Делопроизводство и архив в крупной боярской вотчине ХVII века

Автор
Морозов Борис Николаевич

Аннотация

Ключевые слова

Шкала времени – век
XVII

Библиографическое описание:
Морозов Б.Н. Делопроизводство и архив в крупной боярской вотчине ХVII века // Источниковедческие исследования по истории феодальной России / Академия наук СССР, Институт истории СССР; отв. ред. В. И. Буганов. М., 1981. С. 116-149.

Текст статьи

[116]

Б.Н.Морозов

ДЕЛОПРОИЗВОДСТВО И АРХИВ В КРУПНОЙ БОЯРСКОЙ ВОТЧИНЕ ХVII ВЕКА

           Важность моделирования делопроизводства, как части управления вотчиной, для источниковедческого изучения сохранившихся архивных фондов светских феодалов уже от­мечалась в нашей литературе.[1] Напр., Б.Г.Литвак пишет, что, как правило, работы, посвященные отдельным вотчин­ным фондам, носят описательный характер, "выполняют узкоутилитарные задачи".[2] Исключение составляет статья И.Ф.Петровской "Об изучении поместно-вотчинных архив­ных фондов ХVIII - первой половины XIX в."[3] Ни Б.Г.Лит­вак, ни И.Ф.Петровская, естественно, не ставили перед собой задачу изучения вотчинной документации ХVII в., хотя оба автора считали необходимым кратко остановить­ся и на характеристике некоторых разновидностей доку­ментов ХVII в., но главным образом для того, чтобы под­черкнуть особенности развития вотчинного делопроизвод­ства ХVIII в. Б.Г.Литвак скептически относится к утверж­дению И.Петровской, что "уже в ХVII в. существовала довольно стройная система делопроизводства" в крупных боярских хозяйствах,[4] но его анализ опубликованных до­кументов боярина Б.И.Морозова служит лишь цели показать резкие перемены в организации управления крупной вотчи­ной в первой четверти ХVIII в. и, естественно, не претен[117]дует на полноту.

           Примерами подробных, обстоятельных обзоров частных архивов ХVII в., правда уже совсем другой категории фео­далов - мелких вотчинников и помещиков, могут служить работы Е.Н.Ошаниной о родовых фондах дворян Пазухиных и Павловых, включающих и документы других фамилий.[5] Фак­тически единственной попыткой в нашей историографии дать специальный анализ вотчинного фонда является работа Л. Ф.Кузминой "Архив стольника А.И.Безобразова как исто­рический источник".[6] Л.Ф. Кузмина, характеризуя состав документации, наверное, наиболее полно сохранившегося фонда среднего вотчиника /сохранились и земельные акты, и переписка с приказчиками, и учетно-хозяйственная до­кументация, а также личные материалы - частные письма, записки для памяти и т.д./,[7] делает попытку сравнить до­кументацию в хозяйстве Безобразова с материалами других вотчинных архивов, выявить основные разновидности доку­ментов. Небольшой объем статьи не позволил полностью провести эту работу.

           К сожалению, приходится констатировать факт, что специальных работ, посвященных источниковедческому ана­лизу даже известных крупных вотчинных фондов ХVII в., практически нет. Можно назвать только работы А.А.Введен­ского, в которых имеются интересные наблюдения об орга­низации описания документов "именитых людей" Строгано­вых в ХVI - первой половине ХVII в.[8] Но подробного обзо­ра сохранившегося комплекса строгановских документов, во многом схожего с крупными боярскими архивами, в рабо­тах А.А.Введенского, к сожалению, нет.

           В предисловиях к двум изданиям значительного комп­лекса документов, сохранившихся от архива боярина Б.И. Морозова, отмечена его неполнота,[9] несмотря на значи[118]тельный общий объем опубликованных документов /652 - во второй, более полной, публикации/.[10] Серьезным упу­щением последнего издания, как нам кажется, является отсутствие археографического описания тех столбцов, в которых, собственно, и дошла до нас эта часть морозов­ского архива, тем более что делопроизводственные архив­ные признаки /порядок сставов в столбце/ были использо­ваны для уточнения датировки документов. В итоге в стро­го хронологической публикации "Акты хозяйства боярина Б.И.Морозова" документы разных столбцов оказались пере­мешаны между собой; нет ясного представления о полноте и составе исторически сложившихся комплексов и, в свя­зи с этим, о причинах наличия значительного количества документов по одним вотчинам за определенный период и малочисленности по другим. Данное во введении распреде­ление документов по хронологии и их оценка не учитыва­ли то обстоятельство, что материалы за сентябрь-декабрь предыдущего года входят в хозяйственный комплекс сле­дующего. Нам кажется, что принцип разделения докумен­тов по группам вотчин в отдельных уездах в первой пуб­ликации 1933-1936 гг. более правилен, поскольку нагляд­нее отражает количество и хронологические рамки сохра­нившихся материалов, хотя и в данном случае не отраже­ны полностью делопроизводственные комплексы, сформиро­ванные в центральном аппарате вотчинного управления.

           Нет подробного источниковедческого анализа сохра­нившихся документов архива хозяйства боярина Б.И.Моро­зова и в наиболее подробном его исследовании - моногра­фии Д.И. Петрикеева "Крупное крепостное хозяйство ХVII в." /Л., 1967/. Д.И.Петрикееву удалось выявить и прив­лечь к исследованию новые неопубликованные материалы из московского боярского архива, найденные в столбцах [119] Оружейной палаты в ЦГАДА, и две переписные книги Лысков­ской волости 1665 и 1672 г., происходящие, видимо, из архива Лысковской дворцовой приказной избы и хранящиеся ныне в Горьковской областной библиотеке им. В.И.Ленина. Однако специальная статья, посвященная характеристике этих новых материалов, лишь называет некоторые из них и не дает детальный анализ всего комплекса.[11]

           Другой известный опубликованный комплекс документов, сложившийся в крупном вотчинном хозяйстве, меньше по своим масштабам; происходит он из одного местного вот­чинного архива села Покровского с деревнями, составляв­ших целую Нейскую волость Галицкого уезда. Вотчина при­надлежала с 1650 г. князьям Одоевским - боярину Никите Ивановичу и его сыну /также впоследствие боярину/ Яко­ву Никитичу.[12] По общему числу документов /их - 122/ он вполне сопоставим с сохранившимися комплексами материа­лов по одной вотчине морозовского архива.[13] Галицкий ар­хив Одоевских также практически не исследован в источни­коведческом плане. В содержательной вводной статье к публикации Ю.А.Арсеньев основное внимание уделяет биогра­фии кн. Н.И.Одоевского и кратко останавливается на исто­рии самой вотчины и особенностях ее управления. Кроме того, ряд наиболее важных документов из родового архива князей Одоевских /в том числе духовные кн. Н.И. и кн. Я.Н.Одоевских/ были сохранены их наследниками князьями Черкасскими и попали затем в архив графов Шереметевых /ныне в составе их фонда в ЦГИА/. Небольшой комплекс земельных актов /в том числе жалованная грамота/ по вот­чине Н.И. и Я.Н.Одоевских селу Сулеча Бежецкого уезда, также в силу сложных наследственных взаимоотношений, по­пал в архив графов Уваровых /ныне - в составе коллекции А.С.Уварова в ОПИ ГИМ/.

           [120] Менее известны рассеянные по разным хранилищам ос­татки вотчинных архивов князей Черкасских - крупнейших землевладельцев России второй половины ХVII в. Между тем, по общему объему сохранившихся документов ХVII в. /около 400/ они приближаются к архиву боярина Б.И.Моро­зова. Это,- главным образом, поземельные акты и другие документы, удостоверяющие права владельцев феодальной собственности, тщательно сохранявшиеся в главном родо­вом архиве и перешедшие со всеми вотчинами в середине ХVIII в. к графам Шереметевым /ныне - в составе фондов Шереметевых в ЦГИА и отчасти в ЦГАДА/. Несколько земель­ных документов по нижегородским вотчинам Черкасских на­ходятся в коллекции Ф.Ф. Мазурина /ЦГАДА/. Имеются и от­дельные комплексы документов из местных вотчинных архи­вов Черкасских. Наиболее значительный из них - группа, содержащая свыше 50 документов за 1636-1699 гг. по кру­пнейшему торгово-промышленному селу Павлову Нижегородс­кого уезда /ныне - в составе фонда кн. М.Я. Черкасского и в коллекции нижегородских актов в Архиве ЛОИИ, и в коллекции Е.В. Барсова в ОПИ ГИМ/. Среди них - грамоты бояр князей Якова Куденетовича и Михаила Яковлевича Чер­касских, черновики отписок приказчиков, крестьянские че­лобитные и целые дела, росписная книга, а также крес­тьянские частные акты /поступные, поручные и т.д./. Ма­териалы эти частично использованы в работах К.Н.Щепето­ва и К.Н.Сербиной.[14] Однако эти авторы, исследуя в пер­вую очередь промышленное производство в вотчинах Черкас­ских, не ставили своей целью изучение их архивов.

           Сохранился фрагмент архива из села Карачарова Муром­ского уезда, также впоследствии перешедшего через Шере­метевых к Уваровым /ныне документы находятся в составе коллекции гр. А.С.Уварова в ОПИ ГИМ/. Этот комплекс со[121]стоит из 44 документов 1654-1698 гг., причем больше по­ловины его - 32 единицы - составляет переписка вотчин­ников с приказчиками с.Карачарова. Содержание перепис­ки /как и всего карачаровского архива/ раскрыто /фак­тически издано в виде регест/ в описании уваровской кол­лекции.[15]

           Среди земельных актов Черкасских на село Ворсма Ни­жегородского уезда, хранящихся в архиве Шереметевых, со­хранилось присланное из вотчины в главный архив еще в ХVII в. большое дело 1695-1699 гг. о приобретении земель у соседних помещиков. Кроме списков царских грамот /в связи с этим оно и было отобрано в "крепостной архив"/, здесь имеется переписка кн. М.Я.Черкасского с приказчи­ком, а также переписка приказчиков разных вотчин между собой, всего 13 документов.[16]

           Необходимо также отметить значительный архив Волын­ских - окольничего Федора Васильевича и боярина Ивана Федоровича /ныне - в ОР ГБЛ и частично - в ЦГАДА/. Во­лынские еще в середине ХVII в. являлись средними земле­владельцами, но с получением в 1683 г. И.Ф.Волынским высшего думного чина стали быстро увеличивать свои вла­дения, о чем свидетельствуют сохранившиеся в их архиве многочисленные акты /купчие, меновные, поступные запи­си на крестьян и др./, проанализированные в работе Г.С. Лялиной.[17]

           В самом конце ХVII в. крупным землевладельцем стано­вится боярин Борис Петрович Шереметев /будущий фельдмар­шал/. В 1689 г. ему была пожалована вотчина в Тверском уезде село Младой Туд. Из архива младотудской съезжей избы сохранился /в фонде Шереметевых в ЦГАДА/ уникаль­ный комплекс текущих документов, состояний из двух боль­ших столбцов крестьянских судных дел за 1696-1697 гг., записной книги крестьянских челобитных 1694-1696 гг. и [122] нескольких хозяйственных книг конца ХVII в.

           Архивами этих пяти боярских фамилий практически ог­раничивается число известных нам комплексов документа­ции, сложившихся в крупных вотчинных хозяйствах. От дру­гих сохранились лишь единичные документы. Однако у нас есть сведения о составе архивов других знатнейших родов: Романовых, князей Воротынских, Голициных, Ромодановских, содержащиеся в описях ХVII в.[18] Данные описи донесли до нас сведения о составе главных родовых архивов, хранив­шихся в московских домах; в первую очередь, они отмеча­ли документы, удостоверявшие права феодальной собствен­ности.

           Исследование состава и содержания документации, скла­дывавшейся в крупных вотчинных хозяйствах, имеет не толь­ко прикладное источниковедческое, но и методическое зна­чение. На основе анализа наиболее значительных фондов, включающих самые разнообразные виды документов, выявля­ются характерные черты частных архивов вообще. Именно крупнейшие архивы сохранили свои современные описания, что дает возможность полной или частичной реконструкции их состава и содержания. Однако это не входит в задачу данной работы. Каждый, упомянутый выше комплекс заслу­живает самостоятельного исследования. Наша цель - пока­зать общие особенности боярских архивов, с одной стороны, с другой - различия в системе документации в разных вот­чинных хозяйствах, наметить пути ее эволюции.

           Несомненно, что изучение формирования и организации архивов, вопросы связанные с репрезентативностью сохра­нившихся комплексов, невозможно решать без детального изучения делопроизводства, документооборота в боярской вотчине и в системе вотчин. Источниками для изучения ор­ганизации делопроизводства и архива служит вся совокуп[123]ность сохранившихся документов каждого боярского рода со всеми особенностями каждой разновидности документов, а также скрепами, печатями, делопроизводственными, ар­хивными пометами и т.д. Много сведений об организации документирования различных сделок /в первую очередь - земельных приобретений/, учета сельскохозяйственного производства, сбора денежных и натуральных оброков, ис­полнения крестьянами барщинных повинностей содержат на­казы и грамоты вотчинников приказчикам и отписки послед­них. Имеются в переписке и конкретные сведения, непос­редственно касающиеся организации вотчинного архива. Од­нако наибольшую информацию об организации архива, его составе и, тем самым, наиболее полную информацию о раз­новидностях документов дают современные описи докумен­тов, в первую очередь - описания, включенные в росписные книги вотчин, которые составлялись при передаче управле­ния вновь назначенному приказчику.

           Наиболее ранние сведения о составлении росписной книги вотчины имеются в двух грамотах 1648 г. боярина Б.И.Морозова новому приказчику села Рожественного Ар­замасского уезда Любиму Осанову. В первой грамоте Моро­зов, отвечая на отписку приказчика, в которой тот сооб­щил, что наряду с другим боярским имуществом "...грамо­ты... и всякие дела принял и все именно переписал", бес­покоится о задержке присылки в Москву одного экземпля­ра росписной книги, второй экземпляр которой должен был остаться в вотчинном архиве.[19] Из других грамот извест­но, что в связи с составлением росписной книги и прие­мом документов между Любимом Осановым и прежним приказ­чиком села Родственного Иваном Федоровым произошел раз­лад. что вызвало гнев боярина, очевидно тщательно сле­дившего за сохранением своих архивов: "Да в той же твоей [124] отписке написано, что де многих моих грамот о всяких делах и многих всяких дел Иван Федоров тебе не отдал. А как ныне на Москве был Иван Федоров, и он сказывал, что принимал де ты и переписывал всякие дела один, без нево, Ивана, и руки де ево Ивановы у росписных книг нет; а только бы де он всякие дела отдавал сам, и он бы де в том с тобою расписался да и руку бы х тем кни­гам приложил. А ты про то ничево не пишешь же, для че­во ево Ивановой руки у тех росписных книг нет. И ка­кая поруха в моих делах или вотчинах в таком вашем раз­врате будет, и я про то велю сыскать: Иван ли Федоров тебе дел моих не отдал или ты сколько без нево, Ивана, дела мои принимал и переписывал; и в сыску чья вина объявитца, и про то мой указ будет".[20] Требование к приказчикам тщательно переписывать при сдаче дел "мои грамоты и черные свои отписки и всякие мои деревенские дела" содержится в указах Б.И.Морозова о назначении но­вых приказчиков.[21]

           Порядок описания архива специально оговорен в ка­честве первой статьи наказа по управлению вотчиной, дан­ному новому приказчику села Старое Покровское Нижего­родского уезда в 1654 г.[22] Среди неопубликованных до­кументов боярина Б.И.Морозова имеется столбец 1653 г. с описью архива крупнейшего нижегородского села Мураш- кина, очевидно, отражающий предварительный этап состав­ления росписной книги. Многие документы /в том числе боярские грамоты/ в нем описаны суммарно.[23]

           Существовала практика составления росписных книг и в хозяйстве князей Одоевских, но в грамотах боярина кн. Н.И.Одоевского описание архива специально не оговарива­ется.[24]

           Из подлинных росписных книг ХVII - начала ХVIII вв. нам [125] известны лишь две, сохранившиеся от вотчинного делопро­изводства князей Черкасских. Их ценность во многом уве­личивается потому, что они описывают одну и ту же вот­чину, село Павлово Нижегородского уезда, за разное вре­мя, а это позволяет провести их сравнительный анализ. Росписная книга с. Павлова 1677 г., очевидно, еще в се­редине XIX в. попавшая вместе с рядом других документов из павловского архива в коллекцию Б.В.Барсова /ОПИ ГИМ, ф. 451, № 95/, давно введена в научный оборот. Другая книга - 1709 г. - недавно описана в составе новой кол­лекции Рукописного собрания ЦГАДА /ф. 188, оп. 1, № 451/.[25] Хотя росписная книга 1709 г. хронологически выходит за рамки нашего исследования, подробное описание павловс­кого архива ХVII в., раскрывающее /зачастую пересказы­вающее/ содержание многих боярских грамот конца столе­тия /в отличие от их суммарного перечисления в книге 1677 г./, делает ее ценнейшим источником.

           Переходя к конкретной характеристике организации делопроизводства и архива в крупной боярской вотчине, следует отметить, что проблема их взаимодействия свя­зана с изучением управления крупным крепостным хозяйст­вом в целом. Данную тему довольно широко затронул еще И.Е.Забелин в работе "Большой боярин в своем вотчинном хозяйстве".[26] Забелин показал значение центрального ап­парата вотчинного управления Б.И.Морозова - "московской избы" или, по определению автора, "московского дворово­го боярского приказа".[27] Отметил автор и значение лич­ности самого боярина в управлении вотчинами, его непо­средственное участие в переписке с приказчиками. В этом первом исследовании морозовского архива сделана попытка провести анализ формуляра грамот вотчинника к приказчи­кам и их отписок, переписки приказчиков между собой, [126] челобитных крестьян.[28]

           Вопросам управления боярским хозяйством посвящена специальная глава в монографии Д.И.Петрикеева, который вслед за Забелиным, отметил значительную роль Б.И.Моро­зова в управлении вотчинами. Вместе в тем он подробно осветил и значение главных "приказных людей" Морозова, детально разобрал права и функции местной вотчинной ад­министрации в лице приказчиков и выборных представите­лей крестьянского мира, показал иерархию управления в целом.[29] В связи с этим, в главе затрагиваются и неко­торые аспекты документирования в ходе управления вотчи­ной: характер отдельных видов переписки, требования стро­гого письменного учета и отчетности в натуральных и де­нежных доходах и расходах и т.д.[30]

           Наличие центрального аппарата управления в лице гла­вных московских приказчиков было, видимо, типичным для боярского хозяйства, но организация специального "при­каза" характерна, очевидно, только для крупнейших вот­чин, общие размеры которых равнялись удельным княжест­вам ХV-ХVI вв. ; крупнейшие села в них были больше мно­гих городских посадов. К таковым для второй половины ХVII в. можно отнести землевладение князей Черкасских - боярина Якова Куденетовича, а после его смерти в 1686 г. целиком перешедшее к его сыну Михаилы Яковлевичу. К вот­чинам отца, который сконцентрировал в своих руках все родовые и жалованные земли Черкасских, получивших еще в 1638 г. выморочные земли князей Шуйских, князь Михаил Яковлевич присоединил еще земли других знатнейших Рюри­ковичей - князей Одоевских /он женился на старшей доче­ри князя Якова Никитича, не оставившего мужского потом­ства/.

           Наиболее ранние известия о центральном аппарате уп[127]равления хозяйством Черкасских относятся к 1662 г., ко­гда четверо подьячих во главе с приказным человеком, си­девших в "избе" /"боярском приказе"/ "у письма", проси­ли прибавки денежного жалования. Эту прибавку они пола­гали осуществить с помощью введения в их пользу нового оброка - 2 деньги с каждого крестьянского двора, ссыла­ясь на то, что так было заведено в хозяйстве боярина Б.И.Морозова. Князь Я.К.Черкасский удовлетворил их прось­бу и сообщил о новом сборе в грамотах приказчикам своих вотчин.[31]

           Какие же основные функции выполнял центральный "бо­ярский приказ" и для чего необходим был целый штат подья­чих? Очевидно, главная их обязанность заключалась в ве­дении текущего делопроизводства - оформлении переписки с вотчинной администрацией. Объем этой переписки был огромен. Если взять данные только по одной /хотя и очень крупной/ вотчине - селу Павлову, то в его архиве за 1669/70 - 1672/73 гг. отложилось 379 грамот вотчинника и 149 отписок приказчиков[32]:

           Соответствующее количество документов прошло через "московскую избу". Число переписки за год колеблется от 64 до 215 единиц, но всегда наблюдается преобладание грамот над отписками. Это вызвано, видимо, тем, что часть грамот представляла собой ответы на крестьянские челобит­ные.

           То же прослеживается и в переписке Б.И.Морозова с нижегородскими вотчинами за 1650/51 г. и 1659/60 г. Но в переписке Морозова с приказчиками его подмосковной [128] усадьбы села Павловского Звенигородского уезда зa 1651/ 52 г. преобладает отписки приказчиков - 79 против 49 боярских памятей. Это связано с усиленным вниманием Б.И. Морозова к этой вотчине. Павловское было своеобразной загородной резиденцией и подсобным хозяйством боярина, в связи с чем приказчики /их насчитывалось несколько/ почти ежедневно отчитывались о ходе всех хозяйственных работ и присылке припасов на московский двор.[33] В сред­нем объем переписки в хозяйстве Морозова в середине XVII в. был несколько меньше, чем в хозяйстве Черкасских в третьей четверти столетия. Так в архиве села Мурашкина отложилось 167 боярских грамот с 1646 по март 1653 г. Но и здесь объем переписки, видимо, имел тенденцию к увеличению. В 1659/1660 г. в Прошкино было послано не менее 46 грамот.[34]

           Дошедшая до нас часть морозовского архива содержит несколько больших столбцов, сформированных в "боярском приказе". Анализируя их состав можно получить некоторые сведения о характере ведения дел в центральных органах управления крупнейшими вотчинными хозяйствами.[35] Наибо­лее ранний столбец № 42070 сформирован в 1648 г. по те­матическому принципу; в нем собраны многочисленные че­лобитные помещиков и отпуски грамот Б.И.Морозова приказ­чикам различных вотчин в Арзамасском, Нижегородском, Тверском и Вяземском уездах, которые касаются одних и тех же вопросов - сыска и выдачи беглых крестьян и хо­лопов, беспошлинного допуска чужих крестьян в вотчинные леса, а также других спорных дел с соседями. Этот ком­плекс документов отразил бурные события и последствия летнего московского восстания 1648 г. Морозов спешил сделать уступки недовольному дворянству.[36] На докумен­тах столбца № 42070 лежит печать поспешности: отпуски [129] большинства грамот содержат указания /пометы/, что под­линники не были, как обычно, отправлены в вотчины с на­рочными крестьянами, а выдавались непосредственно са­мим челобитчикам. Интересно отметить, что большинство грамот датировано июлем-августом 1648 г., т.е. временем, когда сам боярин скрывался от народного гнева в Кирилло- Белозерском монастыре.[37] Все они, как обычно, написаны от его имени, распоряжения даны от первого лица с типич­ными повелительными формулировками. Между тем, во мно­гих текстах упоминается Москва, как место присылки от­писок, а в одной грамоте прямо сказано, что 15 августа 1648 г. бывший приказчик села Рожественого Иван Федоров "на Москве был..., и он сказывал" /из последующего тек­ста выходит, что самому Б.И.Морозову - ч. I, с. 110/. Здесь можно сделать два предположения: или Морозову регулярно докладывали о всех делах, или грамоты писались от имени боярина его главными приказными людьми.

           При формировании столбца № 42070 документы последо­вательно систематизировались. Первую его часть /л. 1-166/ составляют челобитные помещиков и отпуски боярских гра­мот только о задаче беглых, расположенные в хронологиче­ском порядке по отдельным вотчинам. Каждая группа доку­ментов имеет особый заголовок на отдельном листе, напр., "Отпуск грамотам в село Знаменское ко Ондрею Петрову 156 году" /л. 86/. Вторую часть столбца /л. 168-156/ сос­тавляют челобитные и грамоты под одним заголовком: "Чер­ные грамоты, о всяких розных делах" /л. 168/, но система­тизированные так же, как и документы в первой части.[38]

           Дополняют материалы этого комплекса документы трех неопубликованных столбцов. № 42160 сложился в сентябре 1648 - июле 1649 г. из присланных из вотчин записей сло­весных челобитных помещиков о сыске беглых и отписей [130] /расписок/ о выдаче крестьян. В нем же содержится и итоговая роспись всех крестьян, выданных владельцам из разных морозовских сел и деревень.[39] № 42076, состоит только из помещичьих отписей 1648 г. № 43759 содержит 39 челобитных 1648/49 г. о сыске беглых, в основном по­вторных. Критический момент для Б. И. Морозова уже прошел и только к двум челобитным приложены отпуски боярских грамот с положительным ответом.

           Другие же столбцы сформированы по тем самым груп­пам территориально близких вотчин, хозяйственное един­ство которых не учитывали публикаторы "Актов хозяйства боярина Б.И.Морозова" /ч. I, с. 4/. Так, столбец 42279 содержит различные документы по вотчинам в Арзамасском, Нижегородском и Курмышском уездах за 7159 /1650/51/ г. /ч. I, с. 123-166/.[*] Сюда в хронологическом порядке /сен­тябрь-август/ подклеивались отпуски боярских грамот, на­казов и памятей; отписки приказчиков и грамотки приказ­чиков к приказным людям в Москве; крестьянские и мирс­кие челобитные, челобитные дворян, торговых людей, ду­ховенства Б.И.Морозову. Имеется также целое дело о спо­ре крестьян села Нового Покровского с крестьянином се[131]ла Мурашкина Завьялом Агафоновым о владении мельницей на реке Ваде; оно состоит из мирской челобитной, прило­женных к ней списков купчей 1639 г. и отписи 1642 г., a также распросных речей /ч. I, с. 123-124/. Вошли в стол­бец и отпуски четырех челобитных царю самого боярина Морозова и его приказного Степана Киселева о грабеже соседом-помещиком крестьян села Мурашкина; очевидно, все эти документы составлены самим Киселевым /ч. I, с. 115-116/. Упоминается в документах этого столбца и мно­гочисленная учетная документация, составлявшаяся в вот­чинах /различные росписи и книги/. Эти документы, очевид­но, хранились отдельно, но некоторые небольшие росписи, присланные с отписками приказчиков, вошли в общий ком­плекс переписки. Особенно много их в следующем по вре­мени, наиболее значительном по объему и полном по сох­ранности столбце № 42297, сформированном в 7160 /1651/ 52 г./ г. Он содержит упомянутую переписку со звениго­родской вотчиной селом Павловским, а также с вотчинами в Московском, Вяземском, Тверском, Коломенском и Рязан­ском уездах /ч. I, с. 167-218; ч. II, с. 5-59/. Несомненно, вхождение переписки с приказчиками сел в данных уездах в один, сохранившийся в целом виде столбец неслучайно. Это говорит, вероятно о существовании подразделений в центральном аппарате управления - столов или повытий "боярского приказа".

           Достаточно полно сохранился и последний /большой/ по времени столбец № 42335, отражающий хозяйственный 7168 /1659/60/ г. в арзамасских, нижегородских и курмыш­ских вотчинах боярина Б.И.Морозова /ч. II, с. 72-186/. Един­ство этого комплекса подчеркивается и большим по сравне­нию с предыдущими столбцами количеством грамот, адресо­ванных одновременно обоим приказчикам сел Мурашкина и [132] Лыскова, и грамот посланных сразу всем приказчикам гла­вных нижегородских и арзамасских вотчин, что говорит об определенных изменениях в управлении и в делопроизвод­стве. В целом, в отличие от предыдущего "нижегородско­го" столбца 7159 г. /№ 42279/, этот комплекс несет го­раздо больше информации о документировании управления крупнейшими торгово-промышленными селами. Так, наличие значительного количества дел, состоящих из группы доку­ментов: челобитная - резолюция-отписка, позволяет уточ­нить утверждение Д.И.Петрикеева о сравнительно незначи­тельной самостоятельности главных московских боярских приказчиков Ивана Лунина и Степана Киселева.[40] Наряду с пометами на челобитных типа "пожаловал государь наш Борис Иванович" есть резолюции и ссылки на приказы Лу­нина к Киселева /ч. II, с. 90, 148, 155, 163, 182/, хотя грамоты, естественно, посылались от имени боярина. Име­ется много дел, где к челобитной без резолюции приложен отпуск грамоты; в этом случае ее составление также мож­но отнести к приказчикам. Очевидно, в последние годы жизни Б.И.Морозову стало труднее держать в своих руках все нити управления огромным хозяйством. В этот период явственно видится стремление к упрощению делопроизводс­тва. Часто вместо полного отпуска боярской грамоты на­ходим только запись об ее содержании на обороте челобит­ной. Другой характерной чертой столбца является отсутс­твие отписок приказчиков, хотя на них имеются ссылки во многих грамотах. Вероятно, их формировали в отдельные дела или, возможно, не хранили вовсе, т.к. основное со­держание отписки было зафиксировано в отпуске боярской грамоты. Однако в целом тенденция преобладания грамот над отписками прослеживается достаточно четко. Так же, как и в предыдущих комплексах, в данном столбце имеется значительное количество копий различных документов - [133] актов, выписей из писцовых книг, сказок и распросных речей, приложенных к челобитным помещиков, имевших зе­мельные споры с Морозовым. Есть здесь и много учетных документов в виде небольших росписей. При наличии же значительного количества росписей и других хозяйствен­ных документов из них формировались отдельные столбцы. Среди них наиболее значительные по объему: № 42196 - сказки старост и целовальников, росписи и памяти о при­ходе и расходе и о наличном хлебе в нижегородских и ар­замасских вотчинах 1650 г. /ч. I, С. 116-124/; № 42256 - аналогичная документация 1651-1653 гг. /29 л., неопуб­ликовано/; № 42676 - росписи хлеба, взятого взаймы у боярина Морозова летом 1657 г. крестьянами села Мураш­кина и деревень /ч. II, с. 63-72/.

           Ярко характеризует систему учета в морозовских вот­чинах столбец № 41726 /86 л., неопубликовано/, состоя­щий из 13 росписей, выписок из приходо-расходных книг и просто записей подсчетов, произведенных в 1648 г. в ходе ревизии при недостаче 25 рублей кабацких и тамо­женных сборов в селе Мурашкине. Необходимо отметить, что в данном случае сумма сбора исчислялась не за прошедший календарный год, а с 1 октября 1647 по 1 октября 1648 г.

           Значительный интерес представляет особого рода учет­ная документация, составлявшаяся непосредственно в цент­ральном аппарате управления Б.И.Морозова - неопублико­ванные списки его приказных и дворовых людей с указани­ем их годового жалования. Сохранившиеся два списка: 1657/1658 г. /№ 36501, л. 1, 12-22/ и более ранний /№ 36501, л. 2-11/ содержат сведения /в том числе позд­нейшие пометы/ как о службе приказчиков в вотчинах, так и о занятиях мастеровых и прочей многочисленной челяди, обслуживающей боярский двор. Всего в список 1657/1658 г. включено 243 человека.

           [134] Об организации делопроизводства в центральном аппа­рате управления других крупных вотчинных хозяйств ХVII в. у нас, к сожалению, гораздо меньше сведений из-за от­сутствия комплексов документов, сформированных в "мос­ковски боярских приказах". Но некоторые- замечания мож­но сделать на основе анализа дел, сохранившихся в мест­ных архивах. Так, в управлении и делопроизводстве Чер­касских к концу ХVII в. заметно усиление централизации. Боярин кн. М.Я.Черкасский, вероятно, требовал строгого контроля за решением различных дел местным вотчинным аппаратом. Поэтому в Москву с отписками приказчиков при­сылались копии решенных дел - целые столбцы с челобитны­ми, распросными речами, копиями актов, выписками и рос­писками. Так, в 1692 г. в Москву была послана копия боль­шого дела о переносе в селе Павлове кузниц на старый ко­жевенный двор,[41] а в конце ХVII в. в "боярский приказ" попадает известный уже нам столбец по земельному спору, сформированный приказчиком другой крупной нижегородской вотчины села Ворсмы.[42] Одно наблюдение в связи с делом о переносе кузниц в селе Павлове представляет, на наш взгляд, определенный интерес. Анализируя содержание пе­реписки боярина Б.И.Морозова, Б.Г.Литвак отмечал, что значительное количество грамот написано по одному и то­му же вопросу, в связи с отсутствием уверенности вот­чинника в нормативности своих распоряжений. Эта уверен­ность, по мнению Б.Г.Литвака, "начала формироваться у вотчинников в начале ХVIII в." и давала им "импульс к на­стойчивому внедрению раз навсегда установленной регла­ментации".[43] Но можно предположить, что стремление к регламентации существовало и у вотчинников в конце ХVII в. В грамоте М.Я. Черкасского с решением дела о перено­се кузниц из дворов "для спасения пожарного времени" [135] /этот вопрос ставился ежегодно/ приказчику предписывалось осуществить перенос "по прежнему... нашему указу тотчас" и специально подчеркивалось, "чтобы впредь о том чело­битья не явилось..., а во дворах кузниц однолично не бы­вало".[44]

           В делопроизводстве различных боярских хозяйств на­блюдаются свои особенности. Так, в переписке с галицкой вотчиной князей Одоевских селом Покровским мы не найдем специальных грамот по поводу крестьянских челобитных. Их заменила запись боярского приговора на обороте чело­битной, которая отсылалась обратно в вотчину. Сохранив­шиеся 49 записей обладают всеми признаками индивидуаль­ного документа: полным формуляром /дата, адресат - тот же приказчик и староста/, удостоверяющим признаком /бо­ярской печатью/. Последняя особенность показывает, зна­чительную степень личного участия вотчинника в управле­нии хозяйством - меньшим по объему, чем у Б.И. Морозова и Черкасских. Объем переписки у Одоевских также несколь­ко меньший, напр., за более полно представленный доку­ментацией 7192 /1683/84/ хозяйственный год /опубликова­ны, очевидно, полные столбцы/ имеется 8 указных грамот приказчику и 22 крестьянские челобитные, 15 из которых - с боярскими приговорами. У 6 челобитных имеются за­писи мирских приговоров: кроме того, приложены одна ска­зка и одна отпускная.[45]

           Архив в центральном аппарате управления крупной вот­чиной имел сложную структуру. Вероятно, фактически суще­ствовал не один, а несколько архивов на территории го­родской боярской усадьбы. Их ядро составляли хранящиеся, как правило, в самом боярском доме документы, фиксирую­щие права землевладения и подчинения зависимых людей. Круг этих документов примерно один и тот же, как для крупных, так и для средних феодалов: царские жалован[136]ные грамоты, ввозные, послушные, выписи из писцовых и переписных книг, духовные, купчие, меновные, данные, служилые кабалы и т.д. Разница заключалась лишь в ко­личестве этих актов, которое у крупных вотчинников, в связи с постоянным их стремлением расширить свои владе­ния, было очень большим. Представление о составе этой части архива могут дать сохранившиеся значительные ком­плексы "вотчинных крепостей" Черкасских и Волынских. Но в действительности количество актов в боярских архи­вах было еще большим. Об этом свидетельствует записная книга дворецкого Б.М.Хитрово, отмечающая около 1400 принадлежащих ему юридических документов.[46]

           Вотчинники особо заботились о формировании своих "крепостных" архивов. Боярин Б.И.Морозов в грамотах при­казчикам с указаниями об оформлении за ним пожалованных или приобретенных вотчин требовал, чтобы они "били че­лом" местным воеводам о разрешении взять присланный под­линник царской жалованной или указной грамоты, а в съез­жей избе поставить ее список. Подлинник грамоты, отказные книги, составленные по распоряжению воеводы, и все про­чие земельные документы приказчик должен был без промед­ления выслать в Москву, оставив при этом у себя списки[47] В конце ХVII в. кн. М.Я Черкасский в подобных случаях сра­зу ограничивался посылкой списков царских грамот и так­же требовал к себе все вновь составленные документы.[48]

           В необходимых случаях вотчинник стремился иметь у себя копию всего земельного дела, поручая приказным людям переписывать целые столбцы из Поместного и дру­гих приказов, что, очевидно было доступно только влия­тельным лицам. Несколько таких столбцов, содержащих наряду с частными документами /черновиками челобитных и т.д./ списки приказных дел сохранилось в архиве боя­рина Б.И.Морозова. Наиболее значительный из них столбец [137] № 414447 /196 л., неопубликован/ отражает активную по­литику Б.И.Морозова по наступлению на мордовские села и деревни в 1630-1640-е годы. В нем имеются списки дел о пожаловании ему в 1630-е гг. ряда селений, бортных ухожаев и других угодий, копии актов о сделках, заклю­ченных приказчиками Морозова с соседними вотчинниками, список большого судного дела 1647-1649 г. одного из них - П.Ф.Данилова с властями нижегородского Печерского мо­настыря, которых поддерживал приказчик морозовского се­ла Старое Покровское и, наконец, челобитные боярину обе­их тяжущихся сторон с просьбами о. покровительстве.

           Другая часть московского архива находилась при "бо­ярском приказе" или "пищей избе". Здесь хранились теку­щие дела: переписка с вотчинами, документы об уплате различных государственных военных сборов - отписи, те­кущая учетная документация - росписи. Но главной хозяй­ственной отчетно-учетной документацией являлись книги.

           Мы до сих пор не касались этой разновидности источ­ников, т.к. книги образовывались, главным образом, в делопроизводстве вотчин и хранились непосредственно на местах. Однако наиболее важные книги, в первую очередь, посевные и ужинно-умолотные, а также различные приходо- расходные, по первому требованию вотчинников ежегодно присылались в Москву. Кроме того, поступали, но нерегу­лярно, упомянутые уже росписные книги всей вотчины и пе­реписные книги крестьян. Все эти книги, очевидно, велись в каждом боярском хозяйстве и составляли значительную часть архива. Так, в середине ХVII в. у боярина Н.И.Ро­манова хозяйственные книги хранились на московском дво­ре в специальном "писцовом чулане".[49]

           Характеризуя хозяйственную учетную документацию и ее объем в центральных боярских архивах, мы, естественно [138] обращаемся к делопроизводству и архивам, организованным внутри самих вотчин. Делопроизводство в крупных вотчин­ных селах определялось той многофункциональной ролью, которую играл местный приказчик в общем аппарате- управ­ления. Его обязанности были очень разнообразны. С одной стороны, приказчик полностью подчинялся в своих дейст­виях воле вотчинника, вел с ним регулярную переписку. С другой, - он выступал старшим по отношению к приказчи­кам менее значительных соседних сел и деревень, принад­лежавших данному землевладельцу; отсюда - его переписка с этими приказчиками, принимавшая довольно значительные размеры: в архиве села Павлова только за 7178 /1669/70/ - 7181 /1672/73/ гг. отложилось 304 т.н. "списные гра­мотки".[50]

           Приказчик обладал судебными функциями по отношению ко всему населению вотчины; и в связи с этим значитель­ное количество крестьянских челобитных, распросных ре­чей, поручных записей и целых судебных дел, отлагалось в местных архивах. Характер крестьянских дел достаточ­но полно отражен в столбцах младотудской съезжей избы боярина Б.П.Шереметева. Это мелкие кражи, драки, семей­ные конфликты, иногда земельные споры /развод земли, сенных покосов/.[51] Форма ведения дел во многом с госу­дарственным делопроизводством. Наиболее сложные дела - главным образом, жалобы на притеснения самих приказчи­ков, а также случаи нападения крестьян на соседей поме­щиков, убийства, грабежи и т.д. окончательно решались в Москве. Иногда следствия по делу о злоупотреблениях приказчиков принимали форму повального обыска. Так в московский архив боярина Морозова в 1655 г. были отос­ланы из нижегородских вотчин более 100 "сказок" крес­тьян различных селений, отрабатывающих барщину по об[139]служиванию поташного промысла и подвергавшихся особому гнету не только со стороны приказчиков, но и непосред­ственных руководителей производства "поливочей".[52]

           Иерархию приказчиков в исполнении судебных функций иллюстрирует дело 1651/52 г. крестьянина вотчины бояри­на Б.И.Морозова деревни Стрелковки Тимофея Мазая, обви­нявшегося в стрельбе из лука по лошадям крестьянина той же деревни Никиты Молчанова.[53] Предварительное следст­вие по челобитной Молчанова вел приказчик села Новое Покровское Потап Брылкин. После распроса Т.Мазая, на­чисто отрицавшего свою вину, и сличения вещественных до­казательств - стрел, извлеченных из застреленных лоша­дей со взятыми из колчана обвиняемого, последовали при­говор старосты и выборных крестьян о применении пытки и новая челобитная Н.Молчанова уже с конкретным иском к Т.Мазаю. Дело в первой инстанции как-будто завершает­ся мировой челобитной истца и ответчика. Но оно было продолжено и превратилось в сыск о злоупотреблениях са­мого новопокровского приказчика П.Брылкина. Его вели главные приказчики всех нижегородских и арзамасских вот­чин - села Мурашкина, Поздей Внуков и села Богородского Корнило Шанский. Из записанных ими распросных речей вы­ясняется подоплека первого дела. Н.Молчанов был в прош­лом старостой села Нового Покровского и приказчик сразу повел следствие в его пользу. Покровский староста и вы­борные крестьяне отрицали перед П.Внуковым и К.Шанским факт вынесения своего приговора, а Т.Мазай сказал, что мировую челобитную приказчик "вымучил" у него угрозами. Действительно на всех документах первого дела, писанных /за исключением мировой/ одним почерком земского дьячка Василия Иванова есть только рукоприкладства Покровского попа. К сожалению столбец, включающий оба дела, сохра[140]нился неполностью и его решения мы не знаем. Очевидно, оно было отослано в Москву для рассмотрения в "боярс­ком приказе".

           Вотчинный приказчик контролировал органы общинного самоуправления и, видимо, сам осуществлял письменное оформление выборов старост и целовальников. По крайней мере, "выборы" ежегодно отмечаются в описи павловского вотчинного архива 1677 г., здесь же хранились учетные книги мирских денег. Опись 1709 г. их уже не отмечает; возможно, в это время существовал особый мирской архив. Староста и выборные крестьяне фактически составляли низ­шую ступень вотчинной администрации. К ним адресованы боярские грамоты в отсутствие приказчика, который в свою очередь, как вышестоящее лицо, давал им свои распоряже­ния в виде памятей.[54]

           Важной функцией приказчика была защита земельных прав своего господина и оформление всех сделок. В вот­чинном архиве откладывалась вся документация по этому вопросу: списки царских грамот, отказных и межевых книг; черновики челобитных, подававшихся воеводам; материалы, отражающие процесс государственной переписи земель, - списки наказов писцам, черновики крестьянских сказок, чертежи и т.д.

           Главной обязанностью приказчика была организация боярского хозяйства, наблюдение за исполнением крестья­нами феодальных повинностей, сбор натурального и денеж­ного оброков. Во всех сохранившихся материалах перепис­ки, почти в каждой грамоте содержатся требования вот­чинников документировать все хозяйственные операции, вес­ти тщательный учет всех боярских доходов и расходов. Со­ставлялись отдельные росписи денег, хлебных запасов, ско­та, лошадей, всех отправляемых в Москву натуральных про[141]дуктов.

           Велись самые разнообразные книги. Так, в архиве се­ла Мурашкина в 1653 г. хранились следующие хозяйствен­ные книги /не считая списков и выписей из государствен­ных писцовых и переписных книг/: "доходные... всяким разным доходам" 1647/48 - 1652/53 гг.; "боярския лоша­дям казанские покупки" 1649/50 г. ; "крестьяном и бобылем после переписных книг князя Ивана Шаховского прибылым дворам" после 1645/46 г.; "крестьянской мерной пашни по верстанию и по тяглу села Мурашкина выборных мерщи­ков" 1649/50 г. ; "книги, что в деревне Княж Павлове и Чанбасове, и на Кемарах, и на Славе, и в селе Новом По­кровском, и в Троицком в полех боярские пашни по сколь­ку десятин" /дата не указана/; "пошлинные и кунишные и оброчные и явочные" 1652 - 1653 гг. ; "книги таможенно­му и кабацкому сбору".[55]

           Опись 1677 г. архива села Павлова за период 1650- 1670-х гг. называет такие их разновидности: "денежные", "платежные", "приходо-расходные", "записи оброчных де­нег", "ужинно-умолотные", "хлебному приему", "хлебной раздачи", "заемному хлебу", "конской покупки", "отдачи пустых земель в наем", "отдачи пустых дворов в тягло", "переписные крестьянам", "записи словесных челобитных" и, наконец, своеобразные копийные книги - "записи ука­занных грамот".[56] В конце ХVII в., кроме отмеченных в Павлове, имелись книги "записи крестьянам: кто по каким крепостям крепок", "записи девок, отпущенных замуж".[57] Но, к сожалению, самих вотчинных книг ХVII в. до нашего времени дошло очень мало. Кроме упомянутой выше "роспи­си" села Павлова 1677 г., известны и опубликованы нес­колько посевных и ужинно-умолотных книг 1658-1662 гг. арзамасских вотчин боярина Б.И.Морозова и две расходные [142] книги хлеба его же села Нового Покровского Арзамасского уезда за то же время.[58]

           Не были еще введены в научный оборот книги, состав­лявшиеся приказчиком села Млатой Туд боярина Б.П.Шере­метева. Это находящиеся в одном переплете четыре книги "записи пустошей, пожней и нив, отдаваемых в оброк кре­стьянам" 1693-1698 гг., отдельная книга того же наимено­вания за 1698-1700 гг., "тетрадь записная новопоселен­цам, кои селились на пустошах при бытности на приказе Леонтия Сурина" 1695-1701 гг., а так же "книга младотуд­ская записная челобитным 1694-1696 гг.[59] Последняя кни­га примыкает к упомянутому выше комплексу судебно-след­ственных дел в столбцовой форме. Однако в книгу записы­вались челобитные только по решенным делам, и не обяза­тельно судебным, но и просьбы об утверждении различ­ных крестьянских сделок. После текста челобитной шла запись решения дела и отмечалось, что подлинная чело­битная "отдана челобитчику впредь для спора".

           Из приведенных примеров видно, что ряд разновиднос­тей книг были типичными для различных вотчинных хозяйств и бытовали на протяжении длительного хронологического периода. Но в каждом хозяйстве были и свои особенности учетной документации во многом зависящие и от делового опыта конкретных приказчиков. Очевидно многие из пере­численных книг не являлись обязательной формой отчетнос­ти, контролировавшейся в Москве, а составлялись в вспо­могательных целях.

           Таким образом, вотчинные архивы по разнообразию до­кументации превосходили московские архивы бояр. Как уже было показано выше, между этими архивами существовало тесное взаимодействие. Оно выражалось в основном в пла­не комплектования одной и той же документацией /в отпус[143]ках или списках/, что имело важное практическое значе­ние. Приказчики Б.И.Морозова часто обращались к бояри­ну с просьбой прислать им списки старых выписей из пис­цовых книг и других документов для ведения земельных тяжб. А в 1660 г. сам боярин срочно потребовал от му­рашкинского приказчика "села Мурашкина и Лыскова с от­казных книг список списать добрым письмом и тот список прислать бел и беззаручен, и здесь тот список дьяк за­крепит". Очевидно, в московском архиве утеряли эти до­кументы 15-летней давности.[60] Имел вотчинный архив и справочное значение. Так, назначая в 1650 г. в село По­кровское нового приказчика, боярин кн. Н.И.Одоевский определил ему доход "против прежних памятей Федора Ива­новича" /Шереметева/, своего тестя; таким образом, при­казчик должен был найти в архиве документы прежнего вла­дельца.[61] "Приискать в делах" старую грамоту кн. М.Я. Черкасского о переносе кузниц просили павловские крес­тьяне в своей челобитной 1692 г.[62] Число этих примеров можно было бы умножить.

           Давая общую характеристику, организации архива и де­лопроизводства в крупной боярской вотчине ХVII в., мож­но упомянуть о наблюдении, сделанном еще И.Е.Забелиным: "В вотчинном хозяйстве царил такой же порядок, как был искони заведен в приказах всего государства".[63] Действи­тельно, крупные феодалы во многом переняли практику уп­равления, сложившуюся в феодальном государстве. Даже внешнее оформление документов - адреса, пометы, форма ведения дел /столбцы/ - напоминали государственное де­лопроизводство. Однако, вотчинная документация имеет свои значительные особенности. Хозяин - крепостник, даже очень крупный, стремился при всем развития своего при­казного аппарата держать в руках все нити хозяйственного [144] управления. Отсюда идет подчас мелочная регламентация в указах, требование документировать все самые незначи­тельные операции.

           Но этот же частный характер боярского хозяйства был причиной нестабильности вотчинного делопроизводства. Раз­ные тенденции в организации управления в различных хо­зяйствах, а также изменения, видимые в делопроизводст­ве одной вотчины в различные хронологические периоды, зачастую связаны с изменением политического и экономи­ческого положения данного представителя верхушки класса феодалов, наконец, - с его личными качествами.

           Разветвленность хозяйственного контроля и учета, раз­нообразная отчетная документация требуют к себе присталь­ного внимания и специального источниковедческого анали­за. Здесь необходимо проследить влияние не только при­казной, но и монастырской системы делопроизводства, име­ющей давние традиции, в частности сложившуюся систему ведения приходо-расходных книг.

           Архивы в крупной вотчине играли особое значение. Активная земельная политика, постоянное ведение тяжб делали необходимым сохранение всех старых земельных до­кументов. Вотчинники также требовали сохранения и копи­рования всех современных актов, предвидя возможные зе­мельные споры. Большую роль играли архивные документы в первую очередь, переписные книги, как государственной, так и внутривотчинной переписей для сыска беглых крес­тьян. В конце ХVII в. в некоторых хозяйствах все большее значение стало придаваться сохранению текущей переписки в связи со стремлениями вотчинников придать своим рас­поряжениям нормативный характер. Не случайно опись пав­ловского архива 1709 г. фактически пересказывает содер­жание многих грамот князей Черкасских, в отличие от сум­марного их описания 1677 г.

           [145] Тщательное источниковедческое изучение сохранивших­ся комплексов документов из крупных боярских архивов, как части сложных делопроизводственных систем, дадут возможность во многом углубить- наши представления о раз­витии крепостного хозяйства в период позднего феодализ­ма.

           [145-149] ПРИМЕЧАНИЯ оригинального текста