Исследования по источниковедению истории России (до 1917 г.) : сборник статей памяти В.И.Буганова / Российская академия наук, Институт российской истории; редкол.: Н.М.Рогожин (отв.ред.), Ю.П.Глушакова (отв. секр.), А.И.Аксенов, Ю.А.Тихонов, Л.B.Разумов. М.: ИРИ РАН, 2001. 300 с. 18,75 п.л. 15 уч.-изд.л. 300 экз.

Вспомогательные исторические дисциплины в контексте современных проблем источниковедения

Автор
Соболева Надежда Александровна

Аннотация

Ключевые слова

Шкала времени – век
XX

Библиографическое описание:
Соболева Н.А. Вспомогательные исторические дисциплины в контексте современных проблем источниковедения // Исследования по источниковедению истории России (до 1917 г.): сборник статей памяти В.И.Буганова / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. Н.М.Рогожин. М., 2001. С. 49-64.

Текст статьи

[49]

Н.А. Соболева

ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ДИСЦИПЛИНЫ В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННЫХ ПРОБЛЕМ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ[*]

 

           Вспомогательные исторические дисциплины и источниковедение неразрывно связаны. До недавнего времени в этом никто из историков не сомневался, о чем свидетельствовали многочисленные конференции, симпозиумы и прочие совещания ученых по источниковедению, в повестке дня которых неизменно присутствовали и проблемы вспомогательных исторических дисциплин. Им (причем чаще всего речь шла о комплексе, в который включались от 40 до 80 наименований) присваивалось название источниковедческие, специальные, дисциплины источниковедческого плана и т.д.[1] Виднейшие отечественные историки, среди которых А.А.Зимин, Л.В.Черепнин, В.Л.Янин, С.М.Каштанов, С.О.Шмидт, считали для себя обязательным высказать суждение о важнейших, с их точки зрения, направлениях развития вспомогательных исторических дисциплин. В.И.Буганов также неоднократно обращался к данной проблематике, признавая значимость этих исторических дисциплин в контексте источниковедческого исследования в целом, а также — конкретного развития каждой из них.

           Став во главе Сектора источниковедения истории СССР дооктябрьского периода в 1975 г. и сразу же определив направление его работы, В.И.Буганов не исключил вспомогательные исторические дисциплины из общего плана деятельности руководимого им сектора, а напротив, акцентировал внимание на важности их разработки. Об этом он пуб[50]лично заявлял как на источниковедческих конференциях[2], так и на страницах научных журналов[3], подчеркивая: вспомогательные исторические дисциплины изучают те же исторические источники, что и источниковедение, но — разновидности этих источников, или же исследуют источники под определенным углом зрения. Вспомогательные исторические дисциплины были включены в приоритетные источниковедческие программы вновь созданного сектора. Причем Буганов как его руководитель не акцентировал внимание на какой-то «главной» группе источников, хотя известны его пристрастия к летописям или разрядным книгам. Он не делил источники на более значимые и менее значимые, ибо как истинный историк и источниковед осознавал всеобъемлющую роль источника в историческом исследовании, при решении самых разных проблем, к которым сам, на первый взгляд, не имел прямого отношения.

           В своих программных выступлениях и статьях о задачах источниковедения В.И.Буганов выделял ряд тем и проблем, которые, по его мнению, требовали целенаправленной разработки. В частности, он указывал на необходимость составления справочников по филиграням, сетовал на недостаточность разработки метрологии и хронологии, на неопубликованность указателя по палеографии (составленного В.Павловым-Сильванским), на отсутствие справочных библиографических работ по вспомогательным историческим дисциплинам. Особенно важной для него казалась генеалогия и он ратовал за публикацию генеалогических источников — основных редакций родословных книг, росписей родов, поданных в Разрядный приказ в конце XVII в., семейных архивов. «Хорошо бы, — также замечал Буганов, — издать печати XIV-XVI вв., хотя бы псковские и московские. Восковые печати ветшают, их издание насущно необходимо. Совершенно не изучены изображения на так называемых «личных печатях» XIV-XVI вв.»[4].

           Это были не только абстрактные пожелания, но и вполне конкретные действия по осуществлению «задумок». В 1975 г. Виктор Иванович написал предисловие, являясь ответственным редактором, к сборнику статей «Историческая геогра[51]фия России XII — начала XX в.» (М., 1975), и рецензию на книгу Б.А. Рыбакова «Русские карты Московии конца XV — начала XVI в.» (М., 1975 // Преподавание истории в школе. Вып. 5, 1975. С. 114-116), показав себя знатоком исторической географии. Через несколько лет он вернулся к данным сюжетам: в 1981 г. — он ответственный редактор и автор предисловия к сборнику «Историческая география России XVIII в.» (Ч. 1-2. М., 1981), в 1985 г. — ответственный редактор книги В.Л.Егорова «Историческая география Золотой Орды в XIII-XV вв.» (М., 1985).

           Интересовали В.И.Буганова филиграни (автор предисловия к работе «Водяные знаки рукописей России XVII в.: По материалам Отдела рукописей ГИМ». М., 1980), палеографические исследования (при его участии и поддержке был опубликован сборник «История и палеография» Ч. 1-2. М., 1993), хронология (статья о древнерусском календаре в газете «Вечерняя Москва», 1971, 25.XII; Рец на книгу: Пронштейн А.П., Кияшко В.Я. Хронология. М., 1981 // СА, 1982, № 6), ономастика (редактирование и вступительная статья к книге С.Б.Веселовского «Ономастикон: имена, прозвища, фамилии Древней Руси». М., 1974), нумизматика (оппонировал диссертации), фалеристика.

           Однако особое внимание В.И.Буганов уделял тем вспомогательным дисциплинам, которые разрабатывали сотрудники сектора. Под его руководством и при научном редактировании опубликован коллективный справочник «Библиография трудов по отечественному источниковедению и специальным историческим дисциплинам, изданных в XVIII в.» (М., 1981). Он принимал участие в редактировании сборника «История и генеалогия» (М., 1977). Буганов являлся ответственным редактором книг А.И.Аксенова по генеалогии российского купечества (1988, 1993), подготовленных в руководимом им подразделении, а также — книг Н.А.Соболевой по геральдике и сфрагистике (1981, 1985, 1992). Проявляя неформальный интерес к вышеназванным «редким» дисциплинам и всячески способствуя их разработке, В.И.Буганов считал необходимым пропагандировать труды специалистов своего подразделения, печатая рецензии на их работы в различных изданиях[5]. Благодаря В.И.Буганову [52] как руководителю источниковедческого подразделения плодотворно в научном отношении сложилась судьба «разработчиков» ряда вспомогательных исторических дисциплин. Он поощрял и способствовал публикациям многочисленных рецензий, отзывов на ряд учебных пособий и монографических изданий по вспомогательным историческим дисциплинам, превратив руководимый им сектор, а затем источниковедческий Центр, в такое научное подразделение ИРИ РАН, где вспомогательные исторические дисциплины эволюционировали в контексте развития источниковедения в целом.

           С начала 90-х гг. происходят заметные изменения в оценке подходов к изучению источников, о чем свидетельствуют результаты конференций памяти В. И. Буганова. Вспомогательные исторические дисциплины на современном этапе (1990-1998 гг.) также претерпевают в своем развитии своеобразное перепрофилирование. Это касается прежде всего выбора тематики исследования, ее значительного расширения и «приземления».

           На смену научным дискуссиям о структуре взаимоотношений вспомогательных исторических дисциплин и источниковедения, взаимодействия отдельных дисциплин между собою, «отпочкованиях» и интеграции, методике исследования, т.е. интереса к вопросам теоретического плана, характерным для этой области знаний в 70-80-е гг., пришли сугубо практические, «сепаратные», конференции. Имеются, правда, исключения. Среди последних можно назвать, например, научную конференцию «Вспомогательные исторические дисциплины: высшая школа, исследовательская деятельность, общественные организации», проведенную в Российском государственном гуманитарном университете в 1994 г. Судя по опубликованным тезисам (М., 1994), конференцию можно охарактеризовать как типичное вузовское совещание, прокламирующее, с довольно эклектичной трактовкой методики исследования.

           Как правило, следствием, а одновременно и причиной, вышеназванных тематических конференций, является высокий уровень развития обсуждаемой дисциплины. Действительно, ряд традиционных вспомогательных исторических [53] дисциплин в настоящее время проявил себя в издании как теоретических трудов, так и в публикациях источников, например, историческая география, где публикация карт и чертежей, публикация справочников (Борисовская Н.Ан. Старинные гравированные карты и планы XV-XVIII вв. М., 1992; Кусов B.C. Чертежи земли Русской XVI-XVII вв. Каталог-справочник. М., 1993; Старков В.Ф. О новой карте Московии, 1525 г. // Отечественные архивы. 1994. № 4) соседствует с научными исследованиями типа: Янин B.Л., Бассалыго Л.A. «Пусторжевская земля в XV в.: территория и границы...», «Великолукская земля в XV в.» (Отечественная история. 1993. № 5; 1995. № 6) и изданием архивных материалов (например: Плигузов А.И. «Текст — Кентавр о сибирских самоедах» М., 1993; Васильев Ю.С. «Дозорная книга посада Вологды» — наиболее раннее из известных дошедших до настоящего времени описаний Вологды начала XVII в. — Великий Устюг. Краеведческий альманах. Вып. 1. Вологда, 1995; и др.).

           Историческая география в какой-то мере по интересу к ней уступает первенство исторической демографии, где тоже можно назвать целую серию работ от проблемных (Горская Н.А. Историческая демография России эпохи феодализма. Итоги и проблемы изучения. М., 1994) до энциклопедических изданий (Народонаселение России. Энциклопедический словарь. М., 1994; Народы России. Энциклопедия. М., 1994).

           Топонимика и ономастика в целом идут в ногу со временем. Наряду с переизданием таких известных работ, как словарь Унбегауна, выпускаются новые, например, Тихонов А.Н., Бояринова Л.З., Рыжкова А.Г. «Словарь русских личных имен». (М., 1995); Никонов В.А «Словарь русских фамилий» (М., 1993). Очень много работ по этим дисциплинам выходит в провинции: Чайкина Ю.И. «Вологодские фамилии». (Вологда, 1995); «Родные сердцу имена. Ономастика Карелии». (Петрозаводск, 1993).

           Несомненный интерес ономастика и топонимика вызывают у местной интеллигенции не только русского, но и других народов России, о чем говорит выпуск работ в местных издательствах: Байрамкулов А.М. «К истории аланской [54] ономастики и топонимики» (Черкасск, 1995); Ионова С.Х. «Абазинская топонимика» (Черкасск, 1993).

           «Не убывают» также нумизматические труды, в которых, естественно, превалирует публикация источника, будь то описание клада или же сводки кладов, корпуса монет (античные монеты). Подобные работы свойственны прежде всего центральным нумизматическим учреждениям (ГИМ, Эрмитаж), однако, они имеют весьма обширную географию — от Севера до Юга России (Прокопенко Ю.А. Клады и находки единичных монет на территории Ставропольского края и Карачаево-Черкессии // Из истории Ставропольского края. Сб. Ставрополь, 1995; Быков А. Памятники нумизматики в музеях Вологодской области (XVI-XVII вв.). Вологда. Ч. 1-2, 1992; Клады земли ярославской. Ярославль, 1995).

           Прекрасны нумизматические переиздания источников: Орешников А.В. «Русские монеты до 1547 г.» (М., 1896. Переизд. М., 1996). К нумизматике, как известно, относятся бумажные денежные знаки, медали, ордена советские, русские, теперь выделены награды белого движения, иностранные ордена, боны, современные деньги. По всем этим разделам в настоящее время имеется многочисленная справочная литература.

           Наряду с традиционными дисциплинами, к которым относятся как пример вышеназванные, можно отметить всплеск интереса к отдельным знаниям, обусловленный социально-политическими сдвигами в нашем обществе. Это в первую очередь иконография. В этой области опубликованы ряд работ обобщающего характера (Бобров Ю.Г. Основы иконографии древнерусской живописи. СПб., 1995; Искусство Древней Руси: проблемы иконографии. М., 1994), а также — статей, посвященных отдельным произведениям иконописи, истории их появления, как правило, это сопровождается публикацией памятника, изучением иконостасов ряда храмов (Пуцко В.Г. Древние храмовые иконы Успенского собора в Великом Устюге (генезис иконографии); К.Онаш. Иконостасы Великого Устюга. Публикация обеих работ: Великий Устюг. Краеведческий альманах. Вып. 1. Вологда, 1991).

           К новым направлениям можно отнести колоколоведение, которое включает в себя описание колоколов по архивным [55] данным, их техническую и технологическую разработку (описание производства), публикацию нот колокольного звона, исторически прослеженные судьбы звонарей и т.д. (см., например: Колокола и колокольни Ростова Великого. Сообщения Ростовского музея. Вып. VII. Ярославль, 1995; Колокола России. Альбом. М., 1995).

           Трудно сделать обзор всей вышедшей литературы по вспомогательным историческим дисциплинам. Это десятки работ, публикаций архивных источников из центральных и местных архивов.

           Расширение и изменение тематики работ, отражающих проблемы вспомогательных исторических дисциплин, происходит в рамках реорганизации направленности исторического исследования, а именно, все усиливающегося приоритета исторического краеведения. В результате в современной историографии наличествуют многочисленные издания с местной тематикой, охватывающие огромные пространства от Владивостока до Калининграда и от Архангельска до Кубани, Ставрополья. В этих краеведческих сборниках статей, альманахах, журналах публикуются материалы по вспомогательным историческим дисциплинам, публикуются источники, обнаруженные в местных архивохранилищах. Следует отметить, что в изданиях Вологодской области, некоторых региональных изданиях Нечерноземья публикация источников выполнена на самом высоком археографическом уровне.

           В целом, выпуск подобных трудов можно оценить как положительное явление в историографии. Однако уровень многих публикаций снижается из-за местных амбиций, проявляющихся при характеристике собственной деятельности, неадекватной оценки подобной работы «в центре», зачастую непрофессионализма, подмены научного подхода новациями, прикрытыми «альтернативным» взглядом на проблему или флером патриотизма.

           Так, в издающемся в Пензе альманахе «Земство» Л.В.Рассказова в статье «Корни и ветви: размышления о краеведческой генеалогии», ратуя абсолютно правильно за исследование местных архивов, в частности, документов дворянских депутатских собраний, подчеркивая заинтересованность в [56] них краеведов, пишет: «До столичных академических изданий им (краеведам - Н.С.) было не дотянуться, да в них (академических изданиях) генеалогическая тема не стала популярной. Поколенные росписи, даты, описи владений, формулярные списки оставались невостребованными и перестали изучаться»[6]. Это не так. Давно уже в «академических» трудах все эти типы документов присутствовали, как и сама генеалогическая тема.

           Другой пример. В журнале «Идель» (1994, № 11/12) опубликована статья Фаизова (С. Фаиз) «Тугры — гербы крымского ханского двора», в которой утверждается вопреки всем отечественным и западноевропейским исследованиям, вопреки, без сомнения, известным автору трудам историков «центра» о гербах, что русские цари посылали и принимали тугры в качестве гербов крымских ханов. Данные домыслы выдаются за новшество, публикуются рисунки разных видов тугры, и это при том, что известно: графическим, художественным признаком герба является гербовый щит, с изображенной на нем фигурой. Подобные примеры можно продолжить.

           Означенные «новые веяния» в значительной степени коснулись двух дисциплин, получивших научную разработку в последние годы в стенах ИРИ РАН — генеалогии и геральдики. В настоящее время они больше, чем какая-либо другая вспомогательная историческая дисциплина, пользуются вниманием в российском обществе. Однако научный интерес предшествующих двух десятилетий, который пришел на смену определенной недооценке «неактуальных» генеалогии и геральдики и результатом которого явились монографические исследования по данным дисциплинам, уступил место практике составления родословий и гербов (личных, корпоративных, учрежденческих и т.д.). Интерес к геральдике и генеалогии в настоящее время «отражает не только просыпающуюся историческую память, но и... некоторые реорганизационные и корпоративные процессы в современном российском обществе»[7]. Эти процессы влияют на становление многочисленных генеалогических обществ, дворянских и купеческих объединений, ассоциаций гербовладельцев, всевозможных геральдических союзов и обществ любителей [57] генеалогии и геральдики. Многие из них обладают собственными печатными органами, личными малыми издательствами и проч. Поэтому печатной продукции по названной тематике великое множество.

           Несомненно, среди этих изданий имеются вполне научные, где печатаются статьи и публикации источника, подготовленные профессионалами-историками. Можно назвать серийные издания: «Историческая генеалогия» (Екатеринбург), «Река времен» (Москва), «Архив русской истории» (Москва), «Из глубины времен» (Санкт-Петербург), где помещены великолепно подготовленные научные публикации по генеалогии. Нельзя оставить без внимания целую серию книг француза Ж.Феррана, о русских дворянских родах «в лицах» с публикацией многочисленных фотографий, предоставленных потомками известных фамилий[8]. Исследователи российских дворянских родов вряд ли обойдутся без фундаментальных работ сотрудников Российского государственного архива древних актов (Эскин Ю.М. Местничество в России XVI-XVII вв. Хронологический реестр. М., 1994; Антонов А.В. Родословные росписи конца XVII в., М., 1996). Но все же основное место среди работ с генеалогической тематикой занимают росписи и родословия, представляющие собой лишь самую первую ступень научного генеалогического исследования. При подобном подходе последующие ступени, кстати, могут и не появиться, и увлечение генеалогией остановится на уровне любительства.

           Если генеалогию захлестывает волна составления родословий, то в геральдике приоритетным является создание гербов. Государственная и территориальная геральдика в настоящее время регламентируются официальными нормами (за этим наблюдает специальная Геральдическая служба при Президенте России — Консультативный совет). Составление же личных, корпоративных гербов, гербов учебных заведений и т.д. полностью отдано на откуп преимущественно дилетантам, ибо утерянное после 1917 г. герботворчество восстанавливается с трудом. В какой-то мере любительские издания: «Гербовед» (орган Русской геральдической коллегии), «Герольд» (Альманах гильдии геральдистов и гербовладель[58]цев) способствуют возрождению геральдического искусства — там публикуются неплохие рисунки гербов, воинских эмблем и других знаков. Однако любительские статьи по истории гербов, содержащиеся в этих изданиях, не способствуют развитию геральдики-науки.

           Интерес к старым гербам породил многочисленные переиздания отечественной литературы по геральдике. Переиздана работа А.Б.Лакиера «Русская геральдика» (СПб., 1855. Переиздан.: М., 1990), «Общий гербовник дворянских родов Российской империи», т. 1-3 (СПб., 1992-1993), «Малороссийский гербовник» В.К.Лукомского и В.Л.Модзалевского (Киев, 1993), ряд работ В.К.Лукомского и др.

           Научных изданий по геральдике, тем более монографического плана, однако, не прибавляется. В последние годы начал активно функционировать Центр гербоведческих и генеалогических исследований в Институте всеобщей истории РАН, где предпринимаются попытки развивать именно научное направление в исследовании гербов, печатей, знамен и т.д. Центр выпустил специальный научно-информационный бюллетень[9]. Думается, что доклады, прочитанные на заседаниях Центра, их творческое обсуждение могут составить серьезную базу для развития научного геральдического знания.

           Проблемная постановка вопроса о публикациях источников, появившихся в отечественной историографии в период с 1990 по 1998 г., в отношении вспомогательных исторических дисциплин выглядит в действительности не слишком корректно. Ибо почти любое исследование в этой области обусловливается наличием каталога, корпуса, изобразительного ряда и т.д. Тем не менее издание письменных источников в ряде случаев является приоритетным по сравнению с публикацией предмета исследования той или иной вспомогательной дисциплины.

           Приведу некоторые примеры. Н.П.Лихачев, известный специалист в области вспомогательных исторических дисциплин, в частности сфрагистики, исследовавший, как известно, металлические буллы, написал несколько работ и по воскомастичным печатям, естественно с их публикацией. [59] Хотя исследований о воскомастичных печатях в России было мало, и Лихачев, казалось бы, мог публиковать любую встретившуюся ему печать, он прекрасно понимал, что нельзя составить реальную картину развития на Руси этого типа печатей, пока не имеется широкого спектра всех воскомастичных оттисков, как это было с древнерусскими буллами. Лихачев пишет, что работа в этой области затруднена «из-за отсутствия справочных книг для актовых изданий, систематических реестров изданных и неизданных документов, разбросанности издаваемых документов в весьма значительном числе журналов и в еще гораздо большем числе разных серий не периодических и отдельных книг и брошюр»[10]. Отсутствие целостности, определенной системы в издании документов (по какому бы принципу — по фондам, по разновидностям документов, по территориально-политическому признаку они ни публиковались) мешало созданию сводов печатей и, таким образом, являлось своеобразным тормозом развития в России сфрагистики как научной дисциплины.

           Только осуществленные в послевоенные десятилетия издания русских актов XIV — начала XVI в., охватывающие практически все известные к настоящему времени акты данного хронологического периода (АСЭИ Северо-Восточной Руси. М.; Л., 1952-1964. Т. I-III), предопределили изучение сфрагистического материала этого времени[11]. Целостность документального комплекса обусловила разработку сфрагистики данного региона. (Под сфрагистикой региона [польский термин] понимается комплекс памятников сфрагистики, принадлежащих к определенной территории, которая представляет собой особую область и вместе с тем самостоятельную единицу территориальной организации, главным образом политико-административную, которую отличают особенности экономические, социальные, культурные и этнические. Сфрагистику региона составляют печати лиц и институтов, связанных общей территориальной принадлежностью в определенный хронологический период)[12].

           Еще пример. Среди вышедших за последний год работ выделяется труд по фалеристике С.Б.Патрикеева, А.Д.Бойновича «Нагрудные знаки России». (М., 1995). Книга пре[60]красно издана, с цветными изображениями в виде каталога нагрудных знаков XIX - начала XX в. В это время система нагрудных российских знаков достигла апогея, охватив практически все структуры Российской империи, государственную службу, общественно-благотворительные организации, союзы, комитеты, высшие учебные заведения и т.д. Также существовало большое количество памятных знаков — коронационных, юбилейных. Они выполняли роль награды, поэтому изготовлялись из драгоценных металлов — золота, серебра. Знаки выпускались небольшими сериями. Издатели этой книги — коллекционеры. Они признали, что далеко не все знаки имеются в частных коллекциях, тем более — в музейных. Им пришлось выявлять в архивах документы о присвоении знака, сверять с наличествующими экземплярами, ибо архивная обработка материала по этим знакам (их документация) никогда не была сделана. Нет и полных списков о награжденных тем или иным знаком. При всем стремлении авторов сделать свою книгу весомее, она так и не стала научным трудом, а в результате данный каталог — это своеобразная иллюстрация существования института нагрудных знаков, но не доскональное их изучение, на что претендуют авторы.

           В области дворянской геральдики сложность научных занятий в значительной степени объясняется отсутствием публикации 11 томов (11-21) Общего российского дворянского гербовника, который является исходным материалом для изучения гербов. И напротив, существование книги П.П.Винклера «Гербы городов, губерний, областей и посадов Российской империи» (СПб., 1900) позволило разрабатывать проблемы городских гербов.

           Предварительная публикация письменных источников по целому ряду дисциплин, таким образом, способствует их научному становлению.

           Зависимость от публикации письменных источников ощущают многие специальные дисциплины, имеющие предметом своего исследования вполне конкретный вещественный материал, однако, не все. Такие дисциплины, как нумизматика, древнерусская сфрагистика, в известной мере геральдика (ее изобразительный ряд) для своего развития [61] требуют создания прежде всего научного каталога. Какова бы ни была публикация отдельных булл, монетных кладов, отдельных личных и территориальных гербов, осуществляемая в большом количестве на местах в рамках краеведения, по своей значимости в развитии научности дисциплины эти публикации никогда не поднимут ее на ту высоту, которую предоставит исследователю составляемый, как правило, в течение длительного времени научный каталог (корпус, свод).

           В 1998 г. вышло довольно много различных каталогов монет, наград. Некоторые — откровенно коллекционерские, например, каталог «Талеры мира. (1601-1993)», в котором наряду с подлинными талерами — крупными серебряными монетами, которые начали чеканить в Иоахимстале в начале XVI в., содержатся доллар, рубль Петра I, рубль 1924 г., французский экю, эстонские 10 крон и проч. с указанием вариантов, но главное — цен. Вряд ли подобный каталог развивает науку — нумизматику. Довольно интересны фалеристические каталоги, которые при определенных разработках могут способствовать превращению фалеристики в научную дисциплину.

           Однако в 1997-1998 гг. опубликованы три работы, в основе которых лежат действительно научные каталоги. Они — показатели эволюции нумизматики, сфрагистики, геральдики. 1. Фролова Н.А. «Монетное дело Боспора (середина I в. до н.э. — середина IV в. н.э.)». (Ч. 1-2. М., 1997). Это труд нескольких десятилетий. Автор составила полный каталог монет всех боспорских царей, в результате обследования музейных собраний и частных коллекций как у нас в стране, так и за рубежом. Это не просто описание каждой монеты, ее вариантов, но и поштемпельный анализ, а также химический анализ монетного металла. Монетное дело рассматривается в связи с денежным обращением. Впервые в самом широком плане привлечены монетные клады, которые обрабатывала Фролова и которые не только демонстрируют состав денежных средств, обращавшихся на Боспоре, но и позволяют затронуть вопросы потребления иностранных монет, собственно римских. Рассмотрены иконографические сюжеты, встречающиеся на монетах. Словом, целый кусок жизни Бос[62]пора, не зафиксированный другими источниками, представляет собой составленный каталог. Работа Н.А.Фроловой — несомненный вклад в научную нумизматику, прежде всего — античную, в мировом масштабе.

           2. Янин B.Л., Гайдуков П.Г. «Актовые печати Древней Руси. X-XV вв.». (Т. III. М., 1998). Первые 2 тома, как известно, вышли в 1970 г. В новом томе — те же хронологические рамки, те же разделы. В основе лежит свод печатей, обнаруженных при раскопках или приобретенных в 1970-1996 гг.; даны их прорисовки, прекрасные фотографии с увеличением. Всего 1130 печатей, более 800 номеров. Авторы вводят в научный оборот 370 вариантов, ряд новых разрядов, ранее неизвестных, соответствующих каждому административному институту, печати Полоцка, Пскова, Смоленска, а также новые находки: печать Ярослава Мудрого с его портретом, печать внука Ярослава Мудрого — Ярослава Святославича. Среди новых разрядов — печати новгородских служилых князей (литовские, белозерские, смоленские), печати ладожских наместников. Дается иная трактовка 250 печатей «новгородских тиунов» и «тиунов великого князя». В каталог включены редчайшие печати купеческих старост, «печатников» — нотариев X в.

           3. Соболева Н.А. и другие. «Гербы городов России». (М., 1998). Альбомная часть (каталог) включает более трехсот рисунков городских гербов, сведения о которых были получены по запросам Геральдической комиссии при Отделении истории РАН, разосланным во все российские города. В это число вошли как старые гербы, составленные в конце XVIII- XIX в., так и городские знаки, созданные в советское время. Рисунок герба сопровождает описание последнего, выполненное по геральдическим канонам и с использованием классической геральдической терминологии. Дана краткая справка о времени составления герба и авторах рисунка. Кроме того, каждый герб краткая историческая справка о городе, в которой иногда можно найти объяснение гербовой фигуры. В подобном виде публикация российских городских гербов предпринята впервые. Общие вопросы городской геральдики рассматриваются в четырех очерках, посвящен[63]ных истории городских символов на протяжении нескольких столетий. Столь подробная информация о городской геральдике должна исключить многие домыслы в отношении возникновения и эволюции в России института герба в целом, а также — попытки «удревнения» городских знаков.

           Проведенная эвристическая работа и анализ большинства трудов по вспомогательным историческим дисциплинам, опубликованных за последние восемь лет, позволяют заключить, что изменения в общественной жизни нашего Отечества повлекли за собой изменение формы и тематики научных исследований и публикаций в названной области. Возвращение исторической памяти влечет за собой переиздание редких книг, расширение тематики исследований. Ориентация на «местный колорит» имеет много положительных моментов: разнообразие круга проблематики, находки новых документов в местных архивах, раскрытие ранее запретных тем и т.д. Однако существует опасность качественного изменения исследований. Отрицание теории, переориентировка на фактологию исключают источниковедческий аспект, чему способствует также публикация источников без надлежащего научного комментария.

 

           [63-64] ПРИМЕЧАНИЯ оригинального текста