Записные разрядные книги XVII века о жизни государева двора: царские и патриаршие «столы»

Автор
Новохатко Ольга Владимировна
Novokhatko O.V.

Аннотация

Ключевые слова

Шкала времени – век
XVII

Библиографическое описание:
Новохатко О.В. Записные разрядные книги XVII века о жизни государева двора: царские и патриаршие «столы» // Исследования по источниковедению истории России (до 1917 г.): сборник статей / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. А.И.Аксенов. М., 2003. С. 52-63.

Текст статьи

 [52]

Новохатко О.В.

ЗАПИСНЫЕ РАЗРЯДНЫЕ КНИГИ XVII ВЕКА О ЖИЗНИ ГОСУДАРЕВА ДВОРА: ЦАРСКИЕ И ПАТРИАРШИЕ «СТОЛЫ»

           В последнее время после значительного перерыва усилился интерес к бытовой стороне российской истории, в том числе и к жизни царского двора. Казалось бы, все возможные источники по этой теме давно открыты и опубликованы. Но, обратившись к делопроизводственным документам XVII в., мы обнаруживаем новый, практически неисследованный источник, проливающий свет на столь интересный вопрос.

           Речь идет о записных книгах «всяких дел» Московского стола Разрядного приказа. В эти книги, составлявшиеся ежегодно, регулярно записывались все дела по приказу. А поскольку одной из основных функций Разряда было «уряжать», «наряжать» служилых людей при различных придворных церемониях, то и записи о «столах» – официальных обедах у государя и патриарха – занимали значительное место в записных книгах Разряда. Обязанностью Разряда было приглашать чиновных людей на эту церемонию и смотреть за соблюдением всех правил этикета.

           По записным разрядным книгам видно, как этот очень распространенный в первой половине века обычай постепенно отмирал. Наибольшее число столов отмечено в записной разрядной книге (далее – ЗРК; см. список источников в конце статьи) 1-25 столов. В остальные годы царствования Михаила Федоровича у него – по ЗРК 2, 3, 4, 5 соответственно – бывало 13, 11, 9 и 8 столов за год. При Алексее Михайловиче такие приемы стали проводиться реже, самое большее – 11 за год. При детях этого царя они практически исчезли – 1-2 раза в год, да и то не в каждый; в ЗРК 20, 22, 23, 24, 26, 27 таких записей нет совсем.

           Столы бывали как в Москве, так и во время царских походов – в монастырях, подмосковных селах, на походных станах: «Августа в 1 день на праздник Происхождение чеснаго и животворящего креста Господня в Симонове монастыре был у государя стол»[1]; «Сентября в 17 день в селе Ко[53]ломенском на новоселье были у государя у стола бояре[...]»[2]; «В государеве в Вязниковском походе был у государя стол в Володимере»[3].

           Если стол был в Москве, то в записной книге иногда указывалось, в каком помещении он был устроен. Но это касалось лишь некоторых записей об особо торжественных случаях – больших церковных праздниках, рождении, крещении и именинах членов царской семьи: «135 апреля в 25 день был у царя стол в Золотой в болшой в Гроновитой полате на ево государскую радость, на роженье царевны и великие княжны Ирины Михайловны»[4]; «Мая в 6 день был у государя стол в Золотой в меншой полате на крещение государыни царевны и великие княжны Ирины Михайловны»[5]; «Декабря в 25 день на празник Рожества Христова был у государя стол в Столовой избе»[6].

           Чиновные столы у царей в первой половине века были не только чаще, но и многолюднее, чем во второй. В записях поименно перечисляются бояре, окольничие, думные дьяки, дворяне, дьяки – эти чины почти всегда были «у стола»: «135 марта в 1 день на празнество государыни царицы и великие княгини Евдокеи Лукьяновны ангела преподобной Евдокеи были у государя у стола бояре Михайло Борисович Шеин, князь Данило Иванович Мезетцкой. Околничей Ортемей Васильевич Измайлов. Дьяки думные Федор Лихачев, Ефим Телепнев. Ясолничей Богдан Матвеев сын Глебов. Дворяня князь Иван княж Михайлов сын Катырев Ростовской, князь Олексей Трубетцкой, князь Ондрей княж Данилов сын Ситцкой, Лукьян Степанов сын Стрешнев, Иван Петров сын Шереметев (и т.д., 24 человека. – О.Н.). Дьяки Михаило Данилов, Максим Матюшкин»[7]; «Того ж дни был у государя стол на новоселье в ево государевых хоромех. А у стола были бояре князь Иван Борисович Черкаской, Федор Иванович Шереметев, князь Дмитрей Михайлович Пожарской. Околничей Федор Левонтьевич Бутурлин. Диаки думные Иван Грамотин, Федор Лихачев. Яселничей Богдан Матвеев сын Глебов. Дворяне князь Иван княж Михайлов сын Катырев Ростовской, князь Иван княж Ондреев сын Голицын, князь Иван княж Петров сын Буйносов-Ростовской (и т.д., 32 чел. – О.Н.). Диаки Иван Болотников, Михайло Смывалов, Ондрей Вареев (и т.д. – 13 человек. – О.Н.)»[8].

           [54] В 20-30‑е годы к этому, так сказать, постоянному составу приглашенных часто присоединялись представители других категорий служилых людей – стрелецкие головы[9], служилые иноземцы[10], патриаршие дьяки[11], стольники, жильцы[12] и по случаю – сибирские воеводы, воронежский сеунщик[13]. Видимо, включение недумных людей призвано было, по мнению новой династии, продемонстрировать ее общенациональный, надклассовый характер, сплотить вокруг трона всех служилых людей, а не только их верхушку.

           У родинных, именинных столов, а также у столов в честь большого церковного праздника часто бывали патриарх и власти: «135 июля в 12 день на празник государева ангела Михаила Малеина был у государя стол в Золотой в Меншой полате. А у стола был государев отец великий государь святейший патриарх Филарет Никитич Московской и всеа Русии и власти»[14]; «Того ж дни на празник («на Светлое Воскресенье» 25 марта 1649 г. – О.Н.) у государя был стол по Золотой полате, а у стола были Иосиф патриарх Московской и всеа Русии да иеросалимской патриарх[15] Поисея»[16].

           Уже в конце 30‑х годов столы стали малолюднее, прежде всего потому, что к ним реже приглашали недумных людей. Круг присутствовавших за столом ограничивался боярами, окольничими и думными дьяками: «Декабря в 25 день на празник Рожества Христова были у государя у стола бояре князь Борис Иванович Черкаской, князь Иван Ондреевич Голицын, Борис Михайлович Салтыков. Околничие князь Семен Васильевич Прозоровской, Степан Матвеевич Проестев»[17]; «147 июля в 12 день на ангел государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии были у нево, государя, у стола бояре князь Иван Борисович Черкаской, Иван Петрович Шереметев, князь Дмитрей Михайлович Пожарской. Околничией Федор Васильевич Волынской. Диаки думные Федор Федоров сын Лихачев, Иван Офонасьев сын Гавренев, Михаило Данилов»[18]. Недумные чины приглашались теперь к столу только по особым случаям – в качестве награды за службу, после роспуска с южных рубежей по домам: «Октября в 1 день в селе Покровском были у государя у стола бояре князь Иван Борисович Черкаской, князь Петр Александрович Репнин, князь Борис Александрович Репнин, околничей князь Ондрей Федорович Литви[55]нов Мосалской, думной диак Иван Офонасьев сын Гавренев. Дворяне князь Олексей княж Никитин сын Трубецкой (воевода Украинного разряда с Тулы. – О.Н.). Да у стола ж были стольники, и дворяне, и жилцы, которые по наряду 148 году были на государеве службе на Туле и по иным местам в Украинном розряде»[19]; в честь пожалования в чин: «Того ж дни государь пожаловал из стольников во дворяне. И у государя были у стола Тимофей Федоров сын Бутурлин, князь Осип княж Иванов сын Щербатой, Михаило Петров сын Волынской (и т.д. – 15 чел. – О.Н.)»[20].

           В последующие десятилетия у стола были, за редкими исключениями, подобными описанным выше, только думные чины – бояре, окольничие, думные дворяне, думные дьяки[21]. Исключение из всех правил составляют лишь именины царицы Евдокии Федоровны 4 августа 1691 г., широко отмеченные Петром в Преображенском – «в том селе были у стола» все категории служилых и неслужилых людей, от бояр до гостей[22].

           С конца 40‑х годов старые традиции начали нарушаться – чиновные люди стали бывать у государевых столов без мест. Поэтому в записных разрядных книгах они уже не перечислялись поименно, в порядке местнического старшинства. На праздник Пасхи у государя был стол, «а у стола были бояре, и околничие, и думные люди, все без мест»[23]; у именинного стола царевича Алексея Алексеевича был патриарх Никон, «а бояре и околничие и думные люди без мест»[24]; в честь рождения царевны Марии Алексеевны у царя «были столы по комнате, а у стола у великого государя были бояре и околничие все без мест»[25]; у родильного стола царевны Феодосии Алексеевны были митрополит Питирим и власти, касимовский и сибирские царевичи, «бояре и околничие и думные люди без мест»[26].

           С середины 40‑х годов в записях о церемониальных столах появляются указания на чиновных людей, служивших у этих столов, – вопреки утверждению издателей Дворцовых разрядов, писавших: «В разрядах и записных книгах упоминается только, когда был стол и означаются приглашенные к оному люди служилые, состоявшие в ведомстве Разрядного приказа и коих приглашение к царскому столу производилось через Разряд. Но нигде не говорится о чинах Большого Дворца, исправлявших различные должности при каждом столе, потому что и самые столы при дворе находились в ведении приказа [56] сего Дворца, и ему были подчинены чины, которые при сих столах служили, начиная с главного, Дворецкого, который всегда сидел за царским поставцом»[27]. Столы, действительно, находились в ведении Дворцового приказа, и, может быть, поэтому отметки о придворных, исправлявших должности у столов, появляются в записных разрядных книгах лишь со второй половины 40‑х годов и сопровождают далеко не каждую такую запись. Однако у стола служили не только собственно придворные чины, и, кроме того, при исполнении придворных обязанностей между ними возникали местнические споры, разрешаемые только в Разряде. Этим, вероятно, и объясняется тот факт, что сугубо «придворные» сведения попадали в разрядную книгу.

           Первая из встречающихся в записных разрядных книгах записей подтверждает это: «Декабря в 25 день на празник Рожества Христова был у государя стол в Столовой избе. А у стола были бояре Иван Васильевич Морозов, Михайло Михайлович Салтыков, околничей князь Василей Григорьевич Ромодановской. А в столы указал государь смотреть: в болшой стол князь Петр княж Семенов сын Прозоровской, в кривой стол князь Дмитрей княж Алексеев сын Долгорукой. И князь Дмитрей Долгорукой бил челом государю на князя Петра Прозоровского о местех, что князю Петру Прозоровскому велено смотреть в болшой стол, а ему, князю Дмитрею, в кривой стол. И князь Дмитрей Долгорукой за челобитье, что он бил челом на князя Петра Прозоровского, послан в тюрму. А в кривой стол на княж Дмитреево место указал государь смотреть стольнику Ивану Яковлеву сыну Колтовскому»[28].

           В 40‑е годы в записях о царских столах упоминались чины, выполнявшие следующие функции: «А в столы сказывали: в болшой стол – стольники Василей Иванов сын Шереметев да князь Федор княж Микитин сын Борятинской, в кривой стол – стольник Петр Васильев сын Шереметев да князь Юрьи княж Микитин сын Борятинской. Вина нарежал стольник Семен Иванов сын Шеин»[29]; «В стол смотрели стольники: в болшой стол князь Иван княж Ондреев сын Хованской, в кривой стол князь Семен княж Ондреев сын Хованской»[30].

           Во второй половине столетия эти росписи стали полнее:

           «У стола у государева стояли кравчей князь Петр Семенович Урусов да стольник Дмитрей Микитин сын Наумов. Ви[57]на нарежал стольник Михаило Иванов сын Наумов. Пить наливал стольник Борис Васильев сын Бутурлин. В столы смотрили: в болшой стольник князь Василей княж Васильев сын Голицын, в кривой стольник князь Володимер княж Дмитреев сын Долгоруков»[31].

           По некоторым данным исследуемого источника можно предположить, что эти записи о государевых столах иногда переписывались в книгу со столбцов заранее, а затем исправлялись. Так, в ЗРК 1 в записи о столе у царя 25 декабря 1626 г. имена иноземцев – «Ондрей Голубовской, Ондрей Бермацкой, Левонтей Высотцкой, Михайло Желеборской» – зачеркнуты и рядом вписано: «Иноземцы не были». В том же списке имя головы стрелецкого Лукьяна Мясного зачеркнуто, вписан «Ондрей Жуков»[32]. В ЗРК 3 в росписи дворян, бывших у государева стола, «Михайло Матвеев сын Бутурлин, князь Микита княж Михайлов сын Мезетцкой» зачеркнуты и вписан «князь Иван княж Михайлов сын Катырев Ростовской»[33].

           Таким образом, в течение века официальные чиновные столы у царя в своей старинной традиционной форме постепенно ушли из обихода, а, следовательно, отпала необходимость в записях о них, которые могли понадобиться для местнических споров.

           По своему значению присутствие за столом у государя было официальной церемонией, участие в которой считалось большой честью. Приглашением чиновных людей на нее, как указывалось выше, занимался Разряд. К таким официальным церемониям относились и столы у патриарха, присутствие на которых чиновных людей можно определить как почетную обязанность.

           Столы у патриарха устраивались гораздо реже государевых, 1-2 раза в год (исключение составляет время патриаршества Филарета Никитича Романова, тогда столы у него бывали несколько чаще), но просуществовали дольше – до начала 90‑х годов XVII в.[34] Численность и состав приглашенных к столу патриарха ничем не отличались от численности и состава чинов, бывших у царских столов, и, соответственно, также менялись в течение века. Столы патриарха Филарета отличались многолюдностью, на них часто присутствовал царь: «134‑го августа в 15 день, на празник Успения [58] пречистые Богородицы государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии был у стола у отца своего государева у великого государя святейшего патриарха Филарета Никитича Московского и всеа Русии. А с государем были у стола бояре князь Иван Иванович Шуйской, князь Ондрей Васильевич Ситцкой. Околничей Федор Левонтьевич Бутурлин. Думной диак Федор Лихачев. Яселничей Богдан Матвеев сын Глебов. Дворяне князь Иван княж Михайлов сын Катырев-Ростовской, князь Олексей княж Никитин сын Трубецкой (и т.д. – 26 чел. – О.Н.). Голова стрелецкой Михайло Рчинов, сотники ево приказу. Иноземцы Михайло Желиборской, Остафей Граевской, Сава Бахмат, Левонтей Высотцкой. Диаки Иван Болотников, Михайло Данилов, Михайло Смывалов, Иван Грязев, Дементей Образцов, Осип Коковинской»[35].

           К середине века патриаршие столы стали скромнее: «Марта в 18 день, на празник на Вербное воскресенье был у патриарха у Иосифа стол. А у стола был иерусалимской патриарх Поисея. Да у стола были бояре Борис Ивановичь Морозов, князь Юрьи Петровичь Буйносов-Ростовской, Григорей Гавриловичь Пушкин, околничие князь Иван Васильевичь Хилков, Богдан Матвеевичь Хитрой»[36].

           Как уже отмечалось, присутствие думных людей за столом у патриарха расценивалось как одна из обязанностей, поэтому назначались они на эти церемонии самим царем. Такое положение дел отразилось и в записях: «Декабря в 21 день на празник Петра митропролита по государеву указу были у святейшего Иосифа патриарха Московского и всеа Русии у стола бояре князь Алексей Никитич Трубецкой, Василей Иванович Стрешнев, околничей Микифор Сергеевич Сабакин, печатник Федор Федорович Лихачев, диаки думные Иван Гавренев, Михайло Волошенинов, дворяня князь Лев княж Олександров сын Шлекочевской, князь Матвей княж Васильев сын Прозоровской (и т.д., 7 чел. – О.Н.)»[37]; «Апреля в 23 день в среду по указу великого государя царя и великого князя Федора Алексеевича всея Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца у великого господина святейшего Иоакима патриарха Московского и всея Русии у стола были (далее список приглашенных думных чинов. – О.Н.)»[38].

           [59] Уклонение от этой обязанности строго каралось. Так, 14 апреля 1691 г. по царскому указу у патриаршего стола велено было быть двум боярам, окольничему и думному дьяку. Один из бояр, князь Григорий Афанасьевич Козловский, ответил посланым к нему разрядным подьячим, что у стола будет. Но на следующий день он сказал тем же подьячим, «что де за болезнью ему вверх ехать немочно»[39], после чего к нему был послан уже разрядный дьяк с указанием привезти боярина в карете или верхом. Дьяку боярин «сказал, что ему за болезнью в город никоторыми мерами ехать не мочно, и был он в то время в черном платье, а кореты и возники з двора ево прихоронены, и на дворе корет и лошадей не сысканы»[40]. За это кн. Г.А.Козловский был взят со двора и привезен в город к Красному крыльцу на простой телеге. Но боярин из телеги не вышел и посланным к нему разрядным дьякам говорил, «что он за болезнью вверх взотить не может»[41]. Только когда к кн. Козловскому был послан думный дьяк В.Г.Семенов, выяснилась причина «болезни» боярина – местнические счеты с Л.К.Нарышкиным (вторым боярином, приглашенным к столу – О.Н.). Князь объяснил, что «де з боярином со Львом Кириловичем в товарыщах быть он готов, только за болезнью своею вверх итить и у стола быть он не сможет и черного платья с себя не сложит»[42]. Тогда по указу государей он был из телеги взят и отнесен в патриаршую Крестовую палату, но и там не прекратил «сопротивления»: «...в Крестовой лежал на полу многое время и у стола не сидел, и к нему посылан розрядной дьяк Перфилей Оловенников, и ведено ево за стол посадить неволею, и он, боярин, за столом о себе не сидел, а держали иво розрядные подьячие». В тот же день цари Иван и Петр Алексеевичи указали за ослушание лишить его чести, боярства, «и написать з городом по Серпейску. И о том ему после стола свой великих государей указ сказать». Указ был сказан на площади у Красного крыльца, «чтоб, на то смотря, и иным впредь так делать было неповадно»[43].

           В 90‑е годы записными разрядными книгами не отмечено и столов у патриарха, записаны только панихидные столы – старинные «покормы» патриарху и духовным властям, которые давались в дни поминовения царей или членов их семей. В прежние времена царь не только присутствовал на [60]этих торжественных столах, но и стоял перед владыкой и из своих рук угощал его[44]. В правление царей Ивана и Петра Алексеевичей эта обязанность препоручалась думным и ближним людям: 30 января 1694 г. царь Иван Алексеевич слушал в Архангельском соборе панихиду по отцу, «а на завтрее того дня генваря в 31 день» патриарха кормил князь Андрей Иванович Голицын[45]; 26 апреля 1697 г. в Архангельском же соборе панихиду по Федоре Алексеевиче служил астраханский митрополит, «а за зборы ево, митрополита, кормил думной дьяк Гаврило Федоров сын Деревнин»[46].

           Как и царские столы, столы у патриарха постепенно утрачивали свое значение торжественных официальных церемоний, и в конце века записи о них исчезают со страниц ЗРК.

           Придворные церемонии фиксировались в записных разрядных книгах, во-первых, для того, чтобы обратиться к ним за справкой в случае местнических счетов или вопросов по устройству таких церемоний, и, во-вторых, что было важнее, для того, чтобы зафиксировать саму деятельность Разряда по устроению этих церемоний.

           Как было отмечено, во многих записях о столах указывалось, в каком помещении дворца происходила церемония. И.Е.Забелин в книге «Домашний быт русских царей...» писал, что «в отношении торжественных действий и обрядов, происходивших в больших государевых палатах, первое место с конца XVI столетия принадлежало Грановитой. [...] В ней давались торжественные посольские аудиенции и государевы большие церемониальные столы», в том числе «брачные, родинные, крестинные, праздничные и посольские»[47]. «Меньшая золотая была парадною приемною залою цариц. [...] В ней по преимуществу происходили торжества семейные, родинные и крестинные столы для боярынь [...] Столовая изба, или палата, по своему назначению была меньшею парадною залой, назначенною преимущественно для государевых чиновных столов, но в ней происходили также приемы духовенства, бояр и других лиц, особенно же иноземных посланников и гонцов. Иногда государь жаловал здесь бояр, окольничих, думных людей и других чиновников именинными пирогами»[48]. Судя по записным разрядным книгам, для XVII в. картина складывалась несколько иная. Большинство праздничных столов, в том числе крестинные, [61] именинные, на праздники Богоявления, Рождества, Крещения, Пасхи происходили в Столовой палате[49].

           Из семейных торжеств в Грановитой палате чаще всего отмечались родинные столы царевичей и царевен[50], да и то не всегда – они проходили и в Столовой палате[51], и в комнате[52]. Вместе с тем, в Грановитой палате могли быть и царицыны столы: 5 февраля 1660 г. был «родилной стол» царицы Марии Ильиничны «по Болшой Золотой Грановитой полате»[53]. В основном же в Грановитой палате отмечались лишь исключительно важные торжества – венчание на царство, объявление наследников престола, свадьбы царей, по-ставление патриархов и т.п. (в сохранившихся записных разрядных книгах записей о них нет).

           Итак, придворные обязанности думных людей, а также вообще московских чинов, составляли значительную часть их служебной деятельности, хотя большинство их не числилось в собственно придворном штате (как дворецкий, кравчий, чашник и проч.), что отмечал В.О.Ключевский: «Кроме приказного управления, у думных людей было в столице много дел, для которых не существовало постоянных учреждений. Отправление таких дел носило вполне удельный характер, и в них, может быть, всего явственнее сказывался дух старой московской администрации, деятельной, хотя и не умевшей выработать себе твердых форм и постоянных правил, старавшейся руководить не только политической, но и нравственной жизнью общества»[54].

Список источников

ЗРК 1. 7134-7135/1626-27. РГАДА. Ф. 210. Оп. 6а. Д. 1; ЗРК 2. 7142/1633-34. Там же. Д. 2; ЗРК 3. 7145/1636-37. Там же. Д. 3; ЗРК 4. 7147/1638-39. Там же. Д. 4; ЗРК 5. 7149/1640-41. Там же. Д. 5; ЗРК 6. 7155/1646-47. Там же. Д. 6; ЗРК 7. 7157/1648-49. Там же. Д. 7; ЗРК 8. 7158/1649-50. Там же. Д. 8; ЗРК 9. 7163/1654-55. Там же. Д. 9; ЗРК 10. 7168/1659-60. Там же. Д. 10; ЗРК 11. 7169/1660-61. Там же. Д. 11; ЗРК 12. 7170/1661-62. Там же. Д. 12; ЗРК 13. 7171/1662-63. Там же. Д. 13; ЗРК 14. 7173/1664-65. Там же. Д. 14; ЗРК 15. 1715/1666-67. Там же. Д.15; ЗРК 16. 7177/1668-69. Там же. Д. 16; ЗРК 17. 7179/1670-71. Там же. Д. 17; ЗРК 18. 7182/1673-74. Там же. Д. 18; ЗРК 19. 7187/1678-79. Там же. Д. 19; ЗРК 20. 7190/1681-82. Там же. Д. 20; ЗРК 21. 7192/1683-84. Д. 21; ЗРК 22. 7193/1684-85. Там же. Д. 22; ЗРК 23. 7195/1686-87. Там же. Д. 23; ЗРК 24. 7196/1687-88. Там же. Д. 24; ЗРК 25. 7199/1690-91. Там же. Д. 25; ЗРК 26. 7202/1693-94. Там же. Д. 26; ЗРК 27. 7205/1696-97. Там же. Д. 27.

           [62-63] ПРИМЕЧАНИЯ оригинального текста