Золотописцы Посольского приказа в царствование Алексея Михайловича (1645-1676 гг.) и Федора Алексевича (1676-1682 гг.)

Автор
Беляков Андрей Васильевич

Аннотация

Ключевые слова

Шкала времени – век
XVII

Библиографическое описание:
Беляков А.В. Золотописцы Посольского приказа в царствование Алексея Михайловича (1645-1676 гг.) и Федора Алексевича (1676-1682 гг.) // Исследования по источниковедению истории России (до 1917 г.): сборник статей / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. П.Н.Зырянов. М., 2004. С. 58-81.

Текст статьи

[58]

Беляков А.В. (Рязань)

ЗОЛОТОПИСЦЫ ПОСОЛЬСКОГО ПРИКАЗА В ЦАРСТВОВАНИЕ АЛЕКСЕЯ МИХАЙЛОВИЧА (1645-1676 ГГ.) И ФЕДОРА АЛЕКСЕЕВИЧА (1676-1682 ГГ.)

           Золотописцы являлись вспомогательными служащими Посольского приказа, в чьи обязанности входило оформление красками, золотом и серебром дипломов и грамот, посылаемых с посольствами. Со временем они стали принимать участие в изготовлении рукописных книг, жалованных грамот, полковых знамен и т.п.

           Впервые о данной категории служащих внешнеполитического ведомства стало известно после издания сочинения Г.К.Котошихина[1]. С.А.Белокуров зафиксировал постоянный рост числа золотописцев в приказе[2]. З.Е.Калишевич и И.М.Ку­дрявцев разбирали их участие в выполнении работ, не свя­занных с непосредственной деятельностью Посольского приказа[3]. Однако по происхождению, финансовому положению золотописцев и привлекаемых специалистов смежных профессий специальных исследований не проводилось.

           Исследование этой категории служащих усложняется тем фактом, что старший и младшие золотописцы упоминаются в разных документах. Основная информация по старшим золотописцам содержится в приходо-расходных книгах Посольского приказа и дополняется ведомостями на выдачу жалования и праздничных дач подьячим; данные по младшим золотописцам находятся в Окладной книге поместных дач... переводчикам, толмачам, золотописцам, а также в ведомостях на выдачу годового оклада и поденного корма толмачам и переводчикам. Помимо этого, ценная информация по участию золотописцев в издательской деятельности Посольского приказа находится в столбцах фондов «Приказные дела старых лет» (№ 141) и «Приказные дела новой разборки» (№ 159) Российского государственного архива древних актов (далее — РГАДА).

           [59] Золотописцы встречаются в приказе с 1613 г. и первоначально служат по одному. В начале рассматриваемого периода – это Павел Иванов Шапкин (1637-1645 гг.), однако «после Рождества Христова» 1645 г. ему «велено быть на Чаронде с приписью, а в ево место в Посольском приказе велено быть сыну Фильке»[4].

           Пребывание в приказе Филиппа Павлова Шапкина оказалось непродолжительным: поступив в начале 1646 года (первая праздничная дача получена им 17 марта на именины царя Алексея Михайловича[5]), он покидает его осенью 1647 года (последний раз деньги на праздник им получены в сентябре на Рождество Богородицы[6]). Судя по всему, мастерство отца и сына не было оценено начальством, что и явилось, по-видимому, причиной перевода Павла Ивановича в подьячие с приписью (это соответствует положению дьяка там, где он был не положен). Говорить о расстройстве здоровья золотописца как об основании для перевода вряд ли возможно. Напрашивается предположение, что отца и сына Шапкиных вытеснили более талантливые в своем деле специалисты.

           1 марта 1646 г. для «листового письма» в приказ взяты Григорий Благушин и Пимен Иванов[7]. Необходимо остановится на термине «листописец», словари не содержат его объяснения. Г.Благушин и П.Иванов первоначально зачислены в штат подьячих приказа. П.Иванов и оставался в этой должности до 1654/55 г., когда его имя исчезает из документов. Известно, что в 1647 г. он взят с другими подьячими к «Сыскному делу» (по-видимому, во временно создаваемый приказ)[8]. Г.Благушин на протяжении 1646-1647 г. именовался то золотописцем, то подьячим и окончательно золотописцем становится с сентября 1647 г. В документах приказа «листописец» встречается еще один раз, когда о золотописце Матвее Андрееве в 1670/71 г. написано: «он же листописец»[9]. В 1677 г. его имя упоминается среди писцов, взятых для создания большого Евангелия[10], однако впоследствии он заменен другим специалистом[11]. Необходимо сказать еще, что в одном из документов о П.Иванове и Г.Благушине сказано, что они взяты для «литовского письма»[12]. Это можно рассматривать как простую описку или, возможно, как указание на то, что они знали литовский язык (устный и пись[60]менный). Таким образом, можно утверждать, что листописцами иногда в Посольском приказе называли писцов, обладавших красивым почерком и умевших писать в лист, т.е. на целом листе бумаги, что было необходимо при подготовке парадных посольских документов.

           Имя Григория Антонова Благушина (служил в приказе в 1646-1683 гг.) открывает яркую страницу в истории золотописцев Посольского приказа. По уровню мастерства он стоял значительно выше всех своих предшественников. С его прихода в приказе начинают оформлять жалованные грамоты и дорогие книги, создававшиеся для царя. В 1647 году Г.Благушин украшал жалованную грамоту дьяку Назару Чистому, греческий Синодик, книгу «Учение о хитрости ратного строя пехотных людей»; в 1649 г. – два экземпляра «Службы и жития Саввы Острожского»; в 1662/63 г. грамоту из приказа Тайных дел ко вселенским патриархам; в 1665/66 г. «листы и узоры на аламы и чепрашные и к полковым знаменам клеймы», жалованную грамоту на гетманство Ивану Брюховецкому; им же были созданы «образцовые листы» оформления дипломатических грамот и дипломов[13], их описание приводит в своем сочинении Г.К.Котошихин[14]. Помимо этого, в 1646-1647 гг., без точной датировки, он писал золотом вотчинную грамоту боярину Борису Ивановичу Морозову, начальные слова у крымских грамот (ранее их оформляли переводчики татарского языка), а также в своей челобитной утверждает, что книгу «Учение о хитрости ратного строя...» до него «никаков писец писать не взялся»[15].

           Об интенсивности работы золотописца можно судить по следующим данным – с 8 июня по 11 сентября 1649 г. Г.Благушиным создано 25 грамот[16]. Значительное увеличение объемов работ привело к структурному изменению института золотописцев – 13 февраля 1661 г. взят в Посольский приказ «для научения Григорием Благушиным шведский полоняник новокрещенец Федор Лопов» (1661-1692 гг.)[17]. Тем самым обеспечивалась преемственность мастерства. В 1665/66 г. в золотописцы взят Матвей Андреев (1665/66-1692 гг.)[18].

           Таким образом, теперь в приказе служили одновременно три золотописца. Сохранился список их совместных работ: [61] «три книги гербовых, две в верх, третья в приказе (“Титулярник”), три книги родословных (“Родословие великих Московских князей и прочея всея России непобедимых монархов”), книгу огородного строения в Оптеку, две книги чиновных з гербами и персонами с клеймами и с заставцы с чернью и с цветами (“Чин венчания на царство царя Федора Алексеевича” и “Чин венчания царей Ивана и Петра Алексеевичей”), да ныне пишут в Посольском приказе книгу “Александрия” в лицах и приказные листы, на которых государственные грамоты пишут во окрестные государства... да в Стрелецкий приказ писали семидесяти знамен разные образцы»[19]. Помимо этого, Г.Благушин принимал участие в создании «Василиологиона», оформляя клейма и заставицы[20].

           С 1672 г. в Посольском приказе создавались и другие дорогие книги, однако не найдены документы, подтверждающие участие в их оформлении золотописцев приказа. Да это и маловероятно, так как в рассматриваемый период (60-70‑е годы XVII в.) одновременно велась работа над несколькими книгами[21], и золотописцы просто не имели времени на эту работу. Так, два дополнительных экземпляра «Титулярника» созданы за четыре месяца, при этом три золотописца (Г.Благушин, Ф.Лопов, М.Андреев) за этот период выполнили 254 клейма и герба, в среднем по два в сутки[22]. Известно, что Ф.Лопов в 1663/64 г. расписывал красками шкафы для хранения архива Посольского приказа[23].

           В 1681/82 г. в золотописцы из иконописцев взят Федор Юрьев[24], то есть их число возросло до четырех.

           Что касается доходов золотописцев, то они являлись самыми сложноструктурированными среди всех служащих приказа. Судя по всему, первоначально они относились к подьячим. На это указывает тот факт, что до середины 70‑х годов XVII в. старший золотописец (а первоначально и единственный) получал годовой оклад совместно с подьячими, он так и назывался – «подьячим окладом» («кроме подьячих окладов» (1677/78 г.), «раньше давали вместе с подьячими» (1672/73 г.))[25]. Как следствие этого составляющие доходов золотописцев и подьячих очень близки друг к другу. Вышесказанное относится к трем золотописцам – отцу и сыну [62] Шапкиным, а также к Г.А.Благушину.

Годовой оклад

           По своим размерам он равнялся в разное время окладам средних и старых подьячих. Оклад Павла Иванова в 1643-45 гг. составлял 30 руб.[26], Филиппа Павлова в 1646-47 гг. – 15 руб.[27] При поступлении в приказ Григорий Благушин получил 15 руб. (1646 г.)[28], однако уже на следующий год (1646/47) происходит увеличение до 20 руб.[29], после этого оклад возрастал на протяжении всей службы: в 1650/51 г. – 25 руб. (?), в 1651/52 г. – 30 руб.[30], в 1666/67 г. – 35 руб., в 1672/73 г. – 40 руб.[31]

Праздничные дачи

           Этот вид жалованья также связан с вознаграждением, выплачиваемым подьячим, и выдавался одновременно с ним. При этом часто золотописцы даже не выделялись из списка подьячих в ведомостях. Первоначально праздничные дачи были строго фиксированы и составляли 1 рубль на праздник. Эта ситуация изменилась с появлением в приказе Григория Благушина: он получал по два рубля. Постепенно праздничные дачи возрастали и на различные праздники составляли 2,5; 3; 3,5; 4 рубля. В 1666 г. Г.Благушин в своей челобитной просит на все праздники по 4 рубля, что и было удовлетворено[32]. После этого никаких изменений в данном виде доходов не происходило.

Хлебные и соляные дачи

           Сохранилась челобитная Г.Благушина, датированная 4 января 1651 г., в которой он просит поверстать его хлебным жалованием. В справке по этому делу отмечается, что Миня Быков получал с 1613 г. по 15 четей хлеба, Богдан Перфирьев с 1615/16 г. и Павел Иванов с 1636/37 г. – по 20 четей[33]. [63] Документально подтверждено наличие этого вида жалования у Г.Благушина с 1656/57 г. – 20 четей «ржи и овса тож»[34]. В 1672/73 г. хлебная дача увеличена до 35 четей[35], а в 1673/74 г. до 40 четей[36] и с этого момента имеет привязку к годовому окладу.

           Соляное жалованье упоминается с 1675/76 г. и составляет 8 пудов[37]. Его появление, по-видимому, связано с установлением этого вида дач для подьячих (1675 г.).

Поместный оклад

           Упоминание о поместном окладе встречается только по отношению к Григорию Благушину, начиная с 1675/76 г. Составлял он 300 четей[38].

           Однако доходы других золотописцев существенно отличались от вышеприведенных. Показательно, что они отображены в документах о жаловании переводчиков и толмачей и занимают промежуточное положение между ними. Это разделение произошло потому, что Федор Лопов получил наз­начение в золотописцы из толмачей. Федора Степанова, сына Лопова, взяли в плен в Ливонии под Юрьевым Ливонским, в Москве он стал человеком стрелецкого головы Степана Семенова Коковинского, который крестил его и «выучил грамоте русской». В конце 1659 г. или начале 1660 г. С.Коковинский умирает, и Лопов получает свободу, одновременно с этим теряя средства к существованию. Тогда, 8 февраля 1660 г., он подает челобитную с просьбой о верстании в Посольский приказ в качестве специалиста по цесарскому языку. Однако, когда его проэкзаменовал перевод­чик В.Боуш, то оказалось, что владеет он лифляндским языком. Все же Ф.Лопова взяли в приказ толмачом с 13 февраля, дали на платье 10 рублей и учинили годовой оклад и поденный корм против учеников при переводчиках[39]. В 1661 г. его отдали для научения Г.Благушину, но он еще долго получал годовой оклад и поденный корм с толмачами. Однако в своей челобитной на дачу на дворовое строение он пишет: «нашей братье иноземцом Посольского приказа переводчиков которые иманы вновь»[40].

           [64] При появлении других золотописцев (Матвей Андреев и Федор Юрьев) в приказе им автоматически определили то же место в служебной структуре, что и Федору Лопову.

           Составляющие доходов этой части золотописцев и толмачей во многом были идентичными.

Годовой оклад

           Годовой оклад этой категории золотописцев меньше, чем у ранее разобранных. Федор Лопов при определении в приказ (1661 г.) получил 10 руб.[41], однако вскоре его оклад начал расти и составил в 1665/66 г. 12 руб.[42], в 1667/68 г. – 15 руб.[43], в 1669/70 г. – 17 руб.[44], в 1673/74 г. – 18 руб.[45] Новичный оклад Матвея Андреева в 1665/66 г. равнялся 8 руб.[46], в 1667/68 г. – 15 руб.[47], в 1673/74 г. – 17 руб.[48], в 1675/76 г. – 18 руб.[49] Взятый в приказ в августе 1682 г. из иконописцев Федор Юрьев (1682-1692 гг.) получил годовой оклад в 20 руб.[50]

Поденный корм

           Поденный корм фактически имел большее значение для этой категории золотописцев, чем годовой оклад, так как был значительно выше последнего. Как правило, он выплачивался с периодичностью в один – четыре месяца, так же, как переводчикам и толмачам. Его размеры зависели, хотя и не абсолютно, от величины годового оклада.

           При поступлении в приказ в 1661 г. Федору Лопову назначено 6 коп.[51] поденного корма, в 1665/66 г. – 7 коп.[52], в 1668/69 г. – 9 коп.[53], в 1673/74 г. – 10 коп.[54] Матвей Андреев первоначально на каждый день получал по 5 коп.[55], с 1672/73 г. – 8 коп.[56], с 1673/74 г. – 10 коп.[57] Федору Юрьеву в 1682 г. назначено 12 коп. «поденного корму»[58]. Первоночально корм давался на каждый день, однако в 1681 г. велено «корм давать как будет дело»[59].

[65]

Хлебное и соляное жалованье

           Хлебное жалованье упоминается впервые у младших золотописцев в 1665/66 г.[60], однако, по-видимому, оно существовало и раньше. Первоначально Ф.Лопов и М.Андреев получали по 10 четвертей овса и ржи, а с 1673/74 г. – по 15 четвертей[61], тогда же младшие золотописцы стали получать по 5 пудов соли на год[62]. Ф.Юрьеву также велено давать по 15 четвертей хлебного и 5 пудов соляного жалований[63].

           Теперь необходимо рассмотреть источники доходов, в одинаковой степени касающиеся всех золотописцев .

Дачи на избное строение и пожарное разорение

           Это наиболее общий для всех категорий приказных служащих вид жалованья, не являлись исключением и золотописцы. Его размеры напрямую зависели от годового оклада. Известно, что в 1646 г. Г.Благушин получил 10 руб. на избное строение при годовом окладе в 15 руб.[64] Для младших золотописцев сумма, исходя из которой назначались эти дачи, исчислялась путем сложения годового оклада и поденного корма. 18 мая 1667 г. Федор Лопов получил 15 руб. при годовом окладе 12 руб. и поденном корме 7 коп., что в сумме давало 37, 55 руб., при этом для примера взяты дачи иностранцам – переводчикам[65], на толмачей они не распространялись.

           К сожалению, не сохранились данные о владении дворами по всем золотописцам. Известно, что в 1638 г. Павел Иванов не имел своего двора и нанимал место у вдовы Ульяны Ждановской Кондыревой в районе Сретенских ворот[66]. Дворы Григория Благушина и Федора Лопова находились между Тверской и Никитской улицами и погорели во время большого пожара 1664 г., золотописцам были выплачены деньги на пожарное разорение, однако размеры дач не сохранились[67].

           В 1670 г. Ф.Лопов на пожарное разорение получил 25 руб., М.Андреев – 20 руб.[68] Их суммарное жалованье в этот период равнялось 49,85 и 33,25 руб. соответственно.

[66]

Дачи «стола вместо»

           Документы сохранили только одно упоминание о даче золотописцам «стола вместо» после поздравления царя с Воскресением Христовым. В 1660 г. Г.Благушин получил «4 чарки вина двойного, ведро без чети меду обарного, на мелкое гривна» (10 коп.)[69].

Разовые дачи

           Непосредственной работой золотописцев являлось оформление дипломов и грамот, посылаемых с иностранными посольствами, а за выполнение иных заказов они могли рассчитывать на дополнительное вознаграждение. Сохранившиеся документы позволяют почерпнуть интересные сведения о его размерах.

           Известно, что Г.Благушин получил в 1662/63 г. 100 руб. за грамоты «ко вселенским патриархам», в 1665/66 г. за «листы и узоры на аламы и чепрашные и к полковым знаменам клей­ма»– 50 руб., в том же году за жалованную грамоту «на гетманство Ивану Брюховецкому» 20 руб. да «сукно лундыш добрый» (Ф.Лопов тогда же получил 10 руб.). В 1666/67 г. за то, что «знаменил» Государственную новую печать – 20 руб., «сукно лундыш, камка адамашка, ему ж с Дворца запасы», 5 июля за оформление «Титулярника» – 15 руб. да сукно лундыш (М.Андрееву и Ф.Лопову дали по 10 руб.)[70], за создание еще двух списков «Титулярника» меньшего размера 1 февраля золотописцы получили такую же дачу, да, помимо этого, Г.Благушин – камку адамашку (6 аршин)[71], а Ф.Лопов и М.Андреев – по сукну «аглицкому»[72]. За «строение» большого Евангелия (создавалось с 1 августа 1677 г. по 30 марта 1678 г.) Г.Благушину дали на тафту 5 руб., Ф.Лопову и М.Андрееву – по 3 руб.[73], за создание малого Евангелия (создавалось с 15 апреля по 11 августа 1678 г.) Ф.Лопов и М.Андреев получили по тафте и сукну «аглицкому»[74].

           Необходимо отметить, что при создании «Титулярника» (первая книга) золотописцам по челобитной выданы деньги «на [67] харч»: Г.Благушину – 5 руб., младшим золотописцам – по 3 руб.[75]

           На основании вышесказанного можно сделать выводы о том, что на протяжении второй трети XVII в. наблюдается постоянное увеличение нагрузки на золотописцев Посольского приказа из-за возрастания дипломатической активности государства и качественное расширение сферы деятельности в связи с использованием их умений и навыков в книжном «строении». Это, в свою очередь, потребовало увеличения штатов от одного человека в 1645 г. до четырех в 1682 г. При этом в оплате их труда намечаются две противоположные тенденции. С одной стороны, постоянно возрастают размеры официального жалования, что следует рассматривать как вознаграждение за возрастающее мастерство. И, наряду с этим, происходит снижение размера дач за выполнение заказов, непосредственно не относящихся к приказу, чему, судя по всему, способствует общее увеличение числа специалистов, владеющих данными навыками. Увеличение количества золотописцев потребовало выделения из них одного, старшего, имевшего составляющую доходов, одинаковую с подьячими, из среды которых он выделился. Остальные золотописцы сближались в этом с переводчиками и толмачами.

           Интересно, что после смерти Г.Благушина старшим золотописцем стал Карп Иванов Золотарев (1683 – 1692 гг.)[76], ученик Богдана Ивлевича Салтыкова (см. ниже), человек со стороны, хотя и работавший золотописцем с 1667 г.[77] Судя по некоторым документам, он принимал участие в художественных работах под эгидой Посольского приказа еще в 1680 г. (золотил иконостас для Устюжской четверти), однако датировка этого документа вызывает сомнение[78]. Интересно, что еще в 1680/81 г. в приказе разбиралось дело о выборе золотописца, по-видимому, старшего, взамен состарившегося Г.Благушина, и тогда выдвинули кандидатуру Ф.Лопова[79].

           В целом же к началу 80‑х годов XVII в. сложились как структура этой категории служащих Посольского приказа, так и составляющие их жалования[80]. Однако с появлением К.Золотарева должно было поменяться общее направление художественной деятельности этого учреждения, как наибо[68]лее отражающее новые придворные вкусы[81].

           Постоянно возрастающие заказы, не связанные с дипломатическими функциями приказа, требовали время от времени привлечения сторонних специалистов, как золотописцев, так и обладателей смежных профессий. Первое упоминание о них относится к ноябрю 1649 г., когда Г.Благушин и типографский знаменщик (мастер-рисовальщик) Григорий Аблесимов оформляют два экземпляра книги «Служба и житие Саввы Острожского»[82]. Летом 1654 г. «государевым серебрянным мастерам Приказу Серебряного и Золотого дела и Оружейные палаты и Серебряных рядов мастеровым людям» велено сделать металлические детали для 39 книг (по-видимому, все Евангелия). По каким-то причинам в эту работу включился Посольский приказ: 16 июня «взято в Посолской приказ Барашские слободы тяглеца у Макара Иванова на 16 евангелистов застежек резных с петли..., евангелистов басемных на 11 евангелиев... И те застежки и евангелисты отнесены в Оружейный приказ...»[83] Данный заказ следует отождествлять с требованием царя Алексея Михайловича, находящегося в ставке близ Вязьмы, изготовить 130 благославенных крестов и 70 серебрённых окладов на Евангелия для православных церквей, создаваемых на землях, присоединенных в ходе русско-польской войны 1654-1667 гг., последовавшей за присоединением Украины к России[84]. В 1666/67 г. Г.Благушин «знаменил государственную новую печать с мастером Серебряной палаты Гаврилой Овдокимовым». За это выдано: Благушину – 20 руб., Овдокимову – «сукно лундыш, камка адамашна, ему ж с Дворца запасы»[85]. 24 июня 1667 г. в Посольский приказ взят знаменщик Василий Григорьев. Ему назначено 5 коп. поденного корма (18,25 руб. в год). Сведения о его жаловании встречаются в списках переводчиков и толмачей, из чего можно сделать вывод о том, что во внутриприказной иерархии он близок к младшим золотописцам. Судя по всему, в составе служащих Посольского приказа он находился недолго, известно, что в 1667-1668 г. В.Григорьев знаменил лекарственные травы в гербарии, создаваемом для Аптекарского приказа[86]. На следующий год его фамилия пропадает из документов.

           [69] Значительная часть привлечённых специалистов связана с книжным строением, осуществлявшемся в Посольском приказе. С 1672 г. по инициативе и при непосредственном надзоре начальника приказа А.С.Матвеева начинается особенно интенсивная работа над «строением» рукописных книг, которая увенчалась созданием целой серии роскошно оформленных изданий, предназначенных для царской фамилии и дипломатических нужд Посольского приказа.

           Первой в этой серии стала книга, известная под своим кратким названием – «Титулярник». Она содержала в себе сведения: «Великих князей и государей царей российских корень откуды изыде, также великих князей и государей царей, и святейших Вселенских и Российских патриархов, и папы и цесаря Римских, и королей Гишпанского, Францужского, Аглинского, Датцкого, Полских, Свейского, и Грузинского царевича, и князей Флоренского, и Венецейского, и Оранского, и шаха Персидского, и салтана Турского, и ханов Китайского, Бухарского, Юргенского, Крымского – персоны и родословия, также Российского государства и тех всех государей гербы в клеймах, и ссылки, у которых великих князей и государей царей с которыми государи окрестными и мусулманскими в которых годех были и с которого году учали ссылки быть, и как к ним, великим князем и государем царем, так и от них, государей, через послы и посланники и гонцы писывано, – 180 год»[87]. Столь значительный объем работ требовал привлечения дополнительных специалистов. Поэтому, помимо трех штатных золотописцев, были привлечены: золотописец, человек боярина и князя Н.И.Одоевского Дмитрий Квачевский[88], иконописцы Иван Максимов и Дмитрий Львов, мастер Серебряной палаты Данила Кузьмин «с товарыщи»[89]. За свою работу они получили вознаграждение из приказа: Д.Квачевский – 3 руб. «на харчь» и 8 руб.[90], И.Максимов – 15 руб. и сукно кармазин да «давано в те месяцы, как он был у его, великого государя дел... по 6 алтын по 4 денги (20 коп.) на день», Д.Львов – 10 руб. и сукно «аглинское»[91]. Время изготовления этой книги датируется по участию в работе золотописцев и иконописцев – с 19 февраля по 21 мая 1672 г., однако известно, что Д.Квачевский принят к работе с 13 января по челобитью [70] польских послов; что касается завершения его работы, то здесь встречаются две даты: 3 апреля и 2 мая[92]. Переплетал книгу иностранец, капитан Яган (Иоган) Эленкуз (Элквис)[93].

           По завершении работы царь приказал сделать «в Верх» еще два экземпляра «Титулярника» меньшего размера, дополненные новыми миниатюрами. Это вновь потребовало привлечения дополнительных сил иконописцев – Макара Потапова и Федора Юрьева[94]. Работа над книгами проходила с 22 августа по 12 декабря 1672 г.[95], и, по завершении, ее создателей наградили так же, как и за создание первого экземпляра «Титулярника». Вновь взятые М.Потапов и Ф.Юрьев получили по 10 руб. И.Максимову дополнительно дали 6 аршин камки адамашни[96]. Можно предположить, что, помимо этого, золотописцы и иконописцы во время работы получали поденный корм или единовременно выданные деньги «на харч», как в случае с Д.Квачевским и И.Максимовым. Переплетал книги тот же переплетчик – капитан Иоган Эленкуз[97]. Металлические части переплета вновь делал мастер Серебряной палаты Данила Кузьмин «с товарыщи»[98].

           С 14-19 июня 1672 г. по 25 января 1673 г. в приказе создавалась книга «Хрисмологион, сиречъ книга пророченнословная от пророчества Даниилова сказание сония Новоходоносорова...»[99] В ее создании принимали участие писец старец Маркел[100], живописец И.Максимов[101], переплетчик И.Эленкуз[102].

           В то же время, с 14 июня по 15 сентября 1672 г. «стро­илась» в двух экземплярях «Книга избранная в кратце о девятих мусах и о седмих свободных художествах»[103]. Книга создавалась тем же коллективом: книгописец старец Маркел[104], живописец И.Максимов и, возможно, переплетчик И.Эленкуз[105]. Известно, что за работу старец Маркел с 14 июня по 7 августа получал по 15 коп. поденного корма, а с 8 августа по 15 сентября – по 20 коп.[106] Это дает возможность предположить, что при создании «Хрисмологиона» он получал по 15 коп. поденного корма. Поденный корм И.Максимова по-прежнему составлял 20 коп.[107]

           6 июля 1672 г. в приказе велено писать «Книгу о избрании великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа России». До 17 августа писец Иван Верещагин написал на «александрийской бумаге большой руки, в целый [71] лист, мелким писмом» 9 тетрадей, оставляя места на «лица». Эти «лица» 8 ноября велено писать И.Максимову, Сергею Васильеву (Рожкову) – живописцу Оружейной палаты, Анашке Евдокимову и Ф.Юрьеву[108]. Металлические детали переплета и сам переплет делали те же мастера. За работу они получили: мастера Серебряной палаты «за дело и за позолоту, что они делали к Государственным четырем книгам наугольники и средники и застежки прорезные, 5 рублей», И.Эленкуз за переплеты двух книг – «О избрании Михаила Федоровича...» и «О сивиллах» (см. ниже) и за материалы – 5 руб.[109] Закончилось оформление этой книги к апрелю 1673 г.

           «Книга о сивиллах, колика быша и киими имяны и о предречении их» «строилась» с 22 августа 1672 г. до 18 апреля 1673 г.[110] Известно об участии в работе над ней писца Ивана Верещагина[111], иностранца, живописца Оружейной палаты Богдана Салтанова (Иван Ивлев Салтанов)[112], переплетчика И.Эленкуза[113]. Б.Салтанов написал серебром и красками на полотне 12 пророчиц сивилл; он же написал на полотне 26 персон «ассирийских, перских, греческих, римских царей и великороссийских великих князей и великих государей царей» для книги «Василиологион». Ему заплатили сразу за оформление двух книг и выдали в приказ соболей на 30 руб., 4 аршина сукна лундыш и 8 аршин камки кармазин[114].

           «Василиологион» представлял собой сочинение, целью которого было поставить московских царей в один ряд с великими правителями прошлого и тем самым укрепить их международный престиж. Книга создавалась с 6 мая 1673 г. по 30 июля 1674 г., и, помимо Б.Салтанова, в ее создании принимали участие писец И.Верещагин и переплетчик И.Эленкуз, последний за работу и переплет получил 5 руб.

           После того, как книгу поднесли царю, поступило распоряжение «построить» еще два экземпляра. Их писцом являлся тот же И.Верещагин. Документы не сохранили имена других ее создателей, но вполне логично предположить, что это те же мастера, что трудились над первой книгой[115].

           «Александрия» – переводная повесть о деяниях Александра Македонского – создавалась с 25 июля 1675 г. по середину 1676 г. Писал книгу Иван Верещагин, иллюстрировали ико[72]нописцы Дмитрий Иванов, Иван Петров, Ф.Юрьев и И.Максимов. За работу И.Максимов получал по 15, а его товарищи – иконописцы – по 10 коп. «поденного корму»[116].

           Следующей книгой, созданной в Посольском приказе, стало «Родословие пресветлейших и вельможнейших великих московских князей...» Лаврентия Хурелича. Распоряжение о «строении» книги дано 1 августа 1675 г., а завершена работа в октябре того же года. Книгописцем являлся подьячий Лазарь Лазарев. Известно, что с 1 сентября за работу ему давалось по 6 коп. на день. Переплетал книгу И.Эленкуз, 25 октября за работу он получил 3 руб.[117]

           В 1676 г. в приказе создается богато украшенная книга «Чин венчания на царство царя Федора Алексеевича». В документах отмечается участие в этой работе подьячего Посольского приказа Прокопия Возницына, за что он получил «сукна кармазину 5 аршин да атласу 10 аршин». И.М.Куд­рявцев считает, что он исполнял обязанности книгописца, и путем сличения почерков делает вывод, что П.Возницын писал и лицевое Евангелие в 1678 г.[118]

           Это Евангелие создавалось в Посольском приказе с 1 августа 1677 г. по 30 марта 1678 г. Задуманное как одно из самых роскошных изданий, оно содержало 1200 миниатюр, оклад изготовлен мастерами Золотой палаты и алмазного дела[119]. Это самая масштабная работа подобного рода в Посольском приказе, и для ее выполнения мобилизовали крупные силы мастеров как в самой Москве, так и за ее пределами. Документы сохранили 27 фамилий иконописев. Среди них костромичи: Василий Осипов, Петр Аверкиев, Федор Евстафьев, Василий Миронов, Фома Ермилов, Гурий Никитин[120], Василий Григорьев[121]; ярославцы: Семен Холмогоров[122], Василий Ананьин, Дмитрий Семенов, Иван Игнатьев, Дмитрий Плеханов, Федор Карпов, Андрей Иванов, Карп Михайлов[123]; москвичи: Сергей Рожков, Федор Юрьев, Иван Максимов[124], Федор Облесимов[125] (о нем сказано, что он тяглец Огородной слободы), о троих – Дмитрии Григорьеве[126], Максиме Иванове[127], Павле Никитине[128] – данные отсутствуют; Иван Анкундинов и Артемий Петров названы московскими иконописцами, но о них же сказано, что это вологжанин и нижегородец соответственно[129]; точно так же Ма[73]кар Потапов, Сидор Логин, Семен Павлов и Василий Григорьев в одном месте упоминаются как москвичи (или «сысканы на Москве»)[130], а в других местах: Потапов – как осташковец[131], Логин и Павлов – как ярославцы, Григорьев – как костромич[132]. Может быть, Семен Холмогоров и Семен Павлов – это одно лицо.

           Сроки работы иконописцев над Евангелием были различными. Так, в сводной ведомости отмечается, что 6 костромичей (Г.Никитин, В.Осипов, П.Аверкиев, В.Миронов, Ф.Ермилов, В.Григорьев) работали с 17 октября 1677 г. по 28 января 1678 г., все 10 ярославцев – с 8 февраля 1678 г. до завершения работы[133], однако в другом месте о С.Павлове, А.Перове, С.Логине сказано, что они «сысканы на Москве» 18 февраля 1678 г.[134]; осташковец М.Потапов работал с 1 октября 1677 г.[135] Все иконописцы получали поденный корм за дни работы. Сохранились данные о поденном корме 22 иконописцев: Иван Максимов получал по 18 коп.[136]; Г.Никитин, П.Никитин, М.Потапов, В.Ананьин, Д.Семенов, И.Игнатьев, Д.Плеханов, А.Петров, Ф.Карпов, Д.Григорьев, С.Павлов – по 15 коп.; В.Осипов, П.Аверкиев, Ф.Евстафьев, Ф.Юрьев, А.Иванов – по 12 коп.; С.Рожков – 10 коп.; В.Миронов, Ф.Ермилов, С.Лодыгин – 9 коп.[137]; М.Иванов – 6 коп. в феврале[138] и 9 – в марте 1678 г.[139] По завершении работы 6 иконописцев получили дополнительные дачи: Ф.Евстафьев, С.Рожков – «аглинское сукно»; П.Никитин, Ф.Юрьев, И.Максимов – сукно гамбургское; М.Иванов – 1 руб.[140]

           Писцами при создании евангелия работали жилец Василий Сказин, дьячки Федор Яковлев и Лазарь Лазарев[141], подьячий приказа Большого Дворца Григорий Галицкий[142]. Они получали по 0,5 руб. за каждую написанную тетрадь. По завершении работы писцам выдали вознаграждение: Ф.Яковлеву – сукно «аглинское» в рубль, В.Сказину – сукно полукармазин в 3 руб.; остальные также подали челобитные с просьбой о награде, но результаты неизвестны. Переплетал Евангелие сын священника церкви Пречистой Богородицы у нового гостиного двора Ларион Дементьев, за работу он получил сукно[143].

           Работа над данной книгой выходила за обычные рамки [74] уже потому, что при этом трудились 35 человек: золотописцы, иконописцы, писцы и переплетчики. Необходимо было координировать их общие усилия, решать организационные вопросы. Известен факт, что Макар Потапов в январе 1678 г., по каким-то причинам, без позволения, уехал из Москвы, и кто-то должен был заниматься его поиском и возвращением. Эти функции выполняли Иван Федоров Рыкачев и подьячие Посольского приказа Прокопий Возницын и Иван Нехорошев. Двое последних получили за работу сукно (П.Возницын – «сукно полукармазин да тафту»)[144]. И.М.Кудрявцеву не были известны эти данные, поэтому он и сделал ошибочное предположение о работе П.Возницына писцом[145]. Подобное тем более невозможно, что к этому времени последний уже являлся старым подьячим с годовым окладом в 50 руб. Иван Нехорошев был подьячим средней статьи[146]. Кто такой И.Ф.Рыкачев, неизвестно. Однако показательно, что он стоял первым в списке осуществляющих надзор за мастерами. На основании наблюдения И.М.Куд­рявцева об идентичности почерков в Большом Евангелии и «Чине венчания на царство царя Федора Алексеевича» можно утверждать, что над «Чином венчания...» работал как минимум один из четырех перечисленных писцов[147]. Также на основании этого можно говорить, что не позднее чем с 1676 г., средние и старшие подьячие Посольского приказа осуществляли контрольные функции над процессом создания книг.

           После завершения Большого Евангелия поступило распоряжение о создании «другова Евангелия», значительно скромнее оформленного, работа над которым осуществлялась с 15 апреля по 11 августа 1678 г. Это делали те же писцы, что трудились над Большим Евангелием. Судя по всему, оплата также производилась по-тетрадно. Известно, что Ф.Яковлев написал 12 тетрадей, В.Сказин – 7, Л.Лазарев – 21, Г.Галицкий – 10. По завершении работ Сказин получил 2, а Яковлев – 1 руб. дополнительных дач. Евангелистов писал Ф.Юрьев и получил за работу 6 руб. Трое штатных золотописцев приказа не справлялись с работой из-за жесткости графика, тогда ими «для скорости» был нанят на три дня, за 0,5 руб. в день, крепостной человек боярина князя Н.И.Одо[75]евского – золотописец Дмитрий Степанов, впоследствии государство компенсировало им эти затраты[148].

           В 1682 г. в Посольском приказе создаются еще две книги «Чин венчания на царство царей Ивана и Петра Алексеевичей» и второй список «Чина венчания на царство царя Федора Алексеевича». О них известно только то, что обе книги писал один и тот же человек. Работой над первой книгой руководил подьячий Посольского приказа Максим Алексеев, принятый И.М.Кудрявцевым за писца. Он не мог быть им потому, что в своей челобитной ссылается на дачу П.Возницына[149].

           Необходимо проанализировать состав лиц, используемых в издательской деятельности Посольского приказа. Всего за данный период встречается 51 имя, из них несколько раз упоминаются 14. Рассмотрим более подробно последних.

           Я.Эленкуз. О нем известно, что он иноземец, капитан, талантливый переплетчик, постоянно употребляемый для переплета книг с 1672 г. Его вознаграждение за этот период не претерпели изменений и составляли 5 руб. при работе со своими материалами и 2-3 руб. при работе с материалами из приказа.

           Иван Максимов, иконописец, ученик Симона Ушакова. Первоначально числился в штате Пушкарского приказа. В сентябре 1673 г. зачислен в служащие Посольского приказа с окладом «денежной и за хлеб сорок рублев». В дни работы он получал поденный корм: в 1673/74 и 1674/75 гг. по 20 коп., в 1675/76 г. по 15 коп. 12 марта 1677 г. он затребован назад в Пушкарский приказ. Упоминается его ученик Иван Парфеньев[150].

           Иван Верещагин. С середины 1672 г. работает книгописцем при «строении» книг в Посольском приказе. Летом 1673 г. по каким-то причинам (по мнению И.М.Кудрявцева, из-за тяжелого материального положения) бежит в Галич, откуда вытребован назад. 16 сентября 1673 г., по челобитной, зачислен в состав подьячих Посольского приказа. При этом все время присутствия в приказе оставался неверстанным. В 1674 г. его переводят во Владимирскую четь, но он продолжает работать над книгами, создаваемыми в Посольском приказе[151]. В справочнике С.Б.Веселовского упоминается Верешагин Иван Васильевич – подьячий Владимирской чети [76] (сентябрь 1674 г.), подьячий в Темникове (22.9.1678 г.), подьячий Конюшенного приказа (16.3.1686 г.), откуда 2 июля 1692 г. он пожалован в дьяки и назначен в Ярославль, где находился до 26.4.1694 г., в 1696/97 г. – дьяк Дворцового судного приказа, в 1696/97 – 1697/98 гг. – дьяк Московского судного приказа[152].

           Федор Юрьев. Начиная с 1672 г. постоянно используется в Посольском приказе как иконописец. С августа 1682 г. назначается золотописцем приказа из иконописцев Оружейной палаты, при этом по величине оклада является вторым в списке[153].

           Данила Кузьмин «с товарыщи». По-видимому, три человека. Мастера Серебряной палаты с 1672 г. по 1676 г. постоянно использовались для создания металлических деталей переплетов.

           Лазарь Лазарев. Неверстанный подьячий и книгописец Посольского приказа (с августа 1675 г. по 1676 г.). В 1677/78 г. он продолжает участвовать в создании книг, но уже упоминается как дьячок.

           Маркел. Чернец, писец Посольского приказа. Возможно, в 1679 – 80 гг. – архимандрит Свенского Успенского монастыря, в 1680 – 81 гг. – епископ Суздальский, с 1681 г. – митрополит Псковский, с 1690 г. – митрополит Казанский. Он был хорошо образован, знал латинский, французский, итальянский языки. Петр I в 1690 г. пытался выдвинуть его в патриархи, но он был обвинен в ереси. Умер в 1698 г.[154]

           Дмитрий Квачевский, Дмитрий Степанов. Крепостные люди боярина князя И.Н.Одоевского. Возможно, одно и то же лицо. Использовались при золотописных работах в приказе по найму.

           Сергей Васильев Рожков. Иконописец, живописец Оружейной палаты. Работал в Посольском приказе достаточно нерегулярно.

           Прокопий Богданович Возницын, Иван Нехорошев, Максим Алексеев. Штатные подьячие Посольского приказа. Осуществляли контрольные функции над процессом создания книг. Можно предположить, что от них зависел подбор специалистов и контроль за расходованием денежных средств. В пользу последнего говорят пометы П.Возницына на документах о расходных материалах для создания Большого Евангелия[155].

           [77] Богдан Салтанов (Иван Ивлев Салтанов). Иноземец, живописец Оружейной палаты. Его участие в издательской деятельности Посольского приказа обусловлено необычным способом оформления книг – иллюстрации выполнены на холсте масляными красками. Это можно рассматривать как определенную тягу к западному искусству: портреты, вышедшие из-под кисти Б.Салтанова, значительно отличались от произведений русских иконописцев. Выбор материала, по-видимому, в данном случае обусловлен тем, что Б.Салтанов не имел навыков работы на бумаге.

           Таким образом, издательская деятельность Посольского приказа с момента его возглавления А.С.Матвеевым переходит на качественно новый уровень, который в целом, хотя и в меньших объемах, сохранился и после его отставки. На этот период приходится и наибольшее количество специалистов, привлекаемых со стороны.

           [77-81] ПРИМЕЧАНИЯ оригинального текста