К вопросу о времени и обстоятельствах составления боярского списка 1611 г.

Автор
Лисейцев Дмитрий Владимирович

Аннотация

Ключевые слова

Шкала времени – век
XVII

Библиографическое описание:
Лисейцев Д.В. К вопросу о времени и обстоятельствах составления боярского списка 1611 г. // Исследования по источниковедению истории России (до 1917 г.). К 80-летию члена-корреспондента РАН В.И.Буганова: сборник статей / отв. ред. Н.М.Рогожин. М., 2012. С. 50-59.

Текст статьи

[50]  

Д.В. Лисейцев

К ВОПРОСУ О ВРЕМЕНИ И ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ СОСТАВЛЕНИЯ БОЯРСКОГО СПИСКА 1611 ГОДА

           Боярский список 1611 г. занимает особое место в ряду исторических источников по истории Смутного времени начала XVII в. Это единственный боярский список эпохи Смуты, сохранившийся в значительной степени. Этот источник был известен еще Г.Ф. Миллеру, который снял с него копию и озаглавил его как «Боярской список 119 году, сочинен до Московского разоренья при литве». Этот ценный документ был опубликован дважды: в первый раз, в 1895 г., Н.П. Лихачевым по копии Миллера, а несколько позже, в 1909 г., [51] В.Н. Сторожевым по архивному подлиннику[1]. Глубокому источниковедческому анализу боярский список подверг современный исследователь А.А. Булычев. Ученый пришел к выводу, согласно которому боярский список составлялся в несколько этапов: основной текст был написан не позднее октября 1610 г.; до февраля – марта 1611 г. он пополнялся пометами. После начала осады Москвы силами I Ополчения, по мнению А.А. Булычева, список перестал соответствовать реалиям, т.к. многие члены Государева двора отъехали в лагерь ополченцев. Наконец, последний пласт помет в боярском списке появился в первые годы царствования Михаила Федоровича[2].

           С предложенной А.А. Булычевым схемой можно согласиться лишь отчасти. Действительно, не вызывает сомнений факт использования боярского списка при Михаиле Романове. Именно тогда в списке появилась помета об участи казненного Ф. Андронова. Не ранее середины 1619 г. в документе могла появиться помета о смерти боярина кн. В.В. Голицына, умершего при возвращении из польского плена[3]. Но вопрос о времени, месте и обстоятельствах составления боярского списка 1611 г. нуждается в дополнительном исследовании.

           Прежде всего необходимо ответить на вопрос о времени составления основного текста боярского списка. Согласно версии А.А. Булычева это произошло до 1 ноября 1610 г. Однако не все укладывается в предложенную схему. Труднообъяснимым исследователь признал отсутствие в списке имени боярина кн. В.М. Мосальского, имевшего при правительстве «семибоярщины» высокий чин дворецкого. Впрочем, пожалование этим чином Мосальского имело место после обозначенного А.А. Булычевым хронологического рубежа – 3 ноября 1610 г.[4] Однако боярином в Москве он был и до этого пожалования (его присутствие в столице и официальное признание за ним боярского чина фиксируется, по крайней мере, с 27 октября 1610 г.)[5]. 1 января 1611 г. Мосальский был еще жив – этим днем датировано его письмо к канцлеру Л. Сапеге[6]. 9 марта того же года Мосальского не было уже в живых, его козельские вотчины было указано передать И.Н. Салтыкову[7]. По моему мнению, боярский список составлялся уже после смерти Василия Мосальского, почему его имя в список и не было включено. Если предположить, что боярский список составлялся не осенью 1610 г., а в начале 1611 г., станет объяснимым и отсутствие в нем указания на пребывание И.В. Измайлова в чине оружничего. Измайлов был пожалован королем Сигизмундом в оружничие 15 ноября 1610 г.[8], но вскоре утратил благосклонность польского монарха. Уже 21 января 1611 г. король пожаловал в оружничие Л.А. Плещеева[9]. Поэтому в боярском списке 1611 г. И.В. Измайлов оружничим и не назван. Следовательно, время составления основного текста боярского списка 1611 г. должно быть отодвинуто вперед, в первые месяцы 1611 г. По всей видимости, это произошло в феврале – марте 1611 г., [52] поскольку, по наблюдениям Булычева, в боярском списке отражены назначения служилых людей вплоть до февраля 1611 г., апрельские пожалования того же года в списке не учтены[10].

           Поищем ответ на вопрос о том, где составлялся этот документ. По мнению исследователей, боярский список составлялся именно в Москве, причем во время ее польской оккупации, т.е. «при литве». Пометы негативного для сторонников польского королевича Владислава содержания, следовательно, должны были появиться в документе значительно позднее (например, об окольничем Д.Ф. Крабове сказано, что он «изменил, съехал в Литву»)[11]. Но, в таком случае, непонятной остается сдержанность тона относительно судьбы вождя I Ополчения П.П. Ляпунова. Рядом с его именем расположена зачеркнутая помета «на Резани», затем приписано «умре». Указание на смерть Ляпунова, по мнению А.А. Булычева, появилось в боярском списке уже после освобождения Москвы, иначе помета должна была бы зафиксировать официальное мнение оккупационных властей – «умре в измене»[12]. В целом, однако, странным является тот факт, что в боярском списке вообще ни разу не отражена позиция осажденного в Москве правительства королевича Владислава. Никто не назван отъехавшим «в таборы» или изменившим Владиславу.

           Трудно объяснить также, почему в боярском списке мы не встречаем имен думных дьяков, ставленников польской администрации: Е. Витовтова, И. Чичерина, С. Соловецкого. Е. Витовтов занимал в оккупационном правительстве пост руководителя Новгородского разряда и стал думным дьяком не позднее февраля 1611 г.[13] В 1611 г. в чине думного дьяка находился в Москве И. Чичерин (надо полагать, что он был думным дьяком и в 1610 г., поскольку в этом чине он служил до того Лжедмитрию II)[14]. С. Соловецкий находился в Москве в чине думного дьяка на протяжении всего периода польской оккупации (с 21 сентября 1610 г. по 26 октября 1612 г.)[15]. Если бы боярский список 1611 г. составлялся при оккупационной администрации в Москве, имена Е. Витовтова, С. Соловецкого и И. Чичерина были бы отмечены хотя бы между строк или на полях. Среди дьяков не названы В. Трескин (пожалован королем 7 ноября 1610 г.), Е. Витовтов (упоминается как дьяк в королевской грамоте от 29 ноября 1610 г.), А. Подлесов (служивший в Москве в ноябре – декабре 1610 г. и по распоряжению Сигизмунда III получивший назад свои конфискованные поместья), Б. Замочников (назначенный в Таможенную избу в январе 1611 г.)[16], М. Тюхин (определенный на службу в приказ Большого дворца королевским указом 19 января 1611 г.)[17]. Любопытным является также следующий факт. 12 декабря 1610 г. по распоряжению польского короля в приказ Казанского дворца был назначен дьяк М. Бегичев. Он заменил собой дьяка А. Шапилова, «которого бояре отставили»[18]. Однако, вопреки этому, мы не видим в боярском спи[53]ске имени дьяка М. Бегичева, тогда как А. Шапилов в списке числится, причем без пометы об отставке[19]. Заметим также, что в боярском списке не нашел отражения факт гибели боярина кн. А.В. Голицына, убитого поляками во время восстания в Москве 20 марта 1611 г.[20] О его смерти в Москве не могли не знать. Все эти наблюдения подводят нас к мысли о том, что боярский список 1611 г. составлялся не в Москве, а в лагере I Ополчения.

           Еще одной интересной особенностью боярского списка является наличие в нем скрепы дьяка Марка Поздеева. Как было установлено А.Л. Станиславским, боярские списки в Разрядном приказе дьяками никогда не скреплялись. Список 1611 г в этом плане является единственным исключением, которое исследователи склонны объяснять поздним появлением приписи, в 1613 – 1615 или 1618 – 1621 гг., когда М. Поздеев был дьяком в Разряде[21]. Однако эта версия вызывает серьезные сомнения. Для чего было нужно скреплять дьячьей приписью документ, вышедший из повседневного употребления, если в Разрядном приказе не была принята практика скрепления даже боярских списков текущего года? По всей видимости, боярский список 1611 г. был скреплен приписью дьяка М. Поздеева сразу по завершении его составления. Нам удалось установить, что М. Поздеев нес службу в Разрядном приказе на исходе царствования Василия Шуйского[22]. Но он был дьяком Новгородского разряда, не имевшего касательства к составлению боярских списков (этим традиционно ведал Московский разряд). Поэтому М. Поздеев мог и не знать о порядке оформления боярских списков. Заметим также, что прямые сведения о месте службы М. Поздеева в Разрядном приказе при правительстве «семибоярщины» отсутствуют. Известно, что его приставили к сбору денег на выплату жалования польскому гарнизону. Впрочем, его непосредственным начальником в этом деле был думный дьяк Е. Витовтов, возглавлявший Новгородский разряд[23]. В любом случае, даже как дьяк Новгородского разряда, в Москве Поздеев не мог иметь касательства к составлению боярского списка. В лагере I Ополчения, напротив, его участие в подготовке боярского списка весьма вероятно, поскольку при Ополчении М. Поздеев был дьяком Разрядного приказа[24]. Переход Поздеева в лагерь Ополчения следует датировать самым началом осады Москвы ополченцами, т.е. мартом 1611 г. В Москве о его судьбе первоначально ничего не знали и предполагали, что он «в разруху и с книгами изгиб»[25]. Не исключено, что ему удалось унести с собой кое-что из документов Разрядного приказа (в частности, материалы для составления боярского списка).

           Вместе с тем мы должны высказать предположение о том, что составление боярского списка 1611 г. происходило в два этапа. Начало ему было положено, вероятно, еще в Москве. Именно этим объясняется отсутствие в нем имен бояр I Ополчения (в частности – кн. [54] Д.Т. Трубецкого). На эту же мысль наводит первая помета возле имени другого вождя Ополчения – думного дворянина П.П. Ляпунова – «на Резани»[26]. В лагере I Ополчения эта помета утратила свой смысл и была зачеркнута (в осажденной Москве ее сопроводили бы наверняка указанием «изменил»). Видимо, тогда же рядом с именем стольника В.И. Бутурлина появилась помета «у пристава»[27]. Известно, что Бутурлин вызвал у поляков подозрение в подготовке выступления против поляков. Его дело рассматривалось в Москве в конце октября – начале ноября 1610 г.[28] В дальнейшем В.И. Бутурлин был активным участником I Ополчения и в апреле 1611 г. был послан в Новгород как представитель Ляпунова. Соответственно, указание на его пребывание под арестом («у пристава») могло относиться только к концу 1610 – началу 1611 гг.

           Таким образом, боярский список вплоть до перечня думных дворян или до постельничего составлялся, по всей видимости, еще в Москве. Начиная с перечня думных дьяков список писали уже в лагере I Ополчения: в нем отмечены лишь думные дьяки, получившие свой чин еще при Василии Шуйском. В пользу этой же гипотезы свидетельствует и заглавие следующей позиции в боярском списке: «На Земском дворе на Старом были при литве»[29]. Это заглавие никак не могло появиться в оккупированном поляками Кремле.

           Начиная с перечня стольников, в боярском списке появляются пометы «есть», «нет», «отослан» и т.д. Такие пометы появлялись в списках во время смотров при проверке явки служилых людей. Однако ни о каких смотрах, проводившихся оккупационным правительством, информации не сохранилось. По всей вероятности, вышеназванные пометы появились в боярском списке уже в лагере Ополчения, когда производилась проверка и учет явки под Москву членов государева двора. В пользу этой версии говорят записи возле имени стольника кн. Д.М. Пожарского: помета «в Зараском» зачеркнута, вместо нее приписано «есть». Как известно, кн. Пожарский был воеводой в Зарайске в конце 1610 – начале 1611 гг. В начале 1611 г. он ходил на выручку к осажденному в Пронске поляками П.П. Ляпунову, а затем присоединился к I Ополчению. Ни на какие смотры в Москву при «семибоярщине» Пожарский не ездил. Поэтому помета «есть» отражает, несомненно, участие кн. Д.М. Пожарского в мартовских боях 1611 г. за Москву (после которых его, тяжело раненого, увезли в его нижегородское поместье). Об отъезде раненого Пожарского из-под Москвы боярский список не сообщает. Следовательно, пометы «есть», «нет», «отослан», «болен», «в деревне» и т.п., в изобилии встречающиеся в перечнях стольников, стряпчих и московских дворян, относятся к марту 1611 г. и в значительной степени помогают в реконструкции списков участников I Ополчения на самом раннем этапе его существования.

           [55] Надо полагать, что около этого времени в боярском списке появилось большинство других помет. Это, прежде всего, многочисленные пометы типа «пущон при литве». Они поясняли руководству I Ополчения основания причисления новопожалованных лиц к той или иной категории членов государева двора. Представляется, что помета, свидетельствующая о казни в Новгороде в марте 1611 г. боярина И.М. Салтыкова также появилась в боярском списке «по горячим следам», а не в царствование Михаила Федоровича. Салтыков был убит новгородцами как сторонник польского короля. Этим и объясняется сообщение о нем в боярском списке – «за измену казнен». Июлем 1611 г. можно датировать и нейтральную помету о смерти П.П. Ляпунова – «умре».

           Активное использование боярского списка прекратилось довольно быстро, вскоре после смерти Ляпунова. Начиная с августа 1611 г. многие дьяки, поддержавшие Ополчение, были разосланы по городам – И. Карташев, И. Ефанов, А. Шапилов и удостоверивший своей приписью боярский список М. Поздеев. Их назначения не нашли в боярском списке никакого отражения. С другой стороны, в Ополчении стали очень заметны бывшие тушинцы – Ф. Шушерин, П. Третьяков, И. Шевырев (двое первых – даже в качестве думных дьяков). Но и эти перемены в администрации I Ополчения боярским списком не зафиксированы. Не отмечена в боярском списке ни гибель в июле 1611 г. при взятии Новгорода шведами дьяка А. Голенищева, ни возвращение из Новгорода в подмосковный лагерь Ополчения дьяка С. Самсонова (упоминается при Ополчении с конца июля 1611 г.). Лишь позднее, при царе Михаиле, боярский список 1611 г. оказался вновь востребован и пополнился несколькими новыми пометами (о казни Ф. Андронова, о смерти боярина кн. В.В. Голицына).

           Необходимо сказать также несколько слов относительно источника боярского списка 1611 г. А.А. Булычев совершенно обоснованно доказал, что при работе над этим документом использовался более ранний боярский список 1607 г. Как предположил ученый, в основу списка дьяков 1611 г. лег «дьячий список» 1607 г.; на боярский список 1607 г. опирались также и при составлении списка московских дворян 1611 г.[30] Это наблюдение исследователя подтверждается и другим аргументом. Недавно был опубликован неизвестный ранее фрагмент боярского списка 1607 г., обнаруженный В.И. Корецким. Этот фрагмент содержит в себе перечень выборных дворян от городовых корпораций. Сопоставив последовательность в перечислении городов в списках 1607 и 1611 гг., нельзя не отметить полной идентичности их перечней (в боярском списке 1611 г., правда, перечень выборных дворян обрывается на Коломне)[31]. Единственным расхождением является то, что в боярском списке 1607 г. между Арзамасом и Коломной расположен еще город Лух. Однако на 1607 г. в Лухе числился лишь [56] один выборный дворянин, к тому же, как выяснилось, умерший на момент составления списка 1607 г.[32] В боярских списках более раннего (вплоть до 1602/03 г.) и более позднего (20-х гг. XVII в.) времени последовательность городовых корпораций значительно отличается от той, что представлена в списках 1607 и 1611 гг.[33] Таким образом, тезис А.А. Булычева о наличии связи между боярскими списками 1607 и 1611 гг. находит дополнительное подтверждение.

           Возникает, однако, вопрос, почему для составления боярского списка 1611 г. использовали боярский список 1607 г. Ведь его информация за четыре года (особенно с учетом обстоятельств Смуты) в изрядной степени нуждалась в уточнении. В распоряжении служащих Разрядного приказа в Москве имелся более свежий документ, по структуре и содержанию близкий к боярским спискам – боярская книга 1609/10 г., составленная при Василии Шуйском. Эта книга пережила «московское разорение» и использовалась как справочный материал после освобождения Москвы[34]. Но при составлении боярского списка 1611 г. использовался все-таки более ранний боярский список 1607 г. Почему?

           На мой взгляд, убедительный ответ на данный вопрос можно дать лишь исходя из гипотезы о составлении боярского списка 1611 г. не в Москве, а под Москвой, в лагере I Ополчения. В подтверждение этого тезиса можно привести интересные палеографические наблюдения, сделанные А.А. Булычевым. Ученым отмечено, что в боярских списках 1607 и 1611 гг. и в списке полка кн. Д.Т. Трубецкого обнаруживаются пометы, сделанные аналогичными черными чернилами[35]. А.А. Булычев предположил, что эта правка произошла уже после освобождения Москвы. Но, если в конце 1612 – начале 1613 гг. еще имело смысл править боярский список 1611 г. и список полка кн. Трубецкого, то внесение правки в боярский список 1607 г. вряд ли было в тот момент актуально. Осмелимся предположить, что пометы, сделанные черными чернилами в трех перечисленных документах, появились в 1611 г., когда шла работа по составлению боярского списка 1611 г. и списка полка кн. Трубецкого; в качестве справочного материала при этом использовали боярский список 1607 г. Боярской книгой 1609/10 г. ополченцы, вероятно, не располагали, она оставалась в архиве Разрядного приказа в Москве.

           Остается высказать некоторые соображения относительно расхождений между данными боярского списка 1611 г. и выпиской из боярских списков начала XVII в., опубликованной А.Л. Станиславским. Выписка из боярского списка 7119 г. свидетельствует, что в 1611 г. думными дьяками числились, помимо В. Янова и Т. Луговского, также Е. Витовтов, И. Чичерин, С. Соловецкий[36]. Чем можно объяснить столь явное расхождение в показаниях двух источников? А.А. Булычев предположил, что опубликованная А.Л. Станиславским выписка [57] была справлена по боярской книге 1610/11 г., составленной, по его предположению, в марте – апреле 1611 г.[37] С этой гипотезой, однако, нельзя согласиться. Сведения о существовании боярской книги 1611 г. отсутствуют. Самой поздней боярской книгой, которой располагали после освобождения Москвы ополченцы, как было указано выше, являлась боярская книга 1610 г. (составленная при Василии Шуйском). В таком случае, откуда была сделана опубликованная А.Л. Станиславским выписка?

           Ответ на этот вопрос удалось обнаружить в описи архива Разрядного приказа 1649–1652 гг. В этой описи упоминается сразу два боярских списка 1611 г.: «Список боярской 119-го году» и «Список боярской, при литве, году и числа нет»[38]. Первый из них – тот, что был опубликован Н.П. Лихачевым и В.Н. Сторожевым и о котором шла речь выше. Второй – составлялся в осажденной Москве. Этот список, составленный «при литве», был утрачен, но выписка из него, сделанная в конце XVII в., сохранилась до наших дней и была опубликована А.Л. Станиславским. Составлялся этот боярский список, по всей вероятности, действительно в марте – апреле 1611 г. (в нем среди думных дьяков отсутствует имя В.Г. Телепнева, который в последний раз упоминается в документах именно в марте 1611 г.)[39].

           Суммируя вышеизложенное, историю составления боярского списка 1611 г. можно реконструировать следующим образом. Начало его составлению было положено в Разрядном приказе в Москве. Происходило это, надо полагать, не осенью 1610 г., как утверждается в историографии, а в феврале – марте 1611 г., с наступлением второго полугодия 7119 года от сотворения мира. За основу боярского списка в Москве могли взять предыдущий список, отражавший преимущественно состояние Государева двора на осень 1610 г. Однако в связи с мартовским восстанием 1611 г. в столице работа над боярским списком не была завершена. Не исключено, что незавершенный боярский список был вынесен из Разрядного приказа дьяком Новгородского разряда Марком Поздеевым, на которого в канцелярии П.П. Ляпунова и была возложена задача завершить работу над документом. Именно поэтому мы не встречаем в боярском списке ни одной пометы, негативно характеризующей политическое поведение участников Ополчения. Вероятно, этим объясняется и отсутствие в списке имен некоторых участников Ополчения, связанных в недалеком прошлом с движением Лжедмитрия II (в частности, и самого боярина кн. Д.Т. Трубецкого). Они были изменниками для московского правительства; неопределенными оставались и отношения бывших тушинцев с лидером земского Ополчения П. Ляпуновым[40]. Вскоре после смерти Ляпунова боярский список 1611 г. перестал использоваться и не отразил никаких перемен в составе Ополчения. Тем не менее, бо[58]ярский список остается ценным источником по составу Государева двора и I Ополчения на начало 1611 г.

           [58-59] ПРИМЕЧАНИЯ оригинального текста