время пира. Это было свидетельством огромного богатства русского государя, который, по утверждению англичанина, был повелителем над многими странами и «его могущество изумительно велико». К тому же он обладал большой армией, состоящей из конных воинов-профессионалов, снаряженных очень богато. При этом, как удалось обнаружить Ченслору, все русские люди были очень неприхотливы в повседневном быту и еде. Во время военных походов они могли довольствоваться очень малым. Это, по мнению автора, было очень большим достоинством. Поэтому, «если бы русских воинов обучили строю и искусству ведения цивилизованных войн, то даже двум могущественным христианским государствам было бы не под силу бороться с Иваном Грозным. Его успех обеспечивали бы и неограниченная власть над подданными, и выносливость народа, и скромный образ жизни воинов, и малые расходы на войну, поскольку воинские люди не получали жалование и даже экипироваться должны были за свои счет»^[4].

           Англичанин полагал, что русские люди не осознавали свою силу и были похожи на молодых коней, позволявших малым детям вести себя за узду^[5]. Как видим, он прославлял и русского царя, и его воинов, и богатство страны. Все это должно было убедить читателей записок в том, что открытый мореходом путь может быть очень полезен для его соотечественников.

           Однако две стороны жизни русских людей Ченслор подверг критике, видимо, желая предупредить английских купцов о возможных осложнениях для них в России. Пер[135]вое — это отсутствие справедливых законов. По его утверждению, судьей в государстве был только государь, но, поскольку сам он вникнуть во все дела не мог, то окружающие его люди постоянно обманывали и злоупотребляли своим высоким положением. Справедливое судебное решение выносилось крайне редко, обвиненных без всяких доказательств истязали и подвергали различным пыткам^[6].

           Но можно ли принять на веру эти сведения Ченслора? Хорошо известно, что в Русском государстве с древнейших времен было несколько сводов законов: «Русская правда», Судебник 1497 г., Судебник 1550 г. Судебные решения выносились на основании их статей. Осуществлять суд могли руководители приказов, т. е. даже дьяки, а в особо сложных случаях — Боярская дума. Только по одному обвинению истца ответчика не могли подвергнуть наказанию. Вызывались свидетели, а при их отсутствии дело решалось поединком и крестоцелованием. Пыткам обвиняемого могли подвергнуть только тогда, когда его вина была очевидна, а он ее не признавал^[7].

           Все это говорит о том, что у Ченслора было мало сведений о судебной системе на Руси. О ней он мог судить только как сторонний наблюдатель, плохо понимающий суть происходящего. Ведь русский язык он не знал.

           Еще большей критике подверг англичанин православную веру. Это и не удивительно, ведь сам он был протестантом. Возможно, что у него даже были споры на религиозные темы с русскими людьми. Их отражением стали страницы его записок, где порицались слишком частые и строгие посты, непонятное действо во время литургии, ревностное почитание икон и т.д. Естественно, что использовать такие данные в качестве достоверного исторического источника нельзя.

           Разница в вероисповедании, судя по всему, не позволила Ченслору достаточно объективно осветить образ жизни русских людей. Так, он решил, что на Руси царят пьян[136]ство, разврат, вымогательство и воровство. Хотя одновременно он должен был заметить, что с этой стороной жизни в новой для себя стране ознакомился не слишком хорошо^[8]. Действительно, мог ли иностранец, имевший очень ограниченный круг общения, узнать, как живут многие русские люди? Ответ может быть только отрицательный. Из царских указов известно, что повседневное пьянство на Руси было запрещено. Пить разрешалось лишь несколько раз в году. Каралось даже изготовление спиртных напитков в домашних условиях. Иностранцам же, напротив, все это разрешалось, поэтому местность, где они проживали в Москве со времен Василия III, называлась Наливки. Иностранным дипломатам даже полагалось выделять из царских запасов водку, пиво и мед различных сортов в очень значительных количествах. Возможно, что это и натолкнуло англичанина на вывод, что сами русские люди постоянно злоупотребляют спиртным. Вообще непонятно, откуда он решил, что на Руси царят разврат и вымогательство. В XVI в. образ жизни русских женщин был очень замкнутым, поэтому некоторые исследователи даже полагали, что они были теремными затворницами. Вымогать или воровать у иностранных дипломатов также никто не мог. По посольскому обычаю их строго охраняли и не разрешали вступать в контакты с простыми людьми. А предположить, что у них что-либо вымогали представители знати, вообще невозможно — те были обязаны оберегать честь своего государя.

           Таким образом, оценивая сочинение Ченслора о Русском государстве в качестве исторического источника, следует сделать вывод о том, что не всем его сведениям можно доверять. Наиболее полно и развернуто освещены интересующие его вопросы о торговле, богатстве страны, могуществе государя. Ведь мореплаватель должен был убедить читателей в значимости открытого им пути в ранее неизвестную страну. Другие стороны жизни русских людей он вряд ли смог хорошо изучить, поскольку не знал языка и имел мало контактов с жителями страны. К тому же ему [137] могло показаться отрицательным все чуждое и непонятное для него самого: вера, судопроизводство, быт и т.д. Исходя из этого, вряд ли будет правомерным цитирование записок Ченслора без всяких оговорок в исторических трудах о России XVI в.

           В сочинениях других англичан, Климета Адамса и Антония Дженкинсона, о России также содержится довольно много сведений: о природных условиях, городах, товарах и царе Иване Грозном. Но в них меньше критики, поскольку они были написаны в период расцвета взаимоотношений между Англией и Московским царством^[9]. Многочисленные английские посольства с необычайным почетом принимались при царском дворе, английские купцы имели множество льгот и привилегий, которых не было у торговых людей других стран. Более того, Иван Грозный вступил в переписку с королевой Елизаветой и одно время даже планировал на ней жениться. В конце жизни он даже пытался посвататься к племяннице королевы Марии Гастингс, и только смерть царя положила конец этим брачным планам. За все это современники прозвали Ивана Грозного английским царем.

           После прихода к власти в 1584 г. Федора Ивановича отношение к английским купцам резко изменилось. Новый царь не хотел ущемлять интересы русских торговых людей и купцов из других стран, покровительствуя только англичанам. К тому же выяснилось, что последние полностью взяли в свои руки торговлю в Архангельске и Холмогорах, диктовали всем свои цены и даже стали покушаться на розничную торговлю, которая иностранцам была запрещена. Некоторые члены «Московской компании» заняли деньги у представителей русской знати и отказывались отдавать.

           В итоге, после всех разбирательств Федор Иванович приказал закрыть английское представительство на Варварке и отдать под суд самого злостного должника — Энтони Мерша. В 1588 г. он был выслан в Англию для того, чтобы королевский суд сам определил степень его вины. В [138] ответ в Москву прибыл английский дипломат Джильс Флетчер для улаживания конфликта. К этому времени выяснились злоупотребления еще одного агента «Московской компании», Джерома Горсея, и рассерженный царь долго не хотел принимать англичан при дворе.

           Наконец, после холодного приема Флетчера и Горсея выслали в Вологду под надзор приставов. Лишь в мае 1589 г. им было позволено вернуться в Англию. К этому времени английская торговля существенно уменьшилась, годовой оборот упал в восемь раз по сравнению с периодом правления Ивана Грозного.

           Естественно, что в этих условиях ни Флетчер, ни Горсей особых симпатий к царю Федору Ивановичу не испытывали. К тому же на родине им было необходимо оправдать собственные неудачи и промахи. Оба после возвращения в Англию написали сочинения о России, в которых подвергли резкой критике и русского государя, и многие стороны жизни его подданных. Но можно ли доверять сообщенной в них информации? Попробуем в этом разобраться.

           Первым в 1591 г. был написан и вышел в свет труд Дж. Флетчера «О государстве Русском». Внешне это очень подробное и обстоятельное описание географии, климата, городов, хозяйства и ремесла, а также государственного управления, судопроизводства, налогообложения, военного дела и церковного устройства, особенностей царской власти в России. Есть в этом сочинении и страницы, на которых описаны различные народы, быт царской семьи, знати и простых людей. Учитывая, что английский посол пробыл в Российском государстве совсем недолго, такая обстоятельность его сведений кажется странной. Возникает вопрос: откуда взял Флетчер столь подробную информацию о России? Рассмотрим каждый раздел его труда подробнее, чтобы найти ответ на этот вопрос.

           Первая глава географического характера, несомненно, была написана на основе сочинений других авторов, на что указывает сам англичанин. Это и «Трактат о двух Сарматиях» М.Меховского, и труд Р.Ченслера, и, вероятно, «За[139]писки о московитских делах» С.Герберштейна. Но если из первых двух Флетчер взял некоторые исторические сведения и данные о судопроизводстве, нравах и религии русских людей, то «Записки» Герберштейна стали как бы образцом для общего построения его собственного сочинения. При этом довольно достоверная информация австрийца по русской истории, взятая из летописей, была умышленно искажена и утрирована.

           Флетчер утверждал, что в древности Русь состояла из двух частей. На севере правили четыре князя: Рюрик, Трувор, Синеус и Варяг; на юге также было четверо князей: Кий, Щек, Хорив и Лебедь^[10]. Но, как известно, Рюрик с Трувером и Синеусом были варяжскими князьями, приглашенными новгородцами. Никакого князя по имени Варяг не существовало. Кий с родственниками по легенде считался основателем Киева и жил много раньше Рюрика. К тому же вряд ли он владел значительной территорией, если даже был реальным лицом. Как видим, летописную информацию Флетчер переосмыслил и передал в собственной интерпретации.

           Не менее странными выглядят и историко-географические изыскания Флетчера. По его мнению, русские земли издревле делились на Белую и Черную Сарматии, но в летописях о таком делении данных нет, они есть только в сочинении Меховского. По утверждению англичанина, собственными владениями русских князей были только следующие княжества и волости: Владимирское, Московское, Нижегородское, Псковское, Смоленское, Новгорода Великого, Ростовское, Ярославское, Белозерское, Рязанское, Двинское, Каргопольское, Мещерское, Важское, Устюжское и Галицкое. Тверские, Югорские, Пермские, Вятские, Болгарские, Черниговские и Сибирские земли якобы были присоединены позднее^[11]. Однако хорошо известно, что Тверское и Черниговское княжества всегда принадлежали русским князьям. Ошибка, возможно, была сделана Флет[140]чером умышленно, чтобы оправдать претензии на эти земли литовских князей.

           Особенно много искажений встречается в географических названиях и представлениях англичанина. Так, он полагал, что Новгород Низовой земли и Нижний Новгород были разными городами, на самом деле это два названия одного города. Почва на большей территории Руси отнюдь не была песчаной — чаще всего встречается суглинок. Исток Волги находится не у Ярославля, а у Осташкова. Дон не является границей между Европой и Азией. Эту реку Флетчер, видимо, спутал с рекой Урал. Ока берет начало не на границе с Крымским ханством, а около Курска. Из Москвы нельзя доплыть до Константинополя по Дону. Близ города Азова находилось не болотистое озеро, а Азовское море. Маленькая речка Волокша (Волокса) не впадает в Финский залив, поэтому по ней нельзя было проплыть из Белого моря в Балтийское, а Флетчер полагал, что можно. Он думал, что река Вычегда впадает в Волгу, на самом же деле — в Северную Двину^[12].

           Все эти ошибки свидетельствуют о том, что о географии Русского государства Флетчер имел весьма поверхностное представление. Все его познания ограничивались местностью около Белого моря, куда прибывали английские суда. Хорошо знал он и перечень традиционных русских товаров: мех, зерно, воск, сало и т.д. Ведь они регулярно привозились английскими купцами^[13].

           Совершенно баснословные сведения имел Флетчер по русской истории. Он утверждал, что основателем Москвы был библейский персонаж Мосох, но русские люди об этом не знали^[14]. По его мнению, князь Иван Данилович в 1246 г. получил от папского легата королевский титул^[15]. В данном случае он спутал московского князя с Даниилом Галицким. При этом первый правил на сто лет позже второго. По мнению англичанина, на новгородских монетах был изо[141]бражен всадник с кнутом, которым он наказывал восставших холопов. На самом деле всадник был с саблей, поэтому монеты назывались «сабельниками». Флетчер полагал, что основателем города Ярославля был Владимир Мономах, женатый на дочери английского короля Гарольда. Свое название он якобы получил за красоту места^[16]. На самом деле Ярославль был основан Ярославом Мудрым и по его имени был назван. Плодом собственных измышлений представляются данные англичанина о том, что русские государи происходят от венгерского короля Белы и поэтому прозываются Белыми^[17]. Хорошо известно, что основатель русского княжеского рода Рюрик появился в Новгороде в IX в., а король Бела правил в Венгрии в XIII в. В данном случае, искажая информацию, Флетчер, видимо, хотел принизить происхождение правителей Руси.

           Игнорируя реальную русскую действительность, английский дипломат постарался собрать самые различные слухи о возможных наследниках бездетного царя Федора Ивановича. Так, он повторил измышления Нагих о том, что царевича Дмитрия не раз пытались отравить ядом, и от него даже умерла его кормилица. На самом деле, в 1591 г., когда Флетчер создавал свой труд, кормилица царевича Ирина Тучкова была жива. Это известно из Углического следственного дела. Неверны и его сведения о том, что вдова Магнуса Ливонского Мария Владимировна, троюродная сестра царя Федора Ивановича, насильно была пострижена в монастырь и из-за этого лишилась права унаследовать царский престол. На самом деле Мария Владимировна никогда не рассматривалась в качестве претендентки на московский престол, поскольку состояла с царем в дальнем родстве и была женщиной. Постриг для нее, как вдовы, был обычной практикой в то время.

           В главе, описывающей коронацию русских государей, Флетчер, как обычно, допустил много неточностей и искажений. В числе регалий он забыл упомянуть скипетр, не сообщил о том, что царь произносил речь, а патриарх об[142]ращался к нему с поучением, не описал обряд миропомазания. Лишь царский титул он передал более или менее точно (за исключением некоторой перестановки слов)^[18].

           Образ правления в Русском государстве англичанин определил как тиранический, полагая, что царь ни с кем не советуется при принятии решений. Роль Боярской думы, по его мнению, была минимальной, а о существовании Земских соборов он, видимо, не знал. Во всем русском обществе он выделил только два сословия: дворянство и простолюдины, хотя на самом деле к различным сословиям принадлежали представители духовенства, купечество, ремесленники, крестьяне и холопы.

           Самые невероятные слухи собрал Флетчер о русских государях, желая их опорочить. Так, по его утверждению, Иван Грозный приказывал отрубать головы всем людям, которые осмеливались на него посмотреть. Царь Федор Иванович заботился только о собственной душе. Его жена, царица Ирина, вместе с братом Б.Ф.Годуновым держали все нити по управлению государством в своих руках. Однако из документальных источников известно, что Федор Иванович был инициатором учреждения патриаршества, лично возглавил поход на Нарву в 1590 г., руководил обороной столицы во время нашествия Казы-Гирея в 1591 г., активно занимался международными делами и был категорически против засилья иностранцев, которых особо любил Г одунов.

           Не разобрался английский дипломат и в функциях верховных органов власти Русского государства. Он считал, что высшим совещательным органом было некое земское собрание, на котором присутствовал сам царь, некоторые из дворян, не более двадцати, из Боярской думы, и двадцать духовных лиц. Местом заседания якобы были царские покои. Решения собрания рассылались по всей стране в качестве законов^[19]. На самом деле даже состав Боярской думы был много больше, чем у описанного англичанином собрания, — более 50 человек вместе с духовенством. Чис[143]ло же участников Земского собора могло достигать 500 человек, поскольку на нем присутствовали выборные представители от городов. Ни решения Боярской думы, ни Земского собора не считались законами, поскольку они обладали только совещательными функциями.

           Совершенно не разобрался Флетчер и в иерархии русского дворянства. Он считал, что оно делилось на четыре степени: удельные князья, опричники, воеводы и князья. К удельным князьям он относил не только царских родственников, что было правильным, но и таких князей как: Мстиславские, Глинские, Шуйские, Трубецкие, Воротынские, Одоевские, Телятевские, Татевы^[20]. На самом деле некоторые из этих князей до середины XVI в. считались не удельными, а служилыми князьями (Мстиславские, Трубецкие, Воротынские), поскольку они достаточно поздно выехали из Великого княжества Литовского и сохраняли родовые владения. Глинские состояли в близком родстве с государями, но особого статуса не имели. Остальные князья были Рюриковичами и различались между собой только по степени родовитости. К их числу принадлежали и многие другие князья, но о них Флетчер почему-то вообще не пишет. Опричниками были особые категории служилых людей (среди них были и князья), которые некоторое время находились при Иване Грозном для его охраны и особых поручений. Воевода также означал чин. В итоге получилось, что Флетчер спутал титулы, связанные с происхождением, и чины, получаемые при служебных назначениях. Поэтому князья оказались у него на низшей ступеньке дворянства. Не понял он и суть местничества и решил, что оно было изобретено Иваном Грозным для разжигания розни среди дворянства^[21]. На самом деле местничество было создано самой знатью в правление Ивана III для отстаивания родовой чести и отказа от служебных назначений, которые ее умаляли.

           По утверждению английского дипломата, Б.Ф.Годунов был инициатором опал в адрес князей А.П.Куракина, В.Ю.Голицына, А.И.Шуйского, И.П.Шуйского и П.И.Го[144]ловина^[22]. Эти данные многие историки используют в своих трудах без всякой критики. Однако в русских документальных источниках они не находят подтверждения. Имя В.Ю.Голицына, действительно, исчезает из разрядов в год прихода к власти Федора Ивановича (а по утверждению Флетчера, Б.Ф.Годунова), но по какой причине, неизвестно. П.И.Головин был наказан в этом же 1584 г., но не из-за каких-то козней, а за растрату царской казны. А.П.Куракин продолжал служить и в 1586 г., и в последующих. Это видно по разрядным книгам. А.И. и П.И.Шуйские, действительно, были наказаны в 1586/87 гг., но не Б.Ф.Годуновым, а самим царем Федором Ивановичем за выступление против его жены: князья обвинили царицу Ирину «в неплодии» и требовали, чтобы царь с ней развелся. Получается, что англичанин совершенно напрасно обвинил царского шурина в желании истребить высшую знать. Ложная информация, видимо, нужна была ему для того, чтобы в самых черных красках обрисовать ситуацию при русском дворе.

           Не понял Флетчер и способ управления и деления русских территорий. Он полагал, что вся Россия состояла всего из четырех четвертей, которые управлялись четырьмя приказами: Посольским, Поместным, Разрядным и Казанским дворцом^[23]. На самом деле Посольский приказ занимался международными делами, Поместный — наделением землями служилых людей, Разрядный — служебными назначениями. Территория страны делилась не на четыре четверти, а на значительно большее число частей. Четверти, действительно, существовали, но это были специальные учреждения для управления, например, Новгородской землей. Неправильным было и его мнение о том, что все земли принадлежали только царю и Б.Ф.Годунову. Среди землевладельцев были и частные лица, и монастыри, и церкви.

           Совершенно не разобрался англичанин и в системе управления городами. Он считал, что ими управляли князья и дьяки, не имевшие личной собственности. Желая обо[145]гатиться, они нещадно обирали простых людей. В данном случае он описал систему кормлений, которая была отменена еще в середине XVI в. О ней он, возможно, узнал из труда Герберштейна. Кроме того, воеводами назначались не только дьяки и князья, но и рядовые дворяне — все зависело от величины и значимости города. Налоги четко регламентировались Земским приказом и не зависели от произвола воеводы. Поэтому последним не нужно было делиться доходами с царем, как утверждал Флетчер. Размер налогов зависел от числа горожан и их промыслов, и взимались они раз в год, а не тогда, когда хотелось воеводе (по мнению Флетчера).

           Сообщая о полном произволе в России, англичанин утверждал, что воинские люди могли отобрать у простых людей любую вещь. Поэтому русский народ якобы мечтал о вторжении извне, способном избавить его «от тяжкого ига тиранического правления»^[24]. Этому утверждению противоречит активная борьба русских людей против всех внешних врагов во время правления Ивана Грозного: и против крымцев, и против поляков (примером служит героическая оборона Пскова), и против шведов.

           Полна противоречий и неточностей глава «О царской думе». Неправильно уже ее название — думу называли Боярской. Участниками ее были не номинальные советники, а члены правительства, возглавлявшие приказы, боярские комиссии, полки и т.д. Все бояре были постоянными думными людьми, а не выборными, как утверждал Флетчер. В числе советников царя Федора Ивановича он называл Ф.И.Мстиславского, И.М.Глинского, В.И.Скопина-Шуйского, В.И.Шуйского и еще 27 человек вместе с окольничими и думными дворянами и дьяками. Годуновых он поместил на места с 16 по 20, хотя на самом деле они были существенно выше^[25]. Есть в этом списке и явные ошибки. Так, отчество Андрея Куракина было не Григорьевич, а Петрович; отчество Бориса Сабурова было не Иванович, а Юрьевич; бесфамильный князь Федор Михайлович на са[146]мом деле был Трубецким, Иван Васильевич — Сицким. На момент написания сочинения Флетчера Ф.И.Хворостинин был только окольничим (боярином он стал в 1597 г.), окольничим был и И.М.Бутурлин, обозначенный Флетчером в списке бояр пятнадцатым.

           Сразу после Годуновых в списке обозначен боярин Ф.В.Шереметев и окольничий А.П.Клешнин, далее — думные дворяне и дьяки. Но список явно неполный. В нем нет следующих бояр: Ф.Н.Романова (двоюродного брата царя Федора Ивановича), князей Б.П.Татева, Б.К.Черкасского, А.И.Голицына. Из окольничих Флетчер пропустил следующих: А.Н.Романова (еще одного двоюродного брата царя Федора Ивановича), С.Ф.Сабурова, И.И.Сабурова, М.Г.Салтыкова и князя Ф.М.Троекурова. Не все указаны и думные дворяне. В их число неправильно включен А.Щелкалов, который был только думным дьяком.

           Все это свидетельствует о том, что о составе Боярской думы царя Федора Ивановича английский дипломат имел достаточно поверхностное представление: спутаны чины, имена, отчества. Отсутствие Романовых в числе близких царю людей выглядит не случайным, поскольку роль в правительстве Б.Ф.Годунова явно преувеличена. Возможно, по просьбе Бориса Флетчер заранее хотел убедить европейскую общественность в том, что преемником бездетного Федора Ивановича может быть только его шурин.

           Об истинной расстановке сил при дворе царя в то время, когда писал Флетчер, может свидетельствовать роспись Нарвского похода. Главным полководцем был назначен князь и боярин Ф.И.Мстиславский — первый воевода Большого полка. Его помощником был И.В.Годунов, троюродный брат Б.Ф.Годунова. Второй по значимости полк Правой руки возглавили князь Ф.М.Трубецкой и Б.Ю.Сабуров. Б.Ф.Годунов вместе с Ф.Н.Романовым — воеводы Дворового полка, призванного лишь охранять царскую особу. «На государстве» при отсутствии Федора Ивановича был оставлен еще один троюродный брат Бориса — С.В.Годунов^[26]. Своим высоким назначением трою[147]родные братья были обязаны не царскому шурину, а своему третьему родному брату — Григорию Васильевичу, с детских лет воспитывавшему царя и потом ставшему его дворецким.

           В главе о податях и других царских доходах много различных сведений, но проверить их точность очень сложно. Явно недостоверным выглядит перечень личных владений царя: Александровская, Карельская, Тверь, Слободки, Даниловское, Мосальск, Хорь, Замошская, Старая Русса^[27]. Все эти географические названия не равнозначны.

           Александровская — это небольшая слобода. Карельская — это обширная территория на северо-западе. Тверь — большой город, вряд ли считавшийся личной собственностью царя. Слободки — не географическое название, а обозначение небольших поселений у городов. Даниловское, видимо, какое-то село, Мосальск — город, центр бывшего княжества. Что такое Хорь и Замошская — вообще не ясно. Старая Русса — город около Новгорода. Перечень названий, как видим, явно случаен. Но для непросвещенного английского читателя он мог выглядеть вполне достоверным.

           Явным вымыслом выглядит и утверждение Флетчера о том, что родня царицы во главе с Б.Ф.Годуновым имела право распоряжаться царской казной. Каждый из Годуновых обладал собственными значительными богатствами, казна же обычно была под контролем нескольких людей: казначея и дьяков. Вряд ли царские родственники могли беспрепятственно ее растрачивать.

           Флетчер приводит точные цифры доходов царской казны. Но можно ли им доверять? Иностранцы не могли получить все эти сведения, поскольку не имели контактов с государевыми казначеями и дьяками. Круг их общения замыкался на приставах и боярах, назначенных для дипломатических переговоров. Поэтому напрашивается предположение, что конкретные суммы доходов были просто «на глазок» придуманы самим англичанином.

           [148] Трудно определить, насколько достоверны сообщения Флетчера и о том, как русские цари пополняли свою казну. Но сообщение о том, что монархи заставляли своих купцов покупать у них испорченный товар или штрафовали за невозможность набрать меру блох или поставить древесину кедра, кажется явной выдумкой^[28].

           Полна утрированной информации и глава 13 «О простом и низшем классе народа в России». Флетчер пытался убедить читателей в том, что простые люди были совершенно бесправны, поэтому предавались лени и пьянству. Но в этом случае Россия была бы беднейшей и наиболее отсталой страной. Однако сочинения других иностранцев свидетельствовали об обратном. Да и английским купцам нечего было бы делать в нищей стране.

           Можно заметить, что одну и ту же информацию Флетчер сообщал по-разному. Так, в первом случае он сообщил, что среди русских купцов были три брата, которые обладали капиталом в 300 тысяч рублей, кроме земель, скота и товаров. В данном случае он писал о братьях Строгановых. Ниже их, назвав по именам, сообщал, что те были иноземцами, и что царь отнял все их имущество^[29]. Однако хорошо известно, что в конце XVI в. Строгановы были одними из наиболее богатых людей страны.

           Некоторая, вполне достоверная информация Флетчером умышленно искажена. Так, он сообщил, что многим иностранным купцам разрешалось жить только в пограничных городах, и сделано это было для того, чтобы они не могли распространять свои знания среди русских людей. На самом деле это было сделано для того, чтобы иноземные купцы не наносили ущерб русской торговле.

           Англичанин неоднократно утверждал, что на Руси существовал закон, запрещающий людям переходить из одного сословия в другое. На самом деле такого закона не было. Разбогатевший крестьянин или ремесленник мог стать купцом, получивший хорошее образование— священником или дьяком. Дьяки получали воеводские назна[149]чения и переходили в дворянское сословие. Напротив, обедневшие князья-Рюриковичи теряли титул и могли даже превратиться в детей боярских, т.е. в самую низшую дворянскую прослойку.

           Все это опять же свидетельствовало о том, что Флетчер вовсе не собирался давать читателям своего сочинения объективное представление о Русском государстве.

           Совершенно неверным является утверждение Флетчера о том, что в России не было письменных законов, поэтому судьи могли выносить любые решения по своему усмотрению^[30]. Как уже отмечалось выше, древнейшие русские законы появились еще в XI в. и потом на протяжении многих веков постоянно усовершенствовались и дополнялись. Англичанин явно стремился представить Русь варварской и дикой страной и для этого постоянно искажал ее действительность.

           Полная мешанина из достоверных сведений и вымысла содержится в главе 15 «О военной силе, главных военачальниках и жаловании их». Флетчер утверждал, что военными были только дети боярские. На самом деле в войске служили и князья, и дворяне, и стрельцы, и казаки из приграничных гарнизонов. Часть из них получала за службу поместья и окладные деньги, часть — только деньги и продовольствие из государственных запасов. Обо всем этом Флетчер не знал, поскольку полагал, что по составу русское войско однородно. Не понял он и принцип деления на полки, и порядок назначения главных воевод. Поэтому из его сочинения невозможно получить представление о вооруженных силах России. К примеру, явной выдумкой являются сведения о неких 110 дворянах, которые якобы выставляли 65 тыс. всадников, охранявших границы. Пограничные полки обычно стояли только на берегах Оки, но их было не больше 20 тыс. воинов.

           Недостоверным является утверждение англичанина о том, что главными полководцами были только князья Ф.И.Мстиславский, И.М.Глинский, а также Черкасские и [150] Трубецкие^[31]. Князь Мстиславский, действительно, часто назначался первым воеводой Большого полка, а вот И.М.Глинский, страдавший эпилепсией, вообще в войске не служил и находился на попечении Б.Ф.Годунова, поскольку оба были женаты на родных сестрах. Флетчер же утверждал, что Глинский даже обладал лучшими боевыми качествами, чем Мстиславский. Все это опять же свидетельствует о плохой осведомленности дипломата, вставлявшего почти наугад фамилии известных князей в свое сочинение. Делалось это, как мы уже не раз замечали, для придания повествованию вида достоверного источника. Однако знатоки военного дела могут обнаружить в этой главе много несуразностей и искажения верной информации: и в названии полков, и в фамилиях главных воевод, и в назначении различных родов войск.

           Флетчер был низкого мнения относительно боевых качеств русского войска, однако, был вынужден признать, что «гуляй-город» — очень удачное тактическое изобретение, и что царская артиллерия разнообразна и мощна. Без всякого основания он утверждал, что на полях сражения русские всегда терпели поражение от поляков и швецов.

           В сочинении Флетчера неоднократно утверждалось, что русские государи были завоевателями и жестоко угнетали подвластные народы. Под их властью те были совершенно бесправными и забитыми. К числу таких покоренных народов он относил жителей Пскова, Смоленска, Казани и Астрахани. Почему в число других народов он включал русских людей из Пскова и Смоленска, не очень ясно, как и непонятно, как же они угнетались. Хорошо известно, что на всей территории Русского государства налогообложение и правовое положение населения было одинаковым, если оно состояло из свободных православных людей. Иноверцы Сибири и Севера платили другие налоги — ясак пушниной. Послабление от налогов имели только высшие чины и духовные лица, при этом их национальность значение не имела.

           [151] Неизвестно на каком основании англичанин утверждал, что большая часть территории России на законных правах принадлежала татарам, поэтому цари в знак покорности крымскому хану были обязаны кормить овсом его лошадей. Только благодаря хитрости князя И.Д.Бельского этот унизительный обряд удалось заменить данью^[32].

           Все эти известия — выдумка, основанная на каких-то сведениях о том, что русские земли были под властью ордынцев. Свергнув его, государи вернули себе собственные же владения, издревле принадлежавшие их предкам. Кроме того, хорошо известно, что цари никогда не прислуживали татарским ханам и не платили им дань, поэтому И.Д.Бельскому, служившему Ивану Грозному, не нужно было придумывать хитрости для избавления своего государя от унижений. Несомненно, имя этого известного князя Флетчер вставил в свое баснословие для придания ему достоверного вида.

           В главе «О церковном управлении» Флетчер написал, что «у русских людей нет ни письменной истории, ни памятников старины, которые бы давали представление о том, как они приняли христианскую веру»^[33]. Естественно, что и это утверждение неправда, поскольку во всех русских летописях содержится подробный рассказ о крещении Руси Владимиром Святославичем в 988 г. Есть об этом событии и отдельные повествования.

           Желая показать себя осведомленным человеком, англичанин решил сослаться на польские источники о том, что в 990 г. киевский князь женился на византийской принцессе и после этого принял христианство. Но при этом он заметил, что данная дата слишком древняя и на самом деле это событие было много позднее^[34]. Как видим, даже в этом сюжете Флетчер попытался исказить русскую историю. Аналогичным образом он поступил и в описании учреждения Московской патриархии. По его версии, константинопольский патриарх Иеремия (Иероним) был изгнан турка[152]ми и лишен сана греческим духовенством. Пристанище он нашел в католическом Риме и по поручению папы и испанского короля отправился в Россию. Его задача состояла в том, чтобы убедить царя Федора Ивановича принять католичество и примкнуть к антиосманскому союзу^[35]. Исходя из этой информации, получалось, что Иеремия не имел права учреждать православную патриархию в Москве. Значит, русская церковь не имела право считаться патриархией и быть абсолютно независимой.

           На самом деле Иеремия был действующим патриархом, в Москву он приехал из Константинополя, чтобы попросить у царя заступничества и материальную помощь. Никаких контактов с католиками у него не было; и о союзе с Испанией он речь не вел.

           Желая оправдать неудачу собственного посольства, Флетчер написал, что Федор Иванович так заинтересовался союзом с католиками, что ни с какими другими иностранцами не захотел вести переговоры. На самом деле царь крайне плохо относился к католикам и считал их главными врагами Русского государства. Значительно лучше он относился к протестантам: англичанам, шведам, голландцам, если они были добрыми соседями и вели честную торговлю. Но англичане, как мы знаем, таковыми в то время не являлись.

           Желая представить русскую церковь весьма незначительной организацией, Флетчер написал, что в ней было только два митрополита и четыре епископа. На самом деле в ней было четыре митрополита и шесть архиепископов. Согласно Флетчеру, в Казани было только епископство, на самом деле — митрополия; в Крутицах — тоже епископство, на самом деле — также митрополия. Во Владимире, по его мнению, было архиепископство, на самом деле там не было иерарха, поскольку достаточно давно митрополит переехал из этого города в Москву. Эти ошибки опять же свидетельствуют о плохой осведомленности английского дипломата.

           [153] Откровенной ложью можно считать его утверждение о том, что в России власти делали все возможное, чтобы люди оставались невеждами и образование было не доступным даже для духовенства^[36]. Хорошо известно, что с древнейших времен при монастырях и церквях существовали училища не только для мальчиков, но и для девочек. В XVI в. при приказах появились школы для дьяческого сословия. Образованных людей на Руси всегда было много не только среди дворянства, но и среди простых людей.

           Следуя схеме Герберштейна, Флетчер попытался описать двор царя Федора Ивановича, но опять же допустил много ошибок. Так, он полагал, что должность конюшего, старшего боярина, связана с лошадьми. На самом деле вопросами конюшни занимались простые конюхи; не существовало при дворе и должностей контролеров, и фурьеров. Боярин С.В.Годунов никогда не был казначеем, мифические А.Ф.Романов и Ф.А.Годунов никогда не были кравчими^[37].

           В своем сочинении Флетчер попытался достаточно подробно описать частную жизнь царя Федора Ивановича. Но возникает вопрос: откуда он мог взять сведения о ней, если царский быт в то время тщательно охранялся от посторонних глаз, тем более от иностранцев, враждебно настроенных ко всему русскому? Вероятнее всего дипломат пользовался вздорными слухами или сам придумывал различные небылицы. Однако некоторые историки очень любят цитировать эту часть труда англичанина, нисколько не задумываясь о том, а правдивы ли его сведения? К примеру, почти всех русских людей он считал невеждами, лгунами, прелюбодеями, пьяницами, жестокими тиранами, бездельниками, душегубами и грабителями^[38].

           Естественно, что такое описание чужой страны, ее правителей и жителей даже в Англии многие сочли злобным памфлетом, а королева Елизавета запретила его печатать и распространять.

           [154] В заключение разбора сочинения Флетчера «О государстве Русском» можно сделать только один вывод — данный памятник не может рассматриваться в качестве достоверного источника о России XVI в. ни в одной из своих частей. Автор не только не обладал полной и достоверной информацией, поскольку находился в России довольно мало, но и те факты, которые узнавал случайно, умышленно утрировал и искажал, как бы замазывая все черными красками. Делал это он для того, чтобы оправдать злоупотребления, махинации, воровство и неблаговидное поведение в Москве своих соотечественников— английских купцов, и для отмщения царю Федору Ивановичу за прохладный прием.

           Таким образом, анализ нескольких сочинений англичан о Русском государстве XVI в. показывает, что степень их достоверности полностью зависела от целей авторов. Без учета этих особенностей данных памятников использование их в качестве исторических источников невозможно. Этот вывод можно отнести и к другим запискам иностранцев о России.